- Ты коряво учишься, - продолжал Костя. - И непонятно, в каком ты классе - во втором или опять в первом.
Глебка молчал.
- Ты малограмотный.
- Я не малограмотный, - запротестовал Глебка.
- За кого я несу материальную ответственность?.. Вы не знаете, Джамайка Апельсиновна? - Это Костя обратился к Кате. - Что за ребенок достался?
Катя и Глебка засмеялись, и что-то неуловимое, понятное только им двоим, объединило их. И они были счастливы этим.
- Спать хочу, - сказал Глебка Кате уже как первому Другу.
Катя начала стелить в креслах постель, подобную матросскому гамаку. Глебка отправился умываться: дружба дружбой, а без мыла, очевидно, не обойтись. И без моркови, которую Глебка продолжал грызть под строгим Катиным контролем.
Глебка укладывается в гамак, закрывает глаза. Катя поглаживает Глебку, чтобы он окончательно успокоился после дневных переживаний, и он окончательно успокаивается и засыпает с лицом безмятежным и безгрешным, откинув одну руку на подушку, другую протянув поближе к Кате. "Мальчику всегда нужна мать и всегда нужен отец, - думает Катя. - Закон природы". Катя смотрит на спящего Глебку и видит довольно отчетливо на руке, которую Глебка протянул поближе к ней, чернильное пятно. Обманул, не умылся как следует, Рылкин.
Катя выключила в комнате свет, а это значит - уличный фонарь. Костя пристроился на кухне и опять читал "Родную речь".
- Готовишься наконец к воспитательной работе? Или к поступлению в институт освежаешь?
Катя разлила по чашкам чай. На столе появились хлеб, сыр и масло… Мокрой ложкой сделала на масле цветок. Сказала:
- Не ты один умеешь.
Костя взглянул, одобрил и продолжал читать.
- Остынет чай, и цветок увянет.
- Ничего, что он лег голодным? - Костя закрыл "Родную речь" с таким почтением, как будто бы он закрывает "Войну и мир".
- Детям иногда полезно. Он устал, хотел спать и поэтому капризничал.
- Кто его мать, как думаешь?
- Несчастная женщина.
- Почему?
- Обрекла себя на разлуку с сыном.
- Я не люблю разлучаться, - сказал Костя.
- С кем?
- С дорогими мне людьми или ставшими дорогими.
- Ты это говоришь мне или его матери?
- Себе. А какой я со стороны? - спросил Костя.
- Забавный.
- И только?
- Тебе этого мало?
- Мало. А бывает неизбежность?
- Неизбежность чего? - насторожилась Катя.
- Случая.
Катя молчала… Костя не сомневался, что она обдумывала его слова о неизбежности случая. Случая чего? Их встречи? Конечно. Чего же еще? Катя продолжала молчать, а Костя продолжал упрямо ждать. Катя сказала:
- У тебя нет кованого балкона из Неаполя. Я люблю балконы даже на первом этаже.
- Я его куплю.
- Его уже купили. Я видела.
- Кто?
- Эрмитажная вдова. Сказала, что приделает к даче.
Во дворе жила вдова по прозвищу Эрмитажная. Она собирала антиквариат, но, в отличие от Кости, - подлинный.
- Я куплю тебе камин, - не сдавался Костя. - Хочешь? Коллеги из Воскресенска продают. Тоже кованый.
- Камин не хочу. Мне нужен балкон, - упорствовала Катя, - чтобы вытряхивать с балкона ковры.
- А дачу не хочешь к балкону? - съехидничал Костя.
- Ну, если продают коллеги… Впрочем, не хочу - я еще не вдова.
- Ты еще и не замужем, - рискнул напомнить Костя.
У Кати дрогнуло, напряглось лицо. Это длилось всего лишь мгновение. Но Костя все равно пожалел, что пошутил так необдуманно.
- Я не успела выйти замуж. Меня украли пираты! - Катя вновь улыбалась.
- Ты хочешь сказать, что украл я? - обрадовался Костя.
- А ты разве пират? - удивилась Катя. - Ты дворник.
Костя сразу сник. Глянул в окно.
- Снег повалил. Завтра грести. Люблю - успокаивает. В детстве я был робким, и мать заставляла меня подходить к прохожим и спрашивать, который час. Невротическое состояние зажатости.
- А ты откуда прибыл в Москву, бедненький такой, зажатый?
- Туляки мы. Пряники жуем. До сих пор люблю пряники.
- Память детства? Понимаю. Который час? - спросила Катя.
- Издеваешься?
- Нисколечко. Глебка носил будильник в школу, а ты опять положил его в карман куртки и забыл вынуть.
Костя часто брал будильник с собой. Говорил, что испытывает слабость к карманным часам.
***
Рабочий день дворника может быть разбит на несколько частей любой длительности.
Снег валил всю ночь. К утру перестал. Город смягчился в звуках и в очертаниях, утратил гордость, подомашнел и от этого потеплел. Костя любил такой потеплевший город, несмотря на то, что работы Косте прибавлялось. Но снег успокаивал людей (Костя это давно отметил), делал все вокруг мягче и человечнее. А Костя ценил в людях прежде всего доброту и человечность.
Катя раскраснелась, что ей очень шло, волосы выбились из-под шапочки, прилипли к щекам и на лбу: она помогала Косте сгребать снег. Иногда подкидывала снег высоко лопатой, подставляла лицо, баловалась. Похоже, что ее отношение к снегу было сродни Костиному.
- Обожаю валяться в снегу. Тоже память детства.
- Поваляйся.
- Неприли-чес-тву-ет. Уже.
Они составили лопаты и покатили снег к краю тротуара. На порог дворницкой вышел Глеб Рожков в одетом, но заспанном виде.
- Дорогой второй наш класс, беспокоимся о вас, - сказала Катя.
- Чего не разбудили?
- Если желаешь… - Костя подхватил на лопату снега.
Глебка проворно отбежал, но, когда опасность миновала, приблизился к Косте и сказал, что хочет попробовать чистить тротуар.
- Попробуй. - Катя отдала ему лопату. Глебка пристроил ее к лопате, которую держал Костя, и вместе с ним двинул снежную волну. Но вскоре устал, или ему наскучило.
- Он может себе позволить не работать, - сказала Катя.
- Почему?
- У него есть деньги. Он вскрыл сейф.
- Сейф? - поразился Костя.
- Глиняный. В виде яблока. Ты забыл?
- Зачем тебе столько денег? - поинтересовался тогда Костя. - На патроны для прищепки?
- Не скажу.
Катя крикнула Глебке, чтобы собирался в школу. Он даже не оглянулся: ничего Глебку с Катей не объединяло. Опять раздружился.
Подошла Аида с утренней почтой, спросила Катю:
- Писем не ждете?
- Не жду.
- Что же - неоткуда?
- Мне письма не нужны. Сейчас.
- Аида, ты мешаешь. - Костя специально подкатил лопату со снегом Аиде под ноги, засыпал ее красивые замшевые сапоги.
Аида пошла, остановилась. Начала перчаткой отряхивать сапоги. Снова пошла, раздраженная, разобидевшаяся, готовая к продолжению борьбы. Аида привыкла нападать, а не защищаться.
- Строгая девушка… К тебе имеет претензию.
- И к тебе.
- Ничего ей такого не сделала.
- Будто.
- Брутто, - улыбнулась Катя, запрятав в глазах колючий блеск.
- Брутто, вес с упаковкой?
- Да. С замшевыми сапожками и золотыми сережками.
Костя отвез к краю тротуара снег и вернулся за следующей порцией. Катя, все еще не смягчившись, сказала:
- Я не только самолюбивая девушка, я и не пугливая девушка.
Катя вонзила лопату в снег:
- Пойду убирать квартиры, вот что.
- Зачем ты затеяла с квартирами?
- Чтобы не потерять квалификацию.
Костя остался один.
Из бойлерной вынырнул Цупиков. Знакомая картинка - будет ждать Аиду для того лишь, чтобы потом долго смотреть ей вслед.
Но Цупиков подбежал к Косте и отчаянным голосом спросил:
- Аида выйдет за меня замуж? Как думаешь?
- Спроси у нее.
- Ты спроси, когда будет возвращаться.
И Цупиков исчез, испарился. Совсем очумел или перегрелся в бойлерной.
Аида шла уже с пустой сумкой, возвращалась. Костя взялся за лопату и покатил снег навстречу. Аида остановилась, наблюдала. Костя приблизился, сказал:
- Медведя на кольце хочешь иметь?
- Что?
- За углом стоит.
Толя действительно выглянул из-за угла как по заказу.
- Подержи. - Аида сбросила с плеча сумку.
Костя едва подхватил ее.
- Дай сюда лопату. - Аида выдернула у Кости большую фанерную лопату и устремилась с ней туда, где прятался несчастный Толя. Лопата - наперевес. Толя в рваном полушубке - в армии говорят, одежда второго срока, - помчался во весь дух в подъезд. Цупиков был прав, что боялся. Аида с подобной же скоростью добежала до подъезда, отшвырнула лопату и тоже влетела в подъезд.
Аиды и Толи долго не было. Доносились их взволнованные голоса. Костя успел выкурить - съесть, как отмечает Толя, - сигарету. Наконец показалась Аида, подняла лопату и направилась к Косте. Следом вышел Толя, постоял немного и закричал:
- Люблю девчонку с губами цвета карамели!
Аида вернула лопату Косте, взяла у него сумку, круто развернувшись, набросила сумку на плечо. Посмотрела на Цупикова, покачала не без сожаления головой.
- Горожане! - вопил Толя, как недавно вопил Глебка, что его истязают. - Свадьба! Стелите бархаты!
- Веди скорее под венец. - Костя показал Цупикову на беседку, на крыше которой стояли купола из снега. - Развивай успех…
Цупик растерялся, замолк. Тогда Аида сама взяла Толю за руку и повела в беседку. Торжественно. Выходить замуж она умела, даже в шутку.
- "Расплету косу на две!.. - пропела она. - Жемчуг раскачу по блюду!.."
На порог прачечной выскочила Тетеркина: она понимала, что что-то происходит, но что?
- Они куда? - спросила у Кости.
- "Лирика русской свадьбы". Читали? Сборник образцов.
- Нет. Не читала.
- Издательство "Наука". Рекомендую.
Старухи на скамейке, наблюдая за Аидой, шушукались, кривили губы. Одна сказала:
- Утушка подстреленная.
И старухи дружно и спешно засмеялись. Их счастье, что этого не видела и не слышала Аида.
…Костя подхватил лопатой снег и вдруг увидел, что подстраивается вторая лопата. Он оглянулся - Катя.
- Ты освободилась?
- Уже, - ответила Катя, и они вместе покатили перед собой снег.
Катя сильная, не отстает от Кости, хотя Костя пытается ставить свою лопату первой, но Катя замечает его уловку.
- Ты упряма, - говорит Костя.
- Да. Со мной бывает.
- На свадьбу к подруге ты поехала тоже из-за упрямства? - спросил Костя и тут же испугался вопроса.
- Расскажи что-нибудь еще о синем "Геликоне", - совершенно спокойно попросила Катя.
- Капитан Дик воевал с "Иваном - длинные руки", потому что "Иван" желтого цвета, - начинает радостно говорить Костя. - С почтовым ящиком воевал, потому что ящик синий, как и "Геликон".
Катя закрыла глаза.
- Ты что? - испугался Костя.
- Хочу представить себе синий "Геликон". - Потом глаза открыла: - Нет. Не могу. Не получается.
***
В воскресенье Катя, Глебка и Костя шли по улице Герцена.
- Пошатаемся по центру, может и набредем на что-нибудь интересное, - сказал Костя.
- Давайте набредем на пирожку, - предложил Глебка.
- Никаких пирожных до обеда, - сказала Катя.
- А на что брести?
- На морковь.
- Сама бреди.
- Что за тон, Глеб Корнеплодович, - покачал головой Костя. - Что за манеры?
- Сопротивление властям? - спросила Катя. - Директивам?
Глебка молчал. Он давно не верил в справедливость: стрелять прищепкой - запрещено, умываться без мыла - запрещено, ездить по льду на портфеле - запрещено, хотя ученики этим занимаются, еще начиная с ледникового периода. Глебка шел, перебирал в памяти запреты, варьировал. Расстегивать незаметно ранцы у девочек на спине и незаметно вкладывать в ранцы косы - запрещено, дразнить старух, которые сами первыми пристают, - запрещено, очень грустить - запрещено, очень веселиться - тоже. Невольник. Раб. Последнее открытие особенно поразило, и это сделалось заметным. Костя сказал:
- Пехота, не пыли.
- Что-то мне с вами скучно, мужички, - сказала Катя. - Ты мне что, Костя, обещал?
- Показать Москву.
- Хочу в Большой театр. Сегодня воскресенье, будет дневной спектакль.
- Если билеты с рук… - попробовал предложить Костя.
- На театр набрели, - недовольно сказал Глебка. - Лучше клоунов поглядеть в цирке.
- Клоунов нам достаточно с руками и ногами и почтовыми ящиками.
Глебка громко вздохнул и с надеждой спросил:
- А если меня не пустят?
- Сдадим на вешалку и в обмен получим бинокль.
- Вы билеты вначале получите.
Вышли к зданию Моссовета. Постояли в окружении озябших голубей, детских колясок, со спящими в них детьми, еще не ведающими, что такое А+В или К штук ульев. В одной из колясок рядом со спящим ребенком лежали свертки из магазина и были насыпаны лимоны.
- Что значит Москва? - спросила Катя.
- Место встречи, - не задумываясь, ответил Костя. - Меня с тобой. Только нас двоих.
- И со мной, - обиделся Глебка.
- И с чиновником Рожковым.
- А у вас есть родители? - спросил Глебка.
- У нас есть родители? - повторил Глебкин вопрос Костя.
- Есть - вдалеке.
- И у меня вдалеке, - сказал Глебка. - Маму зовут Макси.
- Странное имя, - сказала Катя.
- Это мое имя.
- Ты что-то запутался, Рожков.
- Это мое имя, - упрямо повторил Глебка.
Катя не стала больше ничего уточнять или доказывать, потому что почувствовала нарастающее сопротивление со стороны Глебки.
От Моссовета направились вниз к Столешникову переулку, самому бойкому переулку в Москве. Меха, вино, уральские самоцветы, табак, кондитерские изделия, кожгалантерея, сервизы, галстуки, книги, ювелирные изделия - чего здесь только не было. Поэтому кипел переулок, кипели страсти.
- Держитесь в моем фарватере, - сказал Костя.
Пробившись через Столешников, выбрались на широкую Петровку, свернули направо. Вышли к боковой стене Большого театра, миновали боковую стену и свернули к фронтону, к знаменитым колоннам. Глебка немедленно пересчитал колонны, из колонн вычел двери и прибавил окна. В глубине, около входа в театр, висела плоская рама с матовыми стеклами, на которых были написаны названия опер и балетов. Репертуар. Подсвечивался репертуар искусственным минеральным светом. Катя задержалась, прочитала названия опер и балетов. Глебка к окнам прибавил ступеньки, две скульптуры, которые стояли в углублениях в стене, и вычел репертуар. Подъехало сразу несколько иностранных автомобилей, из них вышли иностранцы и спокойно направились к входу в театр. Им не нужны билеты с рук, билеты всегда у них на руках. Глебка прибавил к окнам иностранные автомобили и вычел Костю, потому что Кости не было. Он ушел.
Костя сбегал в кассы. Там тоже повсюду иностранно одетые люди. Доносились негромкие голоса: "Для пресс-атташе с супругой", "Для торгового советника с супругой". Костя тоже негромко сказал одной из кассирш:
- Для дворника с подругой.
Не поняли. Прогнали. Костя пожалел, что не сказал: "Для прынца сардынского".
Костя вернулся печальный.
- Пойдем отсюда, - сказала Катя. - Я не хочу в театр.
- Ты не хочешь, потому что ты бедная, - вдруг сказал Глебка.
- А ты злой, - Катя выпустила из своей руки Глебкину руку.
- Но я же сказал - хочешь, разобью для тебя яблоко! - закричал Глебка. - У меня есть сбережения. Хочешь? Хочешь? - Глебка волновался. - Я деньги положил в яблоко.
Костя не вмешивался. Ему казалось, что здесь опять необходима только Катя.
- Смотри, деньги. - Катя достала из кармана три рубля. Медленно разорвала их на мелкие кусочки и выбросила в снег. - Я бы хотела, чтобы ты запомнил это на всю жизнь.
Они постояли еще немного молча, все, как чужие случайные люди.
Костя сказал:
- Он запомнит.
- Пошли, - сказала Катя.
- Возьми меня за руку, - попросил Глебка. - Деньги я коплю на билет.
- На какой билет?
- Чтобы уехать к маме.
Вечером Глебка опять пропал, но Катя сразу догадалась, где он: она нашла его на квартире тетки. Он сидел один в темной квартире и, казалось, ждал, когда за ним придут.
Катя пришла и забрала его.
***
Инвентарь, находящийся в ведении старшего дворника, - записная книжка и карандаш, топор, приставные лестницы, типовые ограждения, поливочный шланг, тележки-тачки.
Только что вернулись с базы коммунально-бытовых предприятий: конец года и, как сказала Фокасьева, надо было выбрать фонды. Фонды выбрали - песок для присыпки, типовые ограждения, приставные лестницы, брезент, метлы, совки, фонари "летучая мышь", цепь, которой перегораживают въезд в подворотни, и даже нагрудный знак дворника и свисток. Выбирать фонды, так уж выбирать до нагрудного знака и свистка включительно. В нагрудном знаке Костя теперь ходит. Свисток прикарманил Глебка - учится на нем играть. Если что и не получается, то все-таки Глебка свистит лучше, чем Надька в наперсток.
Для доставки фондов взяли жэковскую повозку на больших резиновых колесах с водительской кабиной сзади. Такие повозки обычно применяются на работах в садах и на огородах. За руль сел Толя Цупиков, рядом усадили Глебку. Костя и Катя устроились впереди на новеньких свежих метелках, из которых Костя сделал просторный диван.
- Я обещался показать тебе Москву?
- Обещался.
- Фаэтон к твоим услугам.
Костя сидел небрежно, нога на ногу. Катя строго, в своей белой с черным плотным шнуром вокруг шапочке, надвинутой на лоб, и в белых с черным перчатках. Пиши портрет - "Неизвестная".
Повозка бодро катилась по городу. Вращались большие резиновые колеса, попахивало соляркой. Милиционеры пропускали вне очереди. Троллейбусы и автобусы, обгоняя, сигналили.
Глебка мечтал - въехать бы в школу, прямо в учительскую, и пусть видят - Глеб Рожков труженик, почти трактором управляет. Смотрите на его руки: совершенно новые пятна, не школьные. Глебка работяга. Так уважительно его назвал Цупиков. Разрешил положить руки рядом со своими на руль, и Глебка чувствовал, как руль поворачивает колеса, ведет трактор.
Костя дал знак Цупикову - ударь по тормозам. Толя остановился. Костя соскочил, зачерпнул полный совок песку и направился к девушке, которая занималась присыпкой тротуара из старого ведра.
- К Новому году! - И Костя приподнес новенький совок с песком.
Девушка поблагодарила, приняла подарок. Костя вернулся, и фаэтон поехал дальше.
- И все лишь потому, что у коллеги солнышко из-под бревнышка?
На голове девушки был повязан клетчатый шарфик, из-под которого она выпустила светлую прядь волос.
- Ничего подобного. Мне было знамение. Хочешь в Хамовники, в гости к Льву Николаевичу Толстому? В Театр зверей к Дурову?
- В Большой театр! - весело сказала Катя. - Опять!
- Согласен, - кивнул Костя. - Только пусть Цупик войдет в театр первым, стукнет метлой об пол и объявит: "Дворник с подругой!" - и Костя начал смеяться.
- Ты где-нибудь говорил так?
- Говорил.
- Где?
- Прошлый раз в кассе.
И тогда начала смеяться и Катя.