Однако он взял ведро и пошел к ручью, протекавшему в овраге. Недочитанная книжка, накрытая доской, чтобы ветер не переворачивал страниц, осталась в гнезде на ветле. Петя шел и думал: как это устроить так, чтобы вода сама к ним во двор бежала? Ведь есть пословица: "Вода дорогу найдет". В рассеянности он оступился на узкой доске и полетел кубарем прямо в ручей, загремев пустыми ведрами, к немалому удовольствию ребятишек, которые ловили огольцов под камнями.
- Пентяй-лентяй свалился! - закричала детвора.
Петя посмотрел на них и сказал:
- А у меня рыба будет сама ловиться. Я придумал!
При этих словах ребята сразу умолкли: они знали Петино мастерство на выдумки.
- В нашем ручье рыбу ловить очень просто. Прямо руками брать можно. Вот я сейчас пойду вверх по ручью и устрою такое… Вся рыба будет моя!
У ребят от зависти глаза разгорелись.
- Петя, возьми нас!
Оставив ведра тут же, у омута, Петя с толпой ребят отправился вверх по ручью. Дошли до самого леса, до родника, из которого вытекал ручей. И вместо того чтобы бежать в село, вода блуждала где-то по лесным оврагам.
- Вот здесь делай плотину. Тащи камни, ребята, давай хворост для плетня, - командовал Петя.
Все с жаром принялись за работу, забыв про все домашние дела и даже про обед. Возиться в ручье в жаркий летний день - огромное удовольствие.
Сначала сплели плетень и на кольях укрепили его в два ряда поперек ручья. А потом между рядами стали закладывать камни и сыпать глину. Когда ниже плотины ручей почти иссяк, в обсохнувших омутках ребятам удалось наловить немало огольцов и пескарей.
- То ли еще будет! - обещал Петя, уже думая о чем-то другом.
А в это время в деревне начался переполох. Хватились - нет нигде ребят! Петина мать нашла в ручье брошенные ведра и подивилась: куда же девался сын? Не мог же он утонуть в омутке, где и воды-то всего на полметра! На всякий случай она прошла через омуток. Ну конечно, опять какая-нибудь причуда! Набрала воды, пошла в гору, а навстречу все соседки.
- Опять твой лентяй что-то выдумал и наших за собой утащил!
Петя вернулся домой поздно. Чтобы умилостивить мать, принес ей в картузе пескарей. Но мать сердито выбросила их кошке. Кошка съела рыбешек и стала тереться у ног Пети, умильно мурлыкая.
- Тоже мне друг! - проворчал Петя. - Опрокидываешь горшки с молоком, а мать на меня думает. Брысь!
И тут же подумал: "А почему бы вместо кошек не завести ужей? Мышей они тоже ловят, а не такие вороватые".
Вот кошка прыгнула на печку и задела ухваты. С грохотом полетели они на пол. И Петя опять подумал:
"Зачем столько ухватов? Для каждого чугуна свой. Вот бы сделать у печки подвижной под… Это, конечно, очень сложно, но в будущем можно".
В избу вошла мать. Она стала шарить спички, ворча на Петю.
"И зачем люди зря слова тратят? - подумал Петя. - Вот сделать бы такие надписи со светящимися буквами. Мать нажала кнопку, и на стене зажглось бы: "Я сержусь". А я в ответ нажал бы другую кнопку, и на стене появилось бы: "Прошу прощенья". Эта мысль так понравилась Пете, что он улыбнулся.
- Смеешься? - удивилась мать. - Ах бесстыжие твои глаза! Над всем смеешься, всех обманываешь! Вот посидишь у меня не евши, умник!
И Петя остался без ужина.
Правда, к таким неожиданным ответам на его фантазии он уже привык, и даже на всякий случай в его гнезде имелись сухари, очень вкусные, если их размочить в воде. А что касается воды, то Петя загадочно сказал матери:
- Вода к нам дорогу найдет…
Никто бы не угадал, что Петя станет делать на следующее утро. Он отправился собирать прошлогодние стебли подсолнухов. Натащил их ко двору целую груду и весь день прочищал у них середку, вытаскивая белую "вату" проволочным крючком. Прочистит и глядит в подсолнечный стебель, как в подзорную трубу.
- Смотри, смотри, - говорит, - днем на небе звезду видно!
И все ребята себе такие же трубы делают и на небо смотрят. Собрал мальчишек со всех концов деревни.
Мать думала, что это игра такая, но на всякий случай покачала головой:
- Ох, неспроста это!..
Она побаивалась Петиных изобретений.
Однажды он целый день пропадал и поздно вечером пришел мокрый, чуть живой. Повалился и заснул крепким сном.
А утром встала мать, пошла корову в стадо выпустить и попала во дворе в лужу воды. Что такое? Дождя нет и ночью не было, а около дома лужи!
Не успела догадаться - доярки с фермы бегут и шумят на разные голоса:
- Где он, озорник? Где проказник?
- Ты смотри, чего твой Пентяй наделал!
- Воду у нас отвел, лентяй!
Огляделась мать и видит - действительно Петя к себе домой воду привел! Тонкая неумолкаемая струйка весело бежит из стебля подсолнуха в колоду. Вон ведь как хитро - по подсолнечным стеблям идет вода, как по трубам. Петя концы стеблей друг в друга заправил, позади огородов их уложил до самого леса и землей присыпал, чтобы незаметно было. А там, в лесу, откуда из родничка ручей вытекал, плотинку сделал и из этой плотинки воду новым ходом и пустил, в обход оврага…
Да не рассчитал: лишняя вода, которая в его трубы не попадала, по полям растекалась, - ручей-то и обсох. А из этого ручья колхозных коров поили. Позади фермы была уложена на дно большая дубовая колода из огромного дерева. С одного конца в нее вода вливалась, а из другого вытекала.
Пришли доярки утром, выгнали из фермы коров попоить, глядят - а колода сухая. Воды в ручье нет, словно и не было. Стали думать-гадать: куда она девалась? А тут какой-то малыш и сказал:
- Воду Пентяй-лентяй отвел!
Вот тут и поднялся шум… Колхозные женщины голосистые. Петин отец их голоса еще издалека различил. Как раз в это утро он домой с курсов возвращался:
- Привет, граждане! Это что, собрание? По какому поводу самокритика?
- Да не по поводу, а по нашу по воду!
- Мы день-деньской маемся, с общественными коровами занимаемся, а тут придумывают, как нам хуже сделать!
- У нас и без того дела много: дойки да мойки, сколько сена потаскаем, да навозу покидаем - рученьки отсыхают, а тут у нас в один двор всю воду забирают.
На их причитания даже председатель колхоза пришел.
- Вот, - говорит, - сынок у вас, Федор Петрович, свой двор водой залил, а колхоз обездолил. Нехорошо!
Ну, словом, дело кончилось тем, что забрали у Пети воду. Все его подсолнечные трубы по полю разметали. Особенно мальчишки постарались, которых он обманул. Не сказал ведь им, что получится - у всех беда, а у него вода.
Вот теперь и вышло наоборот.
А Петя в это время спал и видел приятные сны.
Приснилось ему, будто приехал отец. Стал спрашивать, как без него жили. А мать не нахвалится Петей и все толкует про его водопровод… Проснулся Петя, видит - за столом сидит отец. И такой непохожий: бритый, помолодевший, в городском новом костюме.
- Здорово, герой! - сказал он сыну.
Петя одним духом перелетел с кровати к столу и обхватил отцовскую шею так крепко, словно хотел задушить. От радости он не мог произнести ни слова.
- Ну, как ты тут жил без меня? С мамой не ссорился?
- Бывало, из-за воды, - смущенно ответил он. - Но теперь кончено - у нас водопровод…
И Петя повел отца похвалиться своим изобретением. Каково же было его горе, когда увидел, что все его сооружение исчезло!
У Пети ноги подкосились, и он заплакал, как маленький.
- Напрасно ревешь, - сказал отец, - сам виноват. Кому нужно такое изобретение, от которого одному польза, а другим вред? Не настоящее получилось дело, обманное.
И он рассказал, что из Петиной выдумки вышло.
- Я не виноват… Это меня вода обманула! - еще горше заплакал Петя.
- Ничего, - сказал отец, - мы ее в руки возьмем. Я на курсах кое-чему подучился. Знаю, как съемку местности делать. Как высчитать падение воды. Как построить плотину. Мы, брат, настоящий водопровод сделаем для всего колхоза, а не такую фитюльку, как твой.
- А я буду твоим помощником? - быстро смахнул рукавом слезы смышленый изобретатель.
- Обязательно! И ты и все ребята. Собирай мальчишечий народ. Отправимся на разведку.
И вместо рева Петя тут же издал переливчатый свист - сигнал сбора всех ребят своей улицы.
Мальчишечьи ссоры недолго живут. Скоро дружная босоногая компания направилась к лесу, к истокам ручья, во главе с бригадиром. И обманутый обманщик, шлепая по лужам, набежавшим на поля, думал:
"Вот вырасту большой, да выучусь, да еще что-нибудь такое изобрету, что все будут довольны… И за что это меня прозвали Пентяй-лентяй? Неправильно!"
КРЯЖОНОК
В одной московской школе почти в середине года появился новый ученик, Миша Макеев, и поступил в третий класс.
Удивительно угловатый какой-то, такой жесткий, что о его плечи, локти, бока мальчики и девочки, резвящиеся на переменах, ушибались, как о дверные косяки. Московские ребята все шустрые, а он откуда-то взялся такой медлительный, неповоротливый, что нельзя за него не задеть.
Но вот однажды задали сочинение на тему "Кем я хочу быть". Все еще раздумывали да расписывали, а он сдал листок учительнице скорее всех и вышел в коридор.
Всем было любопытно, что написал так быстро этот увалень. Какую отметку он получит?
Похвалила учительница первых учеников, написавших на пятерки, как они хотят быть инженерами, радистами, изобретателями.
Поставила четверки тем, кто хотел быть геологоразведчиком, моряком, летчиком, - за торопливость и кляксы.
Несколько троек пришлось на долю будущих артистов, писателей, кинооператоров - за грамматические ошибки.
А Макееву отметки все нет и нет. Может быть, учительница поставила ему пять с плюсом и приберегает это сочинение напоследок, чтобы похвалить как самое лучшее?
Приберегла напоследок! Взяла листочек и говорит:
- А вот Макееву я даже подходящей отметки не нашла…
Кто-то громко шепнул:
- Шесть!
Кто-то еще громче:
- Ноль!
Миша степенно поднялся и встал солдатиком, руки по швам.
- Что здесь написано? - спросила учительница, показывая классу Мишин листочек.
Миша молчал. Зачем же лишние слова, когда там написано?
Учительница поглядела на его спокойный вид и раздельно прочла:
- "Кем я хочу быть", сочинение Михаила Макеева. "Я хочу быть моим дедушкой".
Смешливые девчонки фыркнули. Мальчишки громко расхохотались. А Миша даже бровью не повел.
- Очевидно, Макеев хочет быть не собственным дедушкой, а таким, как его дедушка?
Миша кивнул головой.
- Но он не объяснил нам, кто же такой его дедушка.
- Кряж, - сказал Миша.
- А чем он знаменит, на каком деле отличился?
- На пыже!
При этих словах наступила полная тишина. А потом весь класс рассмеялся так громко, что даже дверь приоткрылась сама собой.
А Миша пожал плечом, усмехнулся краешком губ, как это он один умел делать, словно хотел сказать: "Это мне над вами надо смеяться, что не понимаете таких простых вещей".
Учительница закрылась листом бумаги, потом, не глядя на него, а куда-то в сторону, спросила:
- Может, Макеев нам объяснит, что это такое?
- Кряж - это уличное прозвище. По фамилии дедушка, как и я, Макеев. У нас в поселке Керчево половина Макеевых. Так вот, чтобы отличить, всем и дают уличные прозвища, - обстоятельно объяснил Миша. - А "пыж" - это у нас на Керчевском сплоточном рейде называется затор из бревен, который образуется в запани…
Подумал и сказал:
- Да ведь вам непонятно: "запань". Это западня для бревен. Когда они плывут молем… - Он опять запнулся: - Вам непонятно: "молем". Это значит - вразброс, не сплоченными в плоты, не связанными в возы…
И тут задумался.
- Возы - это опять не такие, как обыкновенно, с сеном или дровами, запряженные лошадью… Наш камский воз требует шестьсот лошадиных сил… Это несколько плотов, в каждом тысячи бревен, на них избушки для плотогонов. Такой воз идет - как деревня плывет. На плотах, как на улицах, гармошки играют, ребята бегают. Собаки лают на берега.
Буксир как загудит: "Лес везу-у!" - так все пассажирские пароходы сторонятся. Если такой воз заденет…
Чтобы собрать такой воз, мы всем селом работаем. Отец мой - на сплоточной машине, мать - на сортировочной сетке, дедушка - у выпускных ворот в запани. А я им обед ношу. Только бабушка у нас дома по хозяйству.
И так у нас все. Нам за лето миллионы бревен надо в возы связать и во все стороны отправить. И на Волгоград, и на Москву, и на Каспийское море, и на Цимлянское…
Наш рейд - Керчевский - на весь мир знаменитый. А мой дедушка - во всем Керчеве. Потому что он запанские ворота отворяет и на весь рейд бревна выпускает. Бригадой самых ловких багорщиков командует. У него все наши лучшие футболисты. Ребята ловкие.
В руках у них багры, как длинные пики. Перед ними - ворота узкие. Течение бурлит. Бревна теснятся. Надо не все сразу - по очереди пропускать. Из-под багров гладкие сосны щуками стреляют, скользкие осинки налимами проскальзывают, тяжелые дубы, как сомы, идут. Сучковатый кряжина упирается, как ерш! Всему делу может затор образовать. Заприметит его дед, как ударит багром, как развернет, и он на струю попадет и проскочит.
Плывут бревна дальше, а там их багорщицы перенимают, по сортировочным дворикам разгоняют.
Чтоб не спутаться, не соскучиться, песню поют:
Осинку - на спички,
Дубочки - на бочки,
Ельник - подельник,
Сосняк - корабельник!
А вот кряжина, сучковатый ежина,
На дрова его заворачива-ай!
У моей матери голос звонкий, глаз меткий, рука крепкая.
Дальше бревна по закону плывут: все по своим дорожкам, и в конце каждой дорожки ждет их сплоточная машина. Большущая, как этот вот дом!
Нажмет мой отец рычаги - р-раз! - машина утопит руки-крюки. Подождет он, пока бревна набегут, - два-а! - и подымут их руки-крюки охапкой. Тр-ри! - обожмут. Четыр-ре! - проволокой стянут. А на пятом счету позади машины выбросят. И челенок готов!
А там уж из челенков плоты вяжут, а из плотов возы составляют…
Так, пока обед разнесешь, весь рейд обойдешь, все посмотришь.
К деду, конечно, к первому: щец с мясом горяченьких, каши с маслом тепленькой, огурчиков холодненьких…
Дед ест и похваливает.
Чтоб еда, которую из дома несем, не остыла, мы, ребята, способ изобрели: бегать поперек реки. Не по воде, конечно, а по бревнам… От самых наших домов до того берега у нас воды нет - река бревнами заполнена. Бревно к бревну. Бежать надо по ним босиком и во весь дух. Запнешься - к смоле пяткой прилепишься, задержишься - бревно покачнется, остановишься оно повернется. И ты под ним - и станет меньше одним…
У нас запрещено это. Ну, да ведь я не один. Все ребята так. Вперегонки бегаем…
Притихшие ученики воображают, как бегут взапуски ребятишки по колышущимся бревнам через широкую, глубокую реку, и удивительная, заманчивая картина встает перед глазами, заслоняя черную классную доску, раздвигая белые стены, раскрывая школьные окна в далекий, широкий мир…
- Ну, бывает и неустойка. Сгрудятся иной раз бревна, и вот в воротах пыж! Затычка. Всему делу затор. Передние бревна ход запирают, а задние на них налегают. Иные лезут вниз, другие вверх. Растет пыж, как дом… как гора, как темная туча…
Пыжится пыж! Слабые осины крошит. Березы в дуги гнет. Сосны в щепы щеплет. Елки, как стрелы из лука, летят. Дубами, как из пушек, палит… Такой гром пойдет… Весь рейд всколыхнется. Механикам, сортировщикам, сплотчикам - всем тревожно. Диспетчеры друг другу по телефонам звонят: "Как там Кряж на пыже?"
И, когда дедушка с пыжом справится, всем народом вздохнут: "Сдюжил наш старый Кряж!"
Дедушке уже семьдесят лет, а сильней его пока в нашем Керчеве никакого человека нет… Сильней его только машина…
И ничего, все обойдется. Идем вечером домой, а дедушка впереди. Он первый работу на рейде начинает, первый и кончает… Он берегом идет и видит, как буксир из его бревен последний воз везет… И ему это любо… Как запоет старинную песню:
Ой ты Кама, Камушка,
Ты родная наша мамушка,
До чего же ты богатая река!
Что в цветах ковры персидские,
Заливны твои луга,
Что каменья самоцветные,
Блещут ночью берега!
Услышав в третьем классе песню, в дверь заглянул директор школы. И увидел: стоит за партой Макеев и поет, а все слушают. И учительница за столом подперла щеку рукой…
- Это что такое? Разве урок пения?
- Тсс! - шепчет она. - Не мешайте, одну минуточку!
И тут раздается звонок на большую перемену.
- Макеев! Макеев! Макеич! Миша! - обступили, затормошили новичка ребята. - А что дальше? Что с дедом? Где он? Почему ты в Москве?
- Это долго рассказывать…
- Ну расскажи, расскажи!
- Деда на Каме нет. Он бы и сейчас там работал и меня бы здесь не было, если бы не поднялась буря. У нас волны обыкновенно нагоняет ветер низовой, а тут поднялся верховой… И как погнал стаи бревен на ворота, как погнал, так сразу и образовался пыж… Да такой, что старики не видывали… Не затычка, не дом, а целая колокольня, и бурей ее качает!
Над рейдом подняли сигналы бедствия… По радио всем велят убираться прочь!
Дед как крикнет на своих ребят:
"Орлы, уматывай!"
Так они уперлись баграми и в два счета из-под пыжа повыскакивали… А дед, оставшись один, погрозил еще им кулаком, чтобы обратно не лезли, а сам пригнулся и ударил багром под самое основание пыжа… Там всему затору основа - здоровенное сучковатое бревно поперек ворот застряло. Вода из-под него вверх фонтаном бьет, ревет, а вытолкнуть не может… Вот Кряж вонзил багор ему в бок. Вскочил на него, всем телом на конец багра навалился и давай раскачивать… И давай раскачивать!
Бревно ка-ак повернется! Затор ка-ак рухнет! Гора из бревен ка-ак грохнется!.. Прямо на то место, где была бригада… Не прогони дед багорщиков - не было бы у нас лучших футболистов.
Один дедушка под пыж попал.
Как рухнул затор - грохот, водяная пыль столбами. Радуга над рекой. Люди так и застыли: "Пропал Кряж под пыжом…" А он не пропал. Не такой дедушка, чтобы пропасть. Он все рассчитал, когда на багор навалился. Большущее бревно под ним перевернулось, дед под него попал и тем спасся. Остальные бревна, когда рушились, по нему и застучали!
А дедушку не задели, это его помяло, когда он в потоке закружился… Вот тут повредило ему спину да и ребра. За ним из Москвы самолет прислали. В лучшей клинике теперь лежит. Весь в гипсе, как памятник. Его все доктора знают и зовут Кряж Уральский.
- А поправится он?
- А как же! На то у нас медицина.
- Миша, а ты дедушку навещаешь?
- А как же! Меня для того и вызвали. У деда на поправку дела пошли, а с аппетитом не получилось. Не может здешнего обеда есть, и все! Чего только не дают, а он - ни в какую! Привык, что я ему всегда домашний обед носил, и ему из моих рук все вкусней кажется. Доктора по-ученому говорят, что это у него рефлекс, надо устранить торможение. Доложили нашему министру. Меня в самолет - и сюда прямо по воздуху. Теперь я каждый день сам лично обед приношу. Дед кушает, похваливает да на меня посматривает. Вот почему я к вам и попал посередине года. И деда уважаю, и школу не пропускаю. Понятно?