Схватив Борьку за шиворот, она начала тыкать щеткой куда попало. На его лице и теле один за другим отпечатывались черные следы от гуталина "Эллипс". Борька выскользнул из рубашки и нырнул под кровать.
Схватив со стены зонтик, мачеха нагнулась и стала тыкать им в угол, куда забился Борька. Борька поймал конец зонта.
- Пусти, хулиган, пусти! - вскрикнула мачеха.
Борька не выпускал зонта. Наоборот, вцепился в него ещё крепче.
Мачеха потянула зонт к себе, Борька - к себе. Мачеха - к себе, Борька - к себе. Мачеха чуть не вытащила Борьку, но он успел зацепиться ногой за комод. Закачалась глиняная кошка-копилка, зазвенели стопочки, наклонилась зеленая вазочка с бумажными розочками, забегали по блюдечку стеклянные разноцветные яички, а портретик Сергея Михайловича в рамочке из ракушек, так тот совсем упал.
- Змееныш! Ирод! - крикнула мачеха и резко дернула зонт кверху.
Тр-р-р-а-а-а-х-х!
Зонт сломался. Пополам. Мачеха залилась слезами. Тяжело дыша и всхлипывая, она подошла к комоду, прислонила портретик к шкатулочке и уселась передохнуть на табуретку.
- Ну подожди, негодяй! Сейчас Сергей Михалыч из церкви придет. Он тебе покажет, рыжая тварь, он тебе даст! - шипела мачеха.
Борьку трясло от ярости: "За что? Что я сделал? В чем виноват? Каплю гуталина пожалела…" Слезы обиды душили его.
Мачеха продолжала причитать:
- Если бы отец был жив, он бы убил тебя, вступился за меня, несчастную!
Борька скрипнул зубами. Неправда! Отец не убил бы. Наоборот - в обиду бы не дал!
- Молчишь? Вор! Ворюга! Зря за тебя на пасху вступились… Жулик! Выручку украл!
В соседней комнате громко заплакал Коленька. Мачеха ушла.
Борька лежал съежившись под кроватью, размазывая кулаками по лицу грязь, глотая слезы, и снова вспомнил про церковь. Как хорошо там было! Как нарядно, празднично! Сколько света, золота вокруг! Никто не ругался, не бил… А если, кто и толкал, так ведь не нарочно! Люди вокруг все добрые… Ну где же могло быть лучше, чем в церкви? Только в цирке или в раю.
Вот бы в рай попасть! Там одних яблок видимо-невидимо! Ешь до отвала - никто не заругает! И с отцом Борька встретился бы на небесах. Где же ещё отцу быть? Только в раю: свое на земле отмаялся, зато на небесах будет иметь счастливую жизнь. Так сказано в писании…
Там, в раю, Борьку вором не обозвали бы ни за что ни про что! Попробовал бы кто-нибудь из ангелов или архангелов обидеть его - отец такой бы скандал устроил на небесах. Всех поразогнал бы шпандырем! Дошел бы до самого батюшки Христа. А Спаситель, ясное дело, успокоил бы Борьку, может, даже пригласил бы к себе на стаканчик чайку:
"Вам, Борька, с каким вареньем? С малиновым или с вишневым?"
"Спасибо, боженька, я больше вприкуску уважаю. Почему вы, боженька, чай пьете не с блюдца? С блюдца лучше!"
"Могу и с блюдца - мне все равно. А вы, Борька, угощайтесь".
Вот как бы бог поступил.
Интересно, что сейчас отец в раю делает? Не иначе, как сапожничает. Может, самому богу сапоги латает… Нет, богу вряд ли: он, как обувь прохудится, сразу выбрасывает её. А вот святым чинит. Святые - они попроще!
Жалко, что любимый отцовский молоток валяется без дела под комодом. Отец говорил, что ни у одного сапожника в мире нет такого молотка… А что, если попросить святого Симеона, чтобы отправил отцу молоток в рай. Столпник ведь чудотворец! Нет, вряд ли что получится… Некогда Симеону заниматься такими делами.
Раздался стук. Так стучал только Сергей Михайлович.
- Сейчас тебе будет! - заглянула в комнату мачеха и бросилась открывать дверь.
- Господи! - прошептал Борька и перекрестился. - Что делать? Убьют ведь!
Он выскочил из-под кровати, накинул на дверь крючок и придвинул к ней стол. "Не пущу! Ни за что не пущу!"
- Открой, паразит! - тихо сказал из-за двери Сергей Михайлович.
Борька молчал.
- Открой, бандит! - немного погодя повторил Сергей Михайлович.
Борька молчал.
- Открой, ворюга, хуже будет! - пригрозил Сергей Михайлович, не повышая голоса.
Борька не выдержал. Он схватил с комода портретик и что есть силы швырнул им в дверь. Рамочка разлетелась вдребезги.
- Вот вам за ворюгу!
За дверью молчали.
- Что, струсили? - завопил вдруг Борька таким высоким голосом, что сам удивился даже.
- Да я тебя, бандита, в порошок сотру! - спокойно отозвался Сергей Михайлович. - А грачу твоему башку сверну!
- Не сотрете! Не сотрете! А грача не имеете права трогать! Мне его отец подарил.
Не помня себя от ярости, Борька трахнул об пол глиняную кошку-копилку, запустил в дверь шкатулку, а стопочки и стеклянные яички вместе с блюдечком бросил в ведро.
За дверью громко запричитала мачеха и истошно заорал Коленька.
"Что бы ещё сделать такого? - заметался по комнате Борька. - Колбаски! Колбаски с золотыми!"
Борька вырвал из печки оба кирпича, раскрыл коробку "Конфекты ландрин" и сломал пополам первую колбаску. Несколько монет звякнуло об пол. Борька запустил пригоршню монет в дверь и разорвал новую колбаску. Монеты покатились во все стороны. Борька ломал колбаску за колбаской и что есть мочи швырял монеты в дверь, в потолок, в стены.
Растоптав ногами коробку, Борька бросился к тумбочке, вытащил книжку про Симеона Столпника, сунул в карман стеклышко-лупу для выжигания и свое главное сокровище - пищик из жестянки и колбасной шкурки. Изо всех сил пнув ногой по ведру, Борька перекрестился на икону богородицы Троеручицы и побежал к окну.
Ой, как высоко! Но думать было некогда, и Борька прыгнул. В ушах пронзительно засвистел ветер. Ноги сильно ударились о траву.
Поднявшись, Борька ворвался в сарайчик, схватил с жердочки своего грача и помчался по улице.
Так и бежал: без рубашки, всклокоченный, перепачканный гуталином "Эллипс", с медным крестиком на шее, крепко прижимая к груди книжку и отчаянно каркающую птицу.
Вот и поповский дом. Борька чуть не сбил с ног отца Никодима, выходящего из своей калитки.
- Что с тобой? - ужаснулся священник.
Борька не сообразил, что ответить, шмыгнул носом и вбежал в соседний двор.
- Тебе кого, мальчик? - удивленно спросил кто-то сверху высоким звонким голосом.
На крыше, чуть наклонив голову, стояла босоногая девочка. Ветер трепал её старенькое ситцевое платье и золотистые спутавшиеся волосы. Над ней кружились и кувыркались голуби.
Из чердачного окна флигеля появился Влас. В волосах его застряли птичий пух и перья, в руке он держал грудастого и зобастого голубя с длинными шпорами.
- Опять отлупили? - спросил у Борьки Влас.
- Нет… - ответил Борька, шмыгнув носом.
- Сейчас, - сказал Влас, спрыгнул на крышу сарайчика, передал девочке голубя и быстро начал спускаться по шаткой лестнице.
Девочка спустилась тоже, крепко держа в руке важною голубя.
- Это сестра моя, Нинка! - кивнул Влас в её сторону.
Девочка как две капли воды походила на брата. Чуть раскосые красивые монгольские глаза, широкие скулы, задорный вздернутый носик, полуоткрытые от удивления губы.
- Ну, что случилось? Рассказывай.
- Пр-р-ривет! - неожиданно сказал грач и, вырвавшись из рук Борьки, уселся на его голом грязном плече.
Девочка ахнула и весело расхохоталась. Важный голубь сердито буркнул и заворочал шеей.
Борька покраснел, прикрыл рукой крестик и, поминутно сбиваясь, стал рассказывать. Глаза девочки становились все серьезнее…
Глава третья
"Я ТОЖЕ В ПИОНЕРЫ ХОЧУ!"
Борька на седьмом небе!
Хорошо ему жить в семье учителя. Шкапа Александр Иванович вообще человек каких поискать. В гражданскую войну партизаном был, с колчаковцами сражался. На войне его ранило в ногу, и он теперь с палочкой ходит. И жена его Зинаида Кирилловна ласковая. Оба справедливые. Не отдали Борьку назад мачехе и Сергею Михайловичу.
Сергей Михайлович не раз приходил за Борькой. И добром просил вернуть мальчишку, и угрожал. Но всегда возвращался не солоно хлебавши.
- Нет, вы уж извините, пожалуйста, но Борису у нас лучше! - твердо говорил Александр Иванович.
Ещё бы не лучше! Борька пошел в школу. Учится в пятой группе "Б" вместе с Власом и Ниной.
Ребята в группе замечательные. Один Вираж-Фиксаж чего стоит! Так зовут Валю Кадулина, сына рыночного фотографа. Сокращенно - Вирфикс. Настоящий друг. Делится даже конфетами или жмыхом, без которых просто жить не может.
Валя столько сладостей жует, что проел передние зубы. Это, правда, не очень красиво, но зато он чемпион по плевкам. Никто не может плюнуть дальше, чем Валька. Раз, на большой перемене, в умывальной комнате для мальчиков устроили состязание между Валькой и сильнейшими мастерами из пятой "А" и шестой "Б". И Валька, конечно, переплюнул всех.
Вирфикс очень смешливый. Он так боится щекотки, что достаточно издали протянуть к нему руки и чуть пошевелить пальцами, как Валька начинает ежиться, хохотать и кричать:
- Ой, хватит, ребята! Ой, щекотушки боюсь! Ой, лопни мои глаза, сейчас помру!
А как он падает на пол, катается во все стороны, дрыгает ногами и орет благим матом, когда его начинаешь щекотать по-настоящему! Сам помрешь со смеху!
Леша Красилов, сын знаменитого на всю страну летчика, уступит Вальке только в плевках. Это - мастер на все руки. Как рисует, какие змеи может клеить, какой почерк у него! По-печатному пишет не хуже, чем в книжках. Если нужно написать в школе плакат, сразу обращаются к Лешке. А лучшего инсайта не найдешь вообще.
Незаменимый человек. И простой парень. Не зазнается, что его отец такой знаменитый летчик… Лешка во всем похож на отца: маленького роста, коренастый, сильный. И такой же белобрысый.
И Павлик Асиновский, Лешкин сосед по парте, не зазнается, что его отец - лучший врач в Пореченске. Павлик длинный и худущий, с маленькими ручками и длинным носом. И в очках с толстыми стеклами. Борька один раз надел эти очки и не увидел ничего. Ещё хуже, чем сквозь стеклышко-лупу для выжигания. Все предметы как в тумане…
Когда Павлик снимает очки, то выглядит совсем беспомощным, смешным. Глаза делаются большими-большими, а нос кажется ещё длиннее. Если же его нос сильно подтянуть вверх, Павлик становится похож на знаменитого артиста кино Пата. Честное слово! Если, конечно, под нос приклеить длинные висячие усы, а рядом поставить маленького Лешку.
А Лешка, если ему тоже подтянуть нос, наголо остричь белобрысые вихры, сделать из подушек живот и надеть на голову чаплышку, сошел бы за друга Пата - Паташона. Конечно, только рядом с Павликом без очков и в полном гриме.
Павлик Асиновский все знает. Как только в голове у человека может столько поместиться! Удивительное дело. Борьке в жизни столько не запомнить, сколько помнит Павлик. Недаром его зовут Ходячей Энциклопедией.
Есть ещё в группе Ромка Смыкунов. Круглый, как мяч, и крикливый.
- Я не толстый. Я упитанный! - говорит про себя Ромка. - А вот Петька Бурлаченко - просто Жиртрест!
Петька Бурлаченко потише Ромки, но ещё толще его.
Оба они, особенно в Павликовых очках, похожи на нэпманов.
Нина, конечно, лучше всех в группе. Участвует во всех ребячьих играх, никому ни в чем не уступает. А как дерётся! Не хуже брата! Недавно с Ромкой Смыкуновым так расправилась, что держись только! И за дело!
Как-то на большой перемене Ромка тайком пробрался в класс и старательно вывел огромными буквами на доске:
Ватка + Шкапа = любовь!
Борька не знал, куда деваться от стыда. Целую неделю, наверное, ходил красный.
Нина отшлепала Ромку сырой тряпкой, заставила стереть надпись и пригрозила, что ещё отомстит.
А Ромка-то хорош! Про других на доске пишет, а сам все время строчит записочки Римме Болонкиной. Пишет и подкидывает. Пишет и подкидывает. А Римма на Ромку плевать хотела!
Самый тихий из ребят Женя Клочков, по прозвищу Бразильская Марка, за то что марки собирает, тоже хороший парень.
Вообще все ребята в группе один к одному!
Правда, учится Борька пока неважно. Но ему все помогают: и Александр Иванович (он литературу преподает в старших классах), и Влас, и Нина, и даже Зинаида Кирилловна.
С Власом заниматься хуже всего. Он очень злится, если Борька не сразу усваивает. Обзывает тупицей. Конечно, если кричать да книжками бросаться, так, ясное дело, не полезет ничего в голову.
Но Борька не перечит Власу. Тупица так тупица! Вроде не обращает внимания. Тогда Влас отходит. Он ведь любя, сгоряча. Что, Борька не чувствует, что ли?
Неудобно, правда, что запретили ему чистить ботинки и вообще промышлять чем-нибудь. Выходит - кормят задаром. Нехорошо ведь. Но Александр Иванович сказал: "Жизнь большая ещё, не останешься в долгу. Главное - учись. Потом рассчитаемся".
Конечно, Борька и сейчас старается отплатить. Наколет дров, слетает в магазин. А если надо, так и полы помоет. Но мало ведь этого за их доброту.
Поселили Борьку вместе с Власом сперва в сарае, а как похолодней стало, мальчики перебрались во флигель. В комнате Власа поставили ещё одну кровать. Стол большой деревянный для занятий есть. Шкаф есть. Дали Борьке одежду, из которой Влас вырос. Что ещё надо?
Живут втроем: Борька, Влас и Фрушка. Так учитель окрестил грача. Нехорошо, говорит, что у птицы имени нет. Это сокращенно - Фрушка. А полное имя - Фруги-леус. Так будет "грач" по-латыни. Это написано у Брема. У автора книги про птиц и животных. Борька раньше и не знал, что есть такая интересная книга. А теперь прочитал почти весь первый том. Осталось ещё четыре.
Грачу имя тоже понравилось. Быстро к нему привык. И на велосипеде привык кататься, сидя на Борькином плече. Сидит как влитой. Тоже, как и Борька, удовольствие, наверное, получает, когда мчится по улице.
С восторгом и удивлением смотрят прохожие, особенно мальчишки, когда Борька с Фрушкой катаются. Борька может и без рук, и стоя на седле, и лежа на раме, и задом наперед. Совсем как в цирке.
Влас быстро научил Борьку ездить на велосипеде. Но ездить просто так, обыкновенно. А фокусы Борька освоил сам. И Нину с Власом научил. И теперь они все ловко ездят. Совсем по-цирковому.
Влас - настоящий друг, вот только подтрунивает над Борькой, когда тот на ночь и утром молитву шепчет. И книжку "Житие преподобного Симеона Столпника и матери его преподобной Марфы" обсмеял. Да что с него взять? Неверующий!
И Александр Иванович, и Зинаида Кирилловна, и Нина тоже неверующие. Вот и доказывают Борьке, что бога нет. Всё вокруг, говорят, создала природа. "Ну, а природу-то кто?" - "Из клеток", - говорят. "А клетки откуда?"
Вот ведь чудилы! Так Борька и поверил им! Из клеток. Смех один. Как так бога нет? Как так не бывает чудес, когда Борька однажды своими глазами видел чудо…
И новый школьный вожатый Коля Плодухин тоже твердит, что не бывает на свете чудес. Борька не спорит. А то не примут в отряд. Пионерам верить в бога не положено.
Ну до чего же Борьке нравится этот вожатый! Не сравнить с прежним - Гуммиарабикусом! Коля не только на сбор пускает, а сам зовет. "Смотри, - говорит, - в пионеры готовься!" А Гуммиарабикус не разрешал: "Мы "неорганизованных" не охватываем…" Из-за забора приходилось подглядывать на все пионерские игры и затеи.
Нет, просто замечательно, что Гуммиарабикус исчез. Ребята шушукались, что убрали его от них, сняли. И поделом. Заставлял пионеров заниматься какой-то ерундой. Построит, бывало, отряд и спрашивает:
- В чем наша сила, пионеры?
- В кол-ле-кти-ве! - хором отвечают ребята.
- Правильно, пионеры! В коллективе! А вы все время в разные стороны норовите разойтись. Вас склеивать нужно!
- Как - склеивать?
- Очень просто! А ну-ка быстро встаньте в круг! Будем сейчас варить клей. Гуммиарабик. Выбирайте клеевара!
Встанут ребята в круг, выберут клеевара, дадут ему в руки палку.
- А теперь внимание, пионеры, внимание! - командует вожатый. - Вы все будете котел для клея. Он - клеевар, а вы все - котел. Ясно?
- Ясно. Мы - котел.
- Оперу буржуазную "Риголетто" знаете? Кто знает, а кто ведь и не знает. Галдят все.
- Ти-и-хо! Так вот, в этой буржуазной опере есть один очень неплохой мотивчик: "Сердце красавицы склонно к измене". Может, слышала?
- Слышали! - кричат ребята. - Это песенка такая "Сердце красавицы".
- Правильно, пионеры! Внимание, пионеры, внимание! Как только клеевар начнет в одну сторону вертеться и палкой помешивать, вы все крутитесь в другую и на мотив "Сердце красавицы" пойте слово "Гуммиарабикус"! Вот так: "Гу-мми-а-раби-кус!", "Гу-мми-а-раби-кус!" Ясно? Начали!
Чего же тут мудреного? Крутит клеевар внутри котла палкой, а ребята поют "Гуммиарабикус". И так до тех пор, пока не закружится голова, Римку Болонкину раз вытошнило даже.
Первое время ничего, занятно было, а потом надоело. Как сбор отряда, так варить клей… И другие игры такие же глупые.
Новый вожатый Коля Плодухин на первый сбор велел всем принести понемногу картошки и пустых консервных банок. Ребята удивлялись: что ещё за новости?
- Теперь не гуммиарабикус будем варить, а крахмал! - сострил Ромка Смыкунов. - В банках. По-настоящему… На мотив "Чижика-пыжика".
За город выехали на трамвае. На опушке леса разложили костер. Пекли картошку. Из консервных банок мастерили факелы. Пели:
Ах, картошка, объеденье-денье-денье!
Пионеров идеал-ал-ал!
Тот не знает наслажденья-денья-денья,
Кто картошки не едал-ал-ал!
Потом Коля Плодухин рассказывал про революцию. Про стачку английских горняков… Назад возвращались с песнями. Несли горящие факелы. Здорово было.
При расставании Ромка задал вожатому "каверзный" вопрос:
- А почему мы никакого клея не варили?
- А для чего?
- Чтобы коллектив получился!
- А у нас и так коллектив получился!
- Силы не будет! - съязвил Ромка.
- А ты понимаешь, зачем коллективу сила нужна? - спросил вожатый.
Ромка не знал, что ответить.
- На следующий сбор в лесу прошу тебя принести банку с мухами, - сказал Коля.
Ребята удивились, но помогали Ромке ловить мух. К сбору получилась полная банка. Отдали мух вожатому, а он приказал:
- А ну, ребята, паутину искать!
Под старой высохшей березой нашли большую паутину. В центре сидит здоровенный паучище - крестовик.
Достал Коля Плодухин из банки муху, бросил в паутину. Муха запуталась в паутине. Жужжит жалобно, просится на волю.
Как только паук стал подбираться к мухе, Коля крикнул:
- А теперь смотрите! - и быстро поставил банку под паутину.
Как рванутся мухи наверх! Прорвали паутину. Первая муха тоже спаслась, а крестовик со страху упал в траву.
- Теперь ясно, в чем сила? - спросил у Ромки Коля. Ребята даже зааплодировали.
- К следующему сбору принесите с собой побольше старых газет, - наказал ребятам вожатый.
Ребята пришли с газетами. Посредине пионерского уголка стоит ящик: "Опусти прочитанную газету! Она нужна деревне".
Коля Плодухин наладил с деревенскими пионерами переписку. Ребята собрали для них библиотечку. И пустые пузырьки для лекарств в посылку положили: в деревенских аптеках их не хватало.