Алисия смутилась. Хотя у нее и в мыслях не было оттеснить Барбера в расследовании на задний план, последний явно настроился против нее. Как-никак он считался одним из опытнейших детективов убойного отдела, имел в разработке несколько случаев насильственной смерти, требовавших его неусыпного внимания, и взялся за дело о домогательстве только потому, что Алисия была дочерью мэра. Впрочем, ей эта ситуация нравилась ничуть не больше, чем ему. С другой стороны, должна же она что-то делать, если он не проявляет к этому расследованию особого интереса? Хотя она со своими расспросами и впрямь слегка перегнула палку.
- Прошу вас, детектив, продолжайте. Извините, если что не так.
- Можете описать нам внешность этой пожилой женщины, приятель? Арендовавшей у вас ячейку номер три? - вновь включился в работу Барбер.
Клерк поморщился, словно необходимость вспоминать о событиях, произошедших четырнадцать часов назад, вызывала у него физическую боль.
- Я не очень хорошо ее запомнил. Кажется, испанского типа… вроде небольшого роста. Одна из многих клиентов. Если бы вы только знали, сколько их тут у нас за день проходит…
Барбер задал еще несколько вопросов по делу, не представлявших, впрочем, большого интереса, и в заключение передал клерку свою визитную карточку со стандартной просьбой позвонить, если тот что-нибудь вспомнит.
- Надеюсь, я вам помог, - сказал клерк.
- Несомненно, благодарю вас, - заверила Алисия.
Потом Барбер осведомился об успехах у криминалистов, исследовавших ячейку номер три. Как выяснилось, работы им оставалось еще как минимум на час. Не желая мешать, Барбер жестом предложил Алисии следовать за ним и вышел из компьютерного зала.
- Думаете, парень кого-нибудь прикрывает? - спросила Алисия, когда они оказались на улице.
- Нет, - покачал головой Барбер. - Полагаю, его и впрямь не слишком интересует, кто приходит в этот зал и кто из него уходит. Просто для него все это не имеет значения.
- Но вы, надеюсь, не думаете, что мою сумочку похитила пожилая женщина и она же отправила мне электронное послание?
- Электронное послание вполне могла отправить вам и пожилая женщина. Но я ума не приложу, кто украл вашу сумочку…
- Хотите сказать, что в это дело были вовлечены два человека?
- Послушайте, Алисия, вы задаете слишком много вопросов, что, несомненно, приветствуется при нашей работе. Но вся штука в том, что задавать их надо только тем людям, которые имеют на них ответы. Откуда мне, черт возьми, знать, сколько людей вовлечено в это дело?
И он зашагал к своей машине. Алисия последовала за ним, размышляя над словами клерка.
- Что-то у нас не сходятся концы с концами. Кто-то вытащил у меня из сумочки губную помаду, а потом некая пожилая леди отправила по электронной почте письмо, утверждая, что ищет общения со мной из-за большой любви. Как-то это странно, вы не находите?
- Парень мог что-нибудь напутать.
- А если не напутал? Что, если это письмо мне и впрямь послала женщина?
- На свете происходили и куда более странные вещи, малышка.
Алисия забралась на сиденье для пассажира и захлопнула дверцу. Барбер завел мотор и выехал с парковочной площадки.
- Только не со мной, - сказала она, провожая взглядом Ред-Берд-копицентр, и мысленно добавила: "малыш".
ГЛАВА 9
Мэру Раулю Мендосе определенно не нравилось то, что говорил ему Свайтек.
- Между прочим, в это дело вовлечена моя дочь, - бросил он в телефонную трубку.
- Я это понимаю, - сказал Свайтек. - И реагировал бы на сложившуюся ситуацию точно так же, если бы в это дело был вовлечен член моей собственной семьи.
Мэр откинулся на спинку большого кожаного кресла, стоявшего в его офисе в городской ратуше Майами-сити-холл. Фелипе, помощник и телохранитель, сидел в кресле у противоположного конца разделявшего их старого тикового стола. Вся принадлежавшая мэру мебель была изготовлена из тика - ценной породы дерева, традиционно использовавшегося для строительства кораблей. И это, и висевший на стене в углу морской пейзаж невольно напоминали ему о том, что у него нет в запасе ни часа, чтобы походить в море под парусом. Времени не оставалось ни на что, кроме работы. Даже на семью - за исключением дочери.
Мендоса всегда выкраивал для общения с Алисией пару-тройку часов еще с тех пор, когда она была девочкой и играла в футбол в школьной женской команде - он не пропустил ни одного матча с ее участием, - и вплоть до ее выпуска из полицейской академии. Он любил свою жену, с которой счастливо прожил двадцать девять лет. Но даже когда женился, мысль, что человек может отдать свою жизнь ради другого живого существа, представлялась ему абстрактной и весьма далекой от реальности - чем-то вроде драматической метафоры, к которой прибегают поэты, живописуя силу чувств. Однако с появлением Алисии все изменилось. Когда в детстве она болела, Мендоса молил Господа, чтобы он наслал эту болезнь на него, а ее избавил от страданий. Когда она плакала, он уходил в другую комнату, не в силах слышать ее рыдания. Ясное дело, он чувствовал себя не в своей тарелке, узнав, что какой-то бездомный извращенец донимает ее своими приставаниями. И даже тот факт, что срок его пребывания на посту мэра подходил к концу и близилось время переизбрания, уже не имел для него решающего значения. Хотя, если разобраться, ему сейчас следовало не сидеть в кабинете, а заниматься фондами, то есть посещать различные светские мероприятия и пожимать руки нужным людям, чтобы получить очередной чек на свою новую избирательную кампанию. Тем не менее все его внимание сосредоточилось на деле Фэлкона. Он очень старался вести себя дипломатично по отношению к адвокату бездомного парня, но, поскольку речь шла о безопасности его ребенка, временами терял терпение. Ему казалось странным то обстоятельство, что адвокат отказывается взглянуть на это дело с точки зрения любящего отца, имеющего молодую красивую дочь.
- Я знаю, что отцу жертвы не пристало апеллировать к адвокату противной стороны, и тем не менее прошу вас внять моим доводам.
- Мне звонят иногда родители жертвы, - сказал Джек Свайтек. - Правда, в более серьезных случаях.
- Значит, вы понимаете, насколько я был разочарован, когда мне позвонил прокурор и сообщил, что вы отказываетесь пересмотреть условия освобождения своего подзащитного.
- В этом деле лично от меня ничего не зависит, - возразил Джек. - Закон требует, чтобы прокурор предъявил судье новые факты, изобличающие моего подзащитного и свидетельствующие, что он представляет большую, нежели предполагалось, угрозу для окружающих.
- Ваш подзащитный продолжает приставать к моей дочери. Разве этого не достаточно?
- Если бы у прокурора имелись факты, подтверждающие его требование, мы уже сейчас находились бы у судьи.
Свайтек коснулся больного места. Он как адвокат защиты мог и не догадываться о слабых сторонах обвинения, особенно на ранней стадии судебного разбирательства, но мэр о них знал, поскольку прокурор лично изложил ему во всех подробностях обстоятельства этого дела. По его словам выходило, что бомж незамеченным проник в бар ресторана Хьюстона, украл у его дочери сумочку, после чего выпотрошил ее в дамской комнате. С другой стороны, сотрудник компьютерного центра показал, что электронное послание Алисии отправила с его компьютера женщина, а не мужчина. Отпечатки Фэлкона там не найдены, а единственный отпечаток пальца, обнаруженный на пудренице Алисии, также ему не принадлежал.
- Какой вы, однако, проницательный человек, мистер Свайтек.
- Здесь особой проницательности не требуется. Надо лишь исполнять закон. Так что я просто делаю свою работу.
- Но ведь ваша работа предполагает и разумную осмотрительность.
- Несомненно.
- Почему бы вам в таком случае не поставить свою подпись на ордере, запрещающем вашему подзащитному приближаться к моей дочери ближе чем на пятьсот ярдов?
В трубке установилось молчание. Мэру показалось, что Свайтек в глубине души с ним согласен. Чувствительный адвокат - неужели такое возможно? Да никогда в жизни. Просто ему, мэру, удалось воздействовать на него своим даром убеждения. "А я еще ничего", - подумал он.
- Извините, но я не могу этого сделать.
Эти слова несколько поубавили самомнение мэра.
- Почему же?
- Потому что это противоречит интересам моего клиента.
- Хотите что-нибудь взамен? Так сказать, "кви про кво"? Так, что ли?
- Мистер мэр! Боюсь, мне становится трудно поддерживать с вами беседу, особенно в таком тоне.
- Я говорю серьезно, а не иронизирую. Если вам что-нибудь нужно - скажите.
И снова мэр почувствовал, что Свайтек борется с собой.
- Прошу вас, не поймите меня неправильно, мистер мэр, - наконец заговорил адвокат. - Конечно, я не в состоянии в полной мере представить себе, что происходит в душе отца, когда речь заходит о безопасности его ребенка, даже если этот ребенок вполне взрослый и дееспособный человек. Несомненно, вы очень переживаете за нее. Но нам все же следует избегать разговоров такого рода. Поскольку у широкой публики может возникнуть впечатление, будто делами моего подзащитного движет не закон, а оскорбленные чувства хозяина самого высокого офиса в этом городе.
Мэр закусил губу. Хорошо, что Свайтек сейчас далеко от него. Иначе он мог бы его ударить.
- Благодарю за такой ответ, - сказал мэр. - Ничего другого и нельзя было ожидать от человека, подвизающегося в сфере отмывания денег.
- Извините, вы это о чем? - удивился Джек.
- О том, что вы внесли залог в десять тысяч долларов за своего клиента незаконным способом. Всем известно, что вы контрабандой вывезли эти деньги с Багамских островов.
- Я ничего не вывозил контрабандой, - возразил Джек. - И это ни для кого не секрет, потому что я действовал открыто и через адвокатскую палату. Мой клиент хранит свои средства в банке на Багамских островах. И я как его адвокат с соблюдением всех формальностей составил от его имени требование на снятие со счета в кредитной компании Багамских островов десять тысяч долларов для внесения залога. Означенную сумму перевели сюда по телеграфу, при этом были заполнены все финансовые документы, необходимые для такого рода трансакции, и уведомлены соответствующие федеральные власти. Конец истории.
- Нет, не конец. Благодаря вам эта история получит дальнейшее развитие, и кончится тем, что этот помешанный сукин сын снова начнет охотиться за моей дочерью. Посмотрим, не поубавится ли у вас тогда спеси. - Не попрощавшись со Свай-теком, он швырнул трубку на рычаги, не считая нужным скрывать овладевшей им ярости в присутствии своего телохранителя. И ни белые паруса за окном, ни изумрудная поверхность залива не могли его успокоить.
- Может, мне поговорить со Свайтеком? - подал голос Фелипе.
- Не будь идиотом, - отмахнулся мэр, продолжая смотреть в окно.
- Тогда, быть может, нанести небольшой визит Фэлкону?
Мэр, обдумывая это предложение, повернулся к Фелипе и даже позволил себе улыбнуться. Фелипе в ответ расплылся. Их улыбки становились все шире, и через несколько секунд мэр поймал себя на том, что едва удерживается от смеха. Фелипе тоже разбирало веселье, хотя он и не мог бы сказать, по какой причине.
- С чего это вы так развеселились, босс?
- Мне стало смешно при мысли, каким идиотом ты иногда бываешь.
Улыбка на губах у Фелипе мигом увяла.
- Что вы имеете в виду?
Лицо мэра приняло серьезное, почти зловещее выражение.
- Позволь мне в лучших традициях американского политического закулисья задать тебе два вопроса. Первый - разве не очевидно, что нужно делать? И второй: разве можно спрашивать о таких вещах у мэра?
ГЛАВА 10
Джек немного гордился тем, что брался за любую работу, но по домам все-таки не ходил. Такое у него было правило, которое, как и всякое другое, имело исключения. Он посещал-таки клиентов, сидевших в тюрьме и не имевших машины или, как в данном случае, живших в машине.
- Ты уверен, что сможешь найти это место? - спросил Тео.
Джек шел впереди него по набережной Майами-ривер. Двумя сотнями ярдов выше того места, где они находились, громыхал по рельсам трамвай. По реке в сторону залива медленно шел буксир, огибая стоявшую на приколе заржавленную, наполовину затонувшую баржу.
- Уверен ли я? - переспросил Джек. - Нет, я ни в чем не уверен. Как можно быть в чем-то уверенным, если тебе объяснял дорогу сумасшедший бомж-приставала, параноик, грозивший прыгнуть с моста, если дочка мэра откажется с ним разговаривать?
Тео с минуту молчал, обдумывая его слова.
- Ты говоришь на глобалиш?
- На чем, на чем?
- На глобалиш - международном языке всех бомжей. Вроде эсперанто.
- А это что еще за чертовщина?
- Ты что - никогда не слышал об эсперанто? Его изобрел какой-то поляк. Чем-то похож на испанский или итальянский. Создавался как второй язык для всех мало-мальски грамотных людей в качестве международного средства общения. На мой взгляд, у бездомных всего мира тоже есть такой язык, который я называю "глобалиш" - от слова "глобус". Это своего рода английский с добавлением интернациональных терминов и выражений типа "фак", "кайф" и других, понятных всем бомжам и бродягам в разных уголках мира, по крайней мере в контексте. Возможно, он объяснял тебе дорогу на этом самом языке.
Джек не знал, как реагировать на эту теорию. Тео обладал удивительной способностью говорить, казалось бы, совершенно бессмысленные вещи, имевшие при всем том глубокий смысл.
Некоторое время они молча шли вдоль набережной. Утром у Джека состоялся телефонный разговор с прокурором, длившийся, впрочем, всего несколько минут. Джек почти сразу понял, что прокурор блефует. Если бы государственное обвинение могло доказать, что Фэлкон продолжает приставать к дочери мэра, прокурор оказался бы у судьи быстрее, нежели судебный пристав успел произнести: "Встать, суд идет". Джек не согласился с ужесточением условий освобождения своего подзащитного. Хотя из-за личного звонка мэра ему стало труднее отстаивать эту позицию, он тем не менее считал своим долгом, отбросив все не относящиеся к делу эмоции, действовать в интересах клиента. Но при всем том у него еще была и совесть. Поэтому он решил, что если его клиент собирается и впредь нарушать закон, то есть продолжать так или иначе доставать Алисию Мендоса, то он предложит ему подыскать себе другого адвоката. У Джека было множество подзащитных, совершивших ужасные преступления, и он считал, что если юристу этот факт по какой-либо причине претит, значит, профессия адвоката по уголовным делам ему не подходит. Другое дело - защищать человека, который, будучи выпущенным под залог, настроился на совершение серьезного уголовно наказуемого деяния. Этого Джек себе позволить не мог.
И похоже, именно данная проблема была у него с Фэлконом.
- Долго еще? - спросил Тео.
Джек проигнорировал вопрос. Майами-ривер протянулась на пять с половиной миль в юго-восточном направлении - от городского аэропорта до нижней границы Майами-сити, где впадала в залив Бискейн. За два века существования города по этим водам цвета чая чего только не сплавлялось и не сливалось в залив - от отходов сахарной промышленности до нечистот. Кроме того, эти воды бороздили и суда. От роскошных девяностофутовых яхт, направлявшихся в Вест-Индию, до заржавленных контейнеровозов, транспортировавших, помимо всего прочего, еще и кокаин. Так что эту реку можно было с полным основанием назвать загруженной транспортной артерией, по которой ежегодно перевозилось легального груза на четыре миллиарда долларов. В силу всего вышесказанного прогуляться вдоль Майами-ривер было все равно что просмотреть слайды по истории города и штата. Здесь по пути встречались двухтысячелетние реликты, оставшиеся от индейцев, пакгаузы и доки, построенные флоридской железнодорожной компанией Восточного побережья, старинный форт времен гражданской войны, шлюпочные гавани и пристани для яхт, общественные парки, исторические здания, мангровые заросли, ветшающие многоквартирные дома и даже несколько весьма неплохих ресторанов.
Тео подобное пренебрежительное отношение разозлило.
- Эй, Свайтек, я спросил, долго еще?
- Почти пришли.
Ресторан "Биг фиш" являлся одним из ориентиров, о которых упоминал Фэлкон, и Джек, увидев его, понял, что они недалеко от нужного места. Между прочим, Джеку нравился этот ресторан, и он довольно часто его посещал. Изысканностью "Биг фиш" не отличался, зато там подавали свежие креветки, тунца и дельфина. При этом посетитель мог полюбоваться из окна историческим изгибом реки, частичкой, так сказать, старого Майами, где на набережной можно было встретить и моряков с западного конца города, и адвокатов из офисных зданий в его восточной части. Джек повел Тео в обход ресторана мимо мусорных ящиков, от которых разило гниющими рыбьими потрохами. Этот неприятный запах усугублялся вонью дизельного выхлопа от находившейся рядом маленькой гавани, забитой рыбачьими лодками. От этого сложного аромата Тео едва не стошнило, тем более он не ко времени представил, что Фэлкон столуется именно на этой помойке, копаясь в мусоре в поисках объедков.
За разводным мостом река поворачивала на северо-запад. Когда они вышли из-под моста на набережную, холодный ветер ударил им в лицо. Хотя солнце ярко светило, Южная Флорида все еще находилась во власти арктического циклона. Через каждые пятнадцать шагов Тео дул себе в ладони в тщетной попытке полюбоваться на вылетающий изо рта пар: холод в Майами - сравнительно редкое явление.
- Кажется, то самое место, - ткнул Джек куда-то пальцем.
Тео посмотрел в указанном направлении. В двадцати футах от гранитной облицовки набережной рядом со старым пакгаузом стояла брошенная машина. В точности как описал Фэлкон.
Молодые люди невольно замедлили шаг и последние двадцать ярдов, отделявшие их от вожделенного объекта, проделали чуть ли не на цыпочках. Брошенная машина представляла собой поврежденный пожаром железный остов. Дверей у него не было, равно как и ветрового стекла. Отсутствовали также рулевое колесо и переднее сиденье. Заднее сиденье находилось на месте, но было сильно изрезано, отчего набивка вылезла и торчала в разные стороны.
Фэлкона нигде не было видно.
- Напоминает мне твой "мустанг", когда мы в последний раз его видели, - усмехнулся Тео.
Он говорил о любимой игрушке Джека, его гордости и отраде - классическом "мустанге" 1966 года выпуска с опускающимся верхом, сдвоенными гоночными выхлопными трубами, деревянным рулевым колесом и обтянутым натуральной кожей салоном. Это было первое приобретение, сделанное Джеком после окончания юридического факультета. Машина являла собой истинное произведение искусства, пока ее не сожгли обозлившиеся на Джека наркодилеры.
- Меня это здорово тогда подкосило, Тео.
- Извини, что напомнил, дружище.
Они подошли поближе. Тео обошел вокруг машины и встал напротив радиаторной решетки.
- Все шутки о "мустанге" побоку. Это "форд".
- Думаешь?
- Определенно. Полагаю, выпуска конца семидесятых. "Форд-фэлкон".
- "Фэлкон"? - удивился Джек.
- Точно. Смешно, правда?