Глава 50
Вторник, 21.32, неподалеку от Хабаровска
У Никиты возникло неприятное чувство, что где-то неподалеку в небе находится самолет. Выросший на космодроме Байконур, он всегда слышал шум приближающихся вертолетов раньше других. Самолеты Никита распознавал по звуку двигателей. Мать говорила, что многие годы, проведенные его отцом в кабине самолета, в конце концов сказались на генах, "наполнив их авиационным топливом", как выражалась она. Сам Никита в это не верил. Он просто любил летать. Однако не было и речи о том, чтобы стать летчиком, которого постоянно сравнивали бы со знаменитым героем Сергеем Орловым. Поэтому Никита держал эту любовь глубоко в себе, словно мечту, чьим волшебством невозможно поделиться с посторонним.
Состав сбавил скорость, достигнув участка пути, занесенного снегом. И сквозь вой ветра за куском брезента, которым было завешено открытое окно, Никита отчетливо различил отдаленный рев двигателей "МиГов". Их было два, они приближались с востока навстречу транспортному самолету, который находился прямо над поездом. Это были не первые самолеты, которые услышал Никита, однако на этот раз тут определенно происходило что-то другое.
Высунув голову в окно, Никита поднял левое ухо вверх. Хотя кружащийся снег не позволял ничего разглядеть, звук проходил через него беспрепятственно. Никита пристально прислушался. "МиГи" не сопровождали "Ил-76Т", они летели наперехват. Продолжая слушать, Никита определил, что "Ил" развернулся в противоположную сторону и полетел обратно на восток. Истребители последовали за ним.
Тут что-то не так. Вероятно, это тот самый "Ил-76Т", о котором предупреждал отец.
Никита спустился обратно в вагон, не обращая внимания на снег на волосах и щеках.
– Свяжись по радио с полковником Росским! – рявкнул он прапорщику Федорову, который сидел за столом, грея руки над керосиновой лампой.
– Сию минуту, – ответил прапорщик, торопливо настраивая рацию.
Пока Федоров колдовал с рацией, дожидаясь установления связи через базу на Сахалине, Никита обвел взглядом мирных жителей, взятых на предыдущей станции, пытаясь найти другое объяснение услышанному. А что, если состав ищут, пытаются установить его местонахождение, чтобы помочь? Быть может, за этим стоит его отец? Или генерал Косыгин? Или кто-то еще?
– Полковника Росского нет на месте, – наконец доложил Федоров.
– Тогда попроси соединить с генералом Орловым, – нетерпеливо бросил Никита.
Передав его просьбу, прапорщик протянул ему трубку:
– Генерал Орлов на связи.
Никита присел на корточки.
– Товарищ генерал?
– В чем дело, Ники?
– У меня над головой транспортный самолет, – сказал Никита. – Он направлялся на запад, затем появились два перехватчика, и самолет развернулся.
– Это тот самый "Ил-76Т", – сказал Орлов.
– Какие будут приказания? – спросил Никита.
– Я обратился к президенту с просьбой разрешить отправить отряд спецназа, чтобы он встретил состав в Биробиджане, – сказал генерал. – Пока что ответа нет. До тех пор делай все необходимое, чтобы защитить вверенный тебе груз.
– Товарищ генерал, он нужен как военное снаряжение или как изобличающие доказательства?
– Это не твое дело, – отрезал Орлов. – Твоя задача заключается в том, чтобы с грузом ничего не произошло.
– Будет исполнено, товарищ генерал, – сказал Никита.
Вернув трубку Федорову, молодой офицер быстро прошел в конец вагона, пробираясь между пассажирами. Пять мужчин и две женщины сидели на уложенных на полу матах, играя в карты, читая и занимаясь вязанием в тусклом свете лампы. Распахнув дверь, Никита шагнул на скользкий пол тамбура. Когда он толкнул дверь соседнего вагона, открывая ее, ему на голову и плечи упали комья спрессованного снега.
Внутри вагона широкоплечий старший сержант Верский разговаривал с одним из солдат, которому было поручено наблюдать в окно с северной стороны. Другой солдат нес дежурство у южного окна. При появлении лейтенанта Орлова все трое вытянулись в струнку.
– Сержант, – козырнув, сказал Никита, – мне нужно, чтобы на крыше состава дежурили наблюдатели, по два человека на каждом вагоне. Сменяться через полчаса.
– Слушаюсь, товарищ лейтенант.
– Если у наблюдателей не будет времени, чтобы запросить у меня инструкции, – продолжал Никита, – они должны открывать огонь на поражение по каждому, кто попытается приблизиться к составу. – Молодой лейтенант обвел взглядом пассажиров, четырех мужчин и троих женщин, севших на последней станции. Один мужчина дремал, прислонившись к ящику. – И ни на минуту не оставляйте вагон без присмотра. Сержант, груз должен быть доставлен в целости и сохранности.
– Будет исполнено, товарищ лейтенант.
Никита ушел, гадая, куда пропал полковник Росский... а также стараясь решить, можно ли теперь, не получая от него дальнейших приказаний, передать ящики отцу.
Глава 51
Вторник, 06.45, Вашингтон
– Поступило еще одно сообщение из ОНР, – доложил по внутренней связи Беннет Худу и остальным членам руководства Опцентра, занявшим места за столом совещаний в "баке".
– Благодарю, – ответил видеоизображению своего помощника Худ. – Давай его сюда.
Послышался голос Вьенса, однако без изображения. Вместо этого на экране со скоростью пятьдесят строк в секунду начала разворачиваться черно-белая картинка.
– Поль, – сказал Вьенс, – мы получили это всего три минуты назад.
Развернув экран так, чтобы его было видно и Роджерсу, Худ смотрел на то, как на экране появляется нечеткий белый ландшафт, похожий на лунный, и железнодорожный состав, заполнивший приблизительно треть изображения в центральной части. Изображение было очень размытым из-за сильного снега, и все же можно было различить, что крыши вагонов уже не представляют собой ровные белые прямоугольники. Теперь на них были ясно видны тени.
– Прошу прощения за качество, – продолжал Вьенс. – Снегопад чертовски сильный. Но мы убеждены, что тени на крышах вагонов – это солдаты. Они в белых маскировочных халатах, поэтому отчетливо разглядеть их нельзя, но все же нет никакого сомнения, что это они.
– Да, это действительно солдаты, – угрюмо промолвил Роджерс, указывая пальцем на экран. – Это понятно по тому, как парни рассредоточились. Последний смотрит вперед и влево, следующий – назад и вправо, затем вперед и вправо и так далее. А вот эти тени, – он ткнул в маленькую черточку рядом с одним пятном, – это, похоже, автоматы.
– Мы пришли к такому же заключению, Майк, – подтвердил Вьенс.
– Спасибо, Стивен, – поблагодарил Худ, отключая главу ОНР. В помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь едва различимым гудением окружающей электромагнитной изоляции. – Неужели русским известно о том, что "Бомбардир" высадился на место?
– Вполне вероятно, – заметил Боб Герберт.
На столе запищал телефон.
– Это тебя, – сказал Роджерс, взглянув на код звонящего.
Из-за изолирующего электромагнитного поля Герберту не могли позвонить на сотовый телефон, закрепленный на кресле-каталке. Сняв трубку с аппарата, установленного сбоку на столе, Герберт ввел свой код доступа и молча выслушал то, что ему сообщили. С восково-бледным лицом он положил трубку на место.
– Пара российских "МиГов" провожает наш "Ил-76Т" домой, – сказал Герберт. – Притворяясь, что из бака подтекает керосин, летчики держат курс на Хоккайдо. Обратно в Россию самолет не вернется.
Взглянув на часы, Роджерс снял трубку с ближайшего телефона.
– Я попрошу "Москит" вылететь с Хоккайдо.
Герберт хлопнул ладонью по столу.
– Ничего не получится, Майк. Туда и обратно набегает тысяча миль. А у "Москита" дальность полета всего семьсот.
– Я знаю, какова дальность полета "Москита", – отрезал Роджерс. – Семьсот десять целых и две десятых мили. Но можно будет ввести в Японское море авианесущий крейсер, и "Москит" совершит посадку на палубу...
– Комиссия Конгресса не давала разрешения на вылет "Москита" без сопровождения, – возразила Марта Маколл.
– Нам также не разрешили открывать огонь по русским солдатам, – добавил Лоуэлл Коффи. – Операция должна иметь исключительно разведывательный характер.
– Я в первую очередь думаю о своих солдатах, – ответил Роджерс, – а не о наставлениях этих пустомель.
– Давайте-ка подумаем о том, как можно будет удовлетворить каждого, – вмешался Худ, – и разочаровать всех. Майк!
– Да, сэр? – учащенно дыша, откликнулся Роджерс.
– Как нам быть с "Бомбардиром", если мы немедленно отменим операцию?
Роджерс сделал полный вдох и медленно выдохнул.
– Без "Москита" все равно никак не обойтись, – сказал он. – Ближайший оперативный агент, который мог бы вывести наших людей из России, находится в Хэгане, провинция Хэйлунцзян, больше чем в двухстах милях от места. И я в любом случае не заставлю их идти пешком такое расстояние.
– В Китае? – удивился Коффи. – А в России никого нет?
– После падения "железного занавеса" наши люди во Владивостоке вернулись домой, – объяснил Роджерс. – Завербовать новых мы не смогли ввиду нехватки средств.
– А как насчет того, чтобы затаиться и переждать? – предложил Фил Катцен. – Местность там не слишком суровая, богатая дичью...
– Черт побери, русским известно о том, что "Бомбардир" находится на их территории! – взорвался Роджерс. – У них тоже есть спутники, и они найдут наших ребят! – Он посмотрел на Худа: – Поль, лучший выход – идти до конца, а потом забрать их "Москитом", как и было запланировано.
– Идти до конца, – сказала Марта, – до боевого столкновения с российскими солдатами. Сейчас, когда Россия представляет собой пороховую бочку, к которой достаточно только поднести спичку.
– Единственный способ сохранить все в тайне, – предостерег Коффи, – заключается в том, чтобы перебить всех находящихся в поезде.
– По-моему, это все-таки лучше, чем развязать полномасштабную войну, – возразил Роджерс, – в которую окажется втянута вся Европа, а может быть, и Китай, вы не согласны? Почему-то мне кажется, что я вернулся в 1945 год и выслушиваю все возражения против того, чтобы сбросить на Японию атомную бомбу и тем самым спасти жизнь американским солдатам.
– Майк, в данном случае речь тоже идет о жизни американских солдат, – напомнил Худ. – О жизни "бомбардиров"...
– Поль, не надо читать мне лекции о жизни "бомбардиров", – стиснув зубы, процедил Роджерс. – Пожалуйста.
Худ помолчал.
– Ты прав, – наконец промолвил он.
Сплетенные руки Роджерса лежали на столе. Стиснутые большие пальцы покраснели.
– Майк, с вами все в порядке? – встревожилась Лиз Гордон.
Кивнув, Роджерс повернулся к Худу:
– Извини, Поль, кажется, я позволил себе лишнее.
– Ничего страшного, – ответил Худ. – Нам с тобой не помешает сходить в кино, похрустеть жареной кукурузой.
– Ого! – встрепенулся Коффи. – Кто тут у нас человек семейный?
Худ и Роджерс улыбнулись.
– Ну хорошо, – сдался Худ. – На фильм "детям до семнадцати".
– Эй, этот человек сорвался с цепи! – воскликнул Коффи. – Немедленно вызовите полицию!
Все, кроме Анны Фаррис, прыснули, и Худу пришлось постучать пальцем по столу, призывая к вниманию.
– Вернемся к тому, о чем я хотел сказать, – продолжал он. – Дипломаты не потеряли надежду решить эту проблему, и никто не знает, как поступит президент Жанин. Имеет ли смысл рисковать, продолжая операцию и тем самым, возможно, еще больше ухудшая ситуацию?
– В любом случае, – ровным голосом произнес Роджерс, – эти ящики в поезде представляют собой мощные рычаги власти, которыми могут воспользоваться нечистые люди. Даже если войны не будет, такой груз резко усилит влияние российских гангстеров. Разве наша обязанность не заключается в том, чтобы постараться любыми силами вырвать его у них из рук?
– Наша первоочередная задача – это "Бомбардир" и законы, в соответствии с которыми мы должны жить, – напомнил Коффи.
– Законы, принятые твоими дружками на Капитолийском холме, – возразил Роджерс, – а не законы человеческой морали. Ты занимаешься тем, что необходимо в Конгрессе, но, как сказал Бенджамин Франклин: "Необходимость никогда не бывает хорошим советчиком". – Роджерс посмотрел на Худа: – Поль, ты меня знаешь. Для меня "Бомбардир" дороже собственной жизни, однако еще важнее делать правое дело. А остановить поезд – это правое дело.
Худ внимательно слушал оппонентов. Роджерс и Коффи подходили к проблеме с разных сторон, и оба они были по-своему правы. Однако окончательное решение предстояло принять ему, и директор Опцентра страшно мучился от сознания того, что он сейчас, сидя в уюте и безопасности, должен решать судьбу шестерых людей на обледеневшей скале, сопоставляя ее с судьбой мира.
Поль Худ ввел в компьютер код связи с Жучком Беннетом, и на экране монитора появилось лицо его помощника.
– Да, Поль?
– Свяжись с "Бомбардиром" через спутник, узнай, может ли подполковник Скуайрс сейчас говорить. Если не может, пусть сообщит, когда ему будет удобно.
– Будет исполнено, – ответил Жучок, и его изображение, моргнув, погасло.
Роджерс, похоже, был чем-то недоволен.
– Поль, что ты собираешься делать?
– Командир у нас Чарли, он находится на месте, – ответил Худ. – Я хочу выслушать его мнение.
– Он профессиональный солдат, – напомнил Роджерс. – Как ты думаешь, что он ответит?
– Если он может выйти на связь, сейчас мы это услышим.
– С солдатами так обращаться нельзя, – сказал Роджерс. – Так поступает не командир, а управляющий компанией. Мы можем задавать себе только один вопрос: мы за "Бомбардир" или против? Неужели нельзя определиться с этим и идти до конца?
– Можно, – холодно ответил Худ. – Однако после нашей операции в Корее я порылся в архивах и перечитал твои замечания, написанные в бытность работы в составе специальной объединенной группы, которая занималась освобождением наших заложников, захваченных революционными гвардейцами аятоллы Хомейни. Ты был прав относительно того, что наши бойцы готовы только на бумаге. И ты был прав, выражая особое беспокойство по поводу эвакуации передового отряда специальных сил, которым предстояло проникнуть в Тегеран за несколько дней до проведения операции "Орлиный коготь". Если бы не ты, у наших ребят не было бы запасного плана, который позволил им после провала операции вылететь из международного аэропорта "Мехрабад" на борту самолета авиакомпании "Суисс-эр". Как ты додумался до такого?
– Если бы им пришлось покидать конспиративный дом по одному, у иранцев было бы значительно больше времени, чтобы выйти на их след, – сказал Роджерс. – Гораздо разумнее было купить билеты на обычный рейс и поскорее вылететь из страны ко всем чертям.
– С кем ты разрабатывал этот план? – спросил Худ.
– Вместе с Ари Моро; он подготовил для наших ребят конспиративный дом.
– С нашим человеком на месте, – задумчиво произнес Худ. Компьютер пискнул, и на экране появилось лицо Жучка Беннета. – Да, Стив?
– Я отправил нашу просьбу Хонде в наушники. Теперь остается только ждать.
– Спасибо, – сказал Худ. Он снова повернулся к Роджерсу: – Сейчас у нас не Вьетнам, Майк. Мы не собираемся лишать наших людей на месте моральной и тактической поддержки. Если Скуайрс согласится идти до конца, я его поддержу, и пусть потом Конгресс сдирает с меня шкуру.
– Отвечаешь не ты, – тихо напомнил Роджерс.
– Да, "Бомбардир" подчиняется тебе, – согласился Худ. – Однако я отвечаю за то, чтобы его действия не выходили за границы, установленные комиссией Конгресса.
На связь снова вышел Жучок Беннет.
– Подполковник Скуайрс надевает наушники, Поль. Сейчас я переключу его на вас.
Худ прибавил громкость.
– Подполковник Скуайрс?
– Так точно, сэр! – ответил Скуайрс. Его голос прозвучал отчетливо, несмотря на потрескивание, вызванное снегопадом.
– Какая у вас обстановка? – спросил Худ.
– Четверо "бомбардиров" уже почти спустились к подножию скалы. Мы с рядовым Ньюмайером готовы к спуску.
– Подполковник, – заговорил Роджерс. – На крышах вагонов русские солдаты. Мы насчитали десять-одиннадцать человек, они обеспечивают СВЮЗ.
Север, восток, юг, запад – круговое наблюдение, понял Худ.
– Мы тревожимся за вас, – сказал он. – Как вы думаете, разумно ли продолжать выполнение операции?
– Ну что вам сказать, сэр, – ответил Скуайрс. – Я вот тут стою и любуюсь ландшафтом.
– Любуетесь ландшафтом? – переспросил Худ.
– Так точно, сэр. На мой взгляд, задача осуществима, и я прошу вашего разрешения довести дело до конца.
От Худа не укрылось, как блеснули глаза генерала Роджерса. Это была гордость, а не злорадство.
– Вам известны наши требования, – продолжал Худ.
– Русских мы не трогаем, – сказал Скуайрс. – Думаю, мы справимся. Если же нет, мы сворачиваемся и отходим к месту эвакуации.
– Что ж, план неплохой, – заметил Худ. – Мы будем наблюдать за составом и в случае чего дадим вам знать.
– Благодарю вас, сэр... Генерал Роджерс, как говорят в здешних краях, "dosvedanya". До встречи.
Глава 52
Вторник, 14.32, Санкт-Петербург
Пегги остановилась у допотопного телефона-автомата на набережной канала Грибоедова. Оглядевшись по сторонам, она вставила в щель двухкопеечную монету. Поймав на себе недоуменный взгляд Джорджа, Пегги объяснила:
– Звоню Волкову на сотовый.
Ах да, спохватился тот. Русскому шпиону. За всем прочим Джордж начисто забыл о нем. В курс подготовки бойцов "Бомбардира" входило умение изучать окружающую обстановку рассеянным с виду взглядом, запоминая подробности, на которые большинство людей не обратили бы внимания. Простой человек смотрит на небо, на море, на горизонт – впечатляющие образы. Однако "информация" кроется не в них. Она в темной лощине под небом, в укромной бухточке на берегу моря, в переулке, уходящем за дома. Вот на что устремлен взгляд "бомбардиров". И на людей, в первую очередь на людей. Дерево или почтовый ящик не таят в себе никакой угрозы, а вот человек, который за ними прячется, может представлять собой опасность.
И поскольку рядовой Джордж не разглядывал деревья в парке и оживленные аллеи, он обратил внимание на то, что бородатый мужчина, дремавший на скамейке, проснулся. Теперь он медленно шел всего в каких-то двухстах ярдах от телефона-автомата со своим сенбернаром на поводке, причем и хозяин, и собака учащенно дышали. Значит, им только что пришлось быстро бежать.
– Эрмитаж, "Мадонна Конестабиле" Рафаэля, слева от картины, первая минута каждого часа и каждой половины часа. После закрытия музея отправляйтесь на Крестовский проспект, в Приморский парк Победы, обопритесь на дерево левой рукой.
Английская разведчица объяснила агенту, где тот должен находиться и как себя держать, чтобы она его узнала. Она повесила трубку, и они двинулись дальше.
– За нами следят, – сказал Джордж по-английски.
– Мужчина с бородой, – подтвердила Пегги. – Знаю. Так будет даже проще.
– Проще?