- Конечно, пожалеет, - согласился Данька. - А думаешь, нам их не жалко? Мы ведь не на всё время уедем: как только соскучимся, так и вернёмся…
Довод этот на Сашку не подействовал. Тогда Данька решил подъехать с другой стороны:
- А ведь твоя мама не знает, какой ты редкий человек…
- Как это редкий?
- А ты сам не понимаешь? - загадочно улыбнулся Данька.
У Сашки сжалось сердце от предчувствия славы.
- Ты что же, забыл, как читал "Мцыри" Кларе Львовне?
- Ну, и что из этого?
- А то, что ты умеешь читать мысли на расстоянии!
- Это чьи же мысли?
- Мои, чьи же ещё.
- Твои?
- Я стихи передавал по воздуху, а ты поймал их через мозжечок и прочитал вслух…
Диоген был слегка разочарован. Стихи передавались, оказывается, Данькой, а он-то думал, что они прятались где-то в его собственной памяти.
- Это ерунда, что я передавал их, - сказал Данька. - Главное, что ты сумел уловить их, а это, кроме тебя, может, на всей земле один только Вольф Мессинг умел. Может, против тебя Вольф Мессинг тоже ничего не стоил…
Но Диоген всё ещё сомневался.
- А кроме того, мы там будем жить, как дикари, - наседал Данька, - а это знаешь как важно для науки!
- Это почему же?
- Ну… узнать там, как питались первобытные люди, как защищались от диких животных. В общем, проверить, можно ли и сейчас жить, как дикари.
- А для чего?
- "Для чего, для чего"! - рассердился Данька. - А вдруг какое-нибудь стихийное бедствие -наводнение или там засуха! А вдруг на землю нападут пришельцы из других миров! И, может, всё будет уничтожено, и людям придётся спасаться в пещерах!
В конце концов Сашка сдался. Они решили уехать на Московское море, поселиться где-нибудь на берегу, а ещё лучше на необитаемом островке и начать опыты по передаче мыслей на расстояние.
Главное, чтобы люди не помешали. И если добьются успеха, то напишут в правительство просьбу послать их на океан для слежки за вражескими подлодками и военными кораблями. Кроме того, они будут жить, как дикари, и вести наблюдения, а потом напишут отчёт и пошлют в Академию наук. На случай столкновения миров. Чтобы человечество не погибло. В общем, Диоген так распалился от Данькиных слов, что сам стал поторапливать : а то как бы их не обставили другие. Он готов был сбежать хоть сейчас, и не только на Московское море, но и куда-нибудь подальше. Хоть на Гавайские острова. Даньке пришлось охладить его пыл. Он потребовал прежде всего поклясться, что они не отступят от своего решения. И не просто поклясться, но и съесть для этого по горстке земли. На лице у Диогена появилась гримаса отвращения. Он предпочёл бы скрепить клятву кексом или бутербродом, но Данька хладнокровно показал пример - взял и съел кусочек земли. Диогену ничего не оставалось, как последовать его примеру. Он долго отплёвывался, выковыривал песчинки из зубов. Но клятва была скреплена.
Глава 13. ЦВЕТЫ ДЛЯ КОСМОНАВТОВ
Несколько дней прошло в тайных хлопотах. Как только заканчивались занятия в школе, Данька и Сашка устремлялись в подвал, где жил Мурзай. Они натаскали туда массу всякой еды в целлофановых пакетах и развесили их на перекладинах. Мурзай потерял покой и суетился в ногах у ребят. Он мог теперь часами вздыхать, не сводя глаз с перекладины. Было собрано много вещей. За день до намеченного бегства Сашка принёс портфель с книгами:
- А ну покажи!
Данька извлёк из Сашкиного портфеля учебник по алгебре, учебник по истории, литературную хрестоматию и русско-английский словарь…
- Что ты, учиться там собираешься?
- А как же! Двоечки не исправлю - от мамки знаешь как влетит!
- Мамочки испугался?
- Да, она знаешь какая! Всех на ноги поставит, если захочет!
Мы забыли сказать, что Варвара Петровна Охапкина, майор милиции, руководила отделом пропаганды автоинспекции и, конечно, хорошо знала московских милиционеров. В случае необходимости она действительно могла поднять всю московскую милицию, и не только милицию, но и пожарников, дружинников и дворников.
- Это ты хорошо придумал, только учебники нам ни к чему.
- Это почему же?
Данька похлопал себя по лбу.
- Всё, что здесь, теперь твоё.
- Как это так?
- Я знаю больше, чем все твои учебники…
- Да, ты способный, - пригорюнился Сашка, - а я тупой. Мама говорит, неизвестно даже, в кого…
- Ты тупой? - возмутился Данька. - Она ещё пожалеет о своих словах! Ведь такого телепата, как ты, может, во всём мире не сыскать…
Короче говоря, Даньке удалось убедить Диогена, что и без учебников он будет знать всё, что надо. Во всяком случае, не меньше, чем сам Данька, который передаст ему по воздуху все свои знания. А рюкзаки и без того тяжёлые. Пришлось кое от чего отказаться - например, от трёхкилограммовой гантелины. На месте можно будет сделать такую же из палки и привязанных к ней камней. Выбросили также эспандер. И без эспандера сила у Сашки Охапкина была как у трактора. Правда, сила его действовала только на очень короткое время, а потом он падал, как труп, мог сразу заснуть и спать целые сутки подряд.
- Главное - рюкзаки туда перевезти, а на месте будет легче, - сказал Данька. - Сделаем тележку, и Мурзай будет таскать её, как лошадь.
Мурзай открыл один глаз и прислушался. "Что такое, ребята? Как лошадь? Э, куда хватили!" Он почесал лапой живот, зевнул и снова задремал.
- А как мы провезём его? - спросил Сашка. - Ведь собак не пускают…
В самом деле, об этом они не подумали. Были изучены маршруты автобусов и троллейбусов, расписания речного порта, названия теплоходов и ракет, а вот как провезти Мурзая, не учли.
- Раз такое дело, вызовем такси, - решил Данька. - Позвоним в таксомоторный парк и закажем на завтра в девять утра.
И вот настало утро следующего дня. Одетые, как обычно, с портфелями в руках, они пошли в школу. У ограды детского сада Данька задержался и стал перевязывать шнурок. Это был условный знак. Сашка остановился. Отсюда они должны были сделать крюк и задним двором через сад пройти к лазу. В подвале они переждут, пока в школе не начнутся занятия. Важно было отстать, не привлекая внимания. Мимо летели, крича и размахивая портфелями, ребята. Рыжая девочка с косичками резко затормозила и застыла столбом.
- Что надо, мартышка? - спросил Сашка. - Катись своей дорогой!
Девочка даже не повернулась к Сашке. Во все глаза смотрела она, как Данька перевязывал шнурок.
- А ну катись, кому говорят! - зашипел
Сашка и замахнулся кулаком.
Девочка фыркнула, как котёнок. Она бросилась к Даньке. Она присела на корточки и выдернула у него кончик шнурка.
- Дай я! У тебя в узелок завязалось…
Это была Надя. И Данька, конечно, узнал её. Она нагнулась так быстро, что он не успел её остановить. Она вцепилась зубами в шнурок и стала мотать головой, как щенок, трепавший ботинок. Косички её разметались, тонкая шейка изогнулась. Данька склонился над ней и почувствовал запах детского мыла. И ещё запах молока и тёплой кроватки. Он едва держался, чтобы не упасть. Одной рукой он ухватился за ограду, а другой упёрся в худенькое плечо. Уши её горели. Она была счастлива, что могла оказать услугу мальчику, который однажды спас её от расправы. Это было то, чего она упорно добивалась. Данька жалел её: кто теперь за неё заступится? Кто оборонит её от Веньки Махоркина? Узелок был крепок. Девочка пыхтела от усердия, но ничего не могла с ним сделать.
- Уйди, малявка, а то зашибу! - пригрозил Сашка. - Слышишь, звонок звенит?
Надя в отчаянии вскинула на Даньку глаза - преданные, рыжие в крапинку глаза. Они наполнились слезами. И в Данькиных глазах защекотало. И ещё в них что-то запуржило.
Облака неслись навстречу. Разноцветным ковром стелилась земля. В зелёных полях, как гусеница, полз товарный состав. Два мальчика и девочка, прижавшись друг к другу, стояли на крыше вагона и махали руками: "Привет вам, люди!" А внизу, вытянувшись в цепочку, толпились дружинники, дворники, музыканты, представители заводов, институтов и учреждений. А также родители и учителя. И среди них-Клара Львовна, Любовь Семёновна, Данькина мама, Автандил Степанович и майор милиции Охапкина… "Привет вам, люди!"
- Иди ты от нас, чего прицепилась! - рассердился Сашка.
Но девочка отмахнулась от него, как от пчелы.
- А вы почему в школу не идёте?
Мальчики переглянулись: может, она уже что-то выведала?
- А я знаю, почему вы не идёте! - закричала она и отскочила от мальчиков. - Я знаю, знаю, куда вы собираетесь!
- Куда же? - спросил Данька и загадочно улыбнулся.
- Прогульщики вы несчастные! Я вот скажу, что вы…
- Ну, ну, - ласково кивнул Данька, - куда же мы идём?
И Надя вдруг замолкла. И он поманил её пальцем. И сказал ей мысленно: "Подойди!" И она доверчиво приблизилась к нему. И он наклонился к ней и прошептал:
- Знаешь, куда мы идём? Только ты никому не скажешь?
Надя затрясла косичками так, что они чуть не оторвались и не улетели в стороны, как воробьи.
- Мы освобождены от второго урока, потому что нас послали…
Он почесал затылок, не зная, что сказать дальше. Она заморгала глазами.
- Нас послали за цветами, потому что к нам в гости приедет… космонавт…
У девочки косички встали торчком.
- Только никому не говори. Это тайна. Дай клятву, что никому не скажешь.
- Честное октябрятское, никому, никому!…
- А теперь можешь идти, - сказал Данька без шёпота, уже настоящим своим голосом, и пожал ей руку.
Девочка несколько раз оглянулась. Насупив брови, она кивала в знак того, что они могут положиться на неё. И что она не подведёт. Никогда и ни за что! Когда она скрылась в подъезде школы, мальчишки выскочили за угол детского сада и чуть не столкнулись с шофёром такси.
Глава 14. НА ЧТО СПОСОБНА МАЙОР ОХАПКИНА
- Дяденька, вы по вызову?
- Вызывали, а дом какой, не пойму…
- Так это мы вызывали.
Шофёр - дяденька в форменной фуражке и с большой бородавкой на носу - недоверчиво оглядел мальчиков.
- А деньги у вас есть?
- А как же! - Сашка похлопал по карману.
- Ну, поедем, а то время дорого.
- Нам ещё вещи подтащить.
- Ну и тащите скорей.
- А вы нам не поможете, дяденька?
- Много, что ли, вещей?
- Два рюкзака, только тяжёлые… В подвале шофёр огляделся. Данька посветил фонариком. В темноте блеснули глаза Мурзая.
- Что за зверь такой?
- Вы не бойтесь, это Мурзай, он не кусается. Он с нами поедет…
- Да вы что, смеётесь?
- Так мы же заплатим…
Насторожённо глядя на Мурзая, шофер попробовал на вес один рюкзак, потом другой, но взваливать на себя не стал.
- Сколько заплатите?
- А сколько хотите? - спросил Сашка. - Двадцать копеек хватит? Кроме счётчика, понятно…
Шофёр отряхнул руки и сплюнул.
- Я вам не нанимался собак возить и таскать за вас! Ищите себе извозчика!
- Ну, тридцать копеек, - невозмутимо добавил Сашка.
Шофёр повернулся к выходу, но тут Данька бросился наперерез и сунул ему в руки целых три рубля. Сашка перестал дышать от неожиданности. Он всегда удивлялся Данькиной непрактичности и равнодушию к деньгам, но до такого транжирства ещё не доходило! Придётся забрать у него все деньги, а то с ним быстро вылетишь в трубу.
Шофёр связал рюкзаки вместе, перекинул их через плечо, захватил удочки и пошёл вверх. Ребята быстренько переоделись, запихали школьную форму в портфели, а портфели зарыли в какой-то хлам, прикрыв сверху дощечками, метлами и фанерными скребками.
На улице шофёр не сразу узнал их. В беретках, низко спущенных на лоб, в джинсах и кедах, они были похожи на ковбоев. Данька тащил на поводке Мурзая. Но у машины пёс заупрямился. "Гав! Гр-ра-ау!" - жалобно завыл Мурзай.
- Не бойся, дурачок, я же с тобой, - заговорил Данька вслух.
Но и это не помогло: пришлось взять Мурзая за передние и задние лапы, как телёнка, и насильно втолкнуть в такси.
Машина развернулась, выехала на бульвар, обогнула улицу и покатила мимо школы. К школе в это время подходил Автандил Степанович. Он был подстрижен под молодёжную польку, из бокового кармана пиджака торчал платочек. Сразу было видно, что у человека хорошее настроение. "Греби дальше! Дуй своей дорогой! - мысленно повелел ему Данька.-И не вздумай обернуться!" Но что-то разладилось с Данькиным гипнозом или он действовал не на всех. Автандил Степанович замедлил шаги, обернулся и застыл, как охотник перед дичью. Мурзай встрепенулся и грозно заворчал.
- Молчать! - приказал Данька, но тот заворчал ещё сильнее.
Данька навалился на него и сполз с сиденья. И так лежал вниау, пока машина не выехала на шоссе.
- М-да, - удивился шофёр, наблюдавший всю эту сцену в зеркальце. - Мало я с вас взял, голубчики.
И тут же резко свернул в переулок. Это показалось Даньке подозрительным. Тем более, что через три поворота было отделение милиции. Даньке стало жарко. Между лопатками защекотал пот. Только Диоген ничего этого не подозревал - он глазел из окошка и кричал, кому-то угрожая кулаком. И не ведал, что попали в ловушку. "Замри, несчастный!" - приказал Данька.
Сашка сразу воспринял приказ. Он втянул голову и огляделся. А Данька в это время осторожно достал из рюкзака… камень, обыкновенный булыжный камень, неизвестно как оказавшийся там. Сашка с ужасом перевёл глаза на толстый затылок водителя, в который Данька собирался нанести удар. Только бы не здесь, только бы не здесь, а то в центре их обязательно задержат! Вот такими же исступлённо-страшными глазами Данька смотрел, когда хотел внушить свои телепатические мысли. Этот человек был способен на всё! Сашка чуть приподнялся и встретился в зеркаль-це с глазами шофёра. Водитель следил за ними. Пропали! Данька сунул камень Сашке. Это что такое? Он хочет, чтобы Сашка убил шофёра?
- Ешь, а то ты плохо позавтракал, - сказал Данька.
Камень оказался бутербродом. Сашка на радостях, что ему не надо убивать человека, чуть не подавился.
- А вы почему свернули с шоссе? - спросил Данька, решив пойти в атаку.
- А тебе как лучше: чтобы ближе или поскорее?
- Поскорее.
- А поскорее, так вот садись на моё место.
Шофёр притормозил, чтобы выйти и уступить своё место.
- Да нет, ведите, я ничего…
- Я ничего, да ты ничего, так у нас ничего не выйдет. Или я веду, или ты ведёшь! А то ссажу сейчас, и весь разговор! Указчики нашлись, щенки бесхвостые!
Нет, прямой атакой его не возьмёшь. Данька склонился к Сашке и прошептал, даже не прошептал, а произнёс про себя: "Скажи ему, кто твоя мать!" И Сашка схватил его мысль на лету.
- А её сегодня снова на аварию вызывали, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Всю ночь не была.
- Это кого же на аварию? - встрепенулся шофёр.
- Маму, кого же ещё! - сказал Сашка. - Она майор милиции, в ГАИ служит. Майор Охапкина - не слыхали?
- Майор Охапкина! Варвара Петровна! - вскричал шофёр, и непонятно было, обрадовался он или испугался. - Да кто же, миленький ты мой ("Ага, миленьким стал! А три рубля содрал!"), кто же её, Варвару нашу Петровну, не знает! Её вся, понимаешь, московская шоферня, как родную… Вот те раз, повезло-то на сыночка… Ну копия - вылитая наша Варвара Петровна!..
Шофёр, неспособный, казалось, улыбаться, теперь весь расплылся, как мёд на тарелке, хоть облизывай его. Сашка тоже расплылся, как вишнёвое варенье. Они улыбались друг другу, словно родные после долгой разлуки. И, между прочим, машина снова вышла на шоссе.
Сашка действовал, как артист. Молодец! Только уж больно легко поддался на лесть. Так и развесил уши! А шофёр разливался: и какая, дескать, она строгая, но зато справедливая - никого не пощадит, зато любого, дескать, обласкает; всегда, дескать, расспросит, как детишки, как жена, а уж потом, дескать, штрафик, как полагается… В общем, плёл, что в голову придёт, а Сашка, ротозей, слушал и радовался. Даньку же взяла досада : теперь, того и гляди, шофёр доложит матери Охапкиной, и та поднимет на колёса всех московских шофёров. Данька хорошо знал, какая это энергичная женщина. Она умела добиваться всего, чего не умели добиться другие. Она поставила целью сделать из Сашки музыканта, а такой цели не поставили бы перед собой даже знаменитые сестры Гнесины. Они бы ничего не сделали с Сашкой Охапкиным, а мать наверняка сделает из него музыканта. Никто ещё не знал, на что способна Охапкина, если она чего-нибудь сильно захочет!
Мысль Даньки заработала с необыкновенной быстротой. Надо было спасать положение! Не допустить, чтобы Сашкина мама вмешалась в их дела. Надо сбить шофёра со следа. Да, сбить его со следа!
- Что ты со своей мамочкой лезешь! - сказал он вызывающе. - Подумаешь, на аварию поехала! Вот мой папа, генерал-майор, лётчик, Герой Советского Союза, а я и то не хвастаюсь! Он сейчас в Заполярье, обещал взять меня к себе, а я разве об этом рассказываю? Мы с ним поедем на подлодке, а он ещё подарит мне оленя. А ты тут расхвастался!
Данька врал настолько правдиво, что не только шофёр, но даже и Сашка поверил! Он даже стал сомневаться: а может, и на самом деле у Даньки есть отец и он вовсе не погиб в авиационной аварии, когда Данька был совсем ещё маленький? Сашка вспомнил, что Данька говорил ему однажды о каком-то капитане, который водил караван судов к берегам Южной Америки, так не об отце ли он говорил? Правда, теперь он уже не капитан, а лётчик, так ведь служба у человека может меняться. А в другой раз Данька рассказывал о каком-то главном архитекторе, который строил советский павильон на Всемирной выставке в Монреале, а потом о каком-то знакомом, который объездил весь свет с футбольной командой в качестве спортивного врача, - так, может, это тоже Данькин отец?
Шофёр притих, надвинул на лоб фуражку, ссутулился в плечах. Он явно сдрейфил, понял, что ему несдобровать, если вздумает выдать их мамаше Охапкиной.
Когда они въехали на территорию речного порта, где у причала уже стоял теплоход; шофёр выскочил из машины и стал услужливо вытаскивать вещи. Он подтащил их далее к огромной куче чужого багажа и честно взял с ребят по счётчику.
- Эй, такси! Вы свободны?
Из толпы вынырнул пожилой моряк в больших роговых очках, с толстой тростью в руке. У Даньки потемнело в глазах: уж не таинственный ли это капитан из метро? "Сгинь, рассыпься, растворись! - Данька зажмурил глаза. - Сгинь, рассыпься, растворись!" Гипнотический заряд был настолько сильным, что, когда Данька разлепил ресницы, не было ни капитана, ни такси, словно бы они и в самом деле сгинули, рассыпались и растворились. Данька облегчённо вздохнул. Ему показалось, что капитан привиделся, словно во сне. Наверно, от нервного переутомления. У ног жался Мурзай, не обнаруживая никаких признаков беспокойства, а при его телепатической интуиции он наверняка бы что-то почуял. "Я возле тебя, хозяин Данька. Всё в порядке!" - прочёл Данька в его преданных глазах.