- Даже с тремя, дядя Костя! - выпалил Витя. - С тремя радостями! Первая: я получил пятерку! Вторая: у нас новая учительница! Добрая-предобрая! Мари-Ванна! Третья: я шел из школы с Сашей Левченко! И сегодня вечером я пойду к нему смотреть модель планера! Дядя Костя! Как вы это сделали?
Старик засмеялся:
- Чудак. Я тут ни при чем. Это все ты. Ты поверил в свои силы, и дело пошло на лад. А вот у меня, брат, так уже не получается. Я вот тоже многое хотел бы. Да сил маловато.
- Дядя Костя! Ну, а вот если я захочу такого, что не может произойти? Чего-нибудь невыполнимого? Например, мне бы очень хотелось, чтобы вы превратились в моего дедушку.
- Спасибо, мальчуган, - растроганно проговорил дядя Костя. - Никудышный из меня дедушка. Мне и угостить тебя нечем. Ничего не сготовил нынче. В аптеку сходить за лекарством - и то не могу.
- А давайте я схожу? - предложил Витя.
- Нет, что ты! Через улицу надо переходить, и далеко. Да мне как будто полегче стало. Это потому, что ты ко мне пришел.
Но что-то не похоже было, что ему стало легче. Он вдруг откинулся на подушку, лицо совсем побелело.
- Будь оно неладно!.. - пробормотал он и даже скривился от боли.
Витя растерялся.
- Дядя Костя! - испуганно позвал он. - Дядя Костя!
- Врача бы... - с трудом проговорил старик. - Или хоть медсестру, укол сделать...
- Дядя Костя! Я сейчас бабе Клаве позвоню! - обрадовался Витя. - Она ведь как раз медсестра! Она вам и укол сделает!
- Не выдумывай. Зачем человека беспокоить! Рассердится, скажет: своих мне забот не хватает...
- Что вы! Плохо вы ее знаете! Ее часто вызывают. Чуть что, сразу: Клавдия Егоровна, помогите! При мне сколько раз так было. Она сразу бежит.
- Да нет, не надо. Позвони лучше в неотложку. Автомат в подъезде. Ты дверь не затворяй.
Витя спустился вниз, на первый этаж, и снял с рычага телефонную трубку. Трубка молчала. Он потряс ее, но гудка все равно не было. Он оглянулся на парня, как раз в этот момент входившего в подъезд.
- Телефон почему-то не гудит, - обратился Витя к парню.
- А ты опустил две копейки?
- Нет.
- Как же ты хочешь, чтобы он гудел? Ты что, не звонил никогда по автомату?
- Нет, - виновато повторил Витя.
- Опусти вот сюда монетку - он загудит.
- У меня нету!
- Вот те раз!
- Парень порылся в кармане, выгреб горсть монет:
- Вот держи. Дай-ка, я сам опущу. Ну вот и гудит. Невелика наука. Давай я уж тебе и номер наберу заодно. Говори номер.
- А я не знаю...
- Ну, парень, ты даешь! С похмелья, что ли?
Парень хотел уже опустить на рычаг телефонную трубку, но тут Витя закричал:
- Знаю! Это я номер неотложки не знаю! А бабы Клавы телефон я знаю, набирайте.
Он назвал номер.
- На, говори, - парень протянул Вите трубку и пошел вверх по лестнице, к лифту.
- Слушаю! - раздался в трубке голос бабы Клавы.
- Баба! - забыв на минутку, зачем он звонит, крикнул Витя. - Угадай, что я сегодня получил?!
- Родной ты мой! Ну скажи скорее!
- Пятерку с плюсом!
- Да что ты! Комарик ты мой золотой! Ты, может, зашел бы ко мне? Я пирожков напеку.
- Баба! Я не могу! Я у дяди Кости! Он заболел, ему надо укол сделать. Приезжай скорей.
- Что еще за дядя Костя?
- Ну, дядя Костя! Ты приезжай!
- Да куда приезжать-то? Ты где?
- Оружейная улица, дом четыре, квартира четырнадцать. Это на троллейбусе две остановки, а там совсем рядом!
- Да знаю я эту улицу! А ты-то как там оказался? Какой еще дядя такой у тебя объявился? Не знаю я такого родственника!
- Да не родственник! Дядя Костя, ну что ты, не понимаешь? Приезжай! С уколом! У него сердце болит!
- Ах ты, господи. Не пойму ничего. Какой дом номер?
- Четыре, квартира четырнадцать!
- Бегу!
Витя повесил трубку на рычаг и вернулся в квартиру. Дядя Костя уже не лежал. Он пересел в кресло у стола.
- Отпустило, - объяснил он. - Чего зря лежать? Я этого не люблю. Зря я тебя гонял. Сейчас отдышусь и пойду чайник поставлю да картошки почищу. Перекусим с тобой. Что-то я хотел спросить тебя... Забыл... Да! Как, говоришь, имя-отчество бабушки твоей?
- Клавдия Егоровна.
- Совпадение, - сказал дядя Костя. - Жену мою покойную так звали. Клавдия Егоровна... Она на фронте погибла...
Витя пристально посмотрел на дядю Костю... И снова ему показалось, что он уже где-то видел эти глаза... Где же он их видел?.. И этот твердый подбородок...
Ему стало холодно, потом жарко, сердце забилось так сильно, что Витя услышал его стук. Он вспомнил!
Нет, не может быть... Нет, точно, точно! На фотографии, вот где!
- Она не погибла, - сказал Витя, во все глаза глядя на дядю Костю. - Она, наоборот, думает, что вы погибли. У нее над комодом ваша фотография.
- Не шути так, мальчик, - произнес дядя Костя и встал. - О чем ты говоришь?.. Какая фотография?..
- Обыкновенная. В военной форме. С двумя медалями. Только шрама нет, а так - вы похожи.
- Глупости все это, - сказал дядя Костя. Он снова сел в кресло и прикрыл глаза ладонью. - Это все фантазии твои. Ну, конечно! Ведь ты вечно придумываешь всякие истории. Только вот что я тебе посоветую: ты уйми свое воображение, когда дело живых людей касается.
- Нет, это не фантазия, это правда!
- Не надо! - прервал дядя Костя. - Не береди. Чтобы от твоего воображения людям больно не становилось. Человек я немолодой, жизнь прошла, нет у меня надежды, что встречу я когда-нибудь свою Клавдию Егоровну.
- Она сейчас сюда придет.
- Кто?
- Она.
- Ох, что же ты сделал, Витя! - с упреком сказал дядя Костя. - Не хочу я ее видеть. Боль свою ворошить. Не она это. Не может быть. И хватит. Не надо. Пойдем-ка лучше на кухню. Ведь ты из школы, есть хочешь...
Он поднялся и с трудом пошел на кухню. Витя поплелся за ним.
- Давай лучше о другом поговорим, - сказал дядя Костя, доставая из плетеной корзинки пакет с картошкой. - Приходили ко мне сегодня из детской библиотеки. Узнали откуда-то, что я занимаюсь игрушками из дерева, и попросили кружок у них организовать. Что ж, я согласился. И ходить недалеко, и с людьми общение...
Он умело начистил картошку, вымыл ее под краном, сложил в кастрюльку и поставил варить.
- Эта женщина, что приходила-то, прямо удивилась. На вот пока с сыром, - он протянул Вите бутерброд. - Прямо, говорит, у вас тут музейные вещи. Можно, говорит, я к вам ребят приведу, чтобы и они посмотрели? Отчего, говорю, нельзя, всегда пожалуйста. Материала, говорю, вот только нет. Это, говорит, ничего, материал мои ребята вам добудут...
В дверь позвонили. Дядя Костя выронил нож.
- Иди открой, - сказал он глухо. - Это за тобой. Ты сразу и иди, а я тут посижу, на кухне.
Витя пошел открывать дверь.
- Ну, слава тебе, господи, - сказала баба Клава. - Мальчик ты мой дорогой, да разве так можно? Что ото за новости за такие - к чужим людям ходить? В такую даль забрался - один, да еще к чужим... Что стряслось-то?
- Он не у чужих, Клава, - произнес тихий голос. - Он у меня...
Бабушка вздрогнула, подняла глаза на стоящего в дверях человека и сделала слабый жест рукой, как бы отмахиваясь от неожиданного видения.
- Костя, ты?.. - проговорила бабушка, и слезы брызнули из ее глаз.
- Голос... - проговорил дядя Костя. - Голос у тебя прежний остался... Я тебя по голосу узнал...
И дядя Костя тоже заплакал.
Витя тихонько прошмыгнул в комнату.
Черныш спал, свернувшись в кресле. Витя стал на колени перед креслом и уткнул лицо в теплый, пушистый бок.
- Что я наделал, Черныш! - прошептал мальчик. - Но я ведь не виноват!
Кот замурлыкал, Витя еще крепче прижался к его теплому боку.
А потом он почувствовал, что не один в комнате.
Он поднял голову.
В дверях стояли его бабушка и дедушка. Нет! В дверях стояли Клава и Костя. Да, Клава и Костя, постаревшие, но с молодыми, счастливыми глазами.
11
Давайте в субботний вечер зайдем в знакомый двор, сядем на скамейку перед песочницей, в которой валяются забытые формочки, ведерко с отломанной ручкой и трактор без колес. Сядем и посмотрим на вечерние окна.
Вот оранжевый абажур на пятом этаже. Зеленая лампа на третьем. И еще много-много разных окон, и все они светят по-своему, и каждое освещает что-то свое, нам неизвестное.
Не будем гадать. Лучше взглянем на то грустное окно на втором этаже. Сегодня оно веселое. Сквозь нарядные тюлевые занавески можно увидеть цветы на подоконнике, красивую лампу-торшер.
Черный кот вспрыгнул на подоконник. Мальчик кормит его чем-то с ладони. Подошли к мальчику старая женщина и мужчина, наклонились к нему. Наверно, уговаривают идти спать.
Но хватит! Похоже, что мы подглядываем. Это никуда не годится. Впрочем, мы не подглядываем, а просто фантазируем.
И все-таки - довольно! Домой, домой! И у нас над столом горит лампа, посвистывает на плите чайник, а бабушка печет наши любимые блинчики и приговаривает, что надо их скорее есть, пока горячие.
Спокойной ночи, окно на втором этаже!