Маринка сперва послушно пыталась выполнять все эти команды, семеня на своих коротеньких ножках то в одну, то в другую сторону, но, вконец задерганная, надулась, отвернулась от Васи и, кажется, готовилась заплакать. Пришлось придумывать, чем бы ее развеселить.
Опять во двор выскочили Андрейка с Андрюшкой. Свои "кенгуровые" маски они переменили на "лошадиные", волокли за собой маленькую тележку на четырех колесиках, дико ржали: "Иго-го-го-го!"- и выделывали ногами всяческие выкрутасы.
- Маринка, хочешь покататься? - спросил Вася.
Маринка, все еще не глядя на Васю, быстро-быстро закивала.
- Эй, вы! Покатайте Маринку!
"Лошади", сделав круг по двору, подкатили свою тележку к Васе, Вася усадил туда Маринку, боязливо вцепившуюся в края, крикнул: "Давай!", "лошади" рванулись с места и поскакали так быстро, что колеса у тележки не поспевали вертеться. Они чуть не задавили Алхимика, который с веселым и независимым видом, неся безвредный кнут, шел на службу в кукольную больницу. Вот через него и можно передать бутылочные деньги! Но только Вася собрался его окликнуть, "лошади" так круто свернули за угол, что Маринка выпала из тележки, а "лошади" этого даже не заметили, уносясь во весь опор - с ржанием, грохотом тележки и топотом сандалий.
Вася подбежал к Маринке, она ничуть не пострадала и спокойно сидела на земле, поглядывая по сторонам, поднял ее, начал отряхивать, но тут увидел, что к оставленному младенцу уже подбирается с неизвестными целями какой-то чужой мальчишка. Вася погнался за ним с воплями:
- Я т-тебе дам! Ты чего подкрадываешься?
Но мальчишка улизнул, а пока Вася за ним гнался, Алхимик тоже ушел, но зато вернулись Андрейка с Андрюшкой. Они озирались, ища потерянную Маринку и панически крича:
- Маринка потерялась!
Увидев, что Маринка цела и невредима, они сразу успокоились, только Андрюшка выразил недовольство таким Маринкиным поведением:
- Прямо полоумная какая-то девчонка… То она в кино забывается, то теряется из тележки…
Андрейка добавил:
- Любит теряться!..
- Знаешь что, Андрейка? - неожиданно для себя сказал Вася. - Пойди сейчас к Толику, скажи: Вася хочет денег дать на больницу, когда приносить? Понял? Повтори!
- Понял. Когда, значит, приносить деньги, верно?
- Верно! Андрюшка пока в это время еще Маринку покатает!
Андрейка как был в маске, так и побежал выполнять Васино задание, Андрюшка опять посадил безропотную Маринку в тележку и медленно повез, поминутно оборачиваясь и спрашивая:
- Ты тут? А то я тебя знаю! Опять потеряться хочешь?
Андрюшка вернулся быстро, сильно чем-то смущенный.
- Ну, что?
- Да… не хочет!.. Они там с Алхимиком устраивают такую…
- А что он сказал?
- Да… говорит… не нужны! И еще… он тебя обозвал одним словом…
- Каким?
- Да… Я и говорить не хочу… а то еще обидишься…
- Говори, не бойся!
- Да на букву "к"…
Никакого подходящего обидного слова на букву "к" Вася припомнить не мог, и Андрюшка пришел ему на помощь:
- Ка…
- Ну?
- Пи…
- Дальше…
- Та…
- Лист! - радостно догадался Андрейка и тут же сделал в сторону такой громадный прыжок, что ему позавидовал бы любой настоящий кенгуру. За такую дерзость он рассчитывал заработать самое малое - по затылку, но, к его удивлению, Вася продолжал стоять, беспомощно опустив руки…
Даже таким сорванцам, как Андрейка с Андрюшкой, доступно чувство жалости, и Андрейка сказал:
- Вася, знаешь что? Кенгуру - ладно: они не могут ничего чистить, так?
- Так…
- И лошади не могут. А обезьяны? А обезьяны - могут! Это самое их любимое удовольствие! У нас и обезьянские маски есть! Наденем мы их, да и сотрем со стенок, что там эта мелкота накарябала!
- Ну, валяйте… - сказал Вася и, оставив Маринку с младенцем под присмотром Андрейки и Андрюшки, пошел домой, лег на диван и стал думать. Если все, что думал, записать, то получилась бы
Трогательная повесть о потерянном друге
…По головокружительной дороге, среди неприступных гор и дремучих лесов мчался отряд таинственных всадников. Все они сидели на быстрых, как ветер, и белых, как снег, арабских скакунах. Длинные бурки свисали с их могучих плеч, а на головах красовались мохнатые папахи. Про оружие и говорить нечего: с ног до головы они были увешаны острыми саблями и кинжалами в сверкающей серебряной оправе, меткими пистолетами и особыми винтовками, которые могли стрелять бесчисленное число раз. Их суровые мужественные лица были покрыты почетными шрамами, полученными в яростных битвах с врагами. Впереди на самом красивом и умном коне ехал их командир, который, несмотря на свой совсем еще юный возраст, успел покрыть себя неувядаемой славой, благодаря отваге и непобедимости. На его суровом лице застыла мрачная улыбка, а твердая рука крепко сжимала рукоятку старинной булатной сабли. Старые рубаки больше всего на свете любили и уважали своего командира. Звали его Васей.
Но что это? Где-то раздались отчаянные крики, оглушительные выстрелы и взрывы. Командир сразу догадался, что кого-то окружили враги.
- Шашки к бою! Вперед! В атаку! - громовым голосом воскликнул он и выхватил саблю, сверкавшую, как молния. Как вихрь, обрушился отряд на ничего не ожидавшего врага. Пули сыпались, как град. Редели ряды Васиных бойцов (правда, они были настолько закалены и опытны в боях, что до смерти никто не был убит, а раненные вскоре выздоровели), но и враги с душераздирающими стонами, как подкошенные, валились на землю. Впереди всех бесстрашно рубился юный командир. Каждого врага он разрубал надвое. Скоро остатки врагов обратились в паническое бегство.
- Враг разгромлен! Можете выходить! - закричал командир, потрясая окровавленной саблей.
Из полуразрушенной крепости вышел какой-то человек. Командир сразу узнал его. Это был один его старый друг, с которым они когда-то поссорились из-за пустяка и с тех пор не виделись много лет. Его закопченное пороховым дымом лицо выражало радость от чудесного спасения и в то же время грусть, оттого что много лет назад он так несправедливо обидел друга. Теперь он сразу осознал свою ошибку и мечтал помириться, но командир таинственных всадников, не вымолвив ни слова, пришпорил коня и вместе со своим отрядом скрылся в ночном мраке…
Друг, который теперь уже не обижался, принялся разыскивать своего спасителя, чтобы выразить ему свое сожаление по поводу ссоры, происшедшей по его вине. На это ушло много времени, а найти Васю никак не удавалось.
Но враг не дремал! Неисчислимая армия под предводительством злобного и коварного преподавателя математики Михаила Васильевича окружила и уничтожила доблестный отряд. Покрытый ужасными ранами, истекающий кровью, командир был схвачен и приведен на допрос к самому Михаилу Васильевичу. Ехидно пряча глаза под своими толстыми очками, тот начал задавать всякие каверзные вопросы, на которые был известный мастер, и отпускать издевательские замечания, имевшие целью унизить Васю и выставить его дураком… Он также интересовался местопребыванием одного бывшего Васиного друга… Но Вася гордо молчал, устремив взор в беспредельную даль…
- Расстрелять его! - злобно прошипел Михаил Васильевич.
Раздался залп, и герой упал, сраженный сразу двадцатью пулями.
Подоспевший на выручку друг склонился над бездыханным телом и услышал предсмертные слова, произнесенные холодеющими губами:
- А Толику передайте… что я на него не обижаюсь… хоть он и неправ… - и он скончался на руках безутешно рыдающего друга…
Впрочем, он в конце концов все-таки остался в живых и совершил еще много подвигов, прежде чем они окончательно помирились, и все стало хорошо!
Глава девятая
содержит рассказ о событии, радостном и редком для описываемых мест, о заманчивой сделке, в которую Вася намеревался вложить целый капитал, и о безвыходном положении одного неудачливого дельца
Радостная весть взволновала всех маленьких обитателей города: приехал передвижной зверинец, и в городском парке строят для зверей клетки и обносят их забором (где в это время находятся сами звери, было никому не известно). Туманные слухи об этом ходили и раньше, но знающие люди считали их маловероятными.
Сейчас со всех улиц в парк потянулись толпы паломников в возрасте от двух лет и старше. Они проводили там все свободное (а многие и несвободное) время, ревниво наблюдая, как движется работа. Особенно пронырливым и счастливым удалось втереться в помощники: помогая таскать бревна, доски, всякие загадочные предметы, они располагали самыми полными и достоверными сведениями обо всем, что касалось зверинца, получая их непосредственно от самих рабочих.
Остальным приходилось довольствоваться разными сплетнями и предположениями. Ребятишки бродили вокруг забора, который был уже готов и увешан красочными изображениями разных зверей, заглядывали в щели и вели нескончаемые споры.
Толик целый день крепился, потом не вытерпел и, приклеив к своей двери плакат: "Больница временно закрыта на ремонт", тоже отправился в парк.
Вася увидел его в середине толпы, занятой азартным спором о том, как можно прокормить моржа, если его вдруг привезут: будет ли он есть здешнюю рыбу - пескарей, плотвичек, щурят; и откуда ее столько возьмут в мелководной речке; и сколько понадобится рыболовов, чтобы наловить столько рыбы: а если он неречную рыбу есть не захочет, откуда ему будут привозить морскую и на чем; может быть, на самолете прямо с Ледовитого океана?
Тут же шатались в сопровождении своего раба, еще более одичалого и несчастного, Фунтик и Семафор.
Вася тотчас подошел к ним и очень долго дружески жал им руки, потихоньку поглядывая - видит ли Толик? Пусть не думает, что он у Васи один на целом свете, и другие найдутся, еще получше! Толик увидел и так удивился, что вытаращил глаза, прямо как Марсианин или вон тот козел, который нарисован на заборе! И - хорошо! Пусть знает!
- Хотим вот раба своего в зверинец сдать… - сказал Семафор. - Годится, как думаешь? Будет называться - экспонат…
Раб кисло улыбнулся, показывая, что понимает шутки.
- Только не знаем, хи-хи-хи, к каким зверям его лучше посадить! - подхватил Фунтик. - Если, например, к орангутангам, то…
Дальнейшему веселью помешал какой-то верзила - вылитый Семафор, только постарше. Он появился из-за горы досок и поманил Семафора рукой. Сначала они вдвоем о чем-то посовещались, потом подозвали Фунтика, пошептались еще, и все трое подошли к Васе. Раб тем временем приблизился к толпе любителей зверей и жадно вслушивался в их разговоры.
- У тебя дома есть деньги? - деловито спросил Семафор.
- Какие деньги? - от неожиданности Вася даже отступил на шаг.
- Обыкновенные, хи-хи-хи… - веселился Фунтик. - Бумажные или серебряные… хи-хи… всякие!..
- А если есть - что?
- Сколько?
- А тебе зачем?
- Да тут одно дело наклевывается, - объяснил Семафор, показывая пальцем на верзилу. - Вот этот малый, он - родня директору зверинца!
Верзила слегка кивнул, подтверждая свое исключительное положение, и дружелюбно улыбнулся, сощурив глаза в узенькие щелочки, как у кота.
- А он тебе не брат? - спросил Вася. - Очень уж вы похожи…
- Кабы брат… - с сожалением вздохнул Семафор. - Тогда совсем другое дело было б… В том-то и горе, что не брат… А на меня много народу похоже… Прямо даже удивительно, сколько есть людей, на меня похожих… Есть даже в книжке напечатаны… Наверно, я какой-нибудь особенный!.. Так, Фунтик?
- Железно! - ответил Фунтик.
Стараясь перевести разговор на что-нибудь другое, Вася спросил у родни директора зверинца:
- Много привезут разных зверей?
Верзила немного подумал и ответил:
- Порядочно их привезут…
- Каких?
- Да так… разных…
- Львы будут?
- Львы? Львы - это само собой…
- А тигры?
- Тигры? Ну и тигры, конечно… Чем они хуже…
- А обезьяны будут?..
- Будет и обезьянка… небольшая такая…
- Какой породы?
Верзила опять задумался:
- Забыл ее правильное название… Черноватенькая такая… С рыжиной… Зад, само собой, красный… Ну, змеи там еще, попугаи… Много кой-чего! Да я этих зверей и за зверей-то не считаю… У меня, если хочешь знать, у самого дома попугаев этих прямо масса живет!..
- Какие?..
- Разные… Красноватенькие есть… зеленоватенькие… много всяких! Ругаются по-всякому! Как начнут чесать, хоть уши затыкай! Даже дворник удивляется, а между прочим, в царское время - в солдатах служил… во!
- По-русски? - спросил Фунтик. - А как? Повтори…
Верзила повторил, как ругаются попугаи.
- Прямо так и говорят?
- А что им? Их не оштрафуют, не посадят - не человек! Вот им житуха!
Семафор и Фунтик захихикали, а верзила закатил глаза и вздохнул:
- Даже не знаю, где научились… Наверно, за границей их нарочно обучают, чтоб нас обругивать через посредство попугаев…
- А еще что-нибудь говорят? - очень заинтересовался Вася.
- Да много кой-чего… Почти все! Скажешь им: "Привет!". Они: "Привет! Где был?" Ну, скажешь, к примеру: "В кино был". Они: "Ну, как там?" - "Нормально!" А они: "Ну порядок…"
- Врешь!..
- А мне что врать? - пожал плечами верзила. - Не хочешь - не верь! Между прочим, кой-кто песни умеет петь…
- Песни! Какие?
- Да… разные. Ну… "Ямайка"… еще там… не полностью, конечно… Так… отдельные куплеты…
- Вот бы послушать! - вздохнул Вася.
- А мы о чем тебе толкуем! - быстро вмешался Фунтик. - Ты думаешь, мы зачем про деньги спрашивали? Он вот одного продает!
- Решил продать… - подтвердил верзила.
- А сами вы почему не покупаете?
- А нам он не нужен, - сказал Семафор.
- Да и денег нет, - добавил Фунтик. - А то купили б: его можно даже за деньги показывать!.. Каждому интересно послушать, как попугай ругается! Кто хочет, плати гривенник и слушай хоть полдня? Знаешь такой анекдот: висел у одной барыни в комнате попугай, и приходят эту комнату красить маляры…
Анекдот о попугае и малярах окончательно доконал Васю, и он неуверенно спросил:
- А сколько стоит?..
- Пятиалтынный… - небрежно сказал верзила.
- Пятнадцать рублей, - тотчас перевел Фунтик это выражение с языка коммерсантов на язык обыкновенных людей.
- Это только по случаю, - сказал верзила. - А так он полторы сотни стоит в Москве… Спроси хоть у кого!
- Столько я не наберу…
- А сколько у тебя есть? - живо спросил Фунтик.
- Да около десяти…
- А у матери не можешь… - Фунтик показал двумя пальцами, будто что-то вытягивает из кармана.
- У нее нету… Она и так мало зарабатывает…
- Ладно! - решил за верзилу Семафор. - Остальное он подождет! Подождешь ведь?..
Верзила оказался человеком сговорчивым:
- А чего не подождать?.. Парень он вроде свой… Да, я забыл еще сказать: это не попугай, а попугаиха… Нанесет она тебе к лету яиц, выведутся попугаята, продашь их и разочтешься… Значит, сладились?
- Сладились… А когда?
- Приходи завтра к открытию зверинца и деньги приноси - пойдем за попугаем.
- А он в клетке?
- Все - законно! Об этом тебе не стоит беспокоиться! Ну, я пошел!..
И верзила опять скрылся за досками, будто его и не было…
Прибежал чем-то необыкновенно взволнованный Раб.
- Ты это чего? - вздрогнул Фунтик. - Тревога какая?..
- Там… у одного… - захлебывался Раб, тыча пальцем куда-то за спину. - Вон он стоит… Белая мышь… В банке он ее принес!.. Да по руке прямо так и ползает!.. До того интересно: сама белая-белая, а глаза красные-красные! Усишками шевелит-шевелит!..
Раб, быстро двигая верхней губой, с большим умением показал, как шевелит усишками мышь, и вдруг заявил:
- Надо ее отнять!
- А что?.. - размышлял Семафор. - Можно отнять… Зачем она ему? Все равно у него кто-нибудь другой ее отнимет… Лучше уж мы! Это - который малый? В желтом картузике? На вид не очень здоровый… Но на всякий случай надо сделать разминку…
Семафор подтянул рукава, плюнул в ладони, крепко потер их и начал, вытянув руки перед собой, сжимать и разжимать кулаки. Потом он совал руками вперед - то одной, то другой, одновременно ухитряясь подпрыгивать. Потом сделал вид, что хватает воображаемого противника за волосы и пригибает к земле. При этом он так свирепо взглядывал на Раба, что тот съежился, вероятно опасаясь, как бы Семафор для пробы не проделал этого с ним самим.
А Фунтик в это время предавался приятным воспоминаниям:
- Разминка! Вот у меня однажды была разминка так разминка! Двое меня за одно дело давно ловили - хи-хи-хи-хи! - с год, а то и более! Ну, я - не давался! Только раз иду себе, хи-хи, забылся, вдруг они из ворот выскакивают: "Вот он! Хватай!" Я - тягу! Они - за мной! Я - от них! Хи-хи-хи-хи-хи!.. Вот была потеха! Сначала они меня гнали до бойни, потом повернули к оврагу, через овраг - до лесополосы, а там они меня потеряли! Уж я потом смеялся, смеялся!..
Закончив разминку, Семафор долго смотрел в сторону мальчишки в желтом картузике и наконец сказал:
- Надо меня хорошенько разозлить… Пока я как следует не разозлюсь, не могу мышей отнимать… Душа у меня добрая… Злите меня!
- Как?
- Ну, дразнитесь, обзывайте по-всякому… Я приду в ярость, и тогда - держись! Раб, давай!
Ни Раб, ни Вася сразу не могли придумать ничего такого, чем можно разозлить Семафора: как нарочно, ничего в голову не приходило…
- Большой, а без гармошки! - сказал Семафору Вася.
Тот задумчиво пожевал губами, будто пробуя эту старую дразнилку на вкус:
- Мало… Давай еще что-нибудь…
- Да он уже уходит! - вскрикнул Раб.
- Тогда, Васек, ты беги! - решительно сказал Семафор. - Как он свернет на пустую аллею, выхватывай банку и жми сюда! В случае чего мы тебя поддержим! А может, боишься?
- Почему - боюсь? - обиделся Вася: каждому обидно, если его заподозрят в трусости, да еще такие ребята, как Фунтик и Семафор, которые просто так, из дружеских чувств, помогают ему по дешевке попугая приобрести…
Вася догнал ничего не подозревавшего мальчишку в желтом картузе, выхватил у него сзади банку с мышью и помчался назад. Оглянувшись, он увидел, что и убегал-то зря: мальчишка этот оказался мямлей, за Васей гнаться и не подумал, стоял, как мокрая курица, и глазами хлопал…
Компаньоны выглядывали навстречу ему из кустов, куда уже успели спрятаться.
- Ну, как? - спросил Семафор.
- Готово! - ответил довольный раскрасневшийся Вася, победно поднимая банку. - Вот она!
- Сильно сопротивлялся? - спросил Фунтик.
- Да порядочно… - приврал Вася и получил от Семафора заслуженную похвалу:
- Молодец! Ты парень законный! Дай-ка глянуть!
И, поставив банку на землю, все уткнулись в нее, разглядывая суетившуюся мышь.
- Интересно, сколько такая мышь может стоить?.. - вкрадчиво спросил Раб.
- Ты сначала долг отдай, а потом спрашивай! - охладил его Фунтик.
- Отдам… - угрюмо пробормотал Раб. - Отдам, и тогда эту мышь куплю!..