Маленькая больница была забита до отказа. Там добровольцы вместе с врачами оказывали помощь раненым. Он не удивился, узнав, что Мегги вызвалась помогать, но кто поистине вызвал у него интерес, так это Пайпер. Именно ее предупреждение спасло столько жизней. И теперь она работала, как заведенная, старясь спасти еще несколько.
И все же – как она узнала? И что еще она знала? И на чьей же она стороне? У Джона не было ответа, но он знал, у кого он есть. Понравится Дину или нет, но для него пришло время отбросить свои чувства и начать отвечать на жесткие вопросы.
Джон поднял голову. Снова пошел снег.
Невозможный человек выступил из комковатой тени хранилища и вошел в полосу голубоватого тусклого света. Он раскрыл объятия, вскинул голову и одарил Дина улыбкой. Рельефные губы раздвинулись, обнажив ряды зубов в крепких розовых деснах. На фоне белых волос резким контрастом смотрелась темная кожа, гладкая и ровная, неподвластная влиянию времени.
Время пощадило ее, не оставив ни малейшего следа.
– Скучал по мне? – спросил человек. – Много воды утекло.
Голова Дина тряслась мелкой дрожью от все возраставшего напряжения. Дыхание было так затруднено, будто кто-то или что-то выкачало воздух из комнаты, наполнив пространство клейкой невидимой массой. Все тело охватила небывалая усталость.
– Ничего не хочешь мне сказать? Например, "Как поживаешь? Где ты был? Извини, мы тебя убили?". Понимаешь, что-нибудь в этом роде.
Голова Дина горела, а конечности неприятно похолодели. Странное ощущение шершавых усиков на коже, сдавливающих руки и ноги. Его наполненный ужасом голос, задыхаясь, прошептал:
– Кто ты?
Смущение, как мимолетный отблеск пламени свечи, мелькнуло на лице мужчины, но сразу пропало. Улыбка расширилась.
– Ты меня знаешь, – он ударил себя кулаком в грудь. – Мы приятели, дружище. Черт, у нас были одни и те же женщины.
Немыслимый человек подошел ближе и слегка наклонился. Но хотя между ними все еще оставалось несколько шагов, Дин готов был поклясться, что ощущает его дыхание, огненно-леденящую смесь боли и смерти и запаха лука.
Лука?
– Должен сказать тебе, сиськи последней, – беловолосый покачал головой, как будто обжегшись, – это что-то. И впрямь "Тройное Д". Понимаешь, о чем я? Конечно, понимаешь. Черт, ведь не был же ты таким дураком, чтобы не воспользоваться этими грандиозными шарами. Как там ее звали? Мэри, Марта, нет, Мевис. Ага, Мевис, точно.
Росток гнева пустил свои корни у Дина под кожей и постепенно взбирался по спине, принося с собой мужество противостоять сокрушительному действию страха и смятения.
– Я тебя опять спрашиваю. Кто ты, черт подери? Беловолосый остановился у первой лабораторной стойки. Он взял пробирку с серной кислотой и ткнул рукой в Дина.
– Капут.
Поставил обратно и, выдвинув ящик стола, стал перебирать содержимое. Дин слышал стук карандашей и ручек, скрепок и записных книжек.
– Нет сигарет? Какого черта держать столько модных зажигалок, если нет даже долбаных сигарет?
Он взглянул на Дина и приподнял бровь.
– У тебя случайно сигаретки не найдется? Ха, о чем это я? Конечно, нет. Хотя последнее время за курение даже значками награждают.
Страшный человек с силой задвинул ящик. Отзвук пронесся по всей комнате. Он подошел еще ближе.
Гнев, способный уничтожить парализующее действие страха, был весьма ненадежен. Дин отступил назад, упершись спиной в стол. Он хотел повернуться и посмотреть, поискать оружие. Сделать что-нибудь. Но не мог. Не мог оторвать взгляда от человека с белыми волосами.
Дин сглотнул несуществующую слюну в пересохшем горле, слегка вдохнул и сказал:
– Уайти Доббс умер.
– А, наконец-то дошло, – человек обвел комнату широко раскрытыми взволнованными глазами. – Конечно, я умер. Как эта турбосиська, как ее там – Мевис? Как Ларри Пеппердин и Клайд Уоткинс.
Еще ближе. Теперь их разделяло только две лабораторные стойки. И снова Дин почувствовал холод и огонь дыхания беловолосого.
– Как и Джуди умерла.
Дину как будто воткнули кол в грудь.
– Ты ведь помнишь Джуди, а? Маленькую сестричку Джона. Такой милый носик пуговкой, губки бантиком, большие голубые глазки. Сладкая штучка. Да, клянусь, очень сладкая штучка. И стала женщиной. Здорово боролась, но тем слаще. Ты ведь по ней с ума сходил.
Беловолосый сделал неприличное движение бедрами.
– Понимаешь, о чем я?
В Дине поднялось бешенство. Он выпрямился. Теперь уже он сам шагнул ему навстречу.
– Убирайся к черту, ублюдок.
– Я там и был, – этот человек пожал плечами. – Эй, ты разве не приметил? Как же еще ты объяснишь, что у меня все такое же симпатичное младенческое личико, но ты же… Да, боже мой, Джимми Дин, ты постарел. Тебе уже поздно начинать, и не развалишься ли ты, сделав зарядку?
Дин заставил себя сосредоточиться и осмотреть лицо знакомого незнакомца.
– Пластическая хирургия – вот, что помогло тебе сохранить молодость или другому молодому человеку обрести лицо Уайти Доббса.
Послышалось характерное карканье. Этот беловолосый смеялся таким же скрипучим, каркающим смехом, как и Уайти Доббс.
– Хирургия?
Еще ближе. Один стол между ними.
– Ты когда-нибудь слышал о такой хирургии? Эй? Доббс повернул голову вправо, влево.
– Никаких следов, шрамов, никакой хирургии. Это просто мертвая ткань. Оказывается, смерть очень полезна для кожи. Уж для моей точно.
Навязчивый страх снова заволок пеленой слух Дина. Неужели такое могло быть? Нет.
– Наука за последние несколько лет шагнула далеко вперед.
Уайти Доббс скрипнул зубами. Его рука промелькнула так быстро, что движение только угадывалось. Серная кислота, микроскоп, штатив – все слетело на пол.
– Наука? Не могу поверить, что ты все дудишь в ту же дуду. Так ничему и не научился? Наука для Вселенной – то же, что снег для Аляски, только внешнее покрытие. Есть вещи посильнее науки.
Беловолосый сократил расстояние до пяти шагов. Его карие глаза горели от внутреннего огня.
– Я – одна из них.
– Я не знаю…
– Ты не знаешь, дерьмо, – лицо ужасного человека раскраснелось, брови нахмурились, ноздри раздувались.
Только сейчас Дин осознал, что смотрит в самое настоящее лицо Уайти Доббса.
Уайти Доббс?
Время замерло. Доббс глубоко вздохнул и задержал дыхание на то время, пока ярость не улеглась в нем.
– Много лет прошло, но настал день расплаты. Киска, я пришел, чтобы составить коллекцию.
Клик.
Флип.
Дин не слышал этого звука двадцать два года, но вряд ли когда-нибудь мог бы его забыть. Он опустил глаза, ожидая увидеть вишневую рукоятку и блестящее лезвие отвратительного ножа-молнии Уайти Доббса.
Лезвие? Оно выглядело еще острее, почти ожило. Ни один металл не походил на него.
Доббс опять улыбнулся. Дин подумал, что, если бы акула обладала способностью выражать эмоции, она выглядела бы примерно так же. Доббс поднял лезвие, играя им, поворачивая так и эдак. Маленькие солнечные зайчики запрыгали по комнате.
– Ты же так и не понял, да? – сказал Доббс. Теперь его голос звучал тихо, как будто со стороны:
– Никогда не мог посчитать это. Никогда не осознавал, что ей на самом деле нужно.
– Я любил Джуди.
– Любил? Черт, ты даже не был там, когда она умерла. Так что же ты за муж? Поехал в школу, вместо того чтобы сидеть около жены, умирающей от инфаркта в интенсивной терапии.
Дин моргнул, слишком ошарашенный услышанным:
– Никто даже не предполагал возможность инфаркта. Я помчался туда, как только мне сообщили.
Доббс покрутил рукой над головой, словно раскручивающий лассо ковбой.
– Ох, какая гребаная забота. Ты помчался в больницу, но опоздал, ведь так?
Из глаз Дина потекли горячие слезы. Гудение ламп звучало как отдаленный стон.
– Ты, может, там и не был. Но я-то был, – Доббс положил левую ладонь на лабораторную стойку, накрыв что-то, всего в нескольких сантиметрах от Дина. – По крайней мере, она умерла не одна.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Разумеется, в этом только часть моей вины, но шок от моего появления вызвал остановку всех этих пульсаций на сердечном мониторе.
Ярость, страх и неверие – все сплелось в поток эмоций. Дин почувствовал, как ослабли его колени.
– Ну, не буду досаждать своим присутствием. Кроме того, у меня встреча за обедом.
Комнату осветила настоящая белая вспышка молнии, высекая тени и распространяя синие флуоресцентные блики. Через секунду грянул раскат грома.
Молния?
Дин взглянул в окно. Снова повалил снег.
Молния в снегопад?
Когда он повернулся, Уайти Доббс исчез.
Дин замер, чего-то выжидая. Какая-то часть его сознания говорила, что все это было простой галлюцинацией, сном наяву. Он просто не мог позволить себе думать иначе. Но когда Дин перевел взгляд на лабораторную стойку, где лежала ладонь Доббса, то понял, что не бредил наяву, не галлюцинировал.
На холодной черной поверхности стойки покоился пропавший медальон Джуди.
глава 28
Весь департамент шерифа Черной Долины был в сборе: три штатных помощника, Мегги Дейн, три диспетчера, два временных помощника и сам шериф. И все же в зале заседаний царило ощущение пустоты. Еще в недавнем прошлом этого контингента вооруженных мужчин и женщин в коричневой форме было более чем достаточно, чтобы справиться с любой ситуацией. Однако сегодня они казались жалкой кучкой испуганных людей, столкнувшейся с невероятно большими проблемами, которые все время росли.
Кроме штата департамента, присутствовали еще два человека: мэр Натан Перкинс и преподаватель истории Пайпер Блэкмор, последняя – по настоянию Мегги. С учетом предыдущих событий ни у кого не возникло вопросов по поводу ее присутствия. Некоторых это даже успокаивало.
Несмотря на свое традиционное облачение и галстук, Натан Перкинс производил впечатление человека, пребывающего в шоке.
Встреча происходила в городском зале заседаний, огромной комнате, в которой помещались столы, стулья и даже пианино, и которая была всегда доступна публике и служила помещением как для совещаний совета, так и для выступлений учащихся музыкальной, школы. Сюда же было снесено все уцелевшее и работающее оборудование – радио, компьютеры, копиры.
И все же комната пугала своей пустотой.
Сегодня здесь не было привычной болтовни, шуток, сплетен, пирожков и пирожных. Комната напоминала похоронное бюро, а измученное бессонницей лицо Джона по бледности не уступало маске покойника.
– Боже милостивый, шериф, что происходит? – с неприкрытым страхом в голосе обратился к нему Кой. – Мы отрезаны. С занесенной тропой и разрушенным мостом мы абсолютно отрезаны. Не можем даже взлететь. Не в такую погоду. Этот вертолет был внушительной штукой, но если уж он не смог, то и никто не сможет. А что случилось с этим бродягой Илией? Вот видите, шериф, я говорил Вам, что он пропадал, говорил, шериф.
– Хватит, Чиверс, – в глубоком баритоне Джона звучали командные нотки, но сегодня он не обладал такой силой внушения.
Помощник продолжал:
– Теперь он на свободе, Бог знает, где выжидает, а мы все здесь в ловушке у этого психа, серийного убийцы.
– Я сказал, хватит, – заревел шериф.
В комнате воцарилась тишина. Но Джон знал, что прекратил лишь разговоры, а мысли он не мог остановить. По лицам своих подчиненных он видел, что они дошли до предела, пытаясь оценить весь ужас положения.
– Вы не правильно поняли, Чиверс, – произнес наконец Джон. – Вы не правы. Мы не сидим в западне. Это мы поймали психа в ловушку. И мы собираемся обнаружить этого сукиного сына.
– А что с погодой? – спросил Натан. – Кажется, матушка-природа сошла с ума. Кто-нибудь припоминает такой ветер?
Минута прошла в гнетущем молчании.
– Я помню.
Все глаза устремились на Пайпер. Она смыла кровь и привела в порядок волосы. Лоб ее был отмечен тонкой черной линией шва.
– В 1845-м и в 1932-м, и что-то подобное в 1968-м. Кроме того, в 1974-м произошел микровзрыв.
– Микро… что? – спросил Кой.
– Взрыв – суперконцентрированные нисходящие потоки воздуха.
– Думаешь, такой взрыв и повредил офис? – спросил Джон.
– Возможно.
– Мне он микро не показался, – сказал Джерри.
По комнате пронесся нервный смех. Джон улыбнулся, благодарно кивнув помощнику за то, что тот несколько разрядил напряжение.
– Либо взрыв, либо небольшой ураган, – сказала Пайпер. – Кто-нибудь видел вихревую воронку?
Все отрицательно потрясли головами. Пайпер продолжала:
– Согласно преданиям, в начале восемнадцатого века сильнейший горячий ветер снес половину рощи Дугласа и объял огнем землю, поглотив племя коренных индейцев, живших здесь.
– Пожар. Это был жаркий ветер, почти обжигающий, – заметил Джерри.
– В начале девятнадцатого века новые поселенцы были сметены яростным смерчем, атаковавшим долину.
Пайпер подождала, пока замер нервный шепоток, потом продолжила:
– Вьгжившие после событий 1968 года рассказывали, что такой же горячий ветер налетел как раз перед тем, как случился пожар в начальной школе, – Пайпер поморщилась при воспоминании, а потом и от боли в потревоженных швах.
– Чем бы это ни было, оно пронеслось с севера на юг, – вставил Джон.
– Точно, – глаза Пайпер заблестели. – Я совсем забыла сказать, что так было и во время тех событий. Как указывают все выжившие очевидцы, эти странные ветра дули с севера на юг.
– Может быть, дело в расположении долины? Понимаете, рельеф? – предположил Джерри. – Может быть, наше географическое положение порождает такой феномен?
Кто-то закашлялся. Кофеварка, уцелевшая при взрыве, булькала, не переставая.
– А как быть с молниями? Молнии в снежной буре? – спросил Кой. – Это было совсем недавно: все небо всколыхнулось, и она держалась несусветно долго.
– Поступали и такие сообщения, – сказала Пайпер. – Есть свидетельства о странных разрядах молний, длившихся несколько секунд, а в одном сообщении говорилось о целой минуте. Последний раз это случилось в ночь, когда умерла моя мать.
– Но это невозможно, – сказал Кой.
– Нет, возможно, – вставил Джон, – Я ее тоже видел.
– Я помню ту ночь, – сказал Натан. Он посмотрел на Джона. – В ту ночь мы похоронили Уайти Доббса.
Брови Мегги взлетели вверх.
– Вот уже второй раз я слышу это имя, – заметил Джерри. – Кто такой, черт побери, Уайти Доббс?
– Ты хочешь сказать, что такое этот чертов Уайти Доббс? – прошипел Натан, затем внезапно замолчал, провалившись в сонную дремоту транквилизаторов.
– Все, что я понимаю, так то, что мы в ловушке, – твердил Кой. – Среди нас завелся серийный убийца. Мы погребены под кучами снега. И Бог еще знает что. И мы ничего не в состоянии сделать. Ничего.
– Хватит. Мы же копы. Где-то рядом бродит убийца, и наша задача поймать его, – проговорил Джон.
– Ненавижу мрачные предсказания, – ответил Джерри. – Но у нас нет доступа в криминалистическую лабораторию, нет возможности провести анализ трупов. И почему никто не упомянул другую чертовщину, например стеклянный дождь, уничтоживший Мередит Гэмбел. А что говорить о грузовике? Откуда появился этот проклятый грузовик?
Джон грохнул кулаком по столу. Звук удара прозвучал как пистолетный выстрел.
Вновь повисло молчание.
Убедившись, что завладел вниманием всех, Джон заговорил. Он был вновь уверен в себе и спокоен.
– Вы все знаете, кто такой доктор Дин Т. Трумэн, – все согласно закивали. – Если верить публикациям журнала "Ньюсуик", то он входит в десятку самых способных людей мира. В то время когда мы сидим здесь, сбившись в кучу, как испуганные школьницы, Дин работает в своей школьной лаборатории, чтобы дать ответы на все наши вопросы.
Он помолчал, вглядываясь в их лица. Казалось, никто не дышал. Они отчаянно хотели поверить, им нужно было поверить. Шериф взглянул на своего заместителя:
– Ты прав, Джерри. У нас нет криминалистической лаборатории, и вокруг нас творятся дерьмовые дела, но зато у нас есть кое-что другое. Настоящий гений. И если бы я любил спорить, то я бы поставил все на ум Дина Трумэна против самого дьявола.
Он поручил им собрать как можно больше информации, точные данные о том, где началась буря, где закончилась; расстояние рассеивания обломков; список всех обломков – все эти листочки почти скрыли от глаз стол Мегги.
– Факты и цифры, друзья, факты и цифры, – наставлял Джон. Распределив все обязанности, он послал их работать, назначив встречу через час.
С помощью копира и фотоснимка был сделан приличный фоторобот Илии. Джон хотел, чтобы плакаты расклеили по всему городу.
Пока все его приказания выполнялись, шериф отправился в колледж, проверить, как идут дела у Дина.
Пайпер уже собиралась выйти из комнаты отдыха, как ей на глаза попался один из наспех сделанных плакатов с мистическим Илией. Она думала, что никогда его не видела, а поэтому, встретив, не сможет узнать.
Опустила глаза на фотографию.
Как дым над водой, в ее памяти возникло неясное ощущение.
Это лицо? Оно выглядело знакомым.
Рябь на воде, волна и, наконец, настоящее цунами. Неожиданно Пайпер вновь очутилась в водовороте той бурной ночи, когда умерла ее мать, стоя над дорогой мамой, глядя, как жизнь уходит из нее, но не понимая, не зная, что делать.
– Мамочка? Мамочка, что случилось?
Белые зубцы молний озарили лицо матери, небеса ревели, как раненый зверь. Ее мама лежала на полу в луже собственной крови. Тоненькими дрожащими пальчиками Пайпер перебирала ее волосы.
– Мамочка больна?
– Пайпер, нет, дорогая, возвращайся в постель, – мама захлебнулась собственной кровью.
– Мамочка, вставай.
– Все в порядке, дорогая, иди спи. Мамочка просто отдыхает.
– Я боюсь.
– Это всего лишь буря… – она с трудом выталкивала слова из горла. – Не бойся.
– Я не боюсь бури, – сказал ребенок, вставая между лежащей матерью и открытой дверью. – Боюсь злого человека.
Пайпер повернулась лицом к матери. Тонкая струйка крови стекала из ее носа.
– Пайпер?
Пайпер взглянула на дверь. Вспышка молнии озарила силуэт мужчины, стоявшего в дверном проеме.
Мужчины? Как же она могла об этом забыть?
– Все в порядке, малышка. Все в порядке, – произнес этот человек. Его голос напоминал мягкое падение снежных хлопьев.
Еще одна вспышка, теперь было видно его лицо.
– С тобой все будет в порядке, я обещаю.
Лицо? Лицо, которое она ни до этого, ни после никогда не видела. Пайпер посмотрела на листок в руке. До теперешнего момента.