- Я пришёл, чтобы поиграть с тобой. Но меня поймал человек, чтобы мной играли его дети.
- Бедный Людвиг Четырнадцатый, - запищала Тутта Карлссон. - Значит, это я вин-вин-виновата, что тебя посадили в клетку? Обещаю, что помогу тебе выбраться отсюда. А пока до свидания.
И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один во дворе у человека в клетке для цыплят.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Маллот и Петер вернулись от бабушки.
- Какой-миленький! - обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига Четырнадцатого.
"И совсем я не миленький", - подумал Людвиг Четырнадцатый и схватил её за руку.
- Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? - умолял Петер. - Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске!
"Ещё чего не хватало, - подумал Людвиг Четырнадцатый. - Лис - в кукольной коляске!"
На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.
- Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке. Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, - сказал он.
Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.
- Нужно-дать-ему-имя, - предложил Петер.
"У меня уже есть одно, но вам его не отгадать", - подумал Людвиг Четырнадцатый.
- Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! - предложила Маллот.
Лисёнок вяло улыбнулся: Микке - такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый куда возвышеннее!
- Рыжий-хвост, - сказал человек.
Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.
- Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречудесное-имя! - предложила Маллот.
К завтрашнему утру!
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!
- Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? - спросила Маллот.
Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес?
- Можно, - разрешил человек, - но-будьте-осторожны. Мне-кажется-что-лисёнок-немного-зол.
Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть на себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.
Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.
- Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём-на-прогулку, - поддразнил его Петер.
Пёс в ответ заворчал, потом заскулил.
Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно.
Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его.
- Не-убежишь-от-нас, - сказала Маллот. - Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать. А-завтра-мы-опять-придём-к-тебе.
"Завтра я буду в лесу", - мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает.
После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово:
- Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, - сказала она. - Дети-очень-просили-чтобы-ты-получил-самые-лучшие-кусочки-те-что-обычно-достаются-Максимилиану.
Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк.
- Пит-пит-питаешься? - пропищал голос.
Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон.
Тутта осторожно выглянула из-за куста.
- Не ешь эту пи-пи-пищу, - пропищала она.
- Разве она отравлена? - ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. - Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно.
Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка.
- Максимилиан зол на тебя, - сказала она. - Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее - ты получил его самые лучшие куски!
- Ничем не могу ему помочь, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Пусть злится на детей.
- А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, - настаивала Тутта Карлссон. - Он такой тип-тип-тип.
Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял.
- Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! - похвалил её Людвиг Четырнадцатый. - Даже почти как я!
- Даже хитрее, - засмеялась Тутта Карлссон. - Я же не думаю, что пугало - это человек, а всякий человек обязательно - пугало. - И она опять спряталась в кустах.
Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки.
- Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? - проворчал он. - Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт.
- А разве ты не голоден? - мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый.
Пёс уставился на лисёнка.
- Ещё спрашиваешь! - сказал он и оскалил свои острые зубки.
- Знаю, знаю, - притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. - Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня!
Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся.
- Добро пожаловать, - приглашал Людвиг Четырнадцатый. - Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я.
Максимилиан не знал, верить ли своим ушам.
- А не обманываешь? - спросил он, глотая слюну.
- Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! - скромно ответил Людвиг.
Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно.
Он сорвал замок с дверцы и медленно вполз в клетку.
- Милости просим к столу! - Голос Людвига Четырнадцатого звучал спокойно, но сердце его дрожало, как заячий хвост. Не пропустить бы нужный миг.
- Благодар-рю за приглашение, благодар-рю за приглашение, - бормотал Максимилиан. - Сочная косточка к ужину - пр-р-ревосходно.
Но только он успел подойти к миске, как вдруг…
Людвиг Четырнадцатый прямо вылетел из клетки и захлопнул её за собой. Тутта Карлссон выпорхнула из-за куста, и им вместе удалось запереть замок.
- Эй вы, кошачьи дети! Что вы натвор-рили! - взревел Максимилиан, не отрываясь от миски. - Я не хочу тор-рчать запер-ртым в цыплячьей клетке. Откро-ройте меня сейчас же! Так ты лгал, лгал, лгал!
- Приятного аппетита, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Прошу прощения за то, что не могу составить компанию. Очень спешу. Разреши передать привет папе Ларссону от хитрого Максимилиана.
- Бр-р-родяга! - ревел пёс. - Погоди только, встретимся ещё р-раз… Ой, ой, ой, как я зол!
Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон вместе добежали до курятника.
- Тысячу, миллион спасибо тебе за помощь, - раскланялся лисёнок перед Туттой Карлссон.
- Цып-цып-цып! За что благодарить! - кокетливо ответила Тутта Карлссон и скромно опустила головку. - Ведь это из-за меня ты попадаешь во всякие неприятности-ти-ти.
- Сегодня нам не придётся уже поиграть, но можно мне в другой раз с твоего разрешения пригласить тебя, уважаемая Тутта Карлссон?
- Ты очень пин-пин-пинтеллигентный лисёнок, - пропищала взволнованная Тутта Карлссон. - Только подальше от курятника. Мне кажется, Максимилиану очень хочется дать тебе хороший пин-пин-пинок.
- Знаешь, давай будем играть за изгородью, ну, там, где мы встретились в первый раз! - предложил Людвиг Четырнадцатый.
Это предложение понравилось Тутте Карлссон. И прежде чем исчезнуть в курятнике, где её ждали сестры, братья и другие родственники, она договорилась с Людвигом, что встретится на следующий день за изгородью.
Людвиг Четырнадцатый поспешил домой. Была уже почти тёмная ночь, и он отлично понимал, что папа Ларссон очень сердится, а мама Ларссон очень волнуется.
Так оно и было. Когда Людвиг Четырнадцатый вошёл в гостиную, папа Ларссон сидел в кресле, сделанном из детской коляски. Он вытащил часы из нагрудного кармашка и нахмурил брови.
- Опять бегал по лесу! - проворчал он. - Оно, конечно, мы, лисы, на охоту ходим ночью. Но ты ведь ещё совсем ребёнок, тебе ночью надо спать.
- Сегодня я опять всех перехитрил, - начал было Людвиг Четырнадцатый.
- Ах вот как! - улыбнулся папа Ларссон. - Ты что, надо полагать, опять встречался с моим старым другом Максимилианом?
- Да, и не только с ним, - с живостью подхватил Людвиг Четырнадцатый. - Сначала меня поймал человек, потом я был игрушкой у человеческих детей, а потом меня заперли в цыплячью клетку и кормили собачьей едой, а потом я и Тутта Карлссон обманули Максимилиана и…
- Милый Людвиг, - прервал его папа Ларссон, - ты что-то, я бы сказал, слишком переутомляешься в последнее время.
Людвиг Четырнадцатый сник, хвост его опустился.
- Это пра-а-вда, папа…
- Да, конечно, правда. Ты заснул в лесу и видел сказочный сон. Иди к себе и досматривай его, спокойной ночи.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон часто встречались на полянке у забора. Конечно, это была довольно странная пара - лисёнок и цыплёнок. Но вместе им было очень хорошо. Всегда у них находилось так много новых интересных игр. Больше всего они любили играть в школу. Один из них садился на пенёк и притворялся, будто он учитель. А другой садился под пеньком и притворялся, что внимательно слушает урок.
Людвиг Четырнадцатый учил Тутту Карлссон всему, чему научился у Лабана: что растёт в лесу, какие ягоды надо есть, чтобы не болел живот. Предостерегал её от грибов, красные головки которых покрыты белыми пятнышками, - потому что это мухоморы и они ядовитые. Людвиг показывал Тутте, как распознавать следы на тропинках и узнавать по ним зверей.
А Тутта Карлссон рассказывала Людвигу Четырнадцатому обо всех домашних животных, о растениях, которые растут в саду и в огородах и которые очень полезны. О людях и о том, как надо быть осторожным, чтобы тебя не поймали.
- Обещай мне, что никогда не придёшь в курятник, чтобы съесть нас, - дрожа от страха, просила Тутта. - Я ведь хорошо знаю, как вы любите набить курятиной жив-жив-живот.
- Никто из нашей семьи не будет воровать вас, - торжественно поклялся Людвиг. - А ты обещай мне, что предупредишь меня, если люди задумают устроить на нас облаву.
Тутта Карлссон обещала.
Когда Людвиг Четырнадцатый договаривался с Туттой о встрече, он обычно исчезал из норы рано-рано утром и возвращался только поздно вечером.
- Где ты, однако, бродишь целыми днями? - спросил его папа Ларссон однажды вечером.
- Я играю со своей новой подружкой, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - И научился у неё многим хитростям.
- Это, надо полагать, хорошо, - сказал папа Ларссон. - А как зовут твою подружку?
- Тутта Карлссон, - ответил Людвиг Четырнадцатый в надежде, что на том расспросы и закончатся. Ведь он понимал, что папе Ларссону совсем не понравится, если он узнает, что его сын играет с цыплёнком.
- Тутта Карлссон, - задумчиво произнёс папа Ларссон. - Я её не знаю. Приведи её как-нибудь в нашу нору. Я был бы не против познакомиться с ней.
- Не думаю, чтобы ей захотелось прийти сюда, - возразил Людвиг Четырнадцатый и попытался улизнуть.
Но папа Ларссон был стар и хитёр. Он ещё долго сидел в кресле и думал. Тутта Карлссон! Этого имени он никогда не слышал. А ведь он знал всех лесных зверей.
На следующее утро он отозвал Лабана в сторонку. На лбу у папы Ларссона появились глубокие морщины.
- Ты знаешь, кто такая Тутта Карлссон?
Лабан отрицательно покачал головой.
Папа Ларссон почесал за спиной. Обычно это означало, что он очень углублён в свои мысли, больше, чем когда чешет за ухом. И тут он вспомнил, что ему рассказывал Людвиг Четырнадцатый несколько вечеров подряд. О таксе Максимилиане, о курятнике, о людях…
Либо всё это сыну мерещится, либо…
А Лабану он сказал:
- Вот что, узнай, пожалуйста, кто такая эта Тутта Карлссон. Подсмотри за Людвигом, когда он утром опять исчезнет из дому.
На следующее утро Людвиг Четырнадцатый, как всегда, спешил на свидание с Туттой Карлссон. Он даже и не заметил, как что-то рыжее промелькнуло сзади в кустах. Но это рыжее следовало за ним, как тень.
Тутта Карлссон начала громко считать:
- Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, двадцать десять, двадцать одиннадцать, двадцать двенадцать… цать-цать, цать, цать - я иду искать.
И она начала искать. За одним из кустов она увидела что-то очень похожее на хвост лисёнка.
- Пи-пи-пи! Ти-ти-ти! - обрадовалась Тутта Карлссон и замахала крылышками. - Я нашла те-те-тебя!
- Ты хитришь, - ответил ей Людвиг с другого конца. - Ты меня видела? Что за ерунда!
- Пи-пи-пименно, - растерянно согласилась Тутта Карлссон. - Но как же это ты и тут и там?
- Ты ошиблась, - возразил ей Людвиг Четырнадцатый. - Наверное, это были жёлтые листья.
Но Тутта Карлссон видела совершенно точно.
За кустом был лисий хвост, и этот хвост принадлежал Лабану. И он видел, как Людвиг Четырнадцатый играл с цыплёнком в прятки!
Его огромные тёмно-коричневые глаза, похожие на пятаки, ещё больше расширились.
- Нет, мне надо заказать очки, - сказал Лабан сам себе и заморгал. - Бедный папа! Бедный наш прадедушка!
Он помчался обратно и пулей влетел в гостиную.
- Это что-то ужасное! - задыхаясь, кричал Лабан. - Тутта четырнадцатая Лабан - это лис. Нет, что я говорю? Людвиг цыплёнок четырнадцатый! Двадцать десять, двадцать двенадцать, цать, цать!
Папа Ларссон поспешно вставил ему в пасть морковку.
- Заткнись и успокойся, - сказал он, потом поправился: - Съешь её и расскажи по порядку всё, что ты видел и что тебя так напугало.
Лабан съел морковку и рассказал обо всём, что он увидел на поляне возле изгороди.
Ему очень хотелось, чтобы папа Ларссон рассердился на Людвига Четырнадцатого. Но всё получилось наоборот. Папа сидел в кресле и смеялся.
- Ты не рассердился? - удивился Лабан. - Тебе должно быть стыдно за весь наш род, да? Что скажет наш прадедушка?
- Мне кажется, что он тоже будет смеяться, - ответил папа Ларссон. - Ай да Людвиг! Я-то думал, что он всё это видел во сне, а теперь мне кажется, что он рассказал чистую правду.
- Мне кажется, что я слышу твои слова тоже во сне, - продолжал возмущаться Лабан.
Но папа Ларссон больше не обращал на него внимания.
- Ай да Людвиг! Ай да Людвиг! - бормотал он. - Ведь это значит, что наш Людвиг Четырнадцатый проложил для нас прямую дорогу в курятник. Играть с цыплёнком, а! Таким хитрым даже я никогда не был!
- Но Людвиг же сказал, что он не собирается воровать еду у людей! Нет, он просто позорит всю нашу семью!
- Тихо, вот он идёт, - прошептал папа Ларссон.
Лабан с нетерпением ждал, что же будет дальше. Но папа дружелюбно посмотрел на Людвига и вкрадчиво спросил его:
- Ты, я полагаю, и сегодня играл со своей подружкой, этой Туттой Карлссон?
- Да, и нам было очень весело, - ответил Людвиг Четырнадцатый.
- Однако ведь я тебе уже говорил, что неплохо бы ей как-нибудь заглянуть к нам в гости, - продолжал он, облизываясь. - А если у неё есть сестрички и другие родственники, то и их пригласи. Мы так гостеприимны, не правда ли, Лабан, а?
- Конечно, - отозвался тот, уставившись в пол и ещё ничего не понимая.
Людвиг Четырнадцатый внимательно посмотрел на папу и брата. Неужели они знают, что Тутта Карлссон - цыплёнок?
- Ну, какого ты об этом мнения? - снова спросил папа Ларссон. - Пригласи всю её родню. Были бы гости, а мы уж устроим пир!
- Не знаю, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Тутта Карлссон такая огромная. Не знаю, влезет ли она в нашу нору.
- Ничего, как-нибудь! - хитрил папа Ларссон. - Скажи ей, что мы ждём её к обеду.
Людвиг Четырнадцатый вздрогнул. Ему стало не по себе.
- Мне уже сейчас весело, - причмокнул Лабан. Услышав об обеде, он наконец всё понял. - Она, право же, хороша.
Людвиг Четырнадцатый навострил уши.
- Ты что, видел мою Тутту Карлссон? - спросил он.
Лабан не знал, что ответить.
- Видел её? Я? Нет. Совсем н-нет! - запинаясь, сказал он. - Я хотел сказать только, что она должна быть хорошей и весёлой, раз она играет с моим лучшим, с младшим братиком.
- Пойду в детскую и чем-нибудь займусь, - сказал Людвиг Четырнадцатый.
Он лёг на свою кроватку и задумался. Лабан и папа, конечно, узнали, что Тутта Карлссон - цыплёнок. Ну конечно же!
Людвиг Четырнадцатый укусил себя за кончик хвоста. Что же теперь будет?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Людвиг Четырнадцатый прислушался.
Папа Ларссон и Лабан оставались в гостиной, и оттуда раздавался приглушённый шёпот. Но вот Людвиг Четырнадцатый совершенно отчётливо услышал имя Тутты Карлссон. Он крадучись сполз с кровати и встал за дверью, которая была сделана из ржавого куска железа.
- Неужели ты веришь, папа, что Людвиг приведёт Тутту Карлссон к нам в нору? - спрашивал Лабан.
- Не думаю, - отвечал папа Ларссон. - Но когда цыплёнок не идёт к нам, мы идём к цыплёнку.
Людвиг Четырнадцатый икнул.
- Итак, - рассмеялся папа, - мы сами пойдём в курятник и там вежливо поздороваемся с Туттой Карлссон и её роднёй. Почему бы даже не сегодня же вечером? Я, право, очень голоден.
Людвиг Четырнадцатый чуть не вскрикнул.
- Нет, моё предложение лучше, - возразил Лабан. - В курятник отправлюсь я один.
- А достаточно ли ты хитёр, чтобы выполнить такое важное и такое сложное задание? - засомневался папа Ларссон. - Ведь надо учитывать, что во дворе весьма опытная собака, а у людей весьма неприятные ружья.
- Ну, уж если даже Людвиг смог пробраться туда, то я уж и подавно проберусь. Только разреши мне, отец.
Папа Ларссон задумался.
- Ну, что же, что же, - хотя и с сомнением, согласился он. - Только не делай глупостей. А пока поди поспи немножко. Во двор пробираться следует, только когда совсем стемнеет.
- Хорошо! - воскликнул Лабан и рывком распахнул дверь в детскую.
Это произошло неожиданно. Людвиг Четырнадцатый не успел отскочить, и его стукнуло дверью так, что он даже перевернулся. На лбу у него вскочила шишка.
Лабан заорал:
- Ты подслушал наш разговор с папой?!
- О чём ты говоришь? - Людвиг Четырнадцатый зевнул и притворился, будто только что проснулся. - Я встал, чтобы выйти на минутку, а ты влетел как бешеный. Я уже думал, не пожар ли?