Я принялся искать эти учебники, но, как назло, мне никак не удавалось их найти. Я знал, что они никуда не могли деваться, но всё-таки их нигде не было. Я заглянул даже в сундук, где лежали пересыпанные нафталином зимние вещи, однако и там никаких книг не оказалось. Второй раз обшаривать квартиру я не стал, а, чтобы не терять времени, отправился в районную детскую библиотеку. В библиотеке мне выдали "Грамматику" и "Синтаксис", но почему-то решили, что у меня самого переэкзаменовка, и это мне было очень неприятно. Кроме того, наверно от нафталина, мне всё время хотелось чихнуть, но из этого ничего не выходило, и я то и дело гримасничал, так что женщина, которая наблюдала за порядком в зале, сделала мне замечание.
Так как я не знал, по какому разделу Лёшка меня о чём-нибудь спросит, то занимался весь день. Когда, перелистав оба учебника, я поднялся из-за стола, уже стемнело. Набитый правилами, я побежал к Владику.
IV
Вера, как и в первый раз, соединила меня с Лодкиным, и я услышал громкий, очень довольный Лёшкин голос:
- Анна Аркадьевна, это вы, да?
- Я, - ответил я.
- У меня дела лучше, Анна Аркадьевна! - крикнул Лодкин.
- Очень рада, - сказал я. - Надеюсь, Лёша, ты занимаешься всё время?
- Всё время… то есть последнее время я… а так всё время, Анна Аркадьевна.
- Прекрасно, - сказал я. - Может быть, у тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? Я готова ответить.
Мне очень хотелось показать свои знания. Ведь я не только повторил всё, что мы прошли за год по синтаксису и грамматике, но и прочитал брошюру (её где-то достал Владик) "Преподавание синтаксиса", изданную "в помощь учителю". Было бы просто обидно, если бы теперь Лёшка не задал мне какого-нибудь подходящего вопроса.
- Анна Аркадьевна, я правда хочу спросить… - начал Лёшка.
- Пожалуйста, Лёша, - откликнулся я, на всякий случай раскрывая учебник русского языка на оглавлении.
- Вам Казбек оттуда виден? - спросил Лёшка с любопытством.
- Казбек? - переспросил я.
Владик и Вера смотрели на меня непонимающими глазами и ничего не подсказывали. Не могли сообразить, в чём дело!
- Нет, не виден, - ответил я наугад, чувствуя, что помощи не дождёшься. - Горная вершина Казбек, Лодкин, отсюда не видна.
- А у Лермонтова написано, Анна Аркадьевна, - сказал Лёшка смущённо, - что Печорин из Кисловодска Казбек видел. Я подумал, раз Печорин…
- А, Печорин, один из тех, кого Белинский называл "лишними людьми"?.. - пробормотал я, решительно не зная, как выбраться из положения.
- Ага, "лишний человек", - подтвердил Лёшка.
Разговор становился дурацким. Нужно было что-то немедленно ответить.
- Надо учесть, Лодкин, - произнёс я размеренным голосом, - что Печорин видел из Кисловодска Казбек в первой половине девятнадцатого века, не так ли? А сейчас у нас…
- Вторая половина двадцатого, - поспешно подсказала Вера ни к селу ни к городу.
- Вторая половина двадцатого века, Лодкин, - сказал я в трубку.
- Ах, вот что, Анна Аркадьевна… - Лёшка, видимо, ничего не понимал, но старался не показать этого.
- Я желаю тебе успеха, - торопился я закончить разговор. - Ты, конечно, выдержишь переэкзаменовку. Будь только внимателен, когда сядешь писать диктант. Не спеши, как это с тобой бывает. До свиданья!
- Спасибо, до свиданья! - крикнул Лёшка. - Вам ещё что-то мама моя сказать хочет.
Не успел я возразить, как мать Лодкина в самом деле взяла трубку и, называя меня "голубушкой", "милой девушкой" и "светлой головушкой", принялась благодарить за внимание к Лёшке. Когда я положил наконец трубку, мне стало очень не по себе. Но Владик начал убеждать меня, что ничего дурного не произошло. По его словам, расстраиваться мы могли бы, если бы после моего звонка Лодкин с матерью подумали об Анне Аркадьевне плохо. А раз они, наоборот, думают о ней лучше прежнего, то всё в порядке.
- А с Казбеком как же? - спросил я удручённо.
- С Казбеком - пустяки, - ответил Владик. - Может быть, Анна Аркадьевна близорукая - откуда Лёшке знать?
Я немного успокоился.
- Хотя, - заметил Владик, подумав, - с девятнадцатым веком у тебя получилось неудачно и даже, знаешь ли, странно. Да-а… Когда в следующий раз будешь говорить с Лёшкой, знай о Кавказе побольше, а не то…
- Не будет следующего раза! - заорал я возмущённо. - Этого не хватало - "в следующий раз"!..
- Ну чего ты раскричался? - миролюбиво спросил Владик. - Это и понадобиться может только раз: накануне переэкзаменовки. Если я увижу, что у Лёшки душа в пятки ушла, пожелаешь ему успеха, несколько слов, таких уверенных… Да что тебя учить!
Я отказался наотрез, но на следующий день Владик притащил мне всё-таки справочник "Курорты Кавказа", какую-то старинную брошюру "Целебные источники Минеральных Вод" и открытку, на которой был изображён Казбек.
- Изучай, - сказал он.
Я послал его к чертям. Он ушёл, однако оставил мне всё, что принёс. Само собой получилось, что я прочитал обе книжицы. И так как у меня хорошая память, то я запомнил и туристские маршруты, которые в них рекомендовались, и названия санаториев, и даже почти все болезни, какие лечат минеральной водой. Теперь уж Лёшке ни за что не удалось бы поставить меня в тупик!..
Но больше я с Лодкиным по телефону не разговаривал. Видно, Владик в канун переэкзаменовки решил, что обойдётся и без меня. И действительно, Лёшка написал диктант на четвёрку. То есть он получил бы даже пятёрку, если бы не одна ошибка, которую, правда, я уверен, кроме него, никто не догадался бы сделать: он само слово "диктант" через "е" написал.
Несмотря на эту нелепую ошибку, Лёшка, конечно, был счастлив. Его перевели в седьмой класс, и он, едва об этом узнал, бросился покупать всё необходимое для нового учебного года. Мы долго ходили с ним по магазинам школьных и канцелярских товаров, по книжным магазинам, не спеша запасались карандашами, тетрадями, перьями и вместе радовались, что скоро в школу.
В тот день мне как-то не пришло на ум сказать Лёшке, что по телефону ему звонил я, а не Анна Аркадьевна. Уже расставшись с ним, я решил, что непременно сделаю это до первого сентября.
И как-то Владик, Вера и я отправились к Лодкину, чтобы позвать его в кино на новую картину, а по дороге в кино рассказать ему всё и посмотреть, как он будет изумляться.
V
Мы столкнулись с Лёшкой и его матерью в дверях: они уходили. Лёшка был принаряжен и осторожно держал обеими руками, как спелёнатого младенца, огромный букет, завёрнутый в бумагу.
- Анну Аркадьевну встречать едем! - пояснила Лёшкина мать. - Как раз поспеем!
Тут мы трое переглянулись и подумали все об одном: о том, что Лёшка прямо на вокзале заговорит с Анной Аркадьевной про её звонки из Кисловодска и случится что-то жуткое. Надо было спасать положение, но у меня прилип язык к гортани, так что я, даже если бы и придумал что-нибудь, всё рано не смог бы ничего сказать. Между прочим, это у меня впервые так язык приклеился. Я раньше считал, что "прилип язык к гортани" - это метафора, и даже, по-моему, на экзамене по литературе привёл это выражение как пример метафоры. Но, видно, оно - не всегда метафора.
Владик тоже стоял и молчал, загораживая выход на лестницу. И в эту минуту Вера сказала:
- Это вы какую Анну Аркадьевну встречаете: которая их учительница?
- Её, - ответила Лёшкина мать. - Так что вы, ребятки…
- Так её же поезд на четыре с половиной часа опаздывает! - сказала Вера.
- На четыре с половиной?.. - И Лёшка с матерью даже отошли немного от двери в глубь коридора: - А что случилось?
- Рельсы немножко… - начала было Вера.
Но тут вмешался Владик.
- Их продержали у разъезда около Лозовой, - объяснил он уверенно. - Я только что звонил на вокзал.
- Ага… такой же случай был с моим отцом, - подтвердил я, отклеив наконец свой язык. С моим отцом и правда был такой случай.
- А вы тоже хотели Анну Аркадьевну встретить? - спросил Лёшка.
- Хотели. Да только теперь… - Владик развёл руками.
- Вечером её родные все встречать будут, - добавила Вера, - нам как-то… - Она замялась.
- Да, - сказала Лёшкина мать. - Я всё-таки на вокзал позвоню, справлюсь.
- А мы, пожалуй, пойдём. Верно, ребята? - сказал Владик бледнея.
- Пойдём! - откликнулись мы с Верой очень дружно.
- Постойте! - остановила нас Лёшкина мать, не отнимая трубки от уха. - Куда же вы? Вы ведь, должно быть, пришли зачем-нибудь? Садитесь!
- Ты не помнишь, зачем мы пришли? - спросил меня Владик, садясь на букет.
- Я не помню что-то… - сказал я, не отрывая взгляда от Лёшкиной матери. (Она вновь и вновь набирала один и тот же номер, но, к счастью, он пока был занят.) - По-моему… нет, не помню… Хотя вспомнил: мы пришли просто так. Совершенно верно… Конечно… Теперь я припоминаю.
- У вас с Лёшей секреты, вероятно, - проговорила Лёшкина мать, поняв по-своему моё бормотанье. - Пожалуйста, я не допытываюсь. Эх, - добавила она, с сердцем бросив трубку на рычаг, - на этот Курский вокзал, наверно, за сутки не дозвонишься!
- Да, досадно. Туда действительно невозможно дозвониться, - заметил Владик повеселев, - на редкость трудно. Очень досадно!
- Ну, мы пойдём всё-таки, - сказал я.
Лёшка вышел нас проводить. На лестнице Владик шепнул Вере:
- Ты иди с ним в кино, а мы с Володей - на вокзал.
- Пойдём сейчас в кино, Лёша, - предложила Вера.
- Так вы за этим и пришли? - обрадовался Лёшка.
- Ну да!
- И билеты есть?
- Ага, - сказала Вера.
- А чего же вы при маме не сказали?
- Боялись - она тебя не отпустит, - не задумываясь, ответил Владик.
- Почему? Она меня днём отпускает, - возразил Лёшка.
- Видишь ли, картина очень взрослая, - сказал Владик.
- Там арии… арии такие, понимаешь, что только после шестнадцати лет, вот в чём дело, - поспешно поддержал я.
Только бы Лёшку отправить в кино, а нам попасть на вокзал вовремя! Только бы всё объяснить Анне Аркадьевне раньше, чем Лёшка с матерью явятся её благодарить! Но Лёшка не отпускал нас - он не торопился.
- Это что за картина, "Алеко"? - спросил он.
- "Алеко".
- Интересно, тут "Алеко", а у Пушкина "Цыганы" называется, да?
- А у Пушкина "Цыганы", - повторили мы, переминаясь с ноги на ногу.
- Может, ещё не пустят из-за арий этих? - усомнился Лёшка.
- Пустят, - сказал я. - Эти арии только вечером… а так, днём, и тебе и Вере можно… Вот мы с Владиком уже были - пустили.
- Так, значит, мне одному с Верой идти? - Видно было, что Лёшка заколебался. - Я думал, всем вместе…
- Билеты хорошие, самая середина, - сказала Вера жалобно. - Пора уж идти, а то пропадут…
Наконец Вера с Лёшкой ушли в одну сторону, а мы с Владиком помчались в другую - к метро. Сбежав вниз по эскалатору, вскочили в поезд и выбрались из-под земли у Курского вокзала, когда до прибытия кисловодского поезда оставалось пять минут.
- Живо брать перронные билеты! Успеем! - сказал Владик. - Плохо, что номера вагона не знаем. Но на платформе так сделаем: ты станешь у входа в туннель, а я пойду вдоль вагонов. Анну Аркадьевну не пропустим.
Мне это понравилось. Я просто мечтал, чтобы Анне Аркадьевне попался на глаза первым Владик, а не я. Он найдёт что сказать. Что касается меня, то мне и представить себе было трудно, как я начну что-нибудь объяснять.
- У тебя есть деньги? - спросил Владик, когда несколько человек, стоявших впереди нас в короткой очереди, получили билеты.
В кармане у меня оказался один рубль.
У Владика нашлось пятьдесят копеек. Перронный билет стоил рубль.
- Так, - сказал Владик, - на два билета не хватает. Купим один, ты пойдёшь на платформу, а мне придётся подождать здесь.
- Почему я пойду на платформу? - спросил я.
- Рубль - твой, - ответил он.
- Я дам тебе пятьдесят копеек, - сказал я.
- Не в этом дело, - ответил он, подумав мгновение: - ведь говорил с Лёшкой за Анну Аркадьевну всё-таки ты!
Я ничего не ответил, только посмотрел на Владика. Он быстро сказал:
- Ладно, попробуем пройти вместе.
Мы скорым шагом спустились в туннель. Рядом с нами шло много встречающих с букетами. Были и люди без цветов, но с чемоданами - эти уезжали сами. Мимо контролёрш все проходили, не останавливаясь, не замедляя шага. Некоторые на ходу показывали свои билеты, другие проходили просто так.
- Надо только иметь уверенный вид, - прошептал Владик, когда мы приблизились к контролёршам, - и ничего не спросят даже…
У него был и на самом деле уверенный вид. В толпе мы оба прошли мимо контроля без всякой задержки. На мой билет ни одна из железнодорожниц даже не взглянула.
- В порядке… - произнёс Владик облегчённо.
И сразу мы услышали за спиной окрик:
- Мальчик, вернись!
- Мне вернуться? - спросил я с надеждой и остановился.
- Нет, ему. Он вот без билета. - Контролёрша указала на Владика.
Владик пошёл назад. Не знаю, почему его не пропустили. У него был очень спокойный вид, а у меня, по-моему, наоборот, подозрительный. Как догадались, что именно у него нет перронного билета, я не представляю. Так или иначе, Владик остался где-то на площади, а я вышел на платформу, к которой уже подкатывал не спеша поезд Кисловодск - Москва.
Поезд остановился, и сразу стало на платформе шумно, суматошно: вокруг меня обнимались, целовались, искали и находили друг друга приехавшие и встречающие, только я стоял на одном месте, у входа в туннель, искал глазами Анну Аркадьевну и боялся, что сейчас увижу её. Но мимо меня прошло уже много людей, на перроне стало просторно, однако Анны Аркадьевны всё не было. У меня мелькнула мысль, что, может быть, я нечаянно пропустил Анну Аркадьевну, а Владик на другом конце туннеля, при выходе на площадь, её встретил и сейчас уже обо всём ей рассказывает. Как бы это было здорово!
Мечтая, я, наверно, не очень внимательно глядел по сторонам. Когда мечтаешь, то видишь уже только то, что тебе хочется, а не то, что делается вокруг. Так что я прямо вздрогнул, когда передо мной в нескольких шагах очутилась вдруг Анна Аркадьевна. Она была загоревшая, в широкополой соломенной шляпе, светло-зелёном платье и босоножках. Рядом с ней шёл бледный, сразу видно, что не с юга, парень в чёрном костюме и нёс, слегка клонясь в одну сторону, большой чемодан. Он называл Анну Аркадьевну Анечкой и на весь перрон говорил о том, что её телеграмма пришла только утром, и поэтому её родители, которым он звонил, не сумели выбраться на вокзал.
- Так и получилось, что я один тебя встретил, - сказал он потише и взял Анну Аркадьевну под руку.
Они поравнялись со мной.
- С приездом! - сказал я хриплым голосом и загородил им дорогу. - Это я…
- Шатилов? - изумилась Анна Аркадьевна. - Здравствуй! Что ты здесь делаешь? Встречаешь кого-нибудь?
- Да, я встречаю, - сказал я и с трудом добавил: - Вас.
- Меня? - Анна Аркадьевна была, как говорится, поражена. - Меньше всего ожидала сейчас увидеть тебя, Шатилов…
- На площади ещё Горяев ждёт, - предупредил я, - Владик.
- Что-нибудь случилось? - спросила Анна Аркадьевна.
- Случилось, - сказал я.
- Так что ж ты? Ну?.. - Анна Аркадьевна испуганно смотрела на меня, остановившись как вкопанная посреди перрона.
- Случилось, но не очень страшное, - сказал я, чтобы её успокоить.
- Так что же?
- Я потом, - сказал я и покосился на парня с чемоданом. - Можно потом?..
- А-а, - сказала Анна Аркадьевна с облегчением, - так, может, мы потолкуем с тобой завтра? Раз ничего страшного…
- Ничего очень страшного, - сказал я спокойно, - но через два часа будет уже поздно.
После этого Анна Аркадьевна почему-то опять сильно встревожилась.
- Что же, - заторопилась она, - тогда скорее поедем ко мне. Где же Владик?
На площади Владика не было. Анна Аркадьевна и её знакомый немного постояли, а я побегал взад-вперёд по тротуару от вокзала до метро, но Владика не нашёл.
- Придётся ехать без него, - решил я.
Мы сели в троллейбус и поехали. Конечно, вдвоём с Владиком мне теперь было бы легче. Но об этом не стоило думать. В троллейбусе мы сначала не разговаривали. Нарушил молчание Виктор - так звали парня, который нёс чемодан.
- Как ты всё-таки отдыхала, Анечка? - спросил он.
- Отдыхала?.. - переспросила Анна Аркадьевна, словно очнувшись. - Чудесно! Там были замечательные прогулки - например, от Храма воздуха к Красному Солнышку…
- …откуда открывается вид на вершину Эльбруса, а также на живописно раскинувшийся внизу Кисловодск, - вступил я в разговор, вдруг вспомнив Владикину брошюру.
Анна Аркадьевна и Виктор внимательно на меня посмотрели.
- И само восхождение удивительное! - продолжала Анна Аркадьевна. - Воздух всё время такой, что совершенно не чувствуешь крутизны…
- Незабываемая прогулка, которая, однако, не рекомендуется при пороке сердца, - быстро добавил я, очень довольный, что мои знания пригодились.
- Ты побывал в Кисловодске? Да, Шатилов? - спросила Анна Аркадьевна.
- Нет, что вы, я никогда там не был!
Мне показалось, что этот мой ответ Анне Аркадьевне чем-то очень не понравился, и я не вымолвил больше ни слова, пока мы не пришли к Анне Аркадьевне домой.
Анна Аркадьевна усадила меня в кресло, а сама села напротив на ручку другого кресла. Потом она взглянула на Виктора и сказала:
- У нас с Володей дела.
Виктор с огорчённым лицом отправился в другую комнату. В дверях он остановился и спросил:
- Разговор будет большой?
Я подумал и ответил:
- Длинный.
Тогда Виктор огорчился ещё сильнее и закрыл за собой дверь. А я без всякой утайки рассказал всё с самого начала: как позвонил Лёшке в первый, а потом во второй раз, как сегодня мы пошли к Лёшке, чтобы всё ему растолковать, а вместо этого его обманули.
Анна Аркадьевна слушала меня очень внимательно. Сначала у неё было такое лицо, как будто я ей отвечаю у доски и она не хочет, чтобы я знал, правильно отвечаю или нет. Но скоро лицо у неё стало такое, какое было на вокзале, когда я с ней поздоровался и сказал, что Владик ждёт на площади.
Не знаю почему, но больше всего удивилась Анна Аркадьевна, когда узнала, что Лёшка сдал на четвёрку. Она даже вскрикнула и переспросила:
- На четвёрку? Не может быть! Но это точно, что он сдал, ты не путаешь?
Я сказал, что знаю наверняка.
- Непонятно! - Анна Аркадьевна перестала вдруг говорить голосом, который был взрослее её, а начала говорить со мной так, как с Виктором. - Представляешь, я совершенно… ну, ни капельки не верила, что Лодкин может выдержать! Как это произошло - трудно представить!..