Танцы на снегу - Гарри Килворт 15 стр.


- Что еще за безумные духи?

- Такие духи странные. Их ветер носит. Они называются иддбиты. Они не могут уйти ни в Другой мир, ни в Ифурин, потому что никогда на самом деле не жили. Их судьба - блуждать по земле, летать на крыльях ветра. Они стараются пробраться живому зайцу в голову. Тогда он тоже сойдет с ума.

Кувырок сделал вид, что верит.

- Никогда про такое не слышал, - сказал он. - Мы, горные зайцы, знаем о злых духах - они живут в расщелинах скал и на торфяниках; но про безумных духов не знаем ничего.

- А здесь, на равнинах, их полно. Здесь все время над полями и болотами летает ветер. Если сделать лапой дугообразную царапину на земле, безумному духу придется повернуть по ходу этой царапины и, значит, уйти откуда пришел.

- А еще как от них можно избавиться? Я, например, заметил, что ты подобрала птичий череп и положила на край луга.

Большеглазка выпрямилась и сложила передние лапки.

- Я рада, Кувырок, что ты это заметил. Ты такой наблюдательный! Знаешь, почему я это сделала? В птичьих черепах почти всегда живут другие безумные духи, неподвижные, но зато очень болтливые. Они называются иддабы. Попробуй приложить ухо к птичьему черепу - услышишь шепот иддаба. Череп надо положить на границу своей территории. Тогда иддаб затеет разговор с любым иддбитом, который захочет войти, и в конце концов так его заговорит, что тот забудет, куда шел, и повернет обратно.

У Кувырка голова пошла кругом.

- Как интересно! Ладно, я буду подбирать все птичьи черепа, какие замечу, и отдавать тебе, а ты их положишь на границы нашей территории.

- Кроме той, что идет по берегу, потому что иддбиты все равно не могут перейти реку, так что с той стороны их можно не опасаться.

- Конечно, как это я не подумал!

Потом Большеглазка поведала о белых камешках. Если посчастливится найти такой камешек, надо держать его в норе - тогда не страшны собаки и лисы.

- Только их очень трудно найти, - добавила она.

Кувырок видел сотни таких камешков на морском берегу, где по ним бегали крабы, но промолчал.

- А если наполовину зарыть в землю листик плюща рядом с норой, где есть зайчата, это убережет их от хищников. А если веточку боярышника или терна закопать рядом с тропинкой, то люди не будут по ней ходить… Ну что, хватит для начала?

Кувырок согласился, что полученной информации ему на некоторое время хватит. Он вежливо благодарил свою новую соседку, а про себя думал: да сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этим суеверным созданиям? Снова, в сотый раз, ему захотелось домой.

Ближе к вечеру, еще засветло, на них накатил припадок неудержимого детского веселья. Они разбегались, разыгрались: скакали, катались по земле, съезжали с кротовых кучек, прыгали вокруг ромашек. После общинной жизни под присмотром строгой Догоники они радовались свободе. Кувырок подумал, что, пожалуй, сможет ужиться с Большеглазкой, несмотря на ее ученость.

Когда начало смеркаться, они забрались в норки и с привычной дрожью стали ждать наступления темноты. Не далее как сегодня утром Убоище унесло крольчиху с Винследова луга. Кроличья семья настолько увлеклась кормежкой, что замешкалась на лугу до рассвета. Когда они наконец заметили, что небо посветлело, и кинулись к норе, было поздно. Налетело Убоище - как всегда, неожиданно, серое из серых сумерек, - и схватило толстую крольчиху в двух прыжках от входа в нору. Ее отчаянный визг быстро утих…

При расставании Лунная зайчиха посоветовала Кувырку не терять бдительности и не забывать об опасности ни на мгновение.

- Новости расходятся быстро. Убоище, без сомнения, уже знает, почему так мало зайцев попалось ему за последние дни. Ему известно, что появился чужак, который научил местных зайцев копать норки. Он будет преследовать этого чужака.

Кувырку слабо в это верилось. Кто станет разговаривать с Убоищем? Разве что другое такое же убоище, а других вроде бы не было. Но если Убоище - сверхъестественное существо, если оно явилось из какого-то сумеречного мира - из Ифурина? - у него могут быть свои таинственные способы узнавать новости. Может быть, оно умеет читать мысли или понимает шуршание травы, шорох листьев. Кувырок представил себе, как Убоище сидит в громадном гнезде, а стая насекомых вьется рядом, и все жужжат и стрекочут: "Заяц Кувырок, заяц Кувырок…" - и Убоище наконец приходит в ярость, крушит камни могучими когтями и дает клятву посчитаться с этим горным зайцем.

Кувырок задрожал в своей норке.

- Ты что там? - спросила Большеглазка.

- Ничего, - ответил он, - а что?

- Ты, по-моему, всхлипнул.

- Это во сне.

Глава двадцатая

Неторопливо тянулось лето, длинное и спокойное. Время от времени Лунная зайчиха с супругом навещали Кувырка с Большеглазкой. Делать было особенно нечего - кормиться да смотреть, как зреют поля в ожидании жатвы. В воздухе вились и порхали бабочки, комары-долгоножки, мелкая мошкара, стрекозы и мухи-однодневки, а за ними гонялись стрижи и ласточки. Сновали по полю мыши, сотни и тысячи мышей всех видов: и амбарные, и лесные, и полевые. Шныряли землеройки. В траве у канавы все время шуршали, пробираясь по своим делам, небольшие существа. Сороки планировали с дерева на землю, как летучие змеи без бечевки. Держались они нагло, при желании могли даже напугать белку.

К дубу приходили поиграть дети. Кувырок привык к их болтовне и крикам. Он смотрел, как они оборудуют себе гнезда, качаются на веревочных качелях, играют в свои игры у изгороди. Если кто-то из них замечал зайца, они показывали на него друг другу, но тут же забывали о нем, переносясь в мир своих фантазий.

Были, конечно, и опасности. Лисы, например, - они погубили этим летом двоих зайцев из колонии. К счастью для Кувырка и Большеглазки, лисы предпочитали охотиться на птиц на берегу реки. Птицу добыть легче, чем зайца.

Убоище прилетало по-прежнему каждое утро и каждый вечер, но ему приходилось довольствоваться другой добычей - зайцев защищали норы.

Забегали на луг в поисках развлечений и собаки - иногда с владельцами на поводке, чаще сами по себе. Они были не так опасны, как лисы. Собаки были сыты и охотились только ради забавы, а зайцы знали, что сытый хищник ленив и не так настойчив, как голодный.

Недалеко от луга, за ручьем, стоял небольшой дом. В нем жил человек с волосами на лице. Была у него и собака, большой сенбернар, и они часто гуляли вдвоем по берегу и в полях. Эти двое оказались безобидной парочкой. Человек любил наблюдать животных, но никого не убивал. У него на шее всегда висел бинокль. Носил он с собой и другие приспособления, интересные и не причиняющие зла ни птицам, ни зверям. Видя убегающего зайца или кролика, он всегда придерживал собаку и не разрешал ей пускаться в погоню. Собака привыкла к этому и, даже когда гуляла одна, ни за кем не гонялась. Кувырку встречались в горах овчарки, которые не гонялись за зайцами, потому что должны были пасти овец, но чтобы собака, не обремененная ответственным делом, отказывала себе в удовольствии погонять зайца, Кувырок видел впервые.

Однажды тихим утром, в разгар лета, Кувырок и Большеглазка кормились на лугу. Они сидели почти рядом. Внезапно раздался громкий, резкий свист. Кувырок мгновенно напрягся и насторожил уши - они стали торчком и высунулись из травы. В следующий момент где-то очень близко оглушительно грохнуло, и по траве, по цветочным головкам, ударил заряд дроби.

Кувырка дробь не задела. Он бросился бежать к канаве, описывая свою широкую дугу - местные зайцы так не бегали. Раздался другой выстрел - на этот раз охотник взял слишком высоко, и Кувырок на бегу поблагодарил своего призрачного зайца, что ему попался плохой стрелок. Добежав до канавы, он спрятался в высокой траве. Сердце его отчаянно стучало. Он беспокоился о Большеглазке - не ранена ли она? Успела ли убежать? Осторожно выглянув, он увидел двоих людей, смуглых, в ярких шейных платках. Они пробирались, топая ножищами, по лугу и явно искали его. Один из них даже лег на землю, глядя в траву, а другой приложил два пальца к губам и снова свистнул. На этот раз Кувырок был умнее: его уши остались плотно прижатыми к затылку.

Это был старый прием - так охотники поддавливают русаков со времен изобретения ружья. Один ложится на землю, чтобы верхушки травы были у него на уровне глаз, а другой свистит. Любой наивный заяц, оказавшийся поблизости, поднимет уши и тем обнаружит себя.

В первый раз Кувырок попался на эту хитрость, потому что в горах охотники ее не применяли и он о ней не знал. В минуту рассеянности он мог бы попасться и во второй раз. Но, конечно, со стороны этих охотников было наглостью воображать, что он сразу же попадется снова. Допустим, в полях он новичок и опыта у него мало, но ведь не зайчонок же он трехдневный!

Охотники, низко надвинув плоские шапки на черные глаза, медленно подходили к тому месту, где лежал Кувырок. Один из них ворошил траву палкой. Другой твердо держал руку на спусковом крючке. Ружье было гладкоствольное, мелкокалиберное, с восьмигранными стволами. Приклад стерся от долгого ношения, вытертая ложа блестела.

У одного из охотников через правое плечо висели на веревке два убитых кролика. По жесткому выражению худых лиц этих людей, по блеску в темных глазах Кувырок понял, что они настоящие охотники - не праздные любители, взявшиеся за ружье от скуки, но хищники, которые ищут пропитания. Им знаком тот же голод, от которого страдает лиса, голод, от которого сжимается желудок и обостряются рассудок и воля. И лица их целенаправленностью выражения напоминали морды голодных хищников. Словом, они были опасны. Они не развлекались, они боролись за свою жизнь.

Кувырок увидел, что поодаль, примерно в двадцати прыжках от людей, сорвалась с места Большеглазка. Ружье взметнулось кверху, но снова опустилось. Выстрела не последовало. Очевидно, охотник решил не тратить заряд - до цели было слишком далеко. Люди пошли дальше, зная, что где-то поблизости залег еще один заяц. Кувырок лежал совершенно неподвижно, прижавшись к земле рядом с коровьей лепешкой.

Шаги приближались. Кувырок уже различал запахи недавно стрелявшего ружья и прокуренного человеческого дыхания. Ближе, ближе - Кувырку показалось, что еще мгновение, и тяжелый сапог опустится прямо на него. На самом деле нога прошла в волоске от его головы и погрузилась прямо в коровью лепешку. Человек с грубым ворчанием отдернул ногу, наклонился, сорвал пучок травы и стал обтирать сапог. А Кувырок лежал совсем рядом.

Охотники сошлись вплотную, шевеля сапогами траву и оглядываясь. Наконец они убрались в другую часть поля, так и не заметив зайца у себя под ногами.

В нескольких шагах от Кувырка сидел на гнезде козодой, которого они тоже не заметили. Птица смотрела на Кувырка расширенными от страха глазами, а человеческие ножищи топтались рядом, каждую минуту грозя наступить на гнездо. Когда люди ушли, заяц хотел заговорить с козодоем - все-таки они вместе пережили такое испытание. Но, к сожалению, их разделял языковой барьер, и Кувырок ничего не сказал.

Они встретились с Большеглазкой недалеко от норок.

- Еще бы немного… - сказал он. - Ты как, в порядке?

- Все хорошо. Я только боюсь, что они вернутся, раз теперь знают, что мы тут живем.

- Сомневаюсь. Может, они подумали, что мы кролики, а кроликов и так везде полно.

- Нет! Это цыгане, они знают, что делают. Если вернутся, то приведут ищейку, чтобы нас выследить. Тогда нам будет плохо. Но, может, им хватит двух кроликов, которых они убили. Ненавижу ищеек!

- Что за ищейки?

- Это у них собаки такие. Помесь колли с борзой - кожа да кости, но быстрые как молния. Если сядут тебе на хвост, обогнать их очень трудно. А зубищи острые-острые!

- Да, борзых-то я помню! - Он вздрогнул. - Ищейки, видно, не лучше. Что же делать?

- Остерегаться, - сказала Большеглазка. - Если они вернутся, придется бежать к реке. В крайнем случае бросимся в воду и поплывем.

- Здесь не переплыть, слишком широко.

- Не обязательно переплывать. Можно какое-то время плыть по течению, река сама понесет, а потом выкарабкаться на берег подальше. Трудно, конечно, но на худой конец годится.

- Конечно, - согласился Кувырок.

Позже Кувырок спустился к реке в том месте, где в нее впадал ручей. Он пил воду и вспоминал горные ручьи своей родины, как вдруг кто-то вылез из воды перед самым его носом. Это была выдра. Она вышла на берег рядом с зайцем и с интересом посмотрела на него маленькими блестящими глазами.

- Салют, ушастый! - сказала она. - Сдается мне, что ты больно мелкий для локальной разновидности рода "лепус". Я так понимаю, что ты нездешний, нихт вар?

Все, что смог произнести в ответ на эти слова оторопевший Кувырок, было:

- Чего?

Выдра отряхнулась.

- О, приношу свои извинения за то, что помешала твоим одиноким размышлениям в это дивное утро, когда солнце золотит своими лучами пышную траву. Позвольте представиться: Стиганда из древнего семейства куньих, знакомая с наречиями многих родов и видов.

Кувырок немного оправился от изумления.

- А, понятно, - сказал он. - Ты, значит, много языков знаешь. Совсем как моя подруга Джитти.

Выдра сощурила глаза.

- Эта превосходная ежиха мне знакома. В высшей степени достойное и уважаемое существо. Но тем не менее поставленный мною вопрос так и не находит ответа, и я вынуждена просить тебя вывести меня из недоумения. Ты не из местных племен?

- Племен? Ах, ну да. Нет, я не из них. Там, откуда я родом, мы говорим "кланы". Я горный заяц.

- О! Да, теперь я вижу и сама: хвостик белый, ростик малый, ушки ниже, глазки ближе - сомнений нет, ты горный заяц, дитя вересковых склонов, во всей своей красе. Счастлива с тобой познакомиться, сроду таких не видала.

- Откуда ты тогда столько знаешь о горных зайцах? - спросил Кувырок.

- Из рассказов бывалых, из бесед с мудрыми. Мой любимый супруг, Гастинд, с которым я провожу столько счастливых часов, упрекает меня за бессмысленную трату времени, но я ничего не могу с собой поделать, жажда познания сжигает меня. Я должна знать все тайны вселенной, иначе я просто заболею. Ты понимаешь меня или скорее склонен согласиться с Гастиндом?

- По-моему, просто замечательно, когда кто-то хочет все знать.

Выдра раскрыла пасть, и Кувырок, увидев острые, как иголки, зубы, вспомнил, что беседует со свирепым хищником - правда, все-таки в основном рыбоедом.

- Я рада, что ты так смотришь на вещи, - сказала Стиганда со вдохом, - слишком многие из окружающих думают только о том, чтобы набить себе брюхо. А я вот считаю, что знания неизмеримо выше пищи.

Кувырку пришлось признаться, что ему никогда не приходило в голову сравнивать одно с другим.

- А мне вот пришло. И я не единственное существо на свете, снедаемое любознательностью. Человек, живущий в этом доме, поглощен той же страстью. Много дней он проводит в наблюдениях за дикой природой и даже обходится без еды, чтобы не отвлекаться. Его собака, великолепная Бетси, не причинит тебе никакого зла. Я говорю это, чтобы твое сердечко не забилось, если она подойдет.

- Да, у меня тоже впечатление, что эта собака не злая. Хотя я, конечно, никогда не стал бы доверять собаке; хоть бы сто лет прожил.

- Я понимаю, что слишком многим из вас, зайцев, пришлось пострадать в зубах ее сородичей, но Бетси, поверь словам Стиганды, и мухи не способна обидеть. В собачьем теле у нее душа кролика. Ну а теперь ты должен рассказать мне про горы всё-всё! Про оленей, про диких кошек. А золотые орлы? Так ли они царственны, как про них говорят?

Так Кувырок познакомился с выдрой. Впоследствии это знакомство переросло в настоящую дружбу. Выдра славилась в округе своей любознательностью, которая выражалась в привычке подлавливать проходящих через ее территорию путешественников и донимать их настойчивыми расспросами обо всем на свете. Кувырок спросил Стиганду, знает ли она что-нибудь про Убоище. Выдра печально покачала головой и ответила, что иногда видела, как летит это существо в вечернем или предутреннем полумраке, но рассмотреть и опознать его на фоне серого неба не смогла. Она добавила, что никогда не видела никого, кто летал бы так бесшумно и быстро.

- Не стыжусь признаться, что прячусь, когда это существо пролетает, ибо до тех пор, пока не будет доказано, что вкус выдры ему противен, следует предполагать, что мое мясо он найдет столь же восхитительным, как и плоть любого кролика или зайца.

Расставшись с выдрой, Кувырок отправился к себе в норку вздремнуть, пока солнце высоко.

Когда день стал клониться к вечеру, пришла в гости Лунная зайчиха.

Большеглазка в таких случаях рассыпалась в восторженных приветствиях, Кувырок же, который ничьего превосходства над собой не признавал, здоровался с Догоникой вежливо, но без малейшего угодничества. Восторг Большеглазки явно льстил Догонике, но сама она держала себя с младшей зайчихой столь же бесцеремонно, как и с остальными членами колонии. Кувырок даже подумал, не было ли у них когда-то, еще до его прихода, какого-нибудь столкновения.

Для начала Догоника поговорила о надвигающейся жатве. Уборка хлеба была большим испытанием для всех полевых зверей. Причем, хотя жатва наступала каждый год примерно в одно и то же время - когда созревала пшеница, - для зверей ее наступление всегда оказывалось неожиданностью. Мыши и птицы устраивали гнезда среди густых хлебов, у кроликов здесь были запасные выходы из нор. Многие животные прокладывали через поля тропы.

Затем по полю проезжал комбайн с жаткой, и в течение одного дня все менялось: земля обнажалась, кроличьи выходы и гнезда куропаток оказывались на виду, напоказ всему свету, мышиные гнезда разрушались.

Естественно, для полевых животных это было ужасное время. Еды, правда, было сколько угодно - созревали все фрукты, овощи, злаки. И все же эта пора - конец лета, начало осени - означала для них не столько изобилие, сколько беспокойство, опасность и бессонные дни.

- Когда жатва кончится, - сказала Лунная зайчиха Кувырку, - устроим сходку. С тех пор как ты обучил нас копать такие же норки, как у горных зайцев, Убоище меньше нас тревожит, хотя, конечно, об осторожности ни в коем случае нельзя забывать. Но к следующему брачному сезону, когда зайцы снова соберутся вместе, мы должны знать, с кем имеем дело. Необходимо выяснить об Убоище главное - реальное оно существо или волшебное.

- Как же ты предполагаешь это узнать? - спросил Кувырок.

Догоника твердо посмотрела ему в глаза.

- Камнепятка гадала по вязовым веточкам. Вышло, что кто-то должен отправиться на колокольню.

Кувырок покачал головой.

- Что ты! Кто же осмелится туда пойти? И что, собственно, там делать?

Догоника упорно смотрела на него.

- Надо вскарабкаться по каменным ступеням, идущим внутри башни до самой вершины, и незаметно понаблюдать за Убоищем. Камнепятка обсудила этот вопрос с духами колокольчиков, и они посоветовали избрать для этой миссии того, кто привык к высоте.

Теперь Кувырок понял, к чему клонит Лунная зайчиха. Они хотят, чтобы он отправился на колокольню шпионить за Убоищем. Он почувствовал в груди дрожь ужаса, но не такую сильную, как можно было ожидать, - слишком многое пришлось ему в последнее время пережить.

- Ты хочешь, чтобы это сделал я? Я правильно тебя понял, Лунная?

Догоника кивнула.

Назад Дальше