– Нет, нет! Я никогда такого не делаю! У меня даже машины нет…
Джино нетерпеливо прокашлялся.
– Расскажи, что вы здесь увидели.
Джефф тяжело сглотнул:
– Ну… ничего не видели. Пусто было, понимаете? Поздно. Просто побродили вокруг, поискали ангела, хотели попробовать.
– Что – попробовать?
– Спросить Ангела Смерти. – Он переводил взгляд с одного детектива на другого. – Понимаете?..
Джино с Магоцци помотали головой.
– Ох… Ну, есть одна история, легенда, не знаю. Говорят, будто тут похоронен какой-то черный жрец, или кто он такой, служитель сатанинского культа. Заказал себе надгробный памятник в виде ангела и сообщил последователям, что наложил на него заклятие: если взять ангела за руку и посмотреть в лицо, увидишь, как умрешь.
Магоцци взглянул в слепые каменные глаза, на обмякшую мертвую девушку, гадая, смотрела ли она перед смертью в лицо ангела.
– Ну, – продолжал Джефф, – отыскали ангела… и сначала подумали, шутка какая-то или еще что-нибудь. Кукла, манекен… Слишком дико. Я хочу сказать, это же Миннеаполис, правда? Потом увидели кровь и тогда… – он ткнул пальцем в корчившегося приятеля, – позвонили вам по мобильнику Курта.
– И все?
Джефф на секунду задумался.
– Все.
– Ничего не видели, ничего не слышали?
– Нет. Одни надгробия. Никого больше не было. – Он снова покосился на тело.
– Значит, кроме вас, на кладбище никого больше не было. Точно?
Джефф снова взглянул на Джино, панически вытаращив глаза:
– Господи, неужели вы думаете… ох, проклятие, неужели нас подозреваете?
Джино вытащил визитную карточку:
– Если еще что-то вспомнишь, звякни по этому номеру, ладно?
– Конечно, конечно…
Магоцци с Джино молча направились обратно к статуе. Рамбахан влез наверх к девушке, Джимми Гримм зашагал им навстречу с мрачной круглой румяной физиономией.
– Ни черта нет, ребята, – огорченно сообщил он. – Пара волосков, принадлежащих, скорей всего, жертве, для ровного счета какие-то отпечатки следов поблизости, хотя все чертовски затоптано. Никаких индивидуальных признаков. Рамбахан говорит, снова двадцать второй калибр.
– Их слишком много гуляет по улице, – проворчал Джино.
– Ты мне будешь рассказывать! – Джимми прикусил нижнюю губу, осматривая землю перед собой. – Абсолютно чисто, друзья. Работа почти профессиональная, но девчонка наверняка проститутка, а кто будет за деньги заказывать убийство проститутки? Я за двадцать лет службы не видел ничего подобного, хотя всякого насмотрелся, поверьте. Уже хочешь спустить ее, Анант?
Рамбахан сгорбился на пьедестале, вглядываясь в запрокинутое лицо девушки, подсвеченное мощным фонариком.
– Секундочку попрошу, мистер Гримм.
Джимми покрутил головой:
– Уже год с ним работаю, а он до сих пор называет меня "мистер Гримм". Чувствую себя сказочником.
– Может, она что-то знала. Может, убийца забросил ее на статую в виде предупреждения, – рассуждал Джино.
– По-моему, она влезла на статую до того, как ее застрелили, – заметил Джимми. – Тем более дико. Поглядите на кровь. Она стекла по боку статуи на пьедестал, разлилась лужицами вроде цветочного венчика. Текла перпендикулярно, с большой высоты, с большой скоростью. Значит, ее застрелили наверху. Если б убили в другом месте, а потом затащили сюда, не было бы сплошного потока. В зависимости от времени смерти крови было бы меньше. Боже, как я ненавижу эту работу! Пораньше уйду в отставку, стану уборщиком или еще кем-нибудь.
– Все мы уборщики, – сказал Джино. – Разгребаем грязь, оставленную другими.
– Не зря меня называют "Гримм с косой", – невесело проворчал Джимми.
11
Митч готовил завтрак, супружеский эквивалент полудюжины "Богородица Дева, радуйся". Уже начал накладывать еду в тарелки, как услышал стук открывшейся и закрывшейся двери.
– Это еще что такое? – С потоком свежего воздуха на кухню влетела Диана. Щеки порозовели на утренней пробежке, светлый конский хвост увлажнился из-за сброшенного капюшона спортивной куртки. Идеальная реклама оздоровительного клуба.
– Покаяние, – улыбнулся он ей.
– Я даже не слышала, как ты вчера пришел.
– У себя в кабинете лег. Очень поздно было, не хотелось тебя беспокоить.
– М-м-м. – Она топталась на месте, остывая, скрипя по кафелю беговыми кроссовками. – Душ успею принять?
– Извини.
Он понес тарелки в любимую столовую на солнечной застекленной веранде. Диана предпочитает ее всем прочим комнатам в доме. Просторное помещение кажется маленьким из-за густых зарослей папоротников, пальм и цветущих растений, которые выглядят здоровее, чем на самом деле. Воздух плотный, влажный, пахнет сырой землей. Ненавистный запах.
– Ох, Митчелл, чудесно! – Диана уселась за стол из кованого железа, восторженно глядя в тарелку. Омлет со шпинатом, завернутый в слоеное тесто, замороженные груши с тертым сыром реджиано, украшенные сверху ягодой клубники. – Видно, здорово ты нагрешил. Мы и сексом займемся?
Вид у него был, наверное, ошеломленный, потому что она улыбнулась, сунув в рот грушу и протягивая чашку.
– Половинку, пожалуйста.
– Как новая картина продвигается?
– Плохо. Если сегодня не повезет, придется снять с выставки.
– Ох. Очень жалко, прости.
– Не говори глупостей. Ты тут не виноват, правда? Картиной больше, картиной меньше – для галереи разницы не составляет. А вот это нечто потрясающее. С мускатным орехом?
– Точно. – Он положил вилку на край тарелки вверх зубцами, как бы подавая знак несуществующему официанту. Есть не хочется, вопрос о сексе до сих пор слегка озадачивает.
– Сыр никак не могу распознать.
– Собственно, здесь пять сортов.
Она подбирала последний кусочек омлета, скрипя серебром по фарфору.
– Очень вкусно. Ты должен выйти из подполья и готовить для своих друзей.
Его чашка задребезжала на блюдечке.
– Почему ты так говоришь?
– Как? – с невинным недоумением посмотрела она на него.
– Называешь их моими друзьями. Это наши друзья, а не только мои.
– Ох, разве я так сказала? Ничего такого в виду не имела. Просто ты проводишь с ними столько времени… – Голос протяжный, взгляд рассеянно плавает, потом сосредоточивается на его тарелке. – Ты ведь не собираешься это выбрасывать в мусорное ведро?
Он смотрел на нее, разозлившись почти до решимости прояснить вопрос до конца, если бы в комнате не было дьявольски жарко, не будь она такой тесной. Взглянув ему в лицо, Диана сразу сморщилась. Боже милостивый. Как же он выглядит? Что она видит?
– Ешь, пожалуйста, – быстро вымолвил Митч. – Я ел, пока готовил. – Хотелось выскочить из комнаты, из дома, но он заставил себя сидеть, улыбаться, пока ее губы не изогнулись в ответ, потом молча следил, как она вычищает тарелку куском хлеба. Удивительно и забавно. При таком почти устрашающем аппетите все-таки остается в прекрасной физической форме, ни разу не набрав и не сбросив ни фунта.
Сыграй на этом. Дай ей что-нибудь. Ты перед ней в долгу.
– Не пойму, Диана, как это тебе удается. – Он опять улыбнулся для ровного счета. – Если я расскажу Энни, что ты съела нынче утром, она тебя убьет.
Диана громко расхохоталась, почти испугав его. Никогда так не смеялась.
– Может быть, Энни надо заняться бегом. Кстати, как и всем вам остальным. Целыми днями торчать на чердаке перед дурацкими компьютерами вредно для здоровья.
– Мы перерыв делаем время от времени. Родраннер велотренажер крутит, занимается йогой, Грейс штангу толкает, работает с гантелями…
– Правда? Я не знала. Звонила ей сразу после окончания выставки в Лос-Анджелесе. Мило поболтали.
– Тогда звони почаще. Приглашай на ленч в городе. Она будет рада.
– Ты прав. Именно так я и сделаю после нынешней выставки. – Диана хлебнула кофе, взяла газету, которую он положил, аккуратно свернув, слева от нее. – М-м-м. Вчера рынок обрушился.
Митч отодвинул стул. Пора уходить.
– Ох, боже.
– Что?
– Определенно не желаю читать такие вещи за утренним кофе.
– Какие?
Диана презрительным жестом сунула ему газету.
– Просто хороших газет больше нет. Одна желтая пресса, описывающая всякие омерзительные подробности…
Возможно, она говорила и дальше, но Митч ее больше не слышал. Начал читать статью, которой раньше пренебрег, пробегая строчки глазами, вдруг застыл, кровь с лица полностью схлынула.
– Ужас, правда?
Он заморгал, на миг растерявшись, потом вспомнил, что надо кивнуть.
– Да. Ужас.
– Ну, пойду в душ. – Она вскочила со стула, мимоходом чмокнула его в макушку. – Спасибо за завтрак, милый. Это было просто потрясающе.
Митч старательно свернул газету, загладил ногтем складку.
– Пожалуйста, – пробормотал он, но Диана была уже в душе.
12
На чердаке компании "Манкиренч", напоминавшем пещеру, стояла сонная тишина, как почти во всем городе. Солнце только начинало выползать на восточном горизонте, его слабый свет пытался пробиться в окна на дальней стене.
В темном хаосе столов в центре помещения с треском ожил компьютерный монитор, в полумраке ярко засветилось сверхъестественное голубое окно. Красные пиксели медленно собирались в буквы, одну за другой, из которых складывалась надпись:
ХОЧЕШЬ СЫГРАТЬ В ИГРУ?
Внизу загромыхал, заскрипел грузовой лифт, со скрежетом остановился наверху. Из кабины вышел Родраннер, прошел к компьютерам, прочитал надпись, нахмурился, нажал несколько клавишей, но слова не исчезли, и он помрачнел еще больше. Вновь пробежался по клавиатуре, пожал плечами, направился к кофеваркам.
Начал молоть зерна, глядя в окно на просыпавшийся город. Вдалеке лениво течет Миссисипи, как бы готовясь к зимнему ледоставу, и даже первые потоки пассажиров движутся медленней морозным утром. В Миннеаполисе всегда задолго до первого снега воцаряется зимнее настроение.
Он тщательно отмеривал чайные ложечки свежемолотого кофе, аккуратно засыпая в новый фильтр. Полностью сосредоточившись на сиюминутной задаче, не заметил скрытно и молча подкравшуюся из темноты массивную фигуру.
– Би-бип!
Родраннер конвульсивно дернулся, рассыпав кофе.
– Черт возьми, Харлей, это не что-нибудь, а "Джамайка блу"!
– Выше нос, приятель. – Харлей сбросил потертую кожаную мотоциклетную куртку, повесив ее на спинку кресла.
Родраннер принялся сердито сметать коричневый порошок.
– Где ты был, между прочим? Я думал, тут нет никого.
– Отлить ходил. А ты чуть-чуть расслабился, исполняя дикий ритуал с кофеваркой. Как только подойдешь к ней на пять шагов, начинаешь фугу танцевать. Меня это тревожит. – Харлей взглянул на монитор с мерцавшей красной надписью. – Работал на компьютере Грейс?
Родраннер оглянулся через плечо.
– Разве я похож на самоубийцу? Сам включился к моему приходу. Проверь. Я не смог разобраться.
Харлей перебрал клавиши толстыми пальцами-сардельками, хмыкнул, пожал плечами.
– Снова проблема. – Он изумленно моргнул, когда буквы внезапно исчезли. – Пропало. Наверно, Грейс из дома перебросила. Знаешь что?
– У тебя член не встал.
– Всю ночь об этом думал, не спал, задница? Слушай сюда. Я поутру на сайт заходил. Почти шестьсот посещений, больше пятисот предварительных заказов на диск. Кое-кто заказывает по две-три штуки. Мы будем чудовищно, безобразно богатыми.
Через час за своими компьютерами сидели Энни и Грейс, колдуя на языке программирования, который машина со временем переведет в сценарий двенадцатого убийства. Харлей загружал лазерный диск в гудевший системный блок, Родраннер бегал вокруг него, щелкая цифровой фотокамерой.
– Черт возьми, что ты делаешь с моим аппаратом?
– Смотрю, как ты складываешься из пикселей. Сразу сделаем снимки, начну их вводить.
Харлей покачал головой:
– Не собираюсь изображать мертвеца.
– Ничего не поделаешь. Я уж тремя прикинулся, а на этот раз он должен быть мужчиной.
В подземном гараже зарокотал лифт. Грейс подняла глаза:
– Попроси Митча.
– Правильно, – фыркнула Энни. – Только сначала придется вколоть ему добрую дозу наркотиков. Что за чертова музыка?
Грейс прислушалась, скорчила гримасу:
– "Зет-Зет Топ". Харлей, выключи.
– Идиотки. "Зет-Зет Топ" была самой раскрученной группой восьмидесятых годов. – Он съежился под грозным взглядом Грейс. – Ладно, ладно, только никакой больше классики. Я под нее засыпаю.
Харлей запустил инструментальный джаз, вернулся в свое кресло, крутнулся, закинув ноги в тяжелых ботинках на чистый стол Родраннера.
– Знаете, что я сделаю на свою долю бабок?
– Сбрось копыта с моего стола.
– Куплю домишко на Каймановых островах. Или на Багамах. Соломенная крыша, чудный кусок пляжа, большой гамак под пальмой, цыпочки в плавках с огромными сиськами… Ребята, приезжайте в гости в любое время, когда пожелаете. Mi casa, su casa.
Грейс закатила глаза:
– Не могу дождаться.
– Харлей, если не снимешь ноги с моего стола…
Он зубасто оскалился на Родраннера и спустил ноги на пол.
– А ты, Грейс? На что потратишься?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Может, устрою подземный бункер где-нибудь в горах Айдахо, начну запасаться оружием, соберу местных петушков в плавках с огромными…
Они хором расхохотались, лифт остановился, вошел Митч, крепко стиснув в правом кулаке газету.
Грейс махнула ему рукой:
– Ну-ка, улыбнись в камеру. Будешь покойником номер двенадцать… Господи, что с тобой?
Все оглянулись, смущенно затихли. Вид у Митча был нехороший. На лице решительно нездоровый серый налет, вместо костюма рубашка-поло и хлопчатобумажные брюки, волосы не причесаны. Для него все равно что выйти на улицу голым.
Он бросил на стол Грейс газету:
– Кто-нибудь видел?
– С девяносто второго года газет не читаю, – заявил Харлей. – Чего там?
– Смотрите. – Митч ткнул пальцем в статью и шагнул в сторону.
Остальные сгрудились у стола Грейс, заглядывая ей через плечо.
Она начала читать вслух:
– "Сегодня рано утром обнаружен труп молодой женщины…" – и умолкла на полуслове.
– Ох, боже, – прошептала Энни.
Минуту партнеры молча читали, застыв каждый на своем месте. Харлей первым поднял голову:
– Господи Иисусе Христе.
Он шагнул к своему столу, очень медленно сел. Энни с Родраннером сделали то же самое. Все уселись, глядя на свои руки, в мониторы, куда угодно, только не друг на друга. Остался стоять один Митч, принесший недобрые вести.
– Может, совпадение, – пробормотал Родраннер.
– Ну конечно, – хмыкнула Энни. – Убийцы то и дело забрасывают на статуи мертвых девушек. Боже правый, это невозможно…
– Здесь не сказано, что она была на самом верху, – безнадежно заметил Родраннер. – Может, ее нашли на пьедестале. Может, поработали наркоманы или бандиты. Господи помилуй, неизвестно, что стряслось на том самом кладбище. Может быть что угодно…
– Родраннер, – сказал Харлей необычно мягким тоном, – надо выяснить. Надо звонить копам. Прямо сейчас.
– И что мы им скажем? – спросил Митч, глядя на Грейс.
Она по-прежнему совершенно бесстрастно смотрела в газету.
– Не знаю. Какой-нибудь псих запал на наши убийства, решил осуществить на практике…
Родраннер перевел взгляд на свой монитор, где продолжали наращиваться показатели посещений сайта.
– Если так, – заключил он, – это один из наших посетителей. Наверняка.
Рука Грейс потянулась к телефону, но так и осталась лежать на трубке.
– Хочешь, чтоб я позвонил? – тихо спросил Митч.
13
Магоцци наблюдал, как Джино принюхивается к макаронам с колбасой, подносит к губам вилку, откуда на белую рубашку сразу капает крупная капля густого чесночного соуса.
– Вот дерьмо. – Он схватил салфетку.
– Вилкой работаешь как экскаваторным ковшом, – с улыбкой заметил Магоцци.
Джино на приманку не клюнул.
– Да? И ты точно так же работал бы, если бы ел домашнюю пасту, собственноручно приготовленную Анджелой.
У Магоцци текли слюнки, пока он не перевел взгляд на собственную еду: почерневший банан, яблоко, тощий кусок индейки на куске низкокалорийного хлеба, картонного на вкус. В желудке громко заурчало.
– Господи, даже тут слышно, – прошамкал Джино с набитым ртом. – Съешь чего-нибудь, ради бога. Хочешь пасты?
– Не могу.
Джино вытер соус с расплывшихся в улыбке губ.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Кризис среднего возраста. Мужской климакс. Мужчина выскакивает на эту кочку в середине жизни, когда ему вдруг хочется сойти за старшеклассника. Поэтому он сбрасывает вес, начинает бегать трусцой, заниматься другими подобными глупостями и, сам того не понимая, начинает гонять по дорогам в открытом спортивном автомобиле, нарываясь на штрафы.
Магоцци красноречиво оглядел живот напарника с тридцатью лишними фунтами.
– Ладно, попадешь через месяц в больницу с тройным ожирением, вспомни этот день.
Джино с улыбкой облизнулся:
– Не спеши с цветами и передачами. Сбереги деньги для Анджелы, когда я отдам концы.
Внушительная чернокожая Глория, предпочитающая яркий оранжевый цвет, протопала по полу в туфлях на платформе, помахивая кипой розовых телефонных сообщений.
– Ребята, вы мои должники по гроб жизни. Я все это сортировала, пока вы животы набивали. – Она шлепнула на стол Магоцци пачку бумаг. – Ничего особенного. В основном психи и репортеры. Между прочим, последние со всех радиостанций, телеканалов и газет трех штатов стоят лагерем у нас на лестнице. Шеф Малкерсон интересуется, как к ним в лапы попало вот это. – Глория выложила номер "Стар трибюн" с крупнозернистым снимком мертвой девушки на статуе ангела. Заголовок, набранный крупным шрифтом, гласил: "Ангел Смерти".
– Длиннофокусный объектив, – заключил Магоцци. – При нас никто из представителей прессы за ограждение не заходил.
– Кстати, – продолжала Глория, – старикан на грани сердечного приступа и хочет как можно скорее поговорить с вами насчет пресс-конференции.
Магоцци догадывался, что хронический гипертоник Малкерсон, руководитель отдела специальных расследований полицейского управления Миннесоты, в данный момент сосет валиум, закрывшись у себя в кабинете.
Джино раздраженно бросил вилку.