Эриксон провёл посетителя в гостиную. Он заметил, что лицо Кёля сморщилось от затхлого запаха, который действительно наполнял комнату - даже Эриксон сейчас это почувствовал. Гость обежал взглядом убогую обстановку и, кажется, уже пожалел о своём приходе.
- Так значит, я дал вам свою визитку? - начал Эриксон, усадив гостя на банкетку и присаживаясь рядом.
- Да-да, - Кёль достал из нагрудного кармана пиджака карточку, протянул Эриксону. Несомненно, это была его визитка. И конечно нетрудно было понять, насколько не вяжется в глазах посетителя этот прямоугольник голубоватого картона, покрытый золотым тиснением и вензелями, с убогим зловонным помещением, в котором он сидел сейчас на скрипучей потёртой банкетке.
- Вы извините, господин Кёль, - принялся объяснять Эриксон, - простите, что оказались в такой обстановке, но дело в том, что... Постойте! - вдруг воскликнул он, осенённый внезапной мыслью, чувствуя, как от этой мысли вся его радость блекнет и растворяется, сменяясь ощущением новой опасности, очередной ловушки, поставленной умелым кукловодом Клоппеншульцем. - Постойте-ка... А... А почему вы пришли сюда?
- Простите? - не понял Кёль.
- Ну, я имею в виду, почему вы пришли ко мне - сюда, на Сёренсгаде? Я живу не здесь, это не мой дом. А? - и он вперил в незнакомца пронзительный взгляд, внутренне готовясь нападать и защищаться.
- То есть... - смешался Кёль. - Простите, я не понимаю... А куда я должен был прийти?
- На визитке указан мой настоящий адрес, смотрите, - он поднёс карточку к лицу Кёля.
- Там вообще нет адреса, - пожал тот плечами, глядя на Эриксона как на сумасшедшего.
Эриксон повертел карточку в руках, внимательно рассмотрел обе стороны. Действительно, адрес не был указан - только фамилия и статус.
- Но... - не сдавался он, - но почему вы пришли именно сюда?
- Простите меня, господин Эриксон, - Кёль поднялся, - я лишь хотел убедиться, что с вами всё в порядке. На вас было столько крови, что я думал...
- Крови?! - вскричал Эриксон, тоже поднимаясь. - Постойте, постойте... Так вы... вы тот человек, который принёс меня сюда?
- Ну да, - произнёс Кёль. И тут же улыбнулся: - Ах, простите меня, господин Эриксон, я должен был сразу сказать. Ну конечно, всё недоразумение состоит в моей несообразительности. Я-то вас знаю, но вы-то меня вряд ли запомнили, вы были в таком состоянии...
- Пьяный? - подсказал Эриксон.
- Пьяный? - переспросил Кёль, задумчиво глядя на Эриксона. - Ну-у, пожалуй, да... Во всяком случае, вы были... э-э... неконтактны.
- Но почему вы принесли меня в этот дом?
- А-а, вот вы о чём... Ну, вы лежали на углу, там я на вас и наткнулся. Я живу неподалёку, возвращался домой из театра. Я ведь актёр. Долго пытался привести вас в чувство, но вы были... мертвецки пьяны, похоже, и никак не реагировали. Какой-то господин вышел отсюда и двинулся в сторону площади. Когда он проходил мимо, я спросил: "Послушайте, этот господин не в вашем доме живёт?" Он подошёл, наклонился, чтобы получше вас рассмотреть. "А-а, этот... - сказал он. - Опять надрался... Да, он из первой квартиры". "Вы не поможете мне донести его до дома? - спросил я". "Нет, - отвечал тот господин. - Очень мне надо таскать это..." Я не могу повторить его последнее слово, извините. Вот. Тогда я поднял вас и волоком потащил ко входу. То ли из кармана у вас, то ли из руки выпала эта визитка, я подобрал её. Доволок вас до крыльца, кое-как поднял (я, как вы можете видеть, не отличаюсь физической силой, - улыбнулся Кёль), внёс внутрь. Тут, надо сказать, мы оба чуть не растянулись на полу, потому что я не смог поддерживать вас на ногах, уж простите. На мой вопрос, в этом ли доме вы живёте, консьержка ответила утвердительно... Она у вас очень сильная женщина - с такой лёгкостью взвалила вас на спину и понесла по лестнице наверх!.. Ну, вот, собственно, и всё. Я ушёл. И все эти дни беспокоился о вас, ведь я даже не посмотрел, откуда на вас столько крови, не ранены ли вы.
- А вы не помните, что за человек разговаривал с вами?
- Ну, это был высокий и мощный господин - очень крепкого сложения и очень высокий.
"Циклоп", - понял Эриксон.
Он несколько минут испытующе смотрел в глаза Кёля, но ничего в них не увидел - если Мартин Кёль состоял в шайке Габриэля Клоппеншульца, то актёром он был очень хорошим.
- Вы представить себе не можете, господин Кёль, насколько я вам признателен, - счёл нужным Эриксон выразить благодарность, которой, разумеется, не испытывал.
Кёль смущённо улыбнулся и сделал движение направиться к выходу. Эриксон стал предлагать гостю кофе, но тот с бесконечными извинениями рвался в прихожую. "Я только хотел убедиться, что с вами всё в порядке, господин Эриксон, - говорил он. - Спасибо, не беспокойтесь, мне нужно идти".
- А вы играете на флейте! - удивлённо улыбнулся Кёль, заметив положенный мимоходом на кухонный стол инструмент.
- Э-э... Нет, - смутился Эриксон.
- Нет? Но... Инструмент, я смотрю, замечательный и... весьма дорогой. Палисандр. Вы простите, господин Эриксон, что я любопытствую. Просто я немного разбираюсь в этом, я сам, видите ли, бывший флейтист. Хотя, бывших флейтистов, пожалуй, не бывает, не так ли? Флейта - это тот инструмент, любовь к которому проносишь через всю жизнь, даже если в детстве тебя силой заставляли браться за него. Понимание флейты приходит с возрастом, но если уж ты её понял...
- Да, - неловко кивнул Эриксон. - Да, вы правы.
Он начинал догадываться, что оживлённый интерес Кёля вызвали не столько музыкальные способности Эриксона, сколько несоответствие дороговизны флейты и обстановки этой квартиры. Теперь, после слов собеседника, он и сам получил новую тему для размышлений: откуда у бедняка Скуле взяться такому инструменту? Это, конечно, если гость - действительно некто Мартин Кёль и к этому дому не имеет никакого отношения и разбирается во флейтах. А если он член шайки Клоппеншульца, то над его словами ещё тоже предстоит хорошенько поразмыслить.
- Знаете, что интересно, - продолжал Кёль, остановившись у двери, чтобы застегнуть плащ. - Особый интерес к флейте испытывают почему-то люди с техническим или математическим складом ума - ну, в общем, не с гуманитарным. Не замечали? Вот вы - инженер. А один мой знакомый, всю жизнь занимается математикой... Он тоже страстный любитель флейты, прекрасно на ней играет. Ну, меня в расчёт не берём, хотя по образу мыслей я тоже скорее технарь... Прощайте, господин Эриксон, всего хорошего.
В открытую дверь Кёль буквально выскочил, с такой поспешностью, будто за ним гнались. Эриксону показалось, что его посетитель глубоко и с облегчением вздохнул, направляясь вниз по лестнице.
- Всего доброго, - сказал он ещё раз, оглянувшись уже на марше.
Слава богу, он не произнёс его имени, настоящего имени. А то и Бегемотиха и снова маячащий на лестнице Йохан безусловно услышали бы.
В следующее мгновение внезапный наплыв страха перед тем, что он снова останется один в этом доме, а кроме того, родившаяся уверенность в том, что человек, назвавший его настоящим именем, не может быть членом банды Клоппеншульца, заставили Эриксона окликнуть уходящего:
- Подождите, господин Кёль, я с вами. Решил немного прогуляться.
Кёль оглянулся на устремившегося следом за ним Эриксона, удивлённо поднял брови, смерил его взглядом с головы до ног:
- Простите... Вот так? Вы пойдёте в этом?
Эриксон оглядел себя. Да, его костюм, в котором он проспал две ночи, имел не самый свежий вид. Кроме того, на нём были только мятые брюки и давно утратившая вид рубашка, а на улице шёл дождь. Следовало набросить хотя бы пиджак, если уж плащ он где-то потерял в ту злосчастную ночь. Чёртова прачка, сколько она будет возиться с его костюмом?
- Я сейчас, - торопливо пробормотал он, поворачиваясь обратно. - Господин Кёль, я сейчас, буквально одну минуту, дождитесь меня.
И устремился в квартиру. Под задумчивым и недоумевающим взглядом Кёля долго не мог подобрать ключ. Наконец ворвался в прихожую.
Флейта. Она так и лежала на кухонном столе. Эриксон схватил инструмент, бросился в гостиную.
Его посетители были правы: теперь, вдохнув немного свежего воздуха, он явственно ощущал омерзительный запах стоящий в квартире. Не сильный, но тошнотворный запах разложения.
Он метнулся в спальню, положил флейту на стул схватил костюм, вернулся в гостиную, подбежал к окну и распахнул его настежь, с удовольствием вдохнув воздуха, насыщенного запахами осени и дождя.
Эриксон подозревал - да что там, он был уверен! - откуда идёт этот тошнотворный смрад, который, кажется, нарастал с каждой секундой, несмотря на распахнутое окно, и готов был удушить. Шкаф. Конечно, запах шёл из шкафа.
"Да уж, так воняют пресловутые скелеты в шкафу", - усмехнулся он.
Попытка пошутить не ослабила натяжение его нервов, вызванное уверенностью в том, что рано или поздно ему придётся подойти к этому шкафу, вынуть бумажную закладку и, распахнув скрипучие створки, заглянуть внутрь. Что он там увидит? Об этом лучше не думать.
Кёль. Надо было бежать, он и так слишком долго заставляет доброго Кёля ждать.
И тут же, выглянув в окно, чтобы сделать ещё глоток воздуха, он увидел своего гостя, который торопливо переходил улицу, направляясь в сторону площади и на ходу раскрывая зонт.
- Кёль! - закричал Эриксон с тоской в голосе. - Господин Кёль, подождите!
Но тот уже отгородился от него чёрной плоскостью зонта и, кажется, прибавил шагу, почти перейдя на трусцу.
- Проклятье! - зарычал Эриксон, выходя из себя. - Будь ты проклят, мерзавец!
Ладно, как бы то ни было, бегство Кёля не отменяет его намерений покинуть дом. И он сделает это прямо сейчас.
Эриксон захлопнул окно. Остановился на минуту, раздумывая, зачем он это сделал - ведь ему необходимо проветрить. Хотя, с другой стороны, зачем проветривать, если он собрался немедленно уйти и никогда больше сюда не возвращаться.
Пока он раздумывал, взгляд его привлёк автомобиль, въехавший на пустынную Сёренсгаде со стороны площади. Этот автомобиль он запомнил с первого раза и, наверное, на всю жизнь.
Отскочив от окна, Эриксон прижался к стене, тяжело дыша и не замечая, что стонет и поскуливает, как загнанная в угол собака, у которой нет выхода, а петля удавки уже медленно приближается к её шее.
Краем глаза он выглянул в окно и тут же отпрянул: уже знакомый ему по прошлому разу инспектор Фергюссон стоял на тротуаре, задрав голову, и смотрел на окна. Несомненно, его взгляд был направлен на окно квартиры Якоба Скуле.
Они обложили его, обложили! Загнали в угол и травят. Конечно, эти двое полицейских тоже состоят в банде Клоппеншульца, иначе почему они приехали именно сейчас, когда он твёрдо решил наконец-то покинуть этот дом? А если вспомнить, так ведь и прошлый раз именно они заставили его вернуться уже с лестницы, явившись в самый неподходящий момент.
Их ни в коем случае нельзя впускать. Ни за что. Потому что первое, что они сделают, войдя в квартиру, - направятся к шкафу, чтобы "случайно" обнаружить там труп.
Чей?
Да какая разница, но в том, что там лежит труп, не оставалось никаких сомнений.
Вдоль стены, огибая окно, чтобы не мелькнуть в нём, он бросился к шкафу.
Да, безусловно, вонь шла именно отсюда.
Первой мыслью было подвинуть шкаф, развернуть его дверцами к стене, чтобы никто из случайных посетителей не открыл их, привлечённый странным запахом.
Но нет, это не годилось. Шкафы не ставят задней стенкой наружу, это сразу покажется подозрительным. Да и сдвинуть эту махину в одиночку... а сколько шуму он произведёт! Полицейские сразу догадаются, что он дома.
Почему они опять приехали? Ах, да, он же так и не явился по повестке.
Будут ли они ломать дверь, если он не откроет? Что делать тогда? Пойти упасть на кровать и притвориться спящим?
А впрочем, чего он так разволновался? Он ни в чём не виноват. Нужно открыть дверь и спокойно им всё объяснить, да: господа, меня зовут Витлав Эриксон, я инженер компании "Норвиг Бильдверке", я понятия не имею, каким образом очутился той ночью в этом доме, но я не совершал никакого преступления, я не убивал, а эта шайка во главе с Клоппеншульцем пытается свести меня с ума и представить маньяком-убийцей, который...
"Постой, постой... - перебил он свои мысли в следующий момент. - Что-то всё это не очень правдоподобно звучит. Они не поверят. Конечно, так не бывает. А ещё этот запах!"
Он подошёл ближе к шкафу, прижал нос к щели между дверцами, вдохнул. Его тут же едва не стошнило от густого смрада, скопившегося внутри. Несомненно, там разлагался труп.
В дверь постучали.
- Господин Скуле, - услышал он знакомый голос, - откройте, полиция. Мы знаем, что вы дома, консьержка нам сказала. Господин Скуле!
Эриксон метнулся в спальню, упал на кровать, зарылся лицом в подушку. Спать. Спать!
Нет, наоборот - проснуться! Да, конечно, ему всё это снится, это кошмарный сон, потому что в реальности такого не бывает.
- Господин Скуле, если вы не откроете, мы будем вынуждены взломать дверь!
"Просыпайся же! - он перевернулся на спину, ударил себя по щеке, по лбу (и тут же зашипел от боли, задев шишку), снова по щеке. - Проснись!"
Нет, он прекрасно понимал, что это не сон.
"Зачем обманывать себя? Ведь ты знаешь, что не спишь. Сейчас они взломают дверь, войдут, сразу бросятся к шкафу, откроют его... Кто там? Неважно. Убийца - вот он. Убийца - это ты. Признайся, Эриксон, ведь это ты убил, а? На самом деле, ведь это ты убил того человека. И не важно, был ли ты пьян, или Клоппеншульц загипнотизировал тебя или накачал наркотиками, но ты - убийца. А значит, нужно встать, пойти и открыть дверь. И сдаться. За явку с повинной тебе выйдет послабление".
- Господин Скуле, мы знаем, что вы дома. Да откройте же, чёрт побери!
"Почему они ни ломают дверь? А имеют ли они право сломать дверь? Нет! Конечно нет, иначе давно бы уже сделали это. У них нет против него никаких улик. Разумеется. Они даже не знают, он ли совершил убийство. И в повестке было указано, что его вызывают для дачи свидетельских показаний. Ты - свидетель. Возможно, ценный свидетель и подлежишь взятию под защиту законом. Да, и тогда Клоппеншульц уже не дотянется до тебя - руки коротки. Нужно пойти и открыть дверь".
Он подскочил с кровати, бросился в прихожую.
Уже подойдя к двери, вернулся в гостиную и остановился возле шкафа. Взялся за ручки, готовясь распахнуть створки, зажмурился, набрал воздуху в грудь, едва не сблевав.
И отскочил.
Нет. Нет, он не сделает этого. Надо бежать из этого дома. Если он сейчас откроет шкаф, он согласится с тем, что там спрятан труп - труп человека, которого убил он, Витлав Эриксон.
"Ты не Витлав Эриксон, - горько усмехнулся он. - Ты - Якоб Скуле. Не пытайся обмануть сам себя. Все, все знают тебя как Якоба Скуле, учителя музыки, и только ты один... Нет! Нет, не один. Есть ещё Кёль - Мартин Кёль, совершенно посторонний человек, который назвал меня Эриксоном. Я - Витлав Эриксон. Это единственное, в чём я могу и должен быть уверен до конца, иначе - безумие и погибель".
Он быстро вернулся в прихожую и распахнул дверь.
За ней никого не было.
9
- Я сказал им, что видел, как вы вылезали в окно, - известил со своего поста Йохан.
- Что? - опешил Эриксон. - Зачем?
- Ну а чего, пусть эти придурки побегают.
Значит, они, эти полицейские, приходили на самом деле - ему не привиделось и не приснилось, как он уже вознадеялся было, не увидев никого за дверью.
- Ладно, - буркнул он и захлопнул дверь.
- Чеканутый, - донеслось до него напоследок.
Свежий, пропитанный дождём воздух струился в комнату, и на его фоне вонь из шкафа стала, кажется, только сильней.
- Эй, - услышал он крик на улице. - Господин Скуле, подойдите к окну, если вы живы.
Он уже испугался, что они увидели его, но нет, похоже, они окликали наугад. "Что за мерзкая настойчивость! - негодовал он. - Ну сказали же вам, что я сбежал через окно - вот оно, видите, оно открыто, - так чего ж вам ещё надо, чего вы ходите тут и орёте?"
Ах, да, ну конечно, он же должен был явиться сегодня в участок, по повестке, и не сделал этого. Вот они и мстят ему теперь, играя на нервах.
Ладно, посмотрим, кто кого.
Он опустился на пол, сел по-турецки, сложил на груди руки, с иронией поглядывая на окно.
- Ну, давайте, орите ещё, - произнёс с саркастической усмешкой.
- Господин Скуле! - послышалось тут же. - Эй, Якоб Скуле, выгляните в окно, вы же дома.
- Браво! - издевательски воскликнул Эриксон и похлопал в ладоши. - Бис!
Он просидел минут пять, но больше не услышал стражей закона. Потом под окном прогудел двигатель автомобиля. Звук растаял где-то в стороне площади, и наступила тишина. Слышно было, как стучат о карниз падающие с крыши капли да неспешно шуршит дождь.
В дверь постучали.
"А-а, вы снова здесь, - с усмешкой подумал Эриксон и направился в прихожую. - Ну что ж, давайте, заходите..."
За дверью, когда он открыл, явился чепец на трясущейся голове мадам Бернике.
- Господин Скуле, - строго произнесла она. - Соседи жалуются, что из вашей квартиры дурно пахнет, - она потянулась носом в прихожую. - Это так?
- Я не знаю, мадам Бернике, - натянуто улыбнулся Эриксон. - Возможно, да. Я давно не убирал и не проветривал, вот воздух и застоялся.
- Застоялся? - воскликнула домовладелица, поворачивая дрожащую голову к правому плечу и глядя на Эриксона искоса. - Да это ужасный запах! Так пахнет... так пахнет только... Вы что, убили кого-нибудь?
Эриксон расхохотался, чем заставил подбородок мадам Бернике ещё круче забрать в сторону, отчего её косой взгляд казался теперь коварным и хищным.
- Да, - сказал он сквозь смех, - да, мадам Бернике, я кое-кого убил, - лицо домовладелицы вытянулось. - Сказать - кого? Якоба Скуле! - и он разразился новым приступом смеха. - Вы ведь это хотели услышать, не так ли? - нахмурился, обрывая смех. И почти закричал: - Нет, не дождётесь! Вам не удастся довести меня до этого, понятно вам?!
Домовладелица испуганно отпрянула и даже руку подняла, словно защищаясь от удара.
- Чёрта с два! - продолжал Эриксон. - Вам не удастся. Так и передайте вашему хозяину, этому "философу". Не удастся!
- Сумасшедший, - пробормотала мадам Бернике, поспешно ретируясь вверх по лестнице. - Да он с ума сошёл... Пьяница... Допился до белой горячки...
Эриксон не дослушал, громко хлопнул дверью.
- Чёрта с два, - прошептал он, припадая к двери спиной. - Ничего у вас не выйдет.
На кухне намешал себе несколько пакетиков растворимого кофе и долго плевался от всепроникающей сладости, забыв, что это было "три в одном".
"Проклятье, - бормотал он, - тут и правда свихнёшься... Молодцы. Нет, какие они молодцы, как лихо они взяли меня в оборот!.. А что теперь делать с трупом?.. Интересно, я сам убил его, или тело подложили сюда, выманив меня из дому и напоив до умопомрачения?.. Твари. За что же они так со мной? Что я им всем сделал?"