– Чертова погода! – выругался он. – Вот это буря. Давай-ка теперь посмотрим на твою коленку.
– Мама убьет меня за них, – простонала Шила, когда он извлек свой охотничий нож и осторожно расширил дыру на джинсах, чтобы осмотреть рану. Ее зубы стучали от холода, ею начинала овладевать дрожь.
Дэнни посмотрел на лицо девушки. Он подумал, что она и впрямь замерзла.
– Вот, – сказал он, снимая с себя твидовую куртку. – Она влажная, но все равно так будет теплее.
Девушка дала укутать свои плечи.
– А как же ты, Дэнни? Ты остался в одной рубашке, да и ту хоть выжимай…
– Ох, со мной-то все будет в порядке, – ответил он и выглянул за дверь.
Дождь низвергался сплошным потоком. Он захлопнул дверь и подкатил большой камень, чтобы подпереть ее изнутри.
– Думаю, нам лучше переждать какое-то время здесь, пока не поутихнет дождь.
Вниз до сторожки оставалось еще добрых четыре мили. Он еще раз посмотрел на девушку – та дрожала с ног до головы. Дэнни нахмурился.
– Разожгу-ка я огонь, – решил он. – Это поможет чуть-чуть тебя пообсушить.
Маленькое стойло было давно заброшенным коттеджем. Когда-то тут жили люди, но теперь вот уже в течение долгого времени его использовали только как склад и стойло для пони – временное укрытие посреди долины. К одной из стен примыкал старинный камин. Дэнни вытащил большую охапку из ближайшего тюка и стал доламывать трухлявые остатки мебели. Подожженная солома ярко вспыхнула, и вскоре, потрескивая и рассыпая искры, заполыхало и старое сухое дерево.
– Вот так-то будет лучше, – улыбнулся он девушке, – если только в трубе не поселилась галка и не заткнула ее своим гнездом. – На короткое время стойло заполнилось дымом, но затем появилась тяга и клубы исчезли в трубе.
– Ага, теперь огонь пошел, – сказал он, вновь поднимая Шилу. – Давай-ка перенесем тебя поближе к теплу.
Он подтолкнул ногами пару тюков с соломой почти к самому камину и усадил девушку на один из них. Ее по-прежнему трясло от холода, хотя она плотно обхватила себя руками под курткой Дэнни.
– Извини меня, Шила, – сказал он мягко, вновь наклонившись, чтобы осмотреть ее колено, – непростительная глупость с моей стороны: позволить, чтобы нас застала такая непогода. Я должен был заметить ее приближение. Ты промокла до нитки и, похоже, совсем замерзла. С тобой все в порядке?
Девушка подняла взгляд и вымученно улыбнулась.
– Твоей вины здесь не больше, чем моей, Дэнни, – сказала она, стуча зубами. – Ты такой заботливый, вот – отнес меня.
Макдоналд пошуровал в камине, и пламя бешено разгорелось, но внутри дома было еще холодно, и Шейлу продолжала бить дрожь. Он уселся на соседний тюк и ласково обнял ее за плечи. Подогретая пламенем, их мокрая одежда стала парить. Ноздри ощутили сильный запах стойла и отсыревшего твида.
Девушка прижалась к Дэнни – он всегда был для нее защитой. Она склонила голову ему на плечо, но сразу же подняла.
– Дэнни, твоя рубашка совсем мокрая и противная. Сними ее и высуши.
Какое-то мгновение он не сводил с нее взгляда, затем встал, снял рубашку и, встряхнув, повесил на низкое деревянное стропило неподалеку от камина. Все это время она не спускала с него глаз.
– Послушай, – сказал он наконец, – ты должна сделать то же самое. Из того, что ты будешь высиживать в насквозь мокрой одежде, ничего хорошего не выйдет. Не беспокойся – я смотреть не буду. Отвернусь в другую сторону. Давай-ка все снимай и развесь сушиться, а потом набрось мою куртку. Так ты согреешься гораздо быстрее. Ну-ка, дай мне помочь тебе с ботинками.
Дэнни развязал шнурки, снял с нее ботинки, затем стянул с ног носки. Его мысли вернулись на много лет назад, когда ему пришлось заниматься тем же самым, – тогда Шила была шестилетней девочкой и горько плакала, свалившись в ручей. Ему было пятнадцать, и он вытащил ее из воды. Теперь, как и тогда, он вывернул ее шерстяные носки и развесил их наверху. Ее ноги были ледяными, и он растер их, чтобы восстановить кровообращение. Потом встал и отвернулся.
– Я не буду смотреть, – снова повторил он.
Шила стала раздеваться прямо рядом с камином. Дэнни слышал, как она фыркнула от отвращения, когда стянула с себя мокрую рубашку и отбросила ее на тюк с соломой. Затем послышалось легкое восклицание, когда она с трудом стянула штанину через поврежденное колено, и явственная дрожь, когда она снова набросила его куртку. После этого она опять уселась на тюк.
– Ой, солома колючая, – хихикнула девушка. – Ладно, Дэнни, можешь повернуться.
Дэнни подумал, что теперь ее голос звучит более бодро. Он повернулся и увидел, что ее легкая фигурка утонула в куртке, из-под которой торчали протянутые к огню голые ноги. Сама куртка почти достигала ее колен. Огонь теперь разгорелся вовсю, но и съел уже половину старого приставного стола. Дэнни заглянул поверх торчащих стропил. Поперек опор были уложены несколько жердей из старого дерева, и Дэнни сдернул некоторые из них. Резкими ударами ноги он разломал их на куски и сложил поближе к огню. Он отжал рубашку и джинсы Шилы и развесил их по стропилам.
В стойле явно теплело – дрожь девушки стихла.
– Дэнни, когда ты последний раз стирал свою куртку? От нее такой запах, как будто кто-то в ней сдох!
Дэнни ухмыльнулся, поглядывая на нее сверху вниз.
– Девочка, а чего же ты хотела? Я не могу себе позволить вылизывать ее после каждого дня, проведенного в горах. Разве не так? Она пропиталась потом и кровью, испачкана торфяной жижей, овечьим и оленьим навозом…
– Ох! – воскликнула Шила, сморщив нос. – Не будь таким противным! – Она тут же улыбнулась. – Подойди ко мне, присядь рядом и согревай меня!
Дэнни сел и снова склонился над ее коленом.
– Похоже, ничего страшного, – произнес он. – Можешь им пошевелить?
Девушка распрямила колено, поморщилась, но согласно кивнула.
– Все будет нормально. Всего лишь ушиб и царапина. Наверно, поболит немного, но, когда я согреюсь, все будет в порядке. – Шила посмотрела на него в упор. – Дэнни, спасибо тебе за то, что ты так заботишься обо мне, – мягко произнесла она.
Макдоналд неуверенно улыбнулся и встал, чтобы подложить дров в камин, затем снова сел и уставился в огонь.
– Шила, я как-то привык о тебе заботиться, – ответил он, – или, по крайней мере, надеюсь, что делал это.
– Дэнни, ты не мог бы снова меня обнять? Я никак не согреюсь.
Он выполнил ее просьбу, по-прежнему не отрывая взгляд от огня. Голова девушки опустилась на его обнаженное плечо. Дэнни ничего не сказал – неожиданно он ощутил неловкость и смутился. Она уже не была маленьким ребенком.
– Дэнни, у тебя было много подружек?
Вопрос его поразил.
– Ох, Шила, ну-ка давай, выкладывай. С какой это стати ты меня спрашиваешь о таких вещах?
– Ну, все равно же надо о чем-нибудь говорить. Мы всегда с тобой о чем-нибудь говорили, когда были маленькими. По крайней мере, когда я была маленькой. Ну да ладно, так много их было?
– Ну, я… – Он снова замолчал и пожал плечами.
– А серьезные увлечения были?
– Шила! – запротестовал он. – Ты становишься слишком любопытной!
– Ох, Дэнни, не будь таким скрытным! Мы же с тобой знаем друг друга всю свою жизнь! По крайней мере, мою жизнь, – добавила она вполголоса. – Ну и?
– Ладно, если так уж хочешь знать, то ответ будет – да, у меня были одна или несколько подружек. Хотя в настоящий момент – ничего серьезного нет.
Девушка примостилась еще чуть ближе к Дэнни.
– А для меня всегда существовал один-единственный мужчина, – сказала она тихим голосом, едва различимым из-за потрескивания камина. Ее щека соскользнула с плеча Дэнни и мягко прижалась к его обнаженной груди. – Только я не думаю, что он об этом даже догадывается.
И тут Дэнни Макдоналда словно ударило от осознания слов девушки, ему показалось, что в голове его неожиданно вспыхнул огонь. Его рука непроизвольно прижала ее крепче, когда он понял, насколько же был слеп. Он не заметил, что Шила почувствовала его реакцию – она приподняла голову и ищуще всматривалась в его глаза. Его спина напряглась, разум метался, пытаясь привести мысли в порядок. Он всегда думал о ней, просто как о маленькой девочке. Для него она была кем-то вроде малолетней сестры – намного моложе, такая маленькая и хрупкая, по-прежнему всего лишь девочка, маленький ребенок, к которому он был так привязан… Однако теперь, хотя она и не сказала ничего такого ни прямо, ни конкретно, инстинктивно он с абсолютной уверенностью осознал… насколько же был слеп…
Дэнни медленно повернулся к девушке, на его лице отразилось понимание, наконец он заглянул в ее глаза, читая в них подтверждение. Не говоря ни слова, он взял ее лицо в свои ладони. Чисто по дружески он целовал ее и раньше, когда она была маленькой девочкой, но теперь расположенное так близко знакомое лицо принадлежало уже молодой женщине. Она уже больше не ребенок, о Боже, не ребенок… билось в его мозгу. Прикрыв глаза, она подставила свое лицо для поцелуя и, когда их губы встретились, обвила его руками за шею. Дэнни испытал мгновенное потрясение, когда куртка соскользнула с ее плеч и он ощутил ее обнаженное тело, тесно прижавшееся к его груди.
Освободив правую руку, Дэнни осторожно достал из заднего кармана бриджей свой нож. Он открыл его одной рукой у нее за спиной – длинное острое лезвие отблескивало красным в свете пламени. Нож открылся с мягким щелчком. Дэнни дважды с силой полоснул им по тюку.
Стальное лезвие глубоко вошло в солому, взрезав две красные веревочные петли, стягивающие тюк. Освобожденная от пут солома рассыпалась вокруг них. Дэнни отбросил нож, и тот со стуком отлетел к дверям. Он поднялся и потянул за собой Шилу. Они снова поцеловались, теперь уже горячо и страстно. Затем он наклонился, разворошил тюк и разбросал солому по каменному полу. Он быстро стащил с себя ботинки и остальную мокрую одежду и отбросил все в сторону. Посмотрев вверх, он увидел на фоне пламени похожую на эльфа фигурку девушки; переступив с ноги на ногу, она сняла трусики и, обнаженная, застыла над ним. Изящные линии ее тела явились для него откровением: неожиданно она стала самой красивой, самой любимой и самой желанной из всех женщин. Никакая не девочка и не подруга детства – отныне все изменилось раз и навсегда.
Шила Камерон грациозно опустилась на жесткую солому рядом с Дэнни Макдоналдом. Позабыв обо всем на свете, потеряв от взаимного чувства головы, они приникли друг к другу. Снаружи по-прежнему лил дождь, который громко барабанил по ржавой крыше стойла; внутри к потолку поднимался пар от влажной одежды, развешенной на стропилах. Пламя в камине нетерпеливо гудело, отбрасывая красноватые блики на молодых влюбленных.
Дэнни крепко обнимал лежащую на нем Шилу и поглаживал ее волосы и спину, пока не стихли всхлипывания девушки.
– Шила, мне так жаль, мне так жаль…
– Дэнни, что значит, тебе жаль, мой любимый? – спросила она тонким голоском. – О чем ты так жалеешь?
– Это моя ошибка… Я не должен был так…
– Дэнни, – мягко прервала его она, – я так хотела. И теперь я чувствую себя настоящей женщиной. И знаю о том, о чем все другие девушки…
– Но я сделал тебе больно…
– Только в начале и только чуть-чуть. А после этого…
– Но ведь ты стонала…
Шила приподняла голову и, широко улыбаясь, влажными глазами заглянула в его лицо.
– Да, пожалуй, так и было, – медленно проговорила она, целуя его. – Но, Дэнни, любимый, это было от наслаждения, а не от боли!
– Но почему же ты плачешь? – спросил он все еще с беспокойством и неуверенностью.
– Я вовсе не плачу, – попыталась она разубедить его. – Но… но если даже и плачу, – выдавила она сквозь слезы, – то это потому, что я такая счастливая! – Она крепче прижалась к нему. – Никогда в жизни я еще не чувствовала себя такой счастливой!
По выражению ее лица он понял, что это правда, и испытал огромное облегчение оттого, что не причинил ей боли. Дэнни крепко обнял девушку, нежно лаская и целуя ее. Она казалась ему такой крохотной, такой по-женски беззащитной и в то же время такой взрослой. Он ощутил прилив переполнявшей его нежности, что-то такое, чего он раньше не испытывал с другими девушками. И тут в глазах его мелькнула тень.
– Шила, любимая, – медленно начал он, – малыш, я должен кое-что тебе сказать. Через несколько дней я уезжаю.
Она резко вздернула голову, и ее встревоженные глаза поймали его взгляд.
– Всего лишь на месяц или около того, – поспешно добавил он и увидел, как на ее лице тут же отразилось облегчение.
– И куда же ты едешь? – спросила она.
– За границу, на работу. Платят хорошо, – сообщил он.
– Дэнни, а что ты там будешь делать?
– Я не должен об этом рассказывать. Придется тебе поверить мне на слово.
Она снова опустила голову и тихонько лежала у него на груди несколько минут.
– Дэнни? – пробормотала она через какое-то время. – У тебя много подружек?
Он улыбнулся.
– Только одна, – ответил он, крепко прижав ее к себе. – Теперь в моей жизни существует только одна женщина. Просто раньше я никак не мог этого понять.
29
Начиная с понедельника, 23 марта, и в течение недели сторонний наблюдатель смог бы отметить в районе Лаундиз-роуд более высокую активность по сравнению с той, что наблюдалась здесь ранее. Утром в понедельник в блок № 8 было доставлено шесть громоздких контейнеров для промышленных отходов. Они были расставлены в один ряд внутри заметно опустевшего без штабелей с ящиками блока. Когда грузовики, доставившие контейнеры, уехали, Ашер с помощью автопогрузчика стал загружать их металлоломом и прочим хламом. Весь лом поступал из блока № 9, где работали Акфорд и остальные члены команды. Сам Акфорд не выпускал из рук ацетиленовой горелки, превращая свои станки в неузнаваемые куски металла, команда же методично крушила все оставшееся оборудование и уничтожала все без исключения использованные материалы. Продукты их деятельности отправлялись в мусорные контейнеры, и через двадцать четыре часа блоки № 8 и № 9 были абсолютно пустыми и девственно чистыми. В блоке № 10 огромный холодильный контейнер по-прежнему покоился на своей платформе. К нему присоединился более скромный двадцатифутовый собрат, чья холодильная установка работала вовсю. В другом углу разместилось небольшое нагромождение оборудования, ожидавшего погрузки в самолет.
Во вторник, 24-го, в середине дня вернулись грузовики, чтобы забрать мусорные контейнеры. Они отправились на муниципальную свалку графства, где содержимое контейнеров присоединилось к тысячам тонн другого обезличенного утиля и отходов.
На следующее утро, в среду, оборудование для самолета перекочевало в автомобили Хауарда, Палмера и Ашера, после чего кавалькада выехала в аэропорт Саутхемптона. В аэропорту Палмер с Денардом проследили за погрузкой в "айлендер" абсолютно безобидных ящиков и коробок. Покинув самолет, они вернулись в Суиндон, где Хауард передал ключи от своего ровера Денарду, который оставил свою "тойоту-короллу" в Лондоне и приехал вместе с Палмером. Ровер исправно сослужил службу Хауарду, но больше он в нем не нуждался. Берн подвез Хауарда до дока на своих "БМВ" и "альфе-ромео", сделав уже привычную пересадку на долговременной стоянке в Хитроу. В тот же вечер, но позднее, из Форт-Уилльяма приехал Макдоналд и остановился на ночь в квартире Хауарда.
Во вторник утром, 26-го, Берн отвез Хауарда с Макдоналдом обратно в Суиндон, где они и остались дожидаться Харриса внутри блока № 10. Тот приехал в десять часов на огромном тягаче "Вольво HGV". Все оставшиеся вещи аккуратно загрузили в контейнер. Последними пошли поддоны с продуктами, перевезенными на автопогрузчике из меньшего контейнера, где они хранились в замороженном виде. Двери большого контейнера закрыли и заперли. Харрис осторожно сдал "вольво" назад, состыковал его с платформой и подсоединил питание, гидравлику и воздушные шланги. Двигатель холодильной установки контейнера сильно шумел. Харрис забрал у Берна документы и вывел трейлер за ворота.
Берн выключил холодильник меньшего контейнера, теперь пустого и больше не нужного, и прошел в офис, где по телефону договорился о том, чтобы контейнер забрала компания, которая сдала им его в аренду. Он сделал еще два звонка, один – в Лансинг-Линд, чтобы завтра утром забрали автопогрузчик, а второй – в фирму, занимающуюся расторжением договоров об аренде помещений.
В то время, как Харрис вез контейнер на восток по шоссе М4, началась серия с виду безобидных событий, которые, однако, заставили бы инспектора полиции по профилактике преступлений рвать волосы на голове в отчаянии от общей беспечности некоторых водителей. Сразу после полудня в одном из жилых районов Бристоля неподалеку от железнодорожной станции Темпл-Мидз на улице остановилась "воксхолл-астра". Водитель – крупный широкоплечий мужчина – вылез из машины и ушел, оставив в ней незапертую дверь, приспущенное на четыре дюйма боковое стекло и ключи в замке зажигания. Дойдя до железнодорожной станции, Акфорд посмотрел время отправления поездов на Лондон и устроился там же в ожидании ближайшего. В Оксфорде невысокий светловолосый мужчина оставил "Ровер-820" приблизительно в том же состоянии между зоной отдыха и городской объездной дорогой. Денард сел в автобус в сторону центра города, затем дошел до станции и, как и Акфорд, доехал на ближайшем поезде до Паддингтонского вокзала. В это же время в менее благополучном районе на юго-востоке Лондона почти в полумиле друг от друга Палмер и Ашер бросили свои "Пежо-205" и "Форд-эскорт XR3" соответственно, а милях в десяти к северу, на другом берегу Темзы, "сьерра" Зиглера была оставлена у входа в пивной бар в Лейтонстоуне. Немного позднее Денард, вернувшийся в Лондон после того, как избавился от ровера Хауарда, вывел свою "тойоту" в сторону Уэмбли. Выбрав боковую улицу между стадионом и станцией метро, он оставил там машину, добрался на метро по Бейкерлоо-лайн до станции Чаринг-кросс, а оттуда на такси до своего отеля.