Осень. Печален Мир. Сон мой забытый, давний. Иней на кистях рябин. Кисти рябин и иней. Зябликов суета. Пусть будет так отныне. Ты у меня одна. Иней на сердце? Растает. Путь, как всегда, далёк. Гуси гогочут стаей. Парус – опять – одинок…. А, вот, есть ещё одно стихотворение про осень. Говорят, что осень бесконечна. И чиста – при этом – невзначай. В небе бьётся призрачная Вечность. А Любовь – Начало всех Начал. Говорят, что осень безвозвратна. Нет Дороги призрачной назад. И Любовь – ни в чём не виновата. Да и я – ни в чём не виноват. Говорят, что осень безысходна. Листьев опадающий кошмар. Жёлтое исчадие природы. Северный заброшенный причал…. Ладно, будем надеяться, что нынешняя осень будет другой. Какой? Наверное, доброй и очень светлой. Ну, словно начало нового Пути. Тем более что и северный заброшенный причал остался в Прошлом. Там, на берегу суровой реки Печоры…
Впереди замаячило приземистое здание, лишь слегка освещённое редкими фонарями.
– Здравствуй, школа, – негромко поздоровался Сергей. – Спасибо тебе за всё. Хорошие тогда были Времена. Душевные…
Он повернул за угол и остановился на краю заброшенной баскетбольной площадки.
"Всё – как и тогда. Много-много лет тому назад", – печально оповестил сентиментальный внутренний голос. – "Одинокий и мутный уличный фонарь, пожухлый пыльный бурьян, два хлипких некрашеных квадратных щита на покосившихся столбах – только, на этот раз, без баскетбольных колец. Ну, и густые кусты боярышника с противоположной стороны площадки…. А ещё здесь присутствует и чёткое ощущение опасности. Чёткое-чёткое такое. Я, братец, в этих делах никогда не ошибаюсь. Ощущается, и всё тут…. Так-с. Без семи минут восемь. Ну, ещё минут на десять-двенадцать Ольга опоздает, как это у симпатичных девчонок и заведено. Надо её обязательно встретить, что называется, на подходе. То бишь, "перехватить" и увести подальше от этого мрачного и небезопасного места…. Кстати, с какой стороны она может подойти? Или с этой. Или же, наоборот, с той. Вот же, блин горелый, незадача. Как бы ни ошибиться…. Стоп, не суетись. В кустах хрустнула сухая ветка. А теперь со скамейки поднимается невысокая стройная фигурка…".
– Оля? – быстрым шагом пересекая баскетбольную площадку, выдохнул Сергей. – Это ты?
– Конечно, я, – ответил мелодичный голосок. – Или ты, Яша, ещё кому-то свидание назначил?
– Нет-нет. Больше никому. Честное слово.
– Ха-ха-ха. Какой смешной…. Совсем шуток не понимаешь?
– Понимаю, – слегка засмущавшись, заверил Сергей. – Просто…. Просто здесь очень мрачно. А ты – одна, на скамеечке…
– Что в этом такого? – удивилась девушка. – Подумаешь, одна. Купчинские девчонки издавна славятся своей бесшабашной смелостью…. О, какие цветочки. Красивые. Мои любимые хризантемы, не забыл. Спасибо большое…. Э-э, странник нетерпеливый, остановись. Не надо спешить с поцелуйчиками. Рановато…. Достоин ли ты этого? Пока не знаю, честное слово…. Давай-ка, присядем на лавочку. Пообщаемся. Ты мне подробно расскажешь про свою жизнь – беспокойную и цветастую.
– Хорошо. Присядем. Пообщаемся…
Но пообщаться (по крайней мере, на тот конкретный момент), у них не получилось: раздались чьи-то грубые голоса и из-за угла школьного здания показались тёмные фигуры.
Показались и вошли в светло-жёлтый круг, образованный светом одинокого фонаря.
"Один, два, три…", – принялся невозмутимо считать хладнокровный внутренний голос. – "Всего восемь рыл. Причём, самого "гопнического" вида. У четверых наличествуют бейсбольные биты…. Ага, а вон того высокого парня я, вроде бы, знаю. Это – Бурый, дружбан покойного Зямы…. Ну-ну, деятели. Будем, что называется, посмотреть…".
– Серый, ты где? – достаточно громко спросил Бурый. – Отзовись.
– Здесь я. Что надо?
– А я что, мля, говорил? – обрадовался чей-то хриплый фальцет. – С девкой он встречается. Точняк. Все эти, которые "двести пятую" заканчивали, вечно здесь, мля, свиданки назначают…
– Прекращаем выражаться! – повысил голос Сергей. – Пока я окончательно не рассердился.
– Больше не будем, – заверил Бурый. – Не обижайся, земеля…. Давай-ка, Серенький, вылезай. Разговор есть. Тихий-тихий такой. Не для посторонних ушей.
– Сейчас подойду. Через пару минут.
– Ты что, с ума сошёл? – зашептала Ольга. – Никуда не пущу. Убегать надо. Забор детского сада, он не очень высокий.
– Оля.
– Не высокий. Переберёмся и убежим.
– О-ля.
– Что – Оля? Я уже почти как тридцать лет – Оля.
– Послушай меня, пожалуйста, – попросил Сергей. – Только внимательно. Без нервов.
– Хорошо, слушаю. Говори.
– Поверь, если бы они хотели нас с тобой убить (или, допустим, покалечить), то действовали бы совсем по-другому. Например, затаились бы за ближайшим углом, да и напали бы – в нужный момент – без всяких разговоров. Засада – дело эффективное…. До сих пор не напали? Значит, их сюда прислали с совсем другой целью.
– С какой?
– Передать мне что-то на словах. Например, какое-то важное деловое предложение. Или же, наоборот, пошлые угрозы. Подойду, выслушаю, вернусь и расскажу…. А? Так всё и будет. Обещаю. Поверь, уж, опытному человеку.
– Опытный, понимаешь, выискался, – неуверенно проворчала девушка. – Ладно, иди. Только возвращайся, пожалуйста, побыстрей, пока я не поседела от переживаний…
"Не сомневайся, братец. И не писай в яблочный компот преждевременно", – подбодрил психологически-подкованный внутренний голос. – "Да, их восемь. И помимо четырёх бейсбольных бит, наверняка, ещё и ножи-выкидухи имеются. Самый, что ни на есть, купчинский вариант…. Что из того? Это же, извини, просто гопники, отягощённые слабым здоровьем – вследствие регулярного употребления крепких алкогольных напитков и самых разных наркотиков. Не говоря уже об обычном курении…. Ты же у нас, наоборот, бесстрашный "грушный" орёл, украшенный целой россыпью красивых боевых орденков. В том числе, и насквозь иностранных…. Что для такого опытного и умелого бойца – "успокоить" с десяток гражданских хамов? Правильно, элементарщина элементарная, образно выражаясь. На уровне подростковой группы детского сада. Из знаменитой серии: – "Хоть – восемь, хоть – восемьдесят. А если же всё сложится в ёлочку сибирскую, то и все восемьсот…". Что такое? Хлипкие сомнения имеют место быть? Мол, обзор с левой стороны ограничен? И координация движений оставляет желать лучшего? Ерунда, не бери, старина, в голову. Пренебреги. У тебя в правом кармане куртки, если подзабыл, лежит метательный "бельгийский нож" последней модели. В обойме которого, заметь, имеется, как раз, восемь лезвий – по числу потенциальных противников. Хорошая такая вещь, удобная: если находится, понятное дело, в умелых руках. А наши-то с тобой ручонки – однозначно – умелые. Так что, шансов – на успешный исход предстоящего разговора – выше любой купчинской крыши…. Говоришь, что и у "бельгийского ножа" существуют-имеются недостатки? Мол, его достаточно короткие лезвия практически никогда не убивают? Даже если попадают подлому неприятелю прямо в наглый глаз? Что есть, то есть. Не спорю. Ничего, вручную-вножную подправим, ежели что…".
Он, сжимая в ладони правой руки "бельгийский нож", остановился метрах в пяти-шести от группы гопников.
– А ты, Яковлев, изменился, – задумчиво помолчав несколько секунд, сообщил Бурый. – В том плане, что заматерел – по самое не балуйся. Солидно смотришься – с таким-то нехилым шрамом на щеке.
– Сам знаю. По делу говори.
– По делу, так по делу…. Не успел, Серенький, ты объявиться в Купчино, как тут же начались гадкие неприятности. Сперва Зяму, подельника моего верного, с пацанами насмерть порезали. Потом "бесовскую" точку – вместе с продавцом – ликвидировали. Нехорошо это. Подозрительно…. А ещё слушок мутный прошёл, что, мол, ты идёшь работать в "ментовку". Заместителем к Пашке Сомову. Плохо это.
– Что же здесь плохого? – хмуро усмехнулся Сергей.
– Я, брателло, не знаю – что в этом плохого, – ласково поглаживая ладонью рукоятку бейсбольной биты, по-честному признался Бурый. – Но уважаемый и авторитетный человек сказал, мол, очень плохо. Значит, так оно всё и есть. Без базара.
– А ещё что он сказал?
– Что не нужен ты, Серенький, в Купчино. Не нужен, и всё тут. Совсем…. Уезжай отсюда. Причём, навсегда.
– Кто же это у нас – такой негостеприимный? – обиженно прищурился Сергей.
– А тебе-то – какая разница?
– Большая. Если твой человек, действительно, является авторитетным и заслуженным, то это одно. Можно над его предложением и задуматься. Что называется, не в падлу…. А если это какой-нибудь самозванец дешёвые понты колотит и "на слабо" пробивает? А? Тогда что?
– Оттуда человек, – многозначительно махнул рукой на восток Бурый. – Из-за реки. Живёт вверх по течению от Вантового моста. Он в Купчино нынче будет вместо Беса покойного…. Устраивает?
– Буду думать.
– Думай, земеля со шрамом. Ровно сутки у тебя. Сам не боишься, так об училке своей подумай. А откажешься – не обессудь…
– У-у-у-у-у! – неожиданно полетел над округой утробный звериный вой. – У-у-у-у-у-у…
– Что это такое? – заволновались гопники. – А? Что это?
– Эт-т-то, мля, оно, – Бурый, выронив из ладони бейсбольную биту, указывал пальцем куда-то за спину Сергея. – Оно…. А-а-а!
– А-а-а!
– Уходим, мать его…
Гопники, отчаянно толкаясь и матерясь, ударились в бега.
Сергей резко обернулся.
"Со стороны забора детского садика мелькнули два ярко-жёлтых прожектора", – дисциплинированно доложил верный внутренний голос. – "Мелькнули и погасли…. Или же это были чьи-то круглые глазища? Чёрт подери! Там же Ольга…".
Продравшись сквозь кусты боярышника, он оказался рядом со скамейкой и обеспокоенно забормотал:
– Оля, как ты? Сильно испугалась? А? Не молчи, пожалуйста…
– Знаешь, наверное, не очень, – вымученно улыбнулась девушка. – Вот, даже твои цветы в ладонях. Должна была – от страха – выронить их. Но не выронила…. Слышишь?
– Шлёп, шлёп, шлёп, – прошлёпали чьи-то удаляющиеся шаги.
– Это он уходит.
– Кто – он? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Один из двух страхолюдных желтоглазых монстров, о которых судачит всё Купчино.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Сама на себя удивляюсь, – зябко передёрнув узкими плечами, призналась Ольга. – Понимаешь, сперва за моей спиной раздался ужасный-ужасный вой. Я обернулась, а там – за сеткой забора – стоит кто-то очень большой и тёмный, с огромными жёлтыми глазами. Стоит и, задрав массивную голову, воет…. По идее, я тут же должна была грохнуться в обморок. Правда, ведь? Но почему-то не грохнулась…. Наоборот, тут же появилось (в Душе?), чёткое ощущение, что это существо нам с тобой не опасно. Более того, даже мысль промелькнула в голове, что, мол, оно сюда заявилось специально – как раз для того, чтобы нас защитить от неприятностей…. С чего появилось такое странное ощущение? Не знаю, честное слово. Появилось, и всё тут…. Серёжа, давай уйдём отсюда? Неуютно мне как-то. Даже слегка колотит…
И они ушли: сперва выбрались на Будапештскую улицу, а по ней – на проспект Славы, где было достаточно светло – от многочисленных фонарей и неоновых рекламных вывесок.
– Что от тебя хотели эти гопники? – спросила Ольга.
Сергей рассказал – что, не упомянув только об одних сутках, отведённых на размышления.
"И это – правильно", – одобрил обстоятельный внутренний голос. – "Без этих суток всё выглядит достаточно невинно. Мол, некто авторитетный не доволен, что ты, братец, собрался стать заместителем подполковника Сомова. И не более того…".
– Ты, действительно, устраиваешься на работу в полицию? – обрадовалась девушка. – Заместителем Павла Андреевича? Это очень хорошо…. Авторитетный человек, живущий на правом берегу Невы недалеко от Вантового моста и торгующий наркотиками? А это, увы, очень плохо. Речь, наверняка, идёт о Бахтало.
– Кто это такой?
– Очень-очень авторитетный цыганский барон. Мне про него Сашенька Сомова рассказывала…. Тут такое дело. Лет десять тому назад Бахтало появился в нашем Купчино и организовал широкомасштабную торговлю наркотиками, привлекая для этих целей цыганских женщин и даже детишек. И ничего с ним милиция не могла поделать. Или же не хотела, регулярно получая за это своё "нехотение" щедрую мзду. А потом освободился Бес и решительно "выжил" цыган из Купчино. То есть, заставил их перебраться на правый берег Невы. И, как утверждает информированная Александра, такой поворот событий многих устроил. Очень многих. Цыгане-то, они бесконтрольные и беспредельные. А Бес с депутатами и чиновниками дружил, то есть, прислушивался к их пожеланиям и – якобы – знал меру…. Теперь Бес мёртв, и Бахтало, естественно, хочет занять его место. Очень тревожная и непростая ситуация. Очень-очень. Надо будет об этом обязательно рассказать Павлу Андреевичу…. Ненавижу я всех этих наркоторговцев. Сволочи жадные и бесстыжие. Даже школьников "подсаживают" на свою "дурь"…. Эх, будь я зубастым желтоглазым монстром! Я бы тогда…
– Да-да? – заинтересовался Сергей. – Чтобы ты тогда делала?
– Откусывала бы, долго не думая, им головы. Откусывала бы и глотала. Откусывала бы и глотала. Вот.
– Кровожадная ты у меня.
– Только, к сожалению, на словах, – вздохнула Ольга. – Лишь, так сказать, в теоретическом плане…. Ладно, хватит о грустном. Расскажи-ка мне, друг Яша, о своих приключениях армейских. Где был? Что видел?
Они неторопливо шагали вдоль проспекта Славы, и Сергей увлечённо рассказывал: о Дагестане и Чечне, об Абхазии и Южной Осетии, о Никарагуа, Сирии и Афганистане. Только о Сомали не упомянул ни единого словечка. Во-первых, именно там он получил сильнейшую контузию, благодаря которой и был успешно "списан" в мирную гражданскую жизнь. Во-вторых, что можно интересного рассказать о сплошных зыбучих песках и пархатых двугорбых верблюдах? А, в-третьих, та их миссия в Сомали не отличалась трепетным человеколюбием. Не стоит о таком – лишний раз – вспоминать. Не стоит…
"Какая потрясающая девушка!", – без устали восхищался восторженный внутренний голос. – "Вот, информированный Интернет утверждает, что, мол, современные люди ко всему окружающему их Миру относятся сугубо потребительски. И интересы, мол, у них соответствующие: деньги, войны, автомобили, шикарные виллы, ювелирные украшения и секс. Ну, и всякие динамичные-динамичные истории, напоминающие простейшие компьютерные игры…. Ольга же про боевые действия, вообще, ничего не спрашивает. Наоборот, живо интересуется природой этих далёких стран, архитектурой, культурой и кулинарией. Нетипичный, честно говоря, случай…. Вот, я и говорю – восхитительная девушка. В том плане, что молодая и безумно-симпатичная женщина. Женщина, конечно…. Как же иначе – по нашим-то Временам?".
В двадцать два сорок пять они подошли к приметной кирпичной девятиэтажке: стены у дома были тёмно-красными, а лоджии – светло-зелёными.
– Вот, Яшенька, мы и пришли, – пряча лицо в букете хризантем, вздохнула Оля. – Мне уже пора.
– А завтра мы увидимся?
– Не знаю. Рабочий день, как-никак. Уроки, факультативы, а на семь вечера назначено родительское собрание. Очень важное. Поэтому может слегка затянуться…
– Ты же у меня – училка, – по-доброму усмехнулся Сергей. – Ещё, небось, и классный руководитель?
– Ага. У пятого "А".
– А какая тема у этого "очень важного" родительского собрания?
– Э-э-э, – замялась Ольга. – Тема – педофилия. В последнее время в Питере совершается достаточно много гадких преступлений этой направленности. Наше Купчино, тьфу-тьфу-тьфу, Бог пока миловал. Но…. Короче говоря, хочу серьёзно потолковать с родителями моих подопечных. Чтобы не расслаблялись и не оставляли ребятишек без присмотра…. Эх, почему я – не зубастый желтоглазый монстр?
– И педофилам откусывала бы головы?
– Это точно. А ещё и всем изготовителям детской порнографии…. А что, ты против?
– Ни капли, – пожал плечами Сергей. – Даже помог бы. Ну, в том плане, будь у меня острые зубы и ярко-жёлтые глаза…
А потом они поцеловались.
"Какие же у неё губы!", – не удержался от комментариев нескромный внутренний голос. – "Очень нежные, упругие и жадные. Но откровенно-неумелые. Обалденные и неповторимые, короче говоря…".
Впрочем, минуты через полторы поцелуй завершился.
Ольга, задействовав острые кулачки, неохотно отстранилась и, наспех восстановив дыхание, объявила:
– Цветы помялись…. Всё. Я пошла. Спокойной ночи.
– Подожди, – попросил Сергей. – Можно задать тебе один вопрос?
– Задавай.
– У тебя…м-м-м, есть кто-нибудь? Ну, в том плане, что был?
– Дурак ты, Серенький, – серые глаза девушки обиженно заблестели. – И вопросы у тебя аналогичные.
– Дык…. Что тут такого? Ну, спросил. Дело-то житейское…
– Забыл, что я тебе обещала на выпускном вечере?
– Нет, э-э-э…. Не забыл.
– Тогда процитируй.
– Сейчас, – задумался Сергей. – Сейчас-сейчас…. Это, кажется, звучало так: – "Клянусь, что ни о ком другом – кроме тебя – даже думать не буду. Никогда и ни за что…".
– Вот, я и не думала, – шмыгнула носом Оля. – Ни о ком и никогда…. И ни с кем не встречалась. И ни с кем даже не целовалась. Всё тебя ждала. Так в "старых девах" и осталась. Только говорить об этом никому не надо – засмеют…. Да и в школу именно поэтому пошла работать. Из-за того "выпускного" обещания. Какие ещё, думаю, многомесячные археологические экспедиции? Ты вернёшься, а меня нет. Разминёмся ещё, не дай Бог…
Он неторопливо шагал по ночному Купчино.
"Да, дела-делишки", – жалостливо вздыхал растроганный внутренний голос. – "Ждала, понимаешь. Даже ни с кем не целовалась. Невероятная история для наших сексуально-раскованных времён. Невероятная…. Ты-то, вот, братец, верность школьной любви не соблюдал и романы-интрижки крутил регулярно…. Хотя, иначе и нельзя было. Боевой офицер российского ГРУ – не интересующийся женским полом? Нонсенс, однако. Могли бы заподозрить – чёрт знает в чём. В том плане, что в нездоровых наклонностях, недостойных высокого звания российского офицера…. Ладно, забыли напрочь обо всех этих доступных шалавах и фефёлах. Причём, навсегда. Забыли и растёрли…".
Сергей вернулся домой (непроизвольно отметив, что тёмно-синяя машина с иностранными номерами опять была припаркована возле подъезда), заполнил кошачье блюдечко сметаной, вскрыл алюминиевую банку и от Души хлебнул пивка, а после этого сообщил:
– Знаешь, Кеша, а я влюбился. В том смысле, что в очередной раз и в ту же самую девушку. Вот, даже стишок, пока шёл к дому, по этому поводу сочинил.
– Мяу? – на время позабыв про вкусную сметану, откликнулся чёрно-белый кот. – Мур-р-р, – мол: – "Стишок? Это хорошо. Я, знаешь ли, люблю поэзию. Зачти-ка…".
– Хорошо, слушай:
Нежность – это просто молчание.
Закушенная губа, комок в горле.
Дождалась через столько лет? Сдержала то обещание?
Было такое дело, помню…
Все эти годы – верила?
До сих пор – ещё девушка?
Братцы, да я козёл – попросту,
Старый и замудоханный,
Всеми Богами – оптом.
Те Боги – дядьки серьёзные, найдут везде – промежность.
Богам – богово. Чёрту – чёртово.
А у нас с тобой – только нежность….
– Ну, как тебе, приятель усатый?
– Мур-р, – одобрил Иннокентий, – мол: – "Зачётно и знаково…".