* * *
Артельщики на нехорошем месте добывать больше не стали. Поторопился Матвей Иваныч разделать добытое да съехать дальше вниз по течению. Пока разделывали дуб, Иван-белый все навещал Леньку.
- Плох парнишечка… Помрет, смотри, - говорил он с сокрушением мужикам.
Егор, почесывая затылок, повертывался и ковылял за каким-нибудь делом, подальше от этих слов. Лука потряхивал своей серьгой в ухе и говорил:
- Знать, судьба… Уж кому от хвори помереть, тот не потонет.
- Э-э, - поддразнивал мужиков Петька, увиваясь бесом, - а болесть-то у него, как у меня: попорча нутра водой… Ште! Скажу вот, вы его умучили, пойду в сельсовет и скажу… ште?
- Ну, ты это брось, - ухмурился Матвей Иваныч, - смотри у меня!
Петька от греха отставал.
Узнав, что Ленька плох, он выкопал его медяки, уследил, лежачи под кустом, куда их парнишка закопал, и купил на них шкалик горькой. Перед мужиками опять дурачился и куражился.
Скоро со станции железной дороги приехали подводы, и разделанный, разложенный в красивые клетки по желтому песку отмели черный дуб весь увезли.
За добытый дуб получил Матвей Иваныч сотни две денег. Дал троим мужикам по двадцатке, а Петьке, как младшему в артели, десять рублей. Себе по-хозяйски (вся снасть, все дело его) взял остальные. Поставил он мужикам и магарыч - четверть горькой.
На теплом песке, под разросшимся лозняком уселись мужики выпивать. Пили медленно, принимались за противную сивуху тяжело. Много раз крякнули, закусывали печеными яйцами и шелухи насыпали вокруг себя целые горы. Только когда начал забирать хмель - заговорили.
Нашел на мужиков покаянный стих.
- Несправедливо… - сказал первый Иван, - был я опять у парнишечки… В чем душа держится, чуть дыхает, а мы вот и выпиваем, и закусываем, и в кармане по два червяка… Несправедливо!
- Это действительно, Ваня… бить нас некому, умучили парнишечку, - соглашается Егор, выпивает чайную чашку и с тошнотворной гримасой шарит вокруг по песку закуску.
- А ты, Матвей, гад, - звякает серьгой Лука… - Хоть и твой магарыч пьем, а изобьем мы тебя нонче… Вот выпьем еще для храбрости и изобьем.
- Хе-хе-хе, - лебезит струсивший подрядчик, - шутник ты, Лукаха…
- А вот постой… - и глядит Лука исподлобья на подрядчика так, что того передергивает.
- Ште, ште, ште! - радуется, прыгая на одной ноге, Петька, - Матвей Иваныча бить будем… Вот те Матвей Иваныч, битый будет. Ште?
- Братцы, - пугается Матвей Иваныч, - что же это вы? Я все по совести… Без меня што бы могли делать?.. А вы заместо благодарности…
- Молчи, гад… Струмент специальный коряги зацеплять кто пожалел заказать? Хотел дешевле обойтись. На Петьку, мол, выдет червяка три, а струмент - он на сотню? Уж молчи, благодетель… А то вот пойдем в совет и заявим: так мол и так, Матвей Иваныч не председатель артели, а подрядчик, эксплата-та-та-тор… - Запнулся на трудном слове Лука и с досады промочил горло еще чайной чашкой горькой.
Матвей Иваныч окончательно перетрусил и старался покрепче угостить мужиков: перепьют, отойдут - добрее станут, целовать полезут. Но, к его ужасу, мужики становились все злее.
И скоро по лугам через канавы и кочки, решительно размахивая руками, спешили к видневшемуся селу три фигуры. Четвертая бегала восторженно вокруг - это Петька, а пятая - Матвей Иваныч, догоняла и не могла догнать мужиков.
- Братцы, - молил он, - за что?.. Братцы!
Мужики отмахивались от него, как от назойливой мухи.
- Братцы, нате по червяку… бог с вами…
- Стоп, - скомандовал Иван, - возьмем, чорт с ним!
- Правильно, отвезем на них парнишечку лечиться…
И вот уже едут три мужика и везут Леньку в больницу. По дороге медленно волочатся их несуразные тени. А Матвей Иваныч угрюмо возвращается к стоянке на берег реки.
- Ште, ште! - носится вокруг него Петька и строит рожи.
- Придется струмент заказать… - бормочет подрядчик.
* * *
В больницу приняли Леньку на излечение без всяких денег. Доктор утешил мужиков, что поправится он обязательно. Мужики повеселели.
- Куда ж теперь деньги-то девать? - растерялся Иван.
- Знамо, ему отдать! - предложил Егор.
- Не… старуха зря стратит… а парнишечка-то об рыбацких снастях все тоскует… ему надо.
- Тогда вот что, мужики, давайте учудим?
- Как?
- А положим их в банку, пущай растут до совершения ему лет, а пока на удочки рупь оставим?!
- Ленька, знаешь, что мы над твоими деньгами удумали?
И мужики рассказали ему, как они положат деньги в банк и как они там будут расти.
Быстро поправился Ленька. И нет теперь в Ватажке мальчишки счастливее его. Правда, поплакал он, когда не нашел зарытых медяков. Ведь кровные они были, трудовые. Обида, однако, скоро улеглась. И теперь удит он рыбу, налавливает себе с бабушкой на уху и мечтает:
"Вырасту большой, заведу снасти, лодку, а то - возьму куплю большущие сапоги и уеду на самую морю, в тамошние рыбаки!"
Ведь деньги у него лежат, по его мнению, в глиняной банке, на окошке, в том большом доме, что на базаре, за больницей, в банке сверху насыпана особая земля, в которой деньги его растут.
Как же не мечтать Леньке?
* * *
Осенью мимо Ватажек тащилась обратно ладья добытчиков. Ленька увидел ее и, когда подбежал, был озадачен: Матвей Иваныч сам тянул лямку!
- У нас теперь Иван председателем-то… Матвей Иваныч - простой член, ште! - похвалился Петька.
В чем тут секрет - Ленька не понял, но Иван-белый показал ему хитрую железную закорючину и тоже похвалился:
- Нырять не надо, сама зацепляет. Ох, натаскали мы дуба, натесали мы клеточек, наставили по Мокшинским пескам!
- А ну, трогай… Прощай, Ленька!
И пошла-поехала ладья, а в лямке тащили ее, обегая косы, перепрыгивая кочки, Иван-белый и Матвей Иваныч. Первый, ловкий и длинный, - легко, второй, тучный, неуклюжий, - тяжело, с одышкой.
Егор-колченогий сидел на руле. Петька с Лукой отпихивались баграми.
По Мокше плыла артель.