До Кайдаловки они мчались вровень. Затем белый свитер одного и серый ватник другого исчезли за крутым откосом берега. Снизу доносился лишь заливистый лай неутомимого Джульки.
- Покажет Илюша этому… Подгорному! - уже злорадствовал Филя.
Лыжники показались снова, уже на середине реки, но телогрейка опередила свитер на длину лыжной палки. У самого сосняка, когда скорость бега уменьшилась, Женя взмахнул палками, чуть присел, подпрыгнул и сделал в воздухе поворот.
- Ох! - вырвалось у Фили.
Илюша, разогнавшись, не сумел повторить хитрый маневр "противника" и хотя быстро и красиво развернулся, но потерял еще несколько секунд.
- Илюша, что же ты! - подгонял сверху Филя. - А ну его! - рассердился он и стал за сосну, чтобы не видеть поражения товарища.
- Филя, Филя! - услышал он вдруг радостный возглас Вити.
Филя выглянул из-за дерева. Илюша проворно, "полуелочкой", взбирался по откосу. Он уже был возле сосны, когда показался Женя. Лицо мальчика вспотело, губы были сжаты, он старался изо всех сил, но его лыжи то и дело проскальзывали назад, будто кто-то сильный цеплялся то за одну, то за другую.
- В воздухе вертеться - не штука! - ехидничал Филя. - По снегу надо уметь… Техника у тебя хромает. Подгорная у тебя техника, отсталая.
- "Техника"! - тяжело дыша, передразнил его Женя. - Тебе, воробей, до моей техники… семь верст до небес. - И, явно дразня Филю, он сказал: - Я вчера… на сеанс десять сорок… в кино "Забайкалец" проскочил. Вот это техника!
- Ох, Женька, - засмеялся Витя, - с такой "техникой" тебе, наверно, и уроки учить некогда!
- Не беспокойся! - вызывающе ответил Женя. - За четверть аккуратные троечки в табель выставлены. С меня и хватит.
- Трудно тебе, бедному? - будто сочувствуя, спросил Филя.
- Ничего не трудно. У меня способности выше среднего. Сам слышал, как учителя говорили… Да оставь ты мои лыжи!
Последние слова относились к Илюше, который внимательно рассматривал Женькины лыжи. Он поднялся с колен и покачал головой:
- Давно, видать, пропитку не делал?
- Как купил. С полгода, - ответил Женя. - А что?
- Мазь-то поэтому не держится. И мазь у тебя не та.
- Почему не та?
- Каким номером ты сегодня смазал?
- Не знаю, - честно признался Женя. - Я купил одну и все время ею смазываю.
- Так я и думал. Этой мазью лишь на оттепель смазывают. А на мороз, как сегодня, нужна горная мазь номер пятнадцать. И еще тонким слоем сверху - номер три. Тогда лыжи не будут проскальзывать.
- Ну, - упрямился Женя, - не в этом дело…
- Нет, как раз в этом. Чудак, ведь мазь для чего? Во-первых, чтобы лыжи дольше сохранить и чтобы сцепление со снегом было лучше. Ты в каком классе?
- В шестом.
- Так по физике вы это проходили. Ты должен знать. Из-за этого ты и проиграл. Лыжи назад сносило…
- Он по физике знает только, как палки отнимать! - вмешался Филя.
- Вот тебе и аккуратные троечки! - подхватил Витя, на этот раз поддержав Филю.
- Да ну вас!
И поражение, и замечания Илюши, и насмешки остальных снова разозлили Женю. Он махнул рукой, присвистнул и сорвался с места. Остальные тоже стали кататься.
Обратно Женя снова поднимался с трудом. Он проявлял и ловкость и уменье, но лыжи проскальзывали. И вдруг подвернулись ему на пути салазки. Малыш в круглой тарбаганьей шапке, пыхтя, волочил их на взлобок. Салазки - широкие, самодельные, тяжелые. Лицо мальчика разрумянилось, глаза весело блестели из-под круглой тарбаганьей опушки.
Женя мог объехать малыша, но вместо этого он резко толкнул лыжей салазки, малыш от неожиданности выпустил из рук веревку, и салазки, шурша и звенькая по сухому снегу, скатились обратно на кайдаловский лед. Пытаясь догнать салазки, малыш потерял шапку; он заплакал, пряча голову в воротничок пальто. А Женя, будто ничего не произошло, продолжал взбираться на сопку.
- За что ты его! - налетел на него Илюша. - Что он тебе сделал?
- А пусть не попадается по дороге!
- Достань сейчас же салазки и шапку! - наступал Илюша.
- Вот еще! - ответил побледневший Женя и выставил кулаки.
В это время мимо них промчался Витя. Перескочив через овражки, Витя минутой позже уже нахлобучивал малышу шапку и совал ему в руки веревку от салазок.
- Ты в своей школе тоже маленьких обижаешь? - возмущался Витя.
- Охота была! Там сразу к директору попадешь! Он у нас строгий, - не спуская глаз с Илюши, отвечал Женя.
- А здесь можно, раз директора нет? - спросил Илюша.
- А может быть, ты здесь вместо директора? - снова с вызовом сказал Женя.
- Эх, ты! - с досадой ответил Илюша. - Неужели за тобой директор или вожатый по пятам должен ходить? Ты - в кино, и директор в кино? Ты - на лыжах, и директор становись на лыжи? Ребеночек какой! Того понять не можешь, что мы тебя, дурака, за дело и то не побили, а ты маленьких ни за что обижаешь!
- Нет, Илюша, не верю! - пропищал, оказавшись тут же, Филя. - Не верю, что у него способности выше среднего. Это он себя спутал с кем-то.
- Вот что, Женя, - сердито сказал Илюша: - иди к себе на Подгорную и катайся там на здоровье!
- А мне здесь нравится! - дерзко ответил Женя.
Он отошел к овражку, невдалеке от сосны, и стал кататься в одиночку. Но ребята видели, что он нет-нет, да и поглядывает в их сторону. Особенно, когда они собирались вместе, или скатывались с горы шеренгой, ухватившись за палку, как за шест, или играли в пятнашки…
На другой день Женя снова пришел на Кайдаловку. И снова катался в одиночку. И на третий день… А на четвертый день он не пришел. Не пришел и на следующий.
- Свистун-то обиделся! - запретил Филя.
- На Подгорной своей катается, - откликнулся Витя. - Вообще-то он не вредный, только занозистый очень.
Илюша промолчал. Он о чем-то думал.
Так и не появлялся больше Женя на Кайдаловке до конца каникул.
В первое воскресенье после каникул друзья снова встретились под старой сосной. Витя, который пришел раньше остальных и уже стоял на лыжах, сообщил:
- Этот… Женька-то Шестиперов, опять приходил.
- Откуда ты взял? - оживленно спросил Илюша.
- Малыши говорили.
- Опять кого-нибудь обидел?
- Нет. Они сначала от него врассыпную, а он никакого внимания, так никого и не тронул…
Друзья покатались с полчаса. Илюша все о чем-то думал.
- Может, там, на Подгорной, лучше, чем на Кайдаловке? - сказал он наконец товарищам. - Интересно бы там покататься!
Ребята взяли лыжи в руки и пошли вниз по улице Столярова. Спустились с железнодорожной насыпи, вышли на Аянскую - древнюю улицу Читы, где свыше ста лет назад жили жены сосланных сюда декабристов.
По темному снегу накатанного спуска, через Подгорную к Читинке, на разных салазках, как и на Кайдаловке, каталась детвора.
- Ну что, попробуем эту катушку? - спросил Илюша.
Съехали разок, другой.
- Ты что все головой вертишь? - спросил Филя Илюшу.
- Так. Интересно, - ответил тот. - Я здесь первый раз…
Они снова собрались съехать, как вдруг увидели мальчика, который тащил навстречу им не то сани, не то кресло - из каких-то гнутых труб.
- Это что у тебя за водопровод? - засмеялся Илюша.
- Ох, ты, "водопровод"! - обиделся малыш. - Это у меня санки-легковушка. Женька Шестиперов изобрел.
- Женька! - Мальчики взглянули друг на друга.
- А где же… Женька твой? - спросил Илюша мальчика. - Чего же он не катается?
- Некогда ему, наверно. - Малыш деловито пристраивал свою "легковушку". - А потом, он теперь на Кайдаловку больше ходит. - Малыш стал сзади на концы труб.
- А где он живет? - спросил Витя. - Можешь показать?
- Почему же не могу, когда его дом угловой, а мы через дом живем… А ну, берегись! - И он помчался на своих трубах, которые скользили по накату легко и красиво.
- Ну что, проведаем, что ли, Женьку? - спросил Илюша.
- Раз уж пришли на Подгорную, так почему же не проведать, - ответил Филя.
Едва подошли они к угловому дому, как прямо из-под ворот на них выскочил Джулька. Сперва было с лаем, потом вдруг уши навострил и мохнатым хвостиком вильнул - неуверенно, неохотно.
Мальчики прошли в ограду, Джулька за ними. Чуть ворчит, но не трогает. Ребята смахнули у крыльца снег с катанок и постучались.
Дверь отворила низенькая женщина с полным и приветливым лицом.
- Скажите, пожалуйста, Женя дома? - спросил, смущаясь, Илюша.
- Жени нет. Он за хлебом пошел.
Ребята было попятились, но женщина широко и гостеприимно раскрыла дверь:
- Заходите, ребята! Он скоро придет… Лыжи можете здесь, в сенях, поставить.
Они прошли в кухню, Джулька проследовал за ними. Женщина присматривалась к ребятам:
- Вы, должно быть, из школы?
Витя с Илюшей и подумать не успели, что сказать, а Филя уже выпалил:
- Ага, из школы… А вы Женина мама?
- Да, - улыбнулась женщина. - Что-то я вас раньше не видела.
- А мы… - опять за всех ответил Филя, - мы только недавно сдружились.
Илюша сердито взглянул на товарища.
- Да вы, ребята, раздевайтесь, проходите в комнату. Подождите.
Ребята сели, переглядываясь друг с другом, а Джулька заметался от стула к стулу; то ногу у Илюши понюхает, то руку Вите лизнет, то на Филю глаза выпучит.
- Удивляюсь, - сказала Женина мама из кухни: - на всех Джулька бросается, а вас не трогает.
- А нас… собаки любят, - отвечал за всех Филя, пряча от Джульки ноги под стул.
Женина мать, вытирая полотенцем тарелку, вошла в комнату. Она ласково взглянула на Илюшин комсомольский значок, ярко выделявшийся на белом свитере.
- Вы уж меня не проведете, - добродушно сказала она. - Интересуетесь Женей? Ничего, мы сейчас с отцом довольны. Режим соблюдает, по дому помотает. Вчера тоже из школы приходили - не жаловались…
- Это, конечно! - солидно начал своим тоненьким голоском Филя. - А то - хвать за палки! Разве это приятно? Или - малыши. Зачем обижать? И Илюша ему говорил: смазывать надо… И вообще… - Он осекся, заметив знаки, которые ему подавал Илюша.
- Малышей? Смазывать? - с недоумением спросила Женина мать. - Что-то ты, малый, запутался! - рассмеялась она.
В это время открылась дверь, и, ничего не подозревая, в комнату вошел Женя Шестиперов. Он взглянул на гостей, и булки чуть не вывалились у него из рук. Филя заерзал на стуле. Он явно испугался, что Женя их выдаст.
Но мать его ничего не заметила.
- Вот видишь, Женя, - сказала она, - опять к тебе товарищи из школы пришли… Перестал на Кайдаловку ходить, с уличными ребятами знаться - и учиться лучше стал, и грубостей от тебя не слышим. И чтобы с кем подрался - тоже не замечаем…
Женя покраснел, и ребята покраснели, не зная, что делать. А мать продолжала:
- Пожалуйста, можешь теперь с товарищами и на лыжах покататься. А потом приходите все чай пить.
Женя молча взял лыжи; мальчики поспешно распростились с его мамой и вышли все вместе.
Только они оказались за воротами, Филя с обидой произнес:
- Такая мамаша у Жени славная - и такие вещи говорит: "уличные"! Разве мы уличные?
Витя его поддержал:
- Если мы в разных школах учимся или на разных улицах живем, значит мы "уличные"? Все-таки есть еще несознательные родители!
А Илюша прямо обратился к Жене:
- Что же ты на нас наговорил? Что мы тебе плохого сделали? Это не по-честному.
Женя остановился, и ребята тоже.
- Ребята! - сказал горячо Женя. - Честное слово, я на вас не наговаривал. Я и родителям скажу, чтобы они так не думали. Вы - хорошие товарищи, и я хочу с вами дружить… Вот вернемся чай пить, и я все скажу. Посмотрите!
- Я не вернусь, - сказал Филя, - я не хочу чаю!
- "Чаю не хочу"! - передразнил его Илюша. - Врать не надо было. В какое положение нас поставил!
- Особенно… когда стал малышей… смазывать… вместо лыж! - давясь смехом, сказал Витя.
Глядя на него, засмеялись остальные.
- Ну-ка, Женька, покажи лыжи, - сказал вдруг Илюша.
Он осматривал их долго, придирчиво, будто ребята шли на спортивное состязание.
- Сухую лыжу смазывал?
- Как же… конечно, сухую…
- А с физикой наладилось? - спросил не без подковырки Филя.
Женя молча растопырил все пальцы левой руки и поднес ее к Филиным глазам.
Мальчики незаметно поднялись по улице Столярова, пересекли заснеженный сквер Якутской площади… Еще через несколько минут, перевалив сопку, они стояли у старой сосны. Внизу лежала Кайдаловка. Все так же искрился снег, все так же стыла сизо-дымчатая пелена над вершинами сосен, все так же звенели ребячьи голоса и мчалась на лыжах и салазках детвора.
- Хорошо у нас на Кайдаловке! - сказал Илюша.
И я, ребята, так думаю: для катанья на лыжах лучшего места, чем берег Кайдаловки, в нашем городе не найти.
Примечания
1
Кыштак - селение.
2
Таволожник - кустарник, растущий в горах Киргизии.
3
Чабан - пастух.
4
Жигит - молодой человек.
5
Терскей - северная, теневая сторона гор.
6
Кюнгей - южная, солнечная сторона гор.
7
Почтительное обращение к старшей женщине.
8
Овсюг.
9
Почтительное обращение к старшему.
10
То-есть опозорился.
11
Так киргизы подзывают овец.