Молодой парень смотрел вопросительно. Рита не заметила в его взгляде насмешки. Поэтому снизошла до ответа:
– Нет. Знакомые попросили домой их забросить.
Шофер кивнул. Рита раздраженно добавила:
– Я у них еще не была, только номер дома знаю. Так что вы сами разбирайтесь, куда нас везти.
– Мы скажем, – тут же вскочила на ноги Маша и буквально ввинтилась между двумя передними сиденьями.
– Через три дома! – радостно закричала Даша. Ткнула пальцем в окно и воскликнула. – Вон тот домик, с башенкой!
– Ага, – с достоинством подтвердила Маша. – Это наш.
Рита завертела головой, пытаясь рассмотреть среди новых зданий "домик". Не нашла. Впрочем, такси уже свернуло к одному из особняков: двухэтажному, с открытой верандой. И с башенкой!
Действительно – над красной черепичной крышей словно гриб поднималась башня с широкими застекленными окнами. Ее венчал странный флюгер – морской дракон.
Рита обернулась к девочкам и недоверчиво воскликнула:
– Это и есть ваш дом?
– Точно, – кивнула Маша, выбираясь из машины.
– Ага! – закричала Даша и полезла за сестрой. – Даня в башенке живет, а мы на первом этаже. Из-за Машки! Она все время по утрам в окно прыгает. А не прыгала б, нам бы на втором комнату дали. Папа сказал!
– Вовсе не из-за меня, – сердито засопела Маша. – Просто они нас маленькими считают. Вот в школу пойду, так сразу на второй этаж переберусь, увидишь!
Даша с сомнением посмотрела на сестру, но спорить не стала. Рита расплатилась с шофером.
Встала перед ажурной металлической решеткой и подумала, рассматривая дом: "Кто ж у него предки? И почему он с Леськой дружит? Обычно все держатся своего круга. Ну, социального слоя. А Леська нищая. И на рынке торгует. Может, Богдан не знает?"
Рита нерешительно ступила следом за девчонками во двор. Выложенная цветной плиткой дорожка вела к широкому, низкому крыльцу.
Даша с Машей с радостным визгом скрылись в доме. Рита нерешительно остановилась у балюстрады: может, следовало уехать? Она бы как раз успела на Набережную. С другой стороны, ужасно хочется посмотреть дом, Рита еще не бывала в таких. И Богдана дождаться бы. Зря она его игнорировала.
На этой мысли Рита покраснела. Она прекрасно понимала: игнорировала не она – ОН. Она-то как раз пыталась привлечь к себе внимание. Особенно в первые дни. Это потом уже плюнула. И сказала себе: зачем ей эта керченская голытьба? Кто ж знал…
Рита вздрогнула, так неожиданно распахнулась входная дверь. На крыльцо вышла высокая молодая женщина. Босая, в коротких белых шортах и белой же спортивной рубашке.
Она поразительно напоминала Богдана: те же яркие голубые глаза, опушенные черными ресницами. Тонкие темные брови вразлет. Высокие скулы. Только волосы отливали золотом.
"Сестра? – нерешительно предположила Рита. – Я считала – у него только Машка с Дашкой…"
– Добрый день! – весело воскликнула незнакомка. – И большое спасибо, что доставила моих разбойниц до места!
"Моих? Это… мать, что ли?!"
Она угадала. Потому что молодая женщина тут же представилась. И пригласила Риту в дом.
Потом Рита пила чай с вкусными пирожными и ругала себя за ошибку: отступиться от Богдана – большей глупости она просто не могла сделать!
Окончательно Рита затосковала, когда Любовь Павловна начала рассказывать о сыне. Она говорила с юмором, много смеялась, но в Ритиной голове остались лишь выжимки: отлично учится. Призер городских и республиканских олимпиад по физике, математике и информатике. После школы собирается учиться в Москве. Непременно в Физтехе. Считает его лучшим вузом мира. Слышать не хочет об Англии или Америке. Упрям невозможно!
"Красив тоже, – мрачно размышляла Рита. – Если он в самом деле через год приедет в Москву, и девчонки увидят нас вместе… О-о, Ленка Сахарова от зависти позеленеет! Да и другие слюни пустят. Я и ОН! Решено, я сделаю все, чтоб мы были вместе. Если честно, мы – идеальная пара. Я ведь тоже красавица, все говорят. А Леська – бледная поганка. Смотреть не на что. Торговка. Богдан просто привык к ней и не замечает. Нужно открыть ему глаза…"
Приход Богдана застал Риту врасплох. Она не успела продумать свою политику. И теперь растерянно смотрела, как Богдан привычно подставил матери щеку для поцелуя и налил себе чаю.
Он жадно набросился на домашнее печенье. Машка с Дашкой – они вихрем ворвались в гостиную, едва брат вошел в дом – вертелись вокруг и предлагали пирожные. Нина Павловна встревоженно расспрашивала о Лесе.
"И что они вокруг нее так вертятся? – раздраженно думала Рита. – Прямо ближайшая родственница! Подумаешь – вывихнула руку. С кем ни бывает. К тому же Богдан сразу сказал – ничего серьезного. Недели две походит с перевязанной рукой и все. Связки целы, кости целы – чего охать?"
– Главное – Лесе деньги именно сейчас нужны, – озабоченно говорил Богдан. – Скоро у Анатолия Федоровича день рождения, она протез новый заказала. В Симферополе.
– Это не проблема, – возразила Нина Павловна. – Скажи сколько, я дам.
– Ма, будто ты Леськи не знаешь! Не возьмет.
– На протез для дедушки?!
– Ма – это ее подарок. Леська большую часть денег уже собрала. Гривен шестьсот осталось. Если б руку не вывихнула, через неделю могла б уже ехать за протезом.
– Эту сумму вы за уборку получите? – Нина Павловна встревожено смотрела на сына. – Ты про дом Малевича говоришь?
– Да. Мы туда забегали сегодня: работы от силы дней на семь-восемь. Не перетруждаясь особо. Часа по четыре с утра.
Маша с Дашей заволновались. Облепили с двух сторон стул брата и зашушукались через его голову. Потом Маша воскликнула:
– Данька, а мы?
– Что – вы?
– Мы же сами можем все убрать!
– Ага, – застенчиво пробормотала Даша. – Полы подметем, нам не трудно. И Леся не обидится. Мы ведь тоже деда Толю любим, да, Маш?
Маша кивнула и проворчала:
– Мы не маленькие. У нас с Дашкой в копилке деньги есть, мы не предлагаем. А пол подмести мы – запросто. Даже помыть можем. Если ты, Данька, тряпку нам будешь отжимать.
Богдан расхохотался. Одним движением сгреб младших сестер и вполне серьезно сказал:
– Я знал, что всегда могу на вас рассчитывать.
– Значит, возьмешь нас?
Богдан помрачнел. Сдвинул брови и о чем-то задумался. Нина Павловна тоже молчала. Лицо ее показалось Рите печальным.
"Сейчас или никогда! – Рита облизала вдруг пересохшие губы. – Я целую неделю буду с ним наедине. И уж точно смогу отвадить от Леськи".
– Послушай, – ужасаясь необратимости своего поступка, пробормотала Рита, – а я? Я ведь могу помочь. Заменить Лесю на стройке, пока у нее рука болит. Все-таки Анатолий Федорович и мне дедушка. Пусть двоюродный.
Богдан смотрел недоверчиво. Маша с Дашей уставились на гостью так изумленно, будто небо на их глазах только что поменялось местом с землей. Любовь Павловна облегченно улыбнулась:
– Действительно, Даня, неплохая идея. Леся не откажется принять вашу помощь. Это не деньги.
"Кошмар! Что я делаю? Вместо пляжа собираюсь ломать ногти на стройке!"
Маша с Дашей переглянулись. Даша неверяще прошептала:
– Ты собираешься мыть полы?
– А ты умеешь их мыть? – перебила сестру ехидная Машка.
– Само собой, – Рита старалась не обращать внимания на противных девчонок.
– А море как же? Ты же тысячи раз твердила, что отдыхать сюда приехала, не работать!
– Мария, прекрати! – прикрикнула на дочь Любовь Павловна.
– Ты серьезно? – в упор посмотрел на Риту Богдан.
– Серьезнее не бывает.
"Пропало лето! Завтра вместо моря потащусь в недостроенный дом. Буду в грязи копаться, как свинья. Вместо Леськи, – горестно вздохнула Рита. – Очень вовремя она руку вывихнула, ничего не скажешь".
Богдан неопределенно пожал плечами и буркнул:
– Можно попробовать. Если уговорю Лесю. Сейчас позвоню ей.
Рита возмущенно покраснела: "Еще и уговаривать! Да Леська в ноги нам упасть должна! Мы вместо нее будем на стройке корячиться, а Леська, значит…"
Богдан вышел из комнаты, и Рита проводила его разочарованным взглядом. Ей хотелось слышать разговор с троюродной сестрой. Не то, чтобы…
Должна же она понять, какие отношения между ней и Богданом! Полудетская дружба или…
"Ну, Леська-то точно влюблена в Богдана! Таращится на него, будто в последний раз видит. Глазищи круглые и светятся как у кошки. Хорошо, Богдан ничего не замечает. А если б и заметил?"
Мелькнула мысль, что хорошо бы – Леська отказалась от их помощи. Раз уж она такая щепетильная. Тогда Рита завтра снова пойдет на пляж. И с Богданом встретится уже вечером. Как всегда. Только теперь Рита не станет обращать внимания на его подначки. Стерпит как-нибудь. И попробует вытащить Богдана на дискотеку. Если начнет просить при тете Шуре, она обязательно поддержит. И Богдан сдастся!
Рита хмыкнула: сколько раз отмечала – Богдан ни в чем не отказывал тете Шуре. Со всем соглашался. Наверное, потому что она его крестная. Или Богдан просто ее жалел? Ведь тетя Шура до сих пор оплакивала мужа.
Рита оживилась: неплохо бы! Как она сразу об этом не подумала? Напросилась на стройку, дуреха несчастная, оно ей надо?
Дискотека – совсем другое дело. Она уж постарается – оденется и накрасится так, что Богдан невольно посмотрит на нее другими глазами. И о Леське ни словечка дурного не скажет. Наоборот – станет кудахтать над ней, как наседка над цыпленком. Жалеть, сочувствовать, то-се… Но так, чтоб Богдан сам понял, с кем связался.
Рита взволнованно ждала возвращения Богдана. Слушала жизнерадостный щебет его маленьких сестер – они заранее распределяли между собой завтрашнюю работу – и смотрела на дверной проем.
Она увидела радостное лицо Богдана и мгновенно помрачнела: вот уж не повезло! Леська явно согласилась принять их помощь. С условием, что будет до обеда сидеть с Машкой и Дашкой. А потом приезжать на стройку и в меру сил…
Она еще условия ставит!
Глава 6
Клевета
Солнце било в окна так яростно, словно пыталось поджечь сливочно-желтые половицы деревянного пола. Птицы в саду щебетали с радостной деловитостью, для них день начался давно, с рассветом. Утренний бриз парусом надувал легкие шторы, бабочки на них трепетали, Рита внезапно пожалела их – вечные пленницы.
Она сегодня проснулась рано. Даже Леся еще не встала. Личико троюродной сестры во сне раскраснелось, тяжелые ресницы полукружьями лежали на нежных щеках, Леся чему-то улыбалась.
Она вдруг показалась Рите красавицей, и девочка ревниво подумала: "Хорошо, ее сейчас Богдан не видит".
Спать совершенно не хотелось. Рита на цыпочках подошла к подоконнику. Осторожно отвела ветку персика и спрыгнула в сад. Сердце девочки учащенно забилось: здорово!
Свежий утренний воздух остро пах морем и поспевающими яблоками. Летний зной еще не высветлил неба. Рита впервые увидела его ярко-синим, как… глаза Богдана! Солнце огромным апельсином катилось с востока, окрашивая редкие слоистые облака в золотистые тона. Гора Митридат нежилась в лиловой дымке цветущего тамариска, древняя, тусклая. Скальные вкрапления смотрелись заплатами, а редкие дома у подножия хотелось стереть ластиком – Митридат не принимал их.
Рита судорожно вздохнула и подумала, что с другой стороны, от Набережной, Митридат не смотрится таким… суровым. Наверное, из-за лестницы, ведущей к вершине. Самой длинной в мире, Рита просто уверена. Сердце заходится, пока поднимаешься наверх. Даже если отдыхаешь на террасах, любуясь каменными грифонами и выщербленными от времени круглыми вазонами.
Девочка склонилась над розовым кустом: темно-зеленые листья блестели от утренней росы. Цветы пахли пронзительно, сладко, Рита едва слышно рассмеялась. Она внезапно подумала, что никогда не забудет это утро. Жаль, его нельзя оставить для себя – на память! – как… тот же цветок одуванчика, засушенный Ритой для гербария еще в третьем классе.
Даже фотография не поможет. Она же не сохранит кружащих голову запахов. И ощущения незыблемости мира. Невероятную высоту неба над тусклой землей Керченского полуострова. Старческие морщины Митридата с проплешинами давних обвалов. И розовое цветение тамариска, как символ вечной жизни этого края.
Рита бродила по саду, мечтательно улыбаясь. Впервые этот дом и этот сад не казались ей жалкими. Она сейчас завидовала Лесе: троюродная сестра могла наблюдать подобное чудо ежедневно. Она жила здесь! Не среди каменной Москвы. И не дышала изо дня в день бензиновыми парами и пылью.
Рита сорвала яблоко с румяным бочком. Прохладное, тугое, с глянцевой кожурой. Понюхала и сладостно зажмурилась. Протерла его подолом длинной ночной рубашки. Откусила и смешно ахнула: ох, и кислое. Но все равно съела.
Рита вдруг поняла, почему встала так рано: за ней утром должен заехать Богдан. "Он сказал – к восьми. Интересно, сейчас сколько? – рассеянно подумала она. – Я даже не посмотрела на часы. Как-то все равно…"
От дома послышались голоса тети Шуры и Анатолия Федоровича Деловитые, будничные. На веранде обсуждали, что из продуктов купить на рынке, а что в магазине.
Рита швырнула яблочный огрызок в сторону. Взгляд ее стал трезвым, теперь она действительно проснулась. И бросилась к своему окну: она совсем с ума сошла! Бродить по саду с утра пораньше и набивать живот кислыми яблоками! Вместо того, чтобы продумать, как одеться!
"Сегодня самый важный день в моей жизни, – Рита раздраженно посмотрела на спящую сестру и перемахнула через подоконник. – Я должна наконец обратить на себя внимание Богдана! И отвадить его от этой дурнушки…"
* * *
Леся с любопытством наблюдала за сборами троюродной сестры. У нее никогда не было столько одежды. И никогда она не тратила столько времени на утренний туалет.
Девочка едва заметно улыбнулась: "Туалет! Я себе льщу. Натянуть шорты и старую футболку – вот все мои утренние сборы. Да, еще щеткой пару раз провести по волосам! Минут пять от силы. А Ритка уже полчаса мается. Все никак не может выбрать платье понаряднее. Третий раз переодевается. Забыла, что ли? Они ведь уборкой будут заниматься. Полы мыть, окна, мусор выносить…"
Рита вытянула из шкафа нежно-лиловый брючный костюм. Набросила блузон. Посмотрела в зеркало и озабоченно пробормотала:
– По-моему, ничего.
Леся сказала:
– Изумительный цвет. Розово-лиловый, так тамариск цветет.
– Мне идет?
– Тебе все идет.
Леся любовалась пышной волной белокурых волос, стройной высокой шейкой, удлиненными зеленовато-желтыми глазами на свежем личике и печально думала: "Какая красавица! Сегодня уж она наверняка понравится Богдану. Они целый день проведут вместе, не слепой же Даня…"
Рита перед зеркалом наносила тени. Леся встала за ее спиной и посмотрела на собственное отражение. И показалась себе жалкой. Бледная, тощая, кудряшки как у трехлетнего ребенка и абсолютно круглые глаза. Как у Дашки с Машкой. А уж одета – лучше об этом и не думать.
Леся с тяжелым вздохом отошла. Села на подоконник и сказала себе: "Смирись! Какая есть, ничего не поделаешь. Радуйся, что Богдан относится к тебе, как к сестре. И не требуй большего. Если не хочешь ночами рыдать в подушку".
Леся осторожно поправила повязку на ноге. Она вчера очень неудачно оступилась на лестнице. Не только руку потянула, но и кожу на коленях счесала. Вид у нее…
Не четырнадцатилетняя девушка! Глупая девчонка шестиклассница в лучшем случае.
Леся невольно фыркнула: она тогда днями носилась по побережью. Все крутые склоны излазила, все пещеры назубок знала. Царапины не сходили!
Она первой услышала знакомый рокот мотоцикла. Обернулась к сестре и воскликнула:
– Богдан!
– Где? – Рита оглянулась на дверь.
– Мотоцикл его, слышишь?
Рита раздраженно посмотрела на сестру и проворчала:
– Вот еще – прислушиваться я буду! Приедет и приедет!
Она бросила последний взгляд в зеркало и удовлетворенно кивнула. Встала, потянулась и пренебрежительно заметила Лесе:
– Ты хоть бы губы подкрашивала. Бледная как поганка!
Леся промолчала.
– Если своей помады нет, могу одолжить.
– Спасибо, обойдусь, – легко отозвалась Леся. – Помада меня такой, как ты, все равно не сделает.
Рита пожала плечами. Леся робко спросила:
– Хочешь в таком виде полы мыть?
– Да, а что? Предлагаешь в тряпье вырядиться?
– Нет, но… Возьми с собой шорты с футболкой, там переоденешься.
– Мои футболки стоят немногим дешевле костюма!
– Могу свою дать.
– Ты еще посоветуй половую тряпку на плечи набросить!
Леся покраснела и прошептала:
– Было бы предложено.
"Неужели я так кошмарно одета? – тоскливо подумала она. – И выгляжу, как… бледная поганка? А девчонки всегда говорили, что я хорошенькая. И мама тоже. Утешали – понятно. Что еще можно уродине сказать? Только "хорошенькая". Дед вообще как-то заявил – мол, среди молоденьких девчонок нет некрасивых. Понятно теперь – почему…"
Леся зажмурилась, глотая нечаянные слезы. Она мысленно видела себя на крыльце. И Риту рядом. А к ним от калитки шел Богдан. И смотрел на обеих.
Она – в вытертых джинсовых шортах, старом любимом топике, первоначальный цвет уже и не разберешь, когда-то он был голубым. Ноги тощие, исцарапанные, совсем девчоночьи, колени перевязаны. Дешевые шлепки вечно спадают. Руку больную нянчит. Губы синюшные, нос в веснушках – никакого шарма.
И Рита – в дорогом шелковом костюме, высокая, стройная. Босоножки на высоких каблучках. Ногти на руках длинные, лиловые. На ногах они тоже покрашены. Сумочка лаковая через плечо. Маленькая, плоская, легкая.
Глаза яркие, зеленые. Густые белоснежные волосы падают на спину. Брови высокими дугами, тоненькие, ровные, Рита перед сном их выщипывает. Губы полные, розовато-лиловые. Все в цвет.
Нет, не пойдет она на крыльцо! Нальет себе чай и сядет на кухне. Поздоровается с Богданом через окно. Пусть он позже ее увидит. Уже с сестрами.
Леся горестно вздохнула: деваться все равно некуда. Машка с Дашкой не простят, если их и сегодня в дом Малевича не отвезти. Обещала!