Кучеръ совершенно ясно описывалъ кнутомъ въ воздухѣ иниціалы королевскаго имени, его корону и государственный гербъ.
Наконецъ то мы приплыли къ Вестъ-Индскимъ островамъ. Я могъ бы вамъ разсказать о многихъ приключеніяхъ на этихъ островахъ, но оставлю это до слѣдующаго раза, а познакомлю васъ лучше съ моими морскими приключеніями на пути къ самой Америкѣ. Впрочемъ, упомяну только объ одномъ случаѣ въ Вестъ-Индіи. Однажды я имѣлъ удовольствіе видѣть Вестъ-Индскаго короля, проѣзжавшаго по главной улицѣ въ парламентъ. Онъ сидѣлъ въ парадной каретѣ, а за нимъ и вокругъ него ѣхала многочисленная свита и придворныя дамы, необыкновенной красоты. Меня поразила красота нарядовъ всѣхъ слугъ и кучеровъ, не говоря уже о нарядахъ свиты и придворныхъ дамъ. На козлахъ королевской кареты сидѣлъ кучеръ въ большой шляпѣ со страусинными перьями необыкновенной величины. Но это не важно, а удивительно то, что онъ совершенно ясно описывалъ кнутомъ въ воздухѣ иниціалы королевскаго имени, его корону и государственный гербъ. Его искусство привлекало большія толпы зрителей, и трудно было угадать, на кого смотрѣла толпа: на этого ли толстаго кучера и его шляпу или же на своего короля.
Дальше, во время переѣзда въ Америку, съ нами приключилось нѣсколько непріятныхъ происшествій. Первое изъ нихъ произвело на нашемъ кораблѣ большія опустошенія. Это было недалеко отъ острова Ньюфаундленда. Нашъ корабль несся на всѣхъ парусахъ и вдругъ наскочилъ на что-то, показавшееся намъ подводною скалою.
Капитанъ схватилъ карту и тщательно расматривалъ ее, но ни скалы, ни мели на томъ мѣстѣ, гдѣ мы остановились не было обозначено. Мы подумали что это временный наносъ песку и приступили къ изслѣдованію морского дна, но когда измѣрили глубину, то не оказалось дна на разстояніи около 500 саженъ отъ поверхности воды. Между тѣмъ толчекъ былъ такъ силенъ, что мы лишились руля, переломался на двое бугшпритъ и всѣ мачты, а нѣкоторыя изъ нихъ почему то раскололись отъ основанія до самой верхушки и щепками забросало всю палубу. Весь экипажъ пришелъ въ ужасъ, такъ какъ никто не могъ объяснить подобнаго явленія. Больше всѣхъ пострадалъ одинъ матросъ, который въ это самое время сворачивалъ главный парусъ. Его бѣдняжку отбросило отъ корабля, по крайней мѣрѣ, на три англійскихъ мили, онъ упалъ въ морскую пучину и погибъ бы безъ всякаго сомнѣнія въ морскихъ волнахъ, если бы къ его счастью, во время этого полета, не пролеталъ мимо него большой красный гусь. У него хватило на столько присутствія духа, что, падая въ воду онъ схватился за хвостъ этого сѣвернаго гуся, благодаря чему его паденіе оказалось не столь чувствительнымъ, и онъ свободно удержался на поверхности моря. Не теряя времени, онъ обхватилъ длинную шею гуся одной рукой, а другой направилъ его къ кораблю, который казался отъ него ему маленькой точкой. Замѣтивъ странный экипажъ, приближавшійся къ нашему кораблю, мы опознали своего товарища и съ трудомъ вытащили его на палубу вмѣстѣ съ гусемъ. Когда матросъ пришелъ въ себя, то разсказалъ, что ему было замѣчательно хорошо ѣхать на гусѣ, онъ сидѣлъ на немъ точно на пуховикѣ.
О силѣ толчка вы можете, милостивые государи, судить уже изъ того, что всѣ люди, находившіеся въ средней каютѣ, во время толчка подскочили до потолка и получили серьезные ушибы, а я такъ сильно ударился въ потолокъ головой, что она глубоко ушла въ туловище и только болтались руки да ноги.
Что вы смѣетесь? Думаете я шучу? Увѣряю васъ, что прошло нѣсколько мѣсяцевъ, пока корабельному врачу удалось - немного вытянуть ее изъ туловища, благодаря безпрестанному серьезному леченію. Я не мало помучился пока голова поднялась до глазъ: мнѣ приходилось ходить съ провожатымъ, потому что передъ собой я ничего не видѣлъ. Мало-по-малу голова стала принимать свое естественное положеніе и, наконецъ, выправилась окончательно.
Мы еще въ недоумѣніи искали скалу, о которую ударился нашъ корабль и не успѣли оправиться отъ ужаса и смущенія, какъ, вдругъ, всѣ наши догадки сразу разрѣшились самымъ непредвидѣнныхъ образомъ. Капитанъ суетился и бѣгалъ по палубѣ, дѣлая различныя распоряженія машинному отдѣленію и матросамъ, которые въ замѣшательствѣ бѣгали, хватаясь за исполненіе приказаній, но толку было мало. Во время этой суетни, вдругъ, неожиданно корабль зашатался и изъ подъ него вынырнулъ громадной величины китъ. Онъ, очевидно, преспокойно спало, на поверхности воды, согрѣваемый пріятными лучами солнца, а мы, не замѣтивъ морскаго великана, наѣхали ему на спину и потревожили его тихій, сладкій сонъ.
Своей неосторожностью мы его такъ разозлили, что онъ однимъ ударомъ хвоста поломалъ всѣ мачты на кораблѣ и привелъ въ ужасъ весь экипажъ. Въ сильномъ гнѣвѣ онъ схватилъ бездонной пастью нашъ главный якорь съ цѣпью, висѣвшій по обыкновенію съ задней части корабля и потащилъ насъ впередъ со скоростью, по крайней мѣрѣ, восьми миль въ часъ. Такимъ образомъ онъ протащилъ насъ цѣлыхъ тринадцать часовъ и мы ничего не могли сдѣлать, но къ счастью цѣпь, служившая якорной привязью, оборвалась и мы, потерявъ свой якорь, помчались съ пріобрѣтенной скоростью, прямо къ устью рѣки святаго Лаврентія. Кто знаетъ, что могло бы случиться съ нами, если бы не оборвалась цѣпь! Постепенно скорость корабля уменьшалась и намъ удалось, наконецъ, остановить нашъ корабль. Остановившись, мы починили пострадавшую палубу, поставили новыя мачты, укрѣпили снасти и паруса и повернули опять къ югу. Черезъ нѣкоторое время, когда мы доплыли до того мѣста, гдѣ столкнулись съ китомъ, мы нашли своего злого врага уже мертвымъ. Его громадное тѣло плавало на поверхности воды, точно островъ, и занимало немного больше мили. Сначала мы хотѣли взять его цѣликомъ, но нашъ корабль не въ состояніи былъ тянуть его за собой. Нѣкоторые матросы совѣтовали разрѣзать его на части и сложить на кораблѣ, но и этого нельзя было сдѣлать, такъ какъ судно наше могло-бы потонуть отъ перегрузки. Рѣшили взять только одну голову, которую съ большимъ трудомъ отрѣзали и вытянули на бортъ. Представьте только нашу радость, когда мы въ пасти кита нашли свой якорь и около 80 саженей цѣпи, намотанной на него. Видно онъ при всемъ стараніи не могъ проглотить якоря, который застрялъ въ зубахъ лѣвой стороны его нижней челюсти. Это было самое интересное приключеніе, случившееся съ нами во время нашего путешествія въ Америку. Больше, кажется, и небыло никакихъ событій. Это было единственное и, какъ видите, очень серьезное приключеніе.
Впрочемъ, нѣтъ! Я совершенно забылъ еще объ одномъ, послѣдствія котораго грозили намъ очень большой опасностью. Оно чуть-чуть не окончилось печальной катастрофой. Не успѣли мы отъѣхать отъ мертваго кита миль на пять, какъ корабль нашъ получилъ течь. Образовалась дыра въ нижней части праваго борта, и вода такъ быстро проникала, что всѣ наши насосы не въ состояніи были бы выкачивать ее и черезъ какихъ нибудь полчаса намъ пришлось бы потонуть, такъ какъ никакого спасенія ожидать не откуда было. Я первымъ случайно замѣтилъ несчастье. Дыра постепенно росла и уже имѣла въ діаметрѣ больше фута. Я нѣсколько разъ крикнулъ товарищамъ о бѣдѣ, но никого, какъ на зло, не видно было. Сначала я старался заткнуть дыру чѣмъ-либо, но всевозможныя средства оказались напрасными.
Что тутъ дѣлать? Въ такую опасную минуту, дѣйствительно, можно потерять голову, но мнѣ удалось таки спасти нашъ прекрасный корабль и весь экипажъ съ поклажей и съ китовой головой самымъ простымъ способомъ, не лишеннымъ, однако, чрезвычайнаго остроумія. Не обращая вниманія на то, что могъ замочитъ панталоны, я быстро сѣлъ на дыру, широко раставивъ ноги, - и, увѣряю васъ, если бы она была даже еще больше, я все же навѣрное закрылъ бы ее.
Въ моемъ поступкѣ, собственно, нѣтъ ничего удивительнаго, вамъ уже извѣстно, что я происхожу изъ стариннаго рода рыцарей, какъ со стороны отца, такъ и со стороны матери. Весь свѣтъ знаетъ о героизмѣ и храбрости моихъ голландскихъ и вестфальскихъ прародителей. Я по совѣсти долженъ сознаться, что мое положеніе было не изъ безопасныхъ, но можно ли думать объ опасности, когда стоишь лицомъ передъ смертью, не только своей, но и всѣхъ своихъ товарищей. Меня скоро освободили отъ опасности, и плотникъ избавилъ меня отъ странной, но зато полезной роли. Искусство плотника спасло нашъ корабль и всѣхъ людей, и я, какъ благородный рыцарь приписываю ему роль спасенія нашего корабля.
IX
Приключеніе съ барономъ въ Средиземномъ морѣ
Когда мнѣ приходится говорить о своихъ морскихъ приключеніяхъ, невольно вспоминаю объ одномъ ужасномъ случаѣ со мною, происшедшемъ на волнахъ Средиземнаго моря, въ окрестностяхъ города Марселя. Тамъ я подвергся большой опасности и спасъ свою жизнь, благодаря прямой случайности. Это было въ прекрасный лѣтній день, когда солнышко спѣшило уже на отдыхъ послѣ тяжелой дневной работы. Лучи его разсыпались искрами по гребнямъ волнъ и нѣжными тонами красокъ отливались на пушистой, бѣлоснѣжной пѣнѣ. Неизмѣримая даль моря влекла въ свои могучія объятія. Я стоялъ на грудѣ камней и всматривался въ пучину. Волны то что-то шептали, то пѣли, то какъ будто негодовали, то разсыпали нѣжныя ласки, то смѣялись, то грозно кричали и съ шумомъ разсыпались въ милліоны брызгъ, ударяясь о скалистый берегъ. Мной овладѣло страстное желаніе искупаться въ этихъ игривыхъ, непостоянныхъ волнахъ. Я раздѣлся на берегу, неподалеку отъ города, бросился въ море и отплылъ довольно далеко отъ берега. Вдругъ, въ это время я увидѣлъ передъ собой огромную пасть рыбы.
Она направлялась прямо на меня и по открытой широко пасти я понялъ, что она хочетъ набросится на меня и проглотить. Спасаться не было времени; какъ отъ нея уйти? Уплыть, вы думаете? Но развѣ я могу поспорить въ этомъ искусствѣ съ рыбой?! Не смотря на то, что я искусный пловецъ, но я не рѣшался убѣгать. Я задумалъ нѣчто другое, - прижалъ, какъ было возможно, руки къ туловищу и вытянулъ ноги, чтобы въ такомъ положеніи поудобнѣе проскользнуть черезъ пасть и горло рыбы въ ея желудокъ, не задѣвъ при этомъ острыхъ зубовъ чудовища. Мой планъ удался, и я очутился въ темномъ желудкѣ громадной рыбы. Меня сразу обдало теплотой, согрѣвшей мое тѣло, и я сталъ призадумываться, какъ повести жизнь въ новыхъ для меня условіяхъ. Присутствіе мое въ желудкѣ, очевидно, безпокоило моего новаго хозяина, рыба начала корчиться, ежиться, бросаться во всѣ стороны, стараясь отъ меня отвязаться, такъ какъ, безъ сомнѣнія, мое пребываніе ее стѣсняло и, кромѣ того, причиняло не малыя боли. Чтобы еще больше причинить ей непріятностей, я началъ ходить, прыгать, и даже пустился въ присядку, хотя мнѣ было не до плясокъ. Мои проказы стали невыносимы для животнаго, т. к. причиняли ей невозможныя боли; рыба стала стонать, испуская оглушительные жалобные звуки, и выбрасываться на поверхность воды. Одинъ разъ она такъ высоко подбросилась въ воздухъ, что матросы съ проѣзжавшаго мимо итальянскаго судна замѣтили ее и стали слѣдить за ней. Она бросалась во всѣ стороны, то опускалась въ глубину, то снова выплывала на поверхность, переворачивалась и начала кашлять, стараясь освободиться отъ меня. Очевидно, она хотѣла меня посадить между своими челюстями и острыми зубами своими превратить въ мелкія кусочки, но это ей не удавалось: я продолжалъ буйствовать въ ея желудкѣ и старался не выходить наружу. Судно приблизилось къ рыбѣ и, когда она выплыла на поверхность, матросы захватили ее гарпунами и черезъ нѣсколько минутъ вытащили на бортъ. Когда чудовище лежало уже на палубѣ мертвымъ, я услышалъ, какъ матросы совѣтовались межъ собой, откуда начать рѣзать на части его желудокъ, чтобы выбросить вонъ внутренности и добыть побольше жира. Мной овладѣлъ ужасъ вслѣдствіе боязни быть разрѣзаннымъ вмѣстѣ съ животнымъ. Я сталъ по самой серединѣ живота, въ которомъ могли бы смѣло помѣститься, по крайней мѣрѣ, около десяти человѣкъ. Стоя въ оцѣпенѣніи, я умолялъ судьбу, чтобы огромные ножи не задѣли меня. Я никогда не плакалъ, такъ какъ считалъ это за признакъ малодушія, но въ тотъ моментъ на глазахъ у меня уже навертывались слезы. Молитва моя на этотъ разъ была услышена Богомъ, и я былъ спасенъ. Первый ножъ врѣзался въ рыбу гораздо ниже того мѣста, гдѣ я стоялъ. Я немного успокоился и готовился какъ-нибудь сообщить матросамъ о себѣ. Въ это время меня ослѣпила маленькая струйка свѣта, мерцавшая черезъ прорѣзанное мясо чудовища. Отъ радости я такъ сильно закричалъ, что матросы, испугавшись, выпустили изъ рукъ ножи на полъ. Узнавъ по ихъ рѣчи, что они итальянцы, я прокричалъ имъ по итальянски, что хочу съ ними познакомиться и прошу ихъ помочь мнѣ освободиться отъ непріятнаго положенія.
Услышавъ крики, выходившія изъ брюха рыбы, матросы закричали отъ испуга. Никто не рѣшался подойти къ чудовищу. Мнѣ самому пришлось прорвать отверстіе настолько, чтобы можно было выйти. Ихъ удивленіе еще больше увеличилось, когда они увидѣли, что изъ рыбы вылѣзъ человѣкъ въ первобытномъ костюмѣ. Но черезъ минуту дѣло выяснилось, и лица матросовъ сначала приняли удивленное выраженіе, а затѣмъ на устахъ ихъ засіяла радостная улыбка. Я поблагодарилъ своихъ избавителей и разсказалъ имъ о своемъ приключеніи, совершенно такъ же, какъ сообщилъ его вамъ, а они заливались громкимъ смѣхомъ, слушая мой разсказъ.
- "Вотъ такъ приключеніе! - восторженно прокричалъ одинъ изъ матросовъ - будетъ что разсказывать дома, когда вернемся на родину".
Ему въ отвѣтъ раздался громкій хохотъ, и кто-то потрепалъ меня по плечу, и сказалъ: - "Молодецъ!"
Немного оправившись и выпивъ холоднаго квасу, я снова прыгнулъ въ воду и поплылъ къ берегу. Возлѣ самаго берега я хорошенько вымылся и сталъ поспѣшно одѣваться. Удивительно, что платье свое я нашелъ на томъ же самомъ мѣстѣ, гдѣ и оставилъ его. Когда посмотрѣлъ на часы, то оказалось, что я пробылъ въ желудкѣ рыбы около трехъ часовъ.
X
Приключеніе съ воздушнымъ шаромъ
Пріятно сидѣть въ кабинетѣ за письменнымъ столомъ и предаваться воспоминаніямъ. Въ каминѣ трещитъ уголь, обдавая всю комнату таинственнымъ свѣтомъ, а сумракъ точно споритъ съ нимъ, все больше и больше наполняя комнату. Я уже старѣю, мои молодыя силы меня покидаютъ, прошли дни веселыхъ увлеченій, когда горѣла въ жилахъ кровь, а сердце отвагою дышало!.. Теперь бы мнѣ послушать чей-нибудь разсказъ о приключеніяхъ; но куда тамъ? Развѣ теперь есть хоть одинъ человѣкъ съ кѣмъ бы могло случиться что-нибудь подобное, какъ случилось со мной? Нѣтъ! Теперь молодежь сидитъ въ гостинныхъ, въ будуарахъ и несетъ пустомелицу, уши вянутъ отъ гнилыхъ разсказовъ… Эхъ, прошло мое время! Бывало раньше, стоитъ мнѣ куда-нибудь показаться, какъ сейчасъ же меня обступятъ хорошенькія барышни и засыпаютъ просьбами:
- "Милый баронъ Мюнхгаузенъ, разскажите, пожалуйста, намъ что-нибудь о своихъ приключеніяхъ!"
- "Пожалуйста, славный баронъ!"
Кричитъ другая на перебой, и звонкимъ голоскомъ заливаетъ блестящій залъ какого-нибудь великолѣпнаго графскаго замка. А я хожу среди нихъ съ важной осанкой, покручивая длинный усъ, и еле замѣтно посмѣиваюсь.
- "Хорошенькій баронъ, что-нибудь изъ морскихъ приключеній!"
Я какъ-будто стыдливо отказываюсь, говорю, что уже забылъ кое-что, а многое не разъ уже разсказывалъ въ этомъ залѣ. Но шумъ и просьбы не смолкаютъ, а лестныя для меня выраженія порхаютъ изъ красивыхъ губокъ прекрасныхъ дѣвицъ, какъ легкія бабочки весною по цвѣтамъ. Ничего не подѣлаешь, нужно угодить. Я сажусь на стулъ, а кругомъ меня кольцомъ садятся дѣвицы и перекрикиваютъ одна другую.
- "Разскажите объ охотѣ!"
- "Нѣтъ, лучше о путешествіи въ Россію!"
- "Мы это уже слыхали, разскажите о вашемъ плѣнѣ, милый баронъ, и о вашихъ занятіяхъ у султана!"
И такъ долго забрасываютъ онѣ меня своими просьбами. Наконецъ, я откашливаюсь и говорю.
- "Эхъ, мои славные друзья! Все это я вамъ уже разсказывалъ, а вотъ я познакомлю васъ еще съ однимъ приключеніемъ, случившемся со мною во время путешествія по Мраморному морю".
- "А это интересное будетъ приключеніе?"
Спрашиваетъ одна изъ нихъ.
- "О, да, очень даже интересное!" - съ улыбкой отвѣчаю я и начинаю разсказывать.
- Это было во время моего пребыванія въ Турціи, когда мнѣ посчастливилось завоевать нѣкоторое вниманіе у султана и всего его двора. Я очень часто выѣзжалъ по дѣламъ службы на своей яхтѣ въ Мраморное море. Какіе тамъ прекрасные виды! Просто прелесть! Чего стоитъ одинъ видъ на Константинополь?! Но видъ на султанскій дворецъ еще замѣчательнѣе! Однажды утромъ, когда я любовался красотой и ясностью голубого неба, замѣтилъ я въ воздухѣ, среди серебристыхъ облаковъ какой-то круглый предметъ. Когда я больше сталъ всматриваться, то замѣтилъ еще, что съ него что то спускается. Я сейчасъ же побѣжалъ въ каюту за самымъ лучшимъ своимъ ружьемъ, безъ котораго я никогда не выѣзжалъ въ далекую дорогу, зарядилъ его на скорую руку пулей и, хорошенько прицѣлившись, выстрѣлилъ; но въ предметъ этотъ я не попалъ. Это очень рѣдко случается со мной, потому что я стрѣлокъ ловкій, даже рѣдкій, еще больше, самый лучшій во всей странѣ. Вамъ вѣдь это извѣстно. Я быстро заложилъ другой зарядъ, но и этотъ не былъ счастливѣе перваго. Наконецъ, третьимъ выстрѣломъ, я пронзилъ пулей предметъ, и онъ сталъ быстро падать прямо въ море. Я приказалъ направлять судно такъ, чтобы предметъ этотъ могъ упасть если не на палубу, то, по крайней мѣрѣ, не далеко отъ судна, чтобы можно было разсмотрѣть, что онъ изъ себя представлялъ.
На небольшомъ разстояніи отъ моего корабля я увидѣлъ, черезъ нѣсколько минутъ послѣ выстрѣла, небольшую, позолоченную корзину, висѣвшую на огромномъ аэростатѣ, гораздо большемъ церковнаго купола. Мной тогда овладѣло сильное волненіе: я боялся, что нанесъ вредъ воздушному путешественнику.
Оправившись отъ изумленія, я сталъ присматриваться и замѣтилъ, что въ корзинѣ находится человѣкъ и половина жареннаго барана. Мои люди обступили корзину и о чемъ-то межъ собой разговаривали, какъ я потомъ узналъ они хотѣли покончить съ хозяиномъ корзины какъ это дѣлаютъ со шпіонами. Вы догадываетесь о чемъ шла у нихъ рѣчь: о жизни этого несчастнаго путешественника, дорогіе мои. Я, конечно, разстроилъ ихъ планы и смѣло подошелъ ближе къ корзинѣ, заговоривъ съ путешественникомъ по-турецки, такъ какъ это происходило въ турецкихъ владѣніяхъ, но тотъ началъ мнѣ отвѣчать по-французски. Тогда я задалъ ему нѣсколько вопросовъ на его родномъ языкѣ. Оказалось, что онъ чистокровный французъ, и проситъ обождать немного съ разспросами, пока онъ не оправится отъ смущенія.