Из должников по историям остались только Абрамова и Санёк. Увлекшись страшилками, Санёк и забыл, что от него тоже что-то ждут. Всего было так много, что он потерял счет. Шишкина напомнила. И он мысленно заметался. Никогда не был мастером рассказывать байки, врать и приукрашать. Даже на уроках отвечал только то, что написано в учебнике или тетради, без отсебятины. А тут - целый рассказ. Что же он придумает? Не про детский же сад рассказывать, где остались Красные Руки и Черные Зубы, Восставшие покойники и Зеленые сопли. Все эти писающие котята, клацающие челюсти, туфли с булавками казались ему слишком легковесными рядом с настоящими историями, которые сейчас рассказывались. Что придумать? Чем удивить? Это же японцы сочинили про Годзиллу и призрак из колодца, у них водяные девы и кошки с раздвоенным хвостом. А у них только Вий да упыри…
Санёк снова глянул в окно. Вода струилась по стеклу, словно всю гостиницу опустили в огромный бассейн, а потом вынули - и вот теперь она обтекает. Показалось, что на мгновение к стеклу приблизился призрачный силуэт и тут же отошел. Отпечаталась пятерня. Стала неприятно давить стоящая слишком близко перегородка. Не хватало воздуха, не хватало пространства. Взгляд постоянно упирался во что-то - в угол, стену или стекло. Хоть бы одна форточка! Вот ведь японцы, им лишь бы от мира отгородиться, спрятаться, запереться в своем домике.
Шишкина решительно сдернула с волос резиночку и, хрустя деталями от часов, потопала к свече, что как раз торчала у Даши за спиной. Сильно склонилась к огню. Распущенные волосы обрамляли лицо, занавеской отгородив свет от остальных - казалось, Шишкина вот-вот вспыхнет.
- Юля! Подбери волосы, - предупредила Алиса.
- История на самом деле простая, - тихо начала она, пропуская реплику тренера мимо ушей.
Ее голос время от времени перекрывал быстрый шепоток Каору. Он постоянно кланялся и смущенно улыбался, как бы извиняясь, что вклинивается в рассказ.
- Перед тем как поехать в Японию, я прочитала одну книгу. Называется "Кухня Дьявола". Она рассказывает о том, какие эксперименты японские ученые проводили над людьми во время Второй мировой войны. Хотели на Россию бомбу сбросить, чтобы всех заразить чумой.
Каору несколько мгновений сидел, вслушиваясь в то, что говорила Юлька. Лицо его было сосредоточенное. Шишкина ждала, когда он начнет переводить. Но Каору тянул. Хироси коротко спросил. Каору не ответил. Гайрайго перестала улыбаться.
- Моримура! - произнес Хироси, и Каору резко повернулся к нему. Они заговорили, перебивая друг друга. Лицо Хироси помрачнело.
- Продолжайте, - тихо попросил Каору. - Мы знаем этот труд Моримура Сэйити. Японцы не всегда были правы в том, что делали.
- Это он о чем? - засуетился Вадя, придвигаясь ближе к Саньку.
- Да слушай ты, - отпихнул его Санёк, которого сейчас больше волновало, что произойдет после того, как Шишкина закончит свой душещипательный рассказ про очередную бабушку.
- Бомбу они сбросить не успели. Война закончилась, - снова заговорила Шишкина.
Вадя все никак не мог успокоиться:
- Это какая война? Русско-японская?
- Сам ты - японская, - пихнул его Санёк. - Первая мировая.
- Сань! Ну, ты чего? - Илья устало потер глаза, откладывая телефон. - Какая Первая?
- Это когда Ленин пришел к власти, - блеснула интеллектом Кристинка.
- Народ! Аллё! О чем вы? - Алиса снова пошла пятнами. - Что за каша? Конец Второй мировой войны. Тысяча девятьсот сорок пятый. Американцы сбросили на Японию атомную бомбу.
- Во, я же говорю - русско-японская, - подвел итог Вадя.
Илья коснулся экрана своего телефона, возобновляя игру.
- Давай, Юля, чего у тебя там, на кухне? - пробормотал он, понимая, что никому ничего уже объяснить нельзя.
- Или русско-финская? - громко прошептал Вадя, склонившись к Саньку.
- Да иди ты! - замахал руками Санёк. - Русско-шведская. Когда Петр Первый был.
- Так бы и сказали, - удовлетворился Вадя. - Шишкина! Чего застыла? Вещай, давай!
Юлька не торопилась прерывать спор. Для нее было важно, чтобы все прониклись моментом, чтобы подготовились - сейчас будет страшно.
- Когда японским ученым не дали сбросить бомбу с чумой, они стали изобретать луч смерти. Зачем проводить страшные многолетние войны? Достаточно навести пушку, выпустить луч смерти, и все умрут. Они долго экспериментировали с разными излучателями, и вот наконец придумали. Это было невероятно просто. Даже пушки не понадобилось. Луч смерти помещался в обыкновенную лампочку. И стрелять из нее не надо было. Вкручиваешь в люстру, зажигаешь свет, и она начинает работать - через минуту все в комнате мертвы. Только у этого луча смерти была одна особенность - умершие не сразу понимали, что они умерли. Так же ходили, так же говорили, так же общались друг с другом. Много таких лампочек успели наделать и до времени складывали все в тайном месте. Но вот выяснилось, что одна коробка с лампочками была отправлена не туда. Хотели ее военным послать, а увезли в магазин. В магазине лампочки быстро раскупили - уж больно они ярко и хорошо горели. И вот засияли лампочки с лучом смерти в домах и школах, больницах и магазинах. И целый город умер. Только люди не знали, что умерли, потому что так же ходили и разговаривали друг с другом. Эти лампочки до сих пор горят. Может быть, даже здесь, в Токио. В нашем отеле. Вы заметили, что на завтраке всегда очень светло? В ресторане яркие хорошие лампочки.
Еще никто не успел осознать, что услышал, а Шишкина уже легко дунула, гася свечу.
Глава четвертая
Тот, кто стоит за стеклом
В первую секунду всем показалось, что и вторая свеча тоже погасла. Закуток погрузился в кромешную тьму, но потом оставшийся яркий солдатик света стал разгонять непроглядность. Сначала несмело, а потом все уверенней и уверенней, как будто отвоевывал право всех свечей мира гореть ярко, во всю силу.
Японцы смотрели на плывущую в сумерках Шишкину, как на богиню.
- И чего? - возмутился Вадя. - Прикол-то в чем?
- У тебя в номере лампочка какая? - с явным презрением спросила Абрамова, которая вдруг подключилась к игре.
- Круглая, - отозвался Вадя.
- Вот то-то и оно, что круглая. Ты последнее время себя как чувствуешь?
- Знаешь, Абрамова! - Вадя заскрипел диваном. - Последнее время я себя особенно хорошо чувствую.
- А знаешь почему? - заскрипела диваном ему навстречу Абрамова.
- Почему?
Вадя замер, ожидая ответа.
Санёк успел подумать, что стоило хотя бы из мужской солидарности предупредить соседа, чтобы он не препирался с Дашкой. Но, с другой стороны, дураков все же лучше лечить сразу, а не по частям. Пускай получит по полной программе. Реанимацией заняться можно будет в номере.
- Потому что ты покойник! - торжественно произнесла Абрамова.
Диван взвизгнул под Вадей.
- Сама ты покойник, - запоздало воскликнул Вадя, хватая себя за коленки.
Притихших японцев накрыло - они сидели тремя совами, забыв о своей дурацкой манере кланяться. Это было хорошо. Как дополнительный бонус к проигранной русско-японской кампании. Пускай знают, как отвоевывать у нас Порт-Артур.
- Мы приносим свои извинения, - забормотал Каору, прижимая ладонь к груди.
Чего он все время извиняется? Что за идиотская манера?
- На том свете сочтемся, - мрачно произнес Санёк. - Даже если кто-то еще не помер, Слепцов в два часа ночи с косой придет и подчистит.
Каору перевел. Хироси вяло улыбнулся.
- Ну что, закончили? - встрепенулся Илья. На экране его телефона летали радужные шарики - он выиграл партию. - Есть хочется.
- Чего это? Еще Санёк не рассказывал, - выдала солиста Шишкина.
Санёк мысленно чертыхнулся. Надо ей, пожалуй, на первой же репетиции подножку поставить, так чтобы с костылем недельку походила. А то больно шустрая стала.
- Нельзя выходить отсюда, пока не рассказаны все истории, - прошелестел Каору.
Ага! Забыл уже, как смотаться хотел полчаса назад.
- Это считается плохой приметой. Круг света, - показал Каору рукой. - Пока горит свеча, все должны рассказать.
- Давай уже, не тяни! - по-королевски разрешила Шишкина.
Санёк пересел удобней. Зачем-то снова посмотрел на окно. А чего он, собственно, тянет? Вот же она! Настоящая история!
- Чего ты, Санёк! Давай! - подбодрил его Вадя, лучась зубастой улыбкой.
Его бы за уши да к стенке прибить, пускай бы работал солнышком, чем даром такую энергию разбазаривать.
- Ну, ты еще тут будешь спектакли разыгрывать, - раздраженно протянула Алиса.
Ее ноготочки уже не просто постукивали по коленке, а долбили, как назойливые птички долбят клювиками пустую кормушку.
- Ну, ладно!
Санёк встал, потом сел. Снова вскочил. Стоя говорить было привычней. Как урок отвечать.
- Все было вчера. И вы это все видели.
- Чего видели? - вылезла вперед Шишкина.
Санёк замолчал, вспоминая вчерашний день.
Сначала шел дождь, потом он прекратился, и начало парить. От асфальта, от стен тянулся удушливый туман. Они плыли в нем, как в воде. По сторонам - клетки с животными. Зоопарк. Обещали панд, но их было всего две штуки, и те какие-то понурые. В остальном - разве что чуть побольше московского. Девчонки стали канючить, что устали, что хотят есть. Илья, как всегда, поддерживал идею с обедом. Алиса предлагала дойти до гостиницы. Вадя громко перечислял, какую рыбу он есть будет, а какую нет. От таких рассуждений бурчало в животе. Людей на улице прибавлялось с каждой минутой. Когда стояли на перекрестке, противоположная сторона казалась густым лесом, сплошной стеной. Вот сейчас загорится зеленый, и стена двинется на тебя, растопчет, задавит. С таким дурацким настроением Санёк и вошел в наугад выбранную забегаловку. Каору как-то неуверенно кивнул, вглядываясь в стеклянные витрины. То ли от запаха, то ли от голода, то ли еще из-за чего Санёк стал громко обсуждать все, что видел вокруг. И того старика тоже.
- Какая-то столовка, - коротко описал он все то, что сейчас вспомнил. - Мы обедали.
- А! - Вадя радостно хлопнул в ладоши. - С дурацкой лапшой?
- Наверное, с лапшой. - Санёк был готов соглашаться со всем, хотя никакую лапшу не помнил. Были водоросли и рис. Но пускай это все называется лапша. Поскорей бы рассказать и уйти отсюда, от таких близких окон, за которыми постоянно кто-то видится. - Там еще старик был. Ну… такой… Чудной.
- С губой отвисшей! - ликовал Вадя. - И глаз один закрыт.
- Хорош встревать! - пнула его Шишкина.
- А чего, ты не помнишь, что ли? - не унимался Вадя.
- Да помню, помню, - зашипела Шишкина.
- Ну вот, - выдохнул Санёк и сел.
- Чего "вот"? - не поняла Кристина. - История-то где?
- Чего рассказывать, если вы все это видели? - заторопился Санёк. Коленки его, как пружинки, сами распрямились, заставляя встать. - Я смеялся над этим стариком, передразнивал, как он смешно лапшу в рот забрасывал, как губой пришлепывал. Вы еще все подначивали - давай еще, давай еще. Старик ругался.
- А я говорила, - решила ввернуть свое веское слово Алиса. - Вел ты себя безобразно.
- Проехали уже! - Илья без игры скучал, ждал, когда можно будет пойти к автомату, стоящему напротив рецепции, и купить бутерброд.
Санёк заулыбался. Он вспомнил, как весело ему было. Как смешно обижался старик, как дергалась его обвисшая губа, как распахивался в гневе черный глаз. Он тогда грозил кулаком, стучал ногами и что-то кричал. В ответ все смеялись, потому что движения его были нелепы, неуклюжи. А когда старик уходил, бросив свою лапшу, все со стульев попадали от хохота. Старик приволакивал ногу и вообще шел слегка боком.
- Ну вот, мы тогда повеселились, я и забыл. - Санёк и сам не заметил, как стал от волнения ковырять кожицу на большом пальце правой руки. - Мы еще погуляли. В магазин этот зашли. Ну… короче, вечером я снова увидел этого старика. Мы сидели в забегаловке здесь, за углом, я поворачиваюсь, а старик на улице стоит и через стекло на меня смотрит. Я сначала думал, что ошибся. Может, у них этих стариков здесь вагон. Выпустили из зверинца, вот и ходят. Он посмотрел на меня и руку поднял. Как будто помахал.
- Вот, доигрался, - фыркнула Алиса.
- Чего сразу я? - От расстройства Санёк присел. - Может, он в этом районе живет? Заметил нас, постоял да пошел. Чего ему? А он как приклеился - стоит и стоит. Смотрит. Я среди ночи проснулся - еще ливень начался, - чуть с кровати не свалился от страха - смотрю, в окне этот дед.
- Это чего, кошмар такой? - тихо спросил Вадя.
- Какой кошмар? На самом деле все! - кипятился Санёк.
Чем больше он рассказывал, тем больше убеждался, что никакая это не шутка и не розыгрыш, что все на самом деле, а потому все очень и очень плохо.
- Я теперь его везде вижу. В номере утром сидели, он постоянно появлялся за окном. То пройдет тенью, то ладонь приложит.
- У тебя этаж-то какой? - глухо спросил Илья.
- Десятый, - повернулся в его сторону Санёк, словно в вопросе услышал предложение помочь и спасти.
- Может, Карлсон? - с серьезным видом спросил Вадя. - Чего-то я никого не видел.
- Может, и Карлсон…
Санёк почувствовал неприятный страх, спиралькой свернувшийся под сердцем. Между лопаток пробежала капля пота. Думал, расскажет, станет легче, а вышло, что сам себя еще больше накрутил.
- Только он и по земле ходит. Мы вот с вами здесь сидим, а он вон там стоит. Смотрите! - Санёк показал на злополучное окно, в котором опять появился сумрачный силуэт. - Как будто что-то хочет. Видите?
Словно дождавшись внимания к себе, тень шевельнулась, прошла вдоль залитого дождем окна. Идущий оперся о стекло, отпечатав на нем пятерню.
Первой заорала Анель. Она свалилась с дивана и, визжа, на четвереньках поползла подальше от окна. Следом вскрикнула Даша.
- Ага! Вон он! Вижу! - радостно заголосил Вадя.
Кристина, прыгнув через спинку дивана, рванула к лифтам. Задетая свеча закачалась. Плеснул парафин. На мгновение все стало предельно четко - мечущиеся девчонки, вытянутое лицо Алисы, хмурое Ильи, радостное Вади и припечатанное со стороны улицы лицо человека, подошедшего вплотную к стеклу.
Свеча погасла, погрузив закуток в глухой мрак. Анель орала за диваном - на нее попал расплавленный воск. Грохотали удаляющиеся шаги.
Мгновенная темнота всех ослепила.
- Я с тобой в номере поговорю, - донеслась угроза Алисы.
- Да не бери ты в голову, - отозвался Илья и чертыхнулся. - Телефон мой кто видел?
Вздрагивал диван: кто-то на него постоянно налетал. Вадя ржал.
Санёк вдруг почувствовал на своей руке холодные пальцы, а потом из темноты выплыло белое лицо Каору. Черные глаза горели как уголья.
- Это был призрак.
Санёк дернулся, но Каору держал насмерть. Он говорил, поджимая губы, словно сдерживал рвущиеся на язык слова.
- Ты заработал проклятье.
- Какое проклятье? - Санёк стал отгибать железные пальцы японца. - Отвали!
Сквозь стекло как будто просочился дождь. Влажная футболка прилипла к плечам, стала холодить. Промаршировали по телу резвые мурашки, возобновляя военные действия.
- Ты посмеялся над стариком. Он на тебя обиделся. Теперь ты проклят. Обида… Он теперь каждый раз посылает к тебе свою обиду. В Японии это самое страшное - носить в себе обиду. Ты должен ее искупить.
Санёк вырывался, но Каору оказался неожиданно силен. По руке прокатился жар.
- Подумаешь, - еще пытался храбриться Санёк. - Я могу и прощения попросить.
Глаза у Каору были черные-пречерные, как будто два колодца, и в каждом по призраку.
- Нет. Старика уже нет. Есть его обида. Она будет жива, пока ты жив.
- Я не один был. Все ржали, - оправдывался Санёк.
- Он выбрал тебя. Пока идет дождь, призрак будет рядом.
- На русских ваша зараза не распространяется, - прошептал Санёк.
- Будь осторожен, - повторил Каору и разжал руку. На Санькином запястье расцвел красный отпечаток. - Вы странно себя ведете. Каждый раз пытаетесь друг друга задеть. У нас так не принято. За такое отношение - смерть.
Он что-то коротко бросил друзьям, и они поднялись с дивана. Стояли, смотрели на Санька, как два болванчика. Хироси поклонился. Гайрайго натужно улыбнулась.
- Чего сразу смерть-то? - тер запястье Санёк. - Дали бы неделю, как во всех нормальных страшилках.
- День, два, не больше, - покачал головой Каору.
И так спокойно это сказал! Он бы еще меч предложил, чтобы Санёк себе харакири сделал. Для них же смерть - обычное явление. Через день себе головы отрубают.
- Ты погоди! - теперь уже Санёк цеплялся за Каору, но тот изящно убирал от него руку. - Куда торопишься! Ты объясни. Чего за призрак?
За спиной Каору быстро заговорил Хироси.
- Им надо уходить, - перевел извинения Каору. - У них сегодня выступления. Они приглашают. Если хотите, я через час за вами зайду. Это клуб. Я вас могу туда отвести.
- Нам сейчас только клубов не хватает! - отозвалась Алиса. - Свет здесь где включается?
- Нет здесь света.
Что-то заскрежетало, и у Санька по душе пробежала толпа кошек с острыми когтями. Каору двигал стеклянную ширму. Без нее в закутке стало чуть светлее. Бросились в глаза валяющиеся на полу подсвечники.
- Я позвоню, Алиса-сан, - поклонился тренеру Каору. - Спасибо за хорошо проведенный вечер. Это была достойная игра.
- А кто выиграл? - Вадя ногой гонял подсвечник, пытаясь его подцепить мыском, но тот постоянно укатывался от него.
- Победила дружба! - Илья шел от рецепции, на ходу открывая пластиковую упаковку с бутербродами. - Что, будем теперь этих гавриков собирать обратно, чтобы на ужин вести?
- Дружба - это неинтересно, - недовольно протянул Вадя. - Вон у Санька какая история была! Все сразу разбежались.
- Сидеть надоело, вот и разбежались, - не согласился Илья. - А ты чего, Санёк, такой бледный? Японцу этому поверил?
Санёк сглотнул, невольно дернув головой.
- Да ладно тебе! Это ж игра! Еще скажи, что ты кошку с двумя хвостами видел. Нормальную ты историю придумал, дельную. Видишь, как всех подняло! Шишкина только зря вылезла со своими экспериментами. Японцы могли обидеться. Они здесь все, видишь, какие обидчивые. Так что ты с ними поосторожней. Нам еще возвращаться. Это дома можешь все, что угодно, делать. Конечно, цирк вы им сегодня показали. Не могли хотя бы пару часов нормально себя вести. Прыгали, дрались, ругались.
- А они чего, правда экспериментировали на людях? - спросил Вадя.
Илья подхватил выпадающий из бутерброда огурец.