Балин особая статья. Он мог сидеть в "техническом творчестве" без конца… Погружался в теоретические изыскания, что-то быстро набрасывал на бумаге своей автоматической ручкой. Про него в училище говорили - все знает "об умственном". У Рузанны Алексеевны, преподавательницы математики, он считался самым сильным учеником, выдающимся. "Генератор идей". И это Федя Балин на физике у Нины Михайловны Турчиновой быстрее всех научился практически пользоваться международными единицами измерения СИ. Евгений Константинович, например, никак не мог перестроиться, быстро высчитать и записать, что вес поезда по новой международной системе будет не столько-то тысяч тонн, а два на десять в седьмой степени ньютонов. И скорость его будет не столько-то километров в час, а ускорение 12,5 метра в секунду за секунду.
Тося всегда прикидывал, как все сделать практически, а Федя доставал неизменную автоматическую ручку, заколотую за ворот свитера, чтобы ручка постоянно была при нем, даже когда он снимал форменный пиджак, и начинал считать в ньютонах, люмен-секундах, люксах, метрах в секунду за секунду.
Тося с восхищением смотрел на Федю. Последнее время Федя расписывал в формулах законы, по которым может двигаться поезд в трубе с откаченным воздухом. Пока что - предел скорости на земле, так считал Федя. Скорость он исчислял в старых измерениях, чтобы всем было понятнее - три тысячи километров в час. Или вот еще что мог решать Федя: "В наполненное до краев ведро пустили живую рыбу. Вода не выливается. Почему?" Или придумывал принципиально новую фигуру для шахматной игры. Но важнее всего казалось теоретически обосновать, какие виды транспорта будут в городе будущего? Вагоны на колесах в металлических лотках или "горизонтальные лифты"?..
В комнате технического творчества долго горел свет. Станки, сверлильный, токарный, были уже выключены, подметены; слесарные верстаки убраны, натерты для чистоты наждачными шкурками. Молотки, кернеры, лекальные линейки, угольники, измерительные штангенциркули спрятаны в планшеты. Разложены по шкафам изготовленные за день детали к моделям, изделия из соломки, начатые пластинки с чеканкой. Все ушли, даже Тося уже уходил, оставался один Федя Балин. И это он помог Тосе найти надежный механизм, который безотказно бы поднимал в заданное время нужный пантограф и опускал его, когда модель локомотива меняла передний ход на задний. За изобретение Феде выдали премию по училищу в двадцать пять рублей. Премия была передана Ефимочкину как распорядителю финансов. Так повелось: заработанные премии отдаются в группу. Образовывался фонд на билеты в театры, кино, на выставки, на туристские походы.
После того как группа вместе с Виктором Даниловичем поднялась на электровоз, Федя явился к директору и сказал, что он теперь знает, почему стремился на электровоз. Он хочет решать не только настоящее, но и будущее локомотивов.
Недалеко от дома Федя сказал Тосе:
- Теперь я один пойду.
- Нет. Вместе.
И они опять пошли вместе. До самых дверей квартиры.
Федя ключом отпер дверь. То, что Федин отец пьет, в группе знали немногие. Вначале никто не знал, кроме Тоси, - Федя скрывал. Сколько мог. Постепенно в Федину судьбу вмешался Скудатин. Федя и оказался в подъезде дома Виктора Даниловича.
Федя снял пальто и зацепил за один из гвоздей. Гвозди заменяли вешалку. Тося остался в куртке. Прошли в комнату. Тося - первым, Федя - вторым.
Среди разбросанных досочек паркета на газетах у стены спал Федин отец, накрывшись пиджаком. Под голову положил маленький коврик, очевидно, из прихожей. На табуретке стояла начатая бутылка водки, стакан, лежала серая оберточная бумага с остатками колбасы и двумя папиросными окурками.
Когда Тося включил в комнате свет, Федин отец открыл глаза, поднял голову. Непонятно было, видит он ребят или нет.
- У него запой, - сказал Федя.
Тося подошел и взял с табуретки бутылку с водкой. Федин отец пробудился от сна.
- Куда? Не трожь! - В голосе была угроза.
Тося спокойно опустил бутылку в карман куртки. Сказал Феде:
- Выйди.
Федя вышел. Тося прикрыл за ним дверь. Вернулся.
- Уже поздно. Не шумите, - сказал Тося.
- Праведник явился! - Федин отец плохо соображал и путал Тосю с Виктором Даниловичем.
- Да. Явился, - ответил Тося. - И еще явлюсь, если посмеете хоть пальцем тронуть Федю или обидеть жену.
Федин отец сделал попытку ударить Тосю в лицо. Тося поймал его руку и медленно и спокойно поворачивал до тех пор, пока Федин отец не оказался лежащим лицом вниз и со стоном не попросил:
- Отпусти.
Тося отпустил. Выключил в комнате свет и вышел к Феде в прихожую.
Немного постояли молча. В комнате было тихо. Подождали еще. Тихо.
- Если не сумеешь с ним, - сказал Тося, - приходи ко мне.
- Ничего, - сказал Федя. - Ничего, - повторил он едва слышно и отвернулся.
Тося попрощался и вышел во двор. Достал из кармана бутылку, вылил из нее водку и зашвырнул бутылку в снег. Она упала беззвучно, и похоже было, что не разбилась.
Совсем поздно пришла мать. Федя слышал, как она осторожно щелкнула замком. Федя уже принес раскладушки и белье. В дни запоев отца мать и сын спали в кухне: квартира была однокомнатная.
Мать заглянула в комнату к отцу. Федя понял по скрипу двери. Потом она вошла в кухню. Свет не зажгла. Постояла в тишине, как стояли до этого в коридоре Федя с Тосей. Опустилась на колени и начала печально, тихо молиться. Федя различал в темноте ее несмелую руку, когда мать крестилась. Федя не помнит, когда он видел, чтобы мать смеялась или даже просто улыбалась. В ее глазах была вечная тревога.
Федя сдавил зубами угол подушки и так, стиснув зубы, молчал, хотя сейчас молчать ему было удивительно трудно.
Глава III
"Юрский период"
Директор Юрий Матвеевич Рогов смотрел на листок в рабочем блокноте. В блокноте - фамилии мастеров и преподавателей, с которыми сегодня по тем или иным вопросам он должен переговорить. С завучем Мариной Осиповной, например, о методе проблемного обучения. У ребят не остается времени на выполнение домашних заданий, и надо стараться обучать их в течение урока, развивать активное мышление. Значит - каждый раз сталкивать с проблемой. Уже год, как Марина Осиповна ввела на своих уроках истории проблемное обучение.
Сталкивать человека с проблемой, думал Юрий Матвеевич, вглядываясь в фамилии в блокноте. Вот у него тоже каждый день проблемы. Марина Осиповна говорит, надо вызывать затруднения, но посильные для нахождения ответов. Юрию Матвеевичу бы такие затруднения, на которые есть готовые ответы.
Юрий Матвеевич прочитал в списке фамилию Скудатина.
Не первый раз он помечает в блокноте, что надо поговорить с Виктором. Но ждет чего-то. Когда человек сам опровергает или доказывает гипотезу, именно тогда происходит самостоятельное приобретение знаний. Дать Виктору время на самостоятельное приобретение знаний собственной жизни? А если будет поздно? Виктор… Такой парень.
- Разрешите, Юрий Матвеевич?
Преподаватель математики Рузанна Алексеевна тоже была сегодня приглашена к директору.
- Опять моя дифференциация? - спросила Рузанна Алексеевна, подталкивая к себе кресло и бросаясь в него.
- Соображения последнего ревизора. Делит, говорит, ребят на умственно сильных, средних и слабых. Оскорбляет достоинство человека.
- И его, значит, оскорбила… - Сейчас ее темперамент обрушится на директора. - Я повторяю, Юрий Матвеевич, что не намерена выколачивать тройки. Вытягивать, натягивать! Не выношу! Не терплю!
- Я знаю, Рузанна Алексеевна.
- Вот. Да! Именно вы знаете. И вы знаете, как я к вам лично отношусь. Но все равно.
- Да. Все равно.
- Вот. Пусть узнают, как я отношусь и к подобным ревизорам.
"Она молодая, - подумал директор, - а я уже немолодой. Она сражается в открытую, не оглядываясь. А я? Подумываю уже о логических задачах и затруднениях, посильных для нахождения ответов. А может, так вот надо - "не выношу… не терплю!". Или это принадлежит только молодости?"
- Вы придете ко мне на урок? - спросила Рузанна Алексеевна.
- Я недавно был у вас.
- Кое-что изменилось. Например, у тепловозников, в группе Т-4.
- Что же изменилось?
- Доску делю только на две части.
- На две?
- Да. Слабых больше нет. Вы понимаете, нет! Юрий Матвеевич, я буду вести занятия, как вела. Под мою ответственность.
- Под мою, - сказал директор.
Решительностью этой женщины нельзя было не залюбоваться. И не такая уж она молодая, просто в ней все дышит искренним живым темпераментом, бойцовским задором. Такие, как Рузанна Алексеевна и преподаватель эстетики Эра Васильевна, которая по характеру и темпераменту не уступает Рузанне Алексеевне, ну, может быть, Эра Васильевна чуточку помягче, - подлинные находки для училища.
Рузанне Алексеевне сложно было начинать работать в ПТУ. "У меня проблема! - горячилась Рузанна Алексеевна на первых же педсоветах. - Ученики из восьмых классов, а не могут найти общего знаменателя. Не знают действий с дробями!"
Слабых учеников сколько угодно. Наследие прошлого, когда в ПТУ из средних школ отправляли двоечников. Теперь с ними тяжелее всего Рузанне Алексеевне и Нине Михайловне. Математика и физика - основы основ техники! Рузанна Алексеевна заявила, что не намерена тащить на уроках слабых, в то время как сильные ученики должны скучать. Ввела дифференцированный метод: давала отдельные задачи и примеры для сильных, средних и слабых. Занималась одновременно, никого не выпуская из вида. Делала это стремительно и красиво. Три урока в течение одного урока и как бы с тремя разными группами. К ней на занятия приятно было ходить, как и к Эре Васильевне. Но если Эра Васильевна демонстрировала гибкий артистизм, поэтично рассказывая о древней архитектуре, живописи, скульптуре, здесь был резкий высший пилотаж.
И вот опять инспектор и очередные возражения. Юрий Матвеевич с удовольствием пойдет в группу Т-4 и пригласит с собой этого сомневающегося инспектора. Ах ты, друг Рузанна, слабых нет в Т-4! Вот так просто сказала. Сидит в кресле, затихла. А глаза сияют. Группа Т-4 по математике была ох как запущена. Это вам не ЭЛ-16, академики из академиков… Может, с идеей дифференцированного обучения в системе ПТУ обратиться в академию? Ведь там об училище знают не понаслышке. Помогут. Однажды примчался дневальный и "шумнул", что приехал академик. Юрий Матвеевич решил, что дневальный ошибся. Лучковский был дневальным. Червоточина ЭЛ-16. Иначе его не назовешь. "Нет, академик, - настаивал Лучковский. - Я спросил: к кому вы? А он говорит: я академик и приехал к вам в гости на урок". Это был физик Ставругин со своим аспирантом. Появились без предупреждения, без телефонного звонка. По физике проходили тему: вечный двигатель. Каждый должен был дома изобрести вечный двигатель и потом защищать идею, пытаться, во всяком случае.
На уроке у Нины Михайловны Турчиновой образовался диспут вокруг идеи вечного двигателя. В разговор втянули Ставругина. Он рассказал о современных кибернетических машинах, или о "гениальных идиотах", как определил их, оказывается, один физик на Западе. Это определение разошлось, конечно, по училищу. И применяли его, конечно, не в отношении кибернетических машин.
Получился живой урок, который зацепил сразу всех в классе - и сильных, и слабых, и средних. Ставругин потом сказал: "По крайней мере у вас в училище нет никаких глупостей". Может быть, он имел в виду - минимум консерватизма.
Было приятно. Но академик уехал, а не в меру насыщенная программа осталась. И надо как-то с ней справляться. Тут действительно не до "глупостей".
К Юрию Матвеевичу явился майор, преподаватель военного дела.
- Пора покрасить наш караульный городок. Весна на дворе.
- Конечно. Выделите ребят.
- Слушаюсь, Юрий Матвеевич.
Майор есть майор: понятие о дисциплине у него строго армейское.
Юрий Матвеевич до сих пор не знает, правильно ли, что в училище командиры, а не старосты групп, как в обычных школах. Совет командиров, дневальные. Наверное, все-таки ребятам так интереснее. И соответствует характеру работы на транспорте. Юрий Матвеевич закончил это училище. Мастером у Юрия Матвеевича был Воротников, а в депо так же свирепствовал Лиханов. Тогда он был на паровозе. Кожаная фуражка, кожаная куртка, жилетка и те же кулаки.
Евгений Константинович Воротников придет сегодня к Юрию Матвеевичу. Он ответственный по сбору материалов для музея. Надо бы у Лиханова отобрать жилетку как экспонат, а еще лучше - кулаки или, во всяком случае, его котел.
Директор развеселился. Он даже вспомнил, что было в училище пока лучшим из серии "гениальные идиоты". Вопрос - отчего стучат железнодорожные колеса? Ответ - площадь круга равна пи эр квадрат. Колеса стучат этими квадратами.
В юмористическом отделе стенгазеты Шмелев написал: раз в училище директором Юрий Матвеевич, то оно переживает "юрский период". Об этих словах Шмелева узнали даже в управлении и в шутку стали так называть весь период перестройки училища на среднее образование.
Выйдя в приемную, где сидели секретарь Тамара Александровна и работник учебной части Валя, директор весело сказал:
- Я исключительно в библиотеку.
Валя взглянула на директора, улыбнулась. Она поняла, что директор нарочно сказал "исключительно". Это слово любит употреблять Валя: научилась от Шмелева.
- Юрий Матвеевич, был Скудатин, - сказала Тамара Александровна. - Посидел в приемной и ушел.
- В следующий раз скажите ему, что он может зайти и ко мне.
- Хорошо, Юрий Матвеевич.
- И дизайнер пусть зайдет с эскизами витрин для музея.
- Непременно, Юрий Матвеевич.
Последнее время Юрий Матвеевич часто думал о Скудатине. Он научил Скудатина любви к железной дороге, сделал машинистом. На его глазах Витя Скудатин из ученика ПТУ превратился в мастера. Создал лучшую группу в училище. И теперь осечка с самим Виктором. С тех пор как в его жизни появилась эта Ирина Камбурова. "Гласность. Так жили педагоги во все времена". Юрий Матвеевич напомнил об этом Виктору. Но Виктор оставил его слова без внимания. А теперь даже начал избегать Юрия Матвеевича.
Директор пришел в библиотеку поглядеть новые наглядные пособия для общеобразовательных учебных кабинетов. Библиотекарь Вероника Грибанова и директор распечатали большую плоскую пачку и вынули из нее плакаты. Разложили на полу. Схемы, формулы по физике, портреты ученых, писателей. Некоторое время разглядывали все это молча.
- Вероника, что ты скажешь о Скудатине?
Вероника ответила не сразу.
- Он по-настоящему влюблен.
- Тебе доподлинно известно?
- Это видно.
- Допустим.
- Юрий Матвеевич, чего же допускать? Разве плохо?
- Совсем неплохо. Я бы не возражал, если бы он влюбился в тебя, Вероника.
Библиотекарь улыбнулась:
- В этом директора бессильны.
- Бессильны, - кивнул Юрий Матвеевич. - Жаль. - Юрий Матвеевич улыбнулся. - Исключительно жаль, Вероника. Директора, ведь они…
- Исключительно практичные люди, - сказала библиотекарь.
- Практичные, - согласился Юрий Матвеевич.
Сквозь широкие окна библиотеки со второго этажа был виден двор, еще занесенный снегом, но уже пригретый весенним солнцем. Во дворе стояли ребята, вышли на перемену, покуривают.
Директор подошел к окну, посмотрел на ребят. Громко стукнул им в окно, чтобы они услышали. Ребята услышали, повернулись. Сигареты исчезли у них в пальцах или во рту.
- Швейки, - покачал головой Юрий Матвеевич, - бравые солдатики.
- Но вы их любите, - сказала Вероника.
- Никуда от них не денешься.
В приемной никого не было. В кабинете к столу прикручена обычная домашняя мясорубка. Юрий Матвеевич не без удивления воззрился на нее. К мясорубке приложена записка: "Я понимаю, мясорубка не локомотив".
В кабинете побывала жена. Месяц, как он обещает ей приделать к мясорубке ручку. Но из-за этих швейков не то что ручку - голову потеряешь?
Юрий Матвеевич подхватил мясорубку и вышел из кабинета.
Тамара Александровна сидела уже на месте.
- Буду в "техническом творчестве".
За шумом станка Юрий Матвеевич не услышал, как включилась телекамера. И только когда остановил станок, услышал голос Тамары Александровны:
- Юрий Матвеевич, приехал Георгий Демьянович. Поговорить о поездной практике ребят.
Начальник депо тоже смотрел на экран, потому что спросил:
- Ты чем это занимаешься?
- Творчеством, - ответил Юрий Матвеевич и заслонил собою станок с мясорубкой.
- Видал уже, каким творчеством, - засмеялся начальник депо.
- Ну, коли видал, приходи сюда.
- У меня дома пылесос того… Принести тебе?
- А ты неси Лиханову, - отпарировал Юрий Матвеевич.
Телекамера отключилась.
"Директор, ты, кажется, тоже избегаешь гласности", - улыбнулся про себя Юрий Матвеевич. Но история со Скудатиным и Камбуровой все равно не оставляла его в покое. Что-то в этой истории было серьезное и неблагополучное. Вовсе не имеющее отношения к "юрскому периоду".
Училище - хлеб нелегкий, да еще в момент перестройки, да еще накануне выпускных экзаменов, когда ребята нервничают, учителя нервничают, с мастерами тут нелады. На базовых предприятиях готовят на ребят производственные характеристики, на педсоветах решается вопрос - кто еще не аттестован и почему. А какие правила экзаменов… Сочинение, например. Чтобы получить за сочинение три, надо сделать не больше четырех ошибок. Мыслимое ли дело! Пять ошибок - уже грозит двойка! Так что неизвестно, "юрский период" сейчас в училище или просто директору остается уповать на Юрьев день.
Евгений Константинович Воротников помогал завучу по общеобразовательным предметам Марине Осиповне Дугинцовой составлять расписание на второе полугодие для первого и второго курсов. Лист, разграфленный по количеству дней в неделе и по количеству групп и уроков, лежал на столе. Ольга Филипповна, преподаватель литературы, просила не ставить ее в пятницу и в субботу, потому что ездит экскурсоводом с туристским двухдневным поездом. Ребята поезд называют "турик", а туристов "туриками". Эру Васильевну нельзя занимать во вторник и в четверг: она работает над диссертацией. Директору неудобен понедельник, когда в Городском управлении проводятся методсоветы, на которых Юрий Матвеевич обязан присутствовать вместе со старшим мастером. Значит, в эти дни и старшего мастера нельзя класть в расписание. Рузанна Алексеевна, математичка, занята в среду в Институте усовершенствования… Марина Осиповна уже третий год завуч, а не может без Евгения Константиновича составить расписание. Старик говорит: наловчился - похоже на график движения поездов.