– Разрешай вам, не разрешай – всё равно же составите? Вы что предпочитаете – экзотические вкусы восточной кухни или харчевню по принципу "побыстрее и посытнее"?
– Если на моё усмотрение, то позвольте дурацкий вопрос – здесь "Макдоналдса" не водится?
– Ну какая держава без "Макдоналдса"? Только здесь он называется "Макбургер", – парировал Зим. – Без него – как без Генерального штаба. – Он махнул рукой, и у тротуара тут же остановился старый "Фольксваген Пассат" 1986 года.
– Чизбургер с картошкой фри и кока-кола. Вы знаете, я тоже предпочитаю этот глобалистический харч. По крайней мере, не нарвёшься на заведомую халтуру.
– А как же холестерин и всё такое?
– Ну мы-то с вами помрём явно не от холестерина. Здесь хоть понимаешь, что система работает по единым стандартам – от Дании до Патагонии, – и за попытку насовать мне в чизбургер крысиных хвостиков технолог отделения потеряет работу. Честно говоря, когда я бываю в каких-нибудь странах с нестандартной и дорогой кухней, например в Италии, Португалии или Греции, я сразу ищу "Макдоналдс". В нём, по крайней мере, хоть точно знаешь, что съешь. Помню, как-то в безумно дорогой Швейцарии я "Макдоналдсу" обрадовался как родному…
– Ну, я-то выбираю "Макдоналдс" из более прагматичных побуждений, – рассмеялся Макс. – В мелких странах, которые по каким-то идиотическим причинам имеют претензии на локальное лидерство, как правило, развита паранойя на тему заговоров со стороны соседних государств и внутренней угрозы.
– Ага. "Я люблю всех, кроме Узбекистана! Они – козлы!"
– По сути, верно. Надо же, как правоверный еврей из Великобритании правильно определил направление внутренней политики страны, где он никогда не был. Но не в этом дело. Местные службы стараются "слушать" все более-менее пафосные кабаки.
– "Макбургер" в их число явно не входит.
– Да если бы и входил. Я с технической точки зрения плохо представляю себе подслушку в фаст-фуде.
– Вам виднее. Но в одном вы правы – вряд ли местные нукеры предполагают, что здесь обсуждаются хоть сколь-нибудь значимые дела.
– Нет такого дела в Британии, которого нельзя было бы решить в течение получаса в "Атениуме".
– В других вариантах эта пословица называет "Гаррик". Но в Казахстане нет ни "Гаррика", ни "Атениума". Да Казахстан и не Британия. Так чему я обязан удовольствию ужинать с вами?
– Скажите, входит ли в спектр ваших интересов прилегающая часть Китая?
Зим объяснил.
– Вообще-то, я собираюсь съездить туда на выходные. Мешает только одно обстоятельство: нет выходных.
– Я бы просил вас побывать в одном определённом месте приграничной провинции – на туристской базе "Хун Шань".
– И что я должен сделать на этой туристской базе? Взорвать стелу с изречением Великого Кормчего? Странно вы как-то сказали – "просил". Во время нашей прошлой встречи вы не были столь сдержанны.
– Ну, прошлая встреча, как-никак, располагала к нервозности. Вечер, чужая страна…
– Ах, как романтично… А сегодня ни хрена не вечер, и мы с вами сидим в ближнем Подмосковье, в Салтыковском доме отдыха, под ёлочками… В любом случае чем обязана эта захолустная турбаза вашему любопытству?
– Видите ли, уже в течение полугода мы получаем из разных источников сведения о том, что на территории Синьцзяна власти КНР разыскивают русскоязычных людей…
– Тогда у них охрененно лёгкая задача – на шопинг туда едут миллионы жителей сопредельных государств, входивших в "великий, могучий Советский Союз".
– По имеющимся сведениям, у этих людей чёрные волосы и они носят бороды. Короче, мы предполагаем, что сейчас на территории КНР находится какая-то база чеченских сепаратистов. А может, и не одна. В принципе в этом нет ничего удивительного – ещё в Первую чеченскую кампанию на территории Казахстана боевики проходили курсы лечения и реабилитации.
– Стоп. Вот здесь – не ясно. КНР, насколько я хоть что-то понимаю в колбасных обрезках, страна коммунистическая. То есть люди все там как собаки переписаны. И кроме того, почему вы не попросите о содействии самих китайцев? Мы ведь "естественные союзники", не так ли?
– Первый раз услышал, чтобы Китай был естественным союзником Туамоту, – усмехнулся Макс. – Но хрен с ним, с естественным союзничеством. Попробую объяснить. Итак. Несмотря на все шаги, которые Китай делает навстречу Западу, он во многом остаётся "вещью в себе". Кое-что в нём остаётся непонятным даже нам, а ведь мы с вами – "дети застоя", не правда ли? В частности, это система паспортизации населения. В КНР действует система временных аусвайсов, и этими документами снабжаются преимущественно люди, переезжающие из района в район. Тотальной паспортизации, которая осуществлялась в бывшем Советском Союзе, там нет. Правда, каждому китайцу при рождении присваивается номер и выдаётся идентификационная карточка, но качество этих карточек таково, что они подделываются в любой сапожной лавке. Кроме того, властями КНР эти русскоязычные граждане разыскиваются на территории, которую значительная часть местного населения не рассматривает как исконно китайскую.
– То есть вы считаете, что уйгурские сепаратисты-мусульмане принимают у себя братьев-моджахедов с Кавказа?
– Примерно так. А так как власти КНР вообще стараются отрицать сам факт наличия уйгурского сепаратизма на своей территории, то и решить эту проблему с русскоязычными моджахедами они стремятся сугубо внутренними средствами.
– Ну ладно. По-вашему, получается, что по Синьцзяну шибается какая-то черноволосая и бородатая русскоязычная братва, которую пытаются выловить жёлтые братья. И, судя по вашим сведениям, тщетно. А откуда взялась эта туристская база?
– Ну… Как бы сказать… При появлении первых сведений о поиске в Китае этой братвы мы попросили наших информаторов, которые так или иначе ездят туда по разным делам, обращать внимание на подобные вещи. В поле зрения попал и центральный район китайского Тянь-Шаня – территория горная, труднодоступная и населённая преимущественно мусульманами. Не испытывающими особых симпатий к Центральному Комитету КПК в частности и к китайцам вообще. Так вот, наш информатор, побывавший в этом регионе, по приезде в Алматы сообщил своему куратору по телефону, что и во время прохождения горного маршрута, и при нахождении на территории этой базы он столкнулся со многими странностями.
– И что же это за странности?
– Знать бы! Дело в том, что до Москвы он так и не добрался. Его убили здесь, в Алматы, на Зелёном базаре.
– Вот как? Забили? Зарезали? Тюкнули пыльным мешком по голове?
– Ну… Можно сказать и так. Хочу предупредить об одном – это было убийство, выполненное на очень высоком техническом уровне. Если б не случайность, то всё удалось бы выдать за несчастный случай. Собственно, именно потому мы и просим вас повторно осмотреть этот район.
– Хм-м-м… Заманчивое предложение… А насколько точно вы уверены, что этот ваш… э-э-э… информатор… был именно убит?
– К сожалению, у нас нет ни малейших сомнений. Более того, если вы решитесь побывать в интересующем нас районе, я попрошу санкции руководства рассказать вам больше о предполагаемом убийце.
– Ладно, – Зим допил свою "кока-колу" и поднялся. – В конце концов, я так или иначе собирался побывать в Китае…
– Да, и ещё один вопрос… Я приехал сюда на некоторое время, и по ряду причин мне не очень удобно останавливаться в гостинице. Вам же, как я понимаю, ваша телекомпания оплачивает двухкомнатные апартаменты. Не приютите?
– Тётенька, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! Иди туда-не-знаю-куда, найди то-не-знаю-что, причём тебя и прибить могут по дороге, да ещё и дай пожить у себя, буржуй недорезанный? А если я шлюх вожу? Каждый день – новых?
– Шлюхам на вашего соседа наплевать. Да и не водите вы их, насколько я понимаю. Так приютите?
– А у меня что – есть выбор?
Выбора у Зима на самом деле не было. Придя домой, он включил свой компьютер и отправил в Ассинибойн-Сити сообщение по электронной почте.
Водитель бензовоза Бауржан Сапарбаев. Трасса Мирный – Хоргос
Курбанбай Икрамов в прошлом был слесарем кочегарки на окраине Жаркента – небольшого городка в предгорьях Тянь-Шаня. Его кочегарка, обслуживавшая детский сад, школу и два магазина, закрылась десять лет назад, но даже спустя эти десять лет Курбанбай вспоминал время работы при социализме как самый прекрасный период своей жизни. Работа на кочегарке означала для него, его жены и троих детей гарантированную зарплату, уход за детьми в садике, выплату больничных и небольшую, но достойную пенсию по достижении шестидесяти пяти лет.
Сегодня Курбанбай материально жил значительно лучше, нежели пятнадцать лет назад, но эта нынешняя жизнь была связана для него с постоянным риском. Прежде всего, в еловых лесах, на границе пастбищ, его жена Дильбирим держала несколько делянок, засаженных опиумным маком. Это было самым заурядным промыслом предтяньшаньских аулов, но от этого промысел не становился безопасным. Делянки уничтожали конкуренты, за опиумными фермерами охотилась полиция Казахстана. Поэтому Курбанбай завёл себе дополнительный приработок. В долине ручья Аксу он нашёл несколько двадцатитонных цистерн с масляной отработкой, оставшихся ещё с того времени, когда здесь располагалась советская танковая часть. Эта отработка и составляла значительную часть его благосостояния.
Раз в неделю он приезжал на базар в Алматы и закупал несколько упаковок двигательного масла Shell – столько, сколько их помещалось в коляску старенького мотоцикла "Урал". Затем он отвозил масло домой, осторожно открывал упаковки, выливал их содержимое в двухсотлитровую бочку, а затем разводил его отработкой. Полученную смесь Курбанбай снова разливал по фирменным канистрам, восстанавливал упаковку и полученное, уже в полтора раза большее количество масла продавал по алматинской цене в Талды-Кургане. Сегодня он ехал с заброшенного полигона на Аксу с пополнением: в коляске "Урала" находилось шесть канистр со скачанной из цистерны отработкой.
Канистры были старые и видавшие виды – такие же, как мотоцикл Курбанбая. На спуске с перевала Ак-Таш, на крутом повороте, мотоцикл подскочил на ухабе, канистры в коляске подпрыгнули, а одна из них выскочила на дорогу и треснула по шву.
Курбанбай затормозил и, не сходя со своего механического ишака, понял самое главное: починить канистру невозможно, да, наверное, и не нужно даже пытаться это делать.
О судьбе разлившихся по скальному ложу дороги двадцати литрах отработанного машинного масла он даже не подумал.
Не подумал о них и водитель бензовоза Volvo Бауржан Сапарбаев, пробиравшийся этой дорогой с законсервированной военной базы "Мирный" по направлению к китайской границе. Ещё точнее – он и не знал о существовании этого разлившегося масла. Просто он привычно притормозил на повороте спуска с перевала Ак-Таш, левое переднее колесо зачерпнуло сорок литров грунта, обильно пропитанного смазочным веществом, провернулось на этой смеси, правый борт потянуло в сторону, при этом бензовоз развернуло на девяносто градусов поперёк дороги, и его "хвост" повис над ущельем. Две секунды гигантская машина боролась с силой земного притяжения, затем задний мост соскользнул вниз и автоцистерна полетела на острые валуны – следы прокладки горной дороги инженером Сергеевым в 1967 году.
Бензовоз упал вниз с грохотом и скрежетом, а затем взорвался.
Полковник Шергин. Махмуд-палван
На этот раз перед Шергиным на столе лежали несколько папок, относившихся к разным ведомствам – Министерству обороны, МВД и Братьям.
– Похоже, мы нашли нашего убийцу. То есть, возможно, мы знаем, кто он, – продолжил Шергин в своей обычной профессорской манере. – Итак – Магомед Гоздоевич Алиев, уроженец Нахичевани, 1967 года рождения. С детства увлекался классической борьбой, выезжал на школьные состязания. В 1985 году был призван на Северный флот, в бригаду морской пехоты. Чемпион округа и флота по классической борьбе в среднем весе. Владеет самбо, различными видами рукопашного боя. Имеет навыки стрельбы из снайперской винтовки, пистолета. В части Спецназа не был призван из-за допускавшихся им высказываний религиозного характера. После демобилизации учился в мединституте, на отделении хирургии, занимался спортом, посещал религиозную школу муфтия Муззавата у себя на родине. Участник массовой драки в 1990 году в Сумгаите. В результате драки скончалось три человека – все они были убиты точными ударами в сердце отвёрткой, превращённой в стилет. Доказать, что её использовал именно Алиев, не удалось. Однако по показаниям других лиц, проходивших по этому делу, получалось, что Алиев, обладая чрезвычайно крепкими руками и превосходно зная анатомию, разработал собственный стиль боя – "укус шершня", во время которого трёхгранное шило зажимается в кулаке и торчит между указательным и безымянным пальцем. Таким образом удар кулака в жизненно важные точки человеческого организма влечёт за собой летальный исход, а так как трёхгранный клинок не даёт широких кровоточащих ран, то в первое время после удара медики находятся в заблуждении относительно характера повреждений потерпевших.
Далее следует обычная трудовая биография "бойца невидимого фронта" – работа "быком" на чеченскую преступную группировку в Москве. Во время первой чеченской кампании был одним из лиц, обеспечивавших сбор средств для финансирования отрядов боевиков. Занимался исключительно "мокрыми" делами. К похищениям людей, столь распространённым у народов Северного Кавказа, отношения не имел.
Дальше – ещё интереснее. Это уже данные, полученные через ЦРУ и Интерпол. В 1998 году лицо, соответствующее по описаниям Магомету Алиеву, встречается в одном из тренировочных лагерей талибов в Торо-Боро. Обращает на себя внимание чудовищной физической силой вкупе с прекрасным пониманием физиологии человеческого организма. Обучает спецслужбы движения "Талибан" способам получения информации под физическим воздействием. То есть под пытками. Сам обучается способам ведения боя в горах и на высокогорье. Получает кличку "Махмуд-палван", то есть "Махмуд-богатырь".
В дальнейшем послужном списке Магомета Алиева четыре месяца стажировки в личной охране Усамы бен Ладена, после чего он исчезает из поля зрения всяческих спеслужб. Однако за этот период в европейских странах происходит как минимум четыре убийства вышеописанным способом – с помощью трёхгранного стилета, поражающего жизненно важные точки организма. Жертвы: один из вождей косовских албанцев, известный своими "пораженческими" настроениями; сербский генерал, приговорённый к смерти какой-то мусульманской радикальной организацией; влиятельное лицо армянской диаспоры в Париже; и следователь Трибунала международного суда в Гааге.
Спадолин сделал вид, что сплюнул.
– Что, впечатляет?
– Мягко говоря. Как в "Десперадо": "это у нас на самом деле или просто кино?".
– Кино… Нет, для кино этому типу не хватает легендарности – как приснопамятному Солонику, к примеру. У меня есть подозрение, что мы первые, кому удалось составить подробный портрет этого типа. Но дырок в этом портрете ого-го как много. И самая из них главная…
– Это – то, на кого он работал последние четыре года?
– Именно. Единство мусульманского экстремистского подполья – сказка для дефективных детишек. Сказка, искусственно поддерживаемая нами для запугивания рядового обывателя. В чём мы едины с нашими американскими, французскими, британскими и любыми другими коллегами. На самом деле последователи бен Ладена не на жизнь, а на смерть грызутся с палестинцами Насраллы, филиппинские повстанцы считают тиморцев более неверными, нежели сам Иблис… И это только в пределах одной суннитской ветви, и то – навскидку. А есть ещё хомейниты, дейлемиты, друзы, исмаилиты, в конце концов. Одна персидская поговорка "Если встретишь на дороге змею и афганца, убей сперва афганца" чего стоит!
– Очевидно, что эти "кто-то" должны быть связаны с чеченскими сепаратистами.
– С чего вы это взяли, Максим, голубчик? С того, что он засветился в первую чеченскую войну исполнителем нескольких приговоров по их заказам? А при чём тогда сербы, албанец и французский армянин? И ещё. Попасть в личную охрану бен Ладена – это как в наши, советские времена, офицеру КГБ входить в "девятку", охранявшую Генсека.
– А какие функции он выполнял в охране "террориста номер один"?
– Откуда мы знаем? Но одно обращает на себя внимание – из охраны опального саудовского миллионера он исчезает вместе с тремя другими сотрудниками внутренней безопасности "Аль-Кайеды". Причём останки одного из них, Хакима ибн Фаттаха, обнаружили американские десантники, когда зачищали Ходжа-Калу. Судя по всему, Хаким был казнён своими…
– Угу. Так не получается ли, что Махмуд-палван выполнял в охране Бени Ладина функции "контрразведчика со стороны"? То есть профессионального охотника на "кротов"? Впрочем, это его качество не вяжется с общим портретом.
– Физически очень сильного человека? Ну, для человека Службы вы, Максим, слишком привержены стереотипам. Если крепкий человек, то всенепременно дуболом? Но в одном вы правы – Махмуд-палван производит впечатление боевика, действующего по распоряжениям какой-то третьей силы. На первый взгляд её задачи совпадают с основным направлением исламского экстремизма. Скажем, его ваххабитской ветви. Но в целом её вектор совсем не очевиден.
Алекс Зим. Алматы
– Доставлена посылка из Ассинибойн-Сити, США. Весом шестьдесят восемь килограммов, – сообщил клерк со всемирно известной эмблемой UPS на бейсболке. – Распишитесь.
– Личные вещи вывозишь? – заинтересованно спросил Спадолин, они уже перешли с Зимом на "ты". – Я думал, ты там гнездо вьёшь.
– Па-а ма-а-рям и окиянам злая нас ведёт звезда, – насмешливо пропел Зим. – Бродим мы па разным странам и нигде не вьём себе гнезда… Это я велосипед себе выписал из США.
– Ты что, здесь себе велосипеда не мог купить? Да и на хрена он тебе?
Период совместного сосуществования длился у них уже три дня. С неохотой оба мужчины начали признавать, что между ними устанавливаются некоторые признаки взаимопонимания. В общем-то, это было не так удивительно. Оба они были примерно одного возраста, учились в похожих вузах, читали одни и те же книги. Если бы один мог закрыть глаза на откровенный космополитизм Зима, а другой – на работу Макса, то они вполне могли бы подружиться.
– Что ты понимаешь в байках? Это настоящий mountain-bike, американского производства, выпуска 1976 года. Рама – сталь в палец толщиной, шестерни передачи, как в немецком танке "Тигр", плавность хода, как в "Мерседесе" шестисотой модели! Я здесь на нём по горным дорогам рассекать буду!
– И где ты такой нашёл?
– Давно ещё, полтора года назад, на каком-то garage-sale. Зверь-машина. Я её оставил у приятеля, Бада, который там помощником шерифа работает. С тем чтобы выслал мне его по первому требованию.
– Ну-ну. Деньги тебе девать, видно, некуда.
– Я ж шакал пера, акула информационных каналов. Работаю на международную информационную корпорацию. Могу позволить.
Макс ещё раз недоверчиво покачал головой.
– Так значит, ты в Китай ещё не сподобился прокатиться?