- Хороший вопрос, - сказал он, зачерпывая еще пасты. - Именно этот вопрос занимает меня вот уже три года. Кажется, все мы с незапамятных времен предполагали, что Непроходимая чаща - это просто огромный лес, который никому не пришло в голову не только обжить, но даже исследовать. Все добровольно оставались в неведении. А те, кого любопытство все же заставляло отправиться в путь, исчезали навеки или же бродили по бесконечно повторяющемуся маршруту многие дни, а когда наконец выбирались из порочного круга, оказывались на том месте, с которого начали. - Он положил в ухо Марте финальный мазок и, встав, оглядел дело рук своих. - Я слышал рассказы, даже расспрашивал выживших. Да, некоторых из них еще можно найти. Пришлось потрудиться, чтобы заставить их заговорить, но у меня есть свои методы убеждения. - Очевидно удовлетворенный работой, он подошел к столу и достал, как показалось Элси, блестящий пистолет.
- А теперь, - сказал он, - не шевелись.
Глаза Марты округлились от ужаса. Антэнк поднес пистолет к уху девочки и нажал на спусковой крючок. Раздался короткий щелчок, и Марта резко взвизгнула. Антэнк отвел руку, и оказалось, что он прикрепил к мочке ее уха маленький желтый ярлык на серебристом гвоздике.
- Следующая! - сказал Антэнк.
Оковы раскрылись, и Марта кое-как слезла с кресла. Встав обратно к девочкам, она пощупала новоприобретенную сережку в ухе.
- Что это? - спросила она.
- Похоже на этикетку с ценой, - добавила Элси.
- Осторожно, - сказала Дездемона. - Лучше не трогай. Можно занести инфекцию.
Антэнк указал Элси на кресло.
- Мадемуазель? - любезным тоном пригласил он.
Рэйчел отодвинула сестру.
- Я пойду.
- Очень храбро, - снова сказал Антэнк. Он помог ей усесться и, начав смешивать новый состав, продолжил рассказ: - Как оказалось, все выжившие в Непроходимой чаще пережили одно и то же: как бы далеко в лес они ни зашли, их преследовало странное чувство, что на самом деле они никуда не двигаются. Странно, да?
Вопрос он обратил к Рэйчел, которая была прикована к креслу, потом вернулся к нему с миской коричневого пюре и добавил, держа аппликатор над ее лицом:
- Обоняние. Крайне важное чувство. - Антэнк картинно втянул воздух ноздрями. - Мы относимся к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если говорить объективно, обычно оно бледнеет в сравнении с остальными чувствами. Но мне довелось очень внимательно изучить важность обоняния, и в моем понимании носовая полость имеет прямой канал связи с мозгом. Человеческое восприятие на девяносто три процента формируется запахами. Вам это было известно? Мне, признаюсь, нет. Но есть все основания надеяться, что, вооруженные подобным знанием, мы сумеем задействовать этот канал с помощью природных веществ, собранных в самой Непроходимой чаще, и кардинально изменим восприятие пространства, позволяя образцу проникнуть за то, что я называю термином "непроницаемая граница".
С этим заявлением он резво зачерпнул коричневой жижи и грубо запихнул аппликатор Рэйчел в нос. Девочка беспомощно фыркнула.
- Шдо это за кадость? - прогундосила она с забитым носом.
- Все натуральное, стопроцентно органический состав. Толченые вешенки, слизь улитки и порошок из древесной коры.
На лице Рэйчел появился ужас.
- Сдизь удитки?!
- В общем, - продолжил Антэнк, взяв пистолет, - у меня есть основания полагать - пусть и подкрепленные довольно туманными доказательствами - что за этой границей существует отдельный мир. Целый мир, полный жизни и энергии. И увидеть его мы сможем, только если согласимся раскрыть глаза. Не знаю, что в нем творится и кто управляет этим затерянным краем, но я весьма твердо настроен подарить ему чудо современной мысли, какое представляет собой свободнорыночный капитализм. Едва ли кто-то будет сопротивляться: если я что и понял за свою бытность промышленным титаном, так это то, что люди обожают капитализм. - Он без предупреждения поднес пистолет к уху Рэйчел и - щелк! - прикрепил ей такой же желтый ярлычок, как Марте. Рэйчел поморщилась. - Конечно, если их правильно простимулировать, - уточнил Антэнк, а затем он расстегнул оковы, и Рэйчел, выбравшись из кресла, вернулась к Марте и Элси с полными ноздрями отвратительной коричневой пасты и ярлыком в правом ухе. Вид у нее был ужасно жалкий.
Словно парикмахер в ожидании нового клиента, Джоффри развернул кресло к третьей девочке. Та почувствовала, как ее слегка подталкивают в плечо - это оказалась Дездемона, - и послушно забралась на сиденье. Антэнк стоял, повернувшись к ней спиной, и изучал стеллаж. Выбрав маленький голубой пузырек, он принес его с собой к креслу. Быстро отвернув крышку, вытряхнул на ладонь крошечный белый шарик размером с бусину и поднес к глазам.
- Я взял пылинку, снятую с пера птицы, бывавшей в Непроходимой чаще, и развел ее дистиллированной водой в пропорции один к тысяче, а потом пропитал каплей этой воды сахарную пилюлю, таким образом вложив в нее память о месте, откуда пылинка появилась. Все по науке! Если даже остальные эксперименты провалятся, уж она, я уверен, даст тебе возможность проникнуть через барьер в самое сердце Чащи. - Он поднес сахар к лицу Элси. - Открывай рот, малышка.
Девочка послушалась, и Антэнк положил пилюлю ей на язык. Та растворилась всего за пару секунд, оставив во рту легкий сладковатый привкус. На правое ухо ей так же приделали ярлык - боль от прокола была такая, как будто очень сильно ущипнули - и позволили вернуться к Марте и Рэйчел.
- Дездемона, будь добра, - сказал Антэнк, вытирая руки о какую-то тряпку.
Мисс Мудрак подошла к полке и сняла с нее три ящичка, на которых еще не было никаких пометок, принесла Антэнку, и тот принялся настраивать их с помощью черных тумблеров на передней панели. Потом, отмотав бумажного скотча, наклеил по куску на каждый ящичек и черным маркером написал на них несколько букв, а затем аккуратно поставил на стол рядом с девочками.
- Я знаю, что вы сделали, - сказала Рэйчел, - вы написали наши инициалы. - Из-за коричневой пасты в носу голос девочки звучал так, будто у нее ужасный насморк.
- Какая догадливость.
- Где Карл Ренквист? - спросила Рэйчел.
- Карл Ренквист? - Антэнк помедлил, раздумывая.
- Да, тот, который К. Р.
- Ах да, Карл. Это было на прошлой неделе, так? - Он уставился на полку с белыми коробочками, ища в них подсказку. - Медь, - добавил наконец Джоффри. - Венец из медной проволоки. На голову. К сожалению, это не сработало. - Он взял свой черный блокнот и начал перелистывать последние страницы, зачитывая вслух: - Синтия Шмидт: ингаляция паров сосновой смолы. Были большие надежды. Посмотрим: Уильям Хэтфилд. А, да, неплохой вариант. Подштанники из виноградных листьев. Довольно смелое решение. Дженни Таммел, утяжеленная обувь. Я был так уверен. Столько сил потратил на эти ботинки. Не сработало. - Он захлопнул блокнот и положил его обратно на стол. - Но каждая ошибка подводила меня все ближе к верному ответу.
- Неимоверная смелость, милый, - вставила Дездемона.
Антэнк блекло улыбнулся в ответ на комплимент, а потом смерил девочек взглядом, словно сержант свой отряд.
- Вы, - произнес он гордо, - двигаете науку и прогресс. Это честь для меня. - Потом вдруг резко выпрямился и поднял руку ко лбу. - Что ж, ринемся, друзья, в пролом!
* * *
Шли по одному - Антэнк впереди, Дездемона замыкала колонну. Девочки шагали между двух взрослых, мрачно шаркая ногами по гравию дороги, ведущей прочь от интерната. По сторонам высились ряды резервуаров, от которых, как паучьи ножки, тянулись многочисленные причудливо изогнутые трубы. Время от времени какой-нибудь раструб вдалеке изрыгал в воздух огромный огненный шар, и девочки вздрагивали от шума. Вокруг висел густой запах жидкой пластмассы; газообразные химикаты окутывали их, словно тяжелое одеяло. Каждые шагов десять Элси начинала кашлять; смог был такой плотный, что казалось, будто легкие обернули пластиковой пленкой.
Наконец они добрались до высокого сетчатого забора, увенчанного спиралью колючей проволоки. Дорогу им преграждали ворота. Антэнк отпер засов и открыл проход, пропустил остальных и снова запер. За этой границей рукотворные очертания Промышленного пустыря резко заканчивались, и начиналась сплошная стена зелени. Они стояли на опушке Непроходимой чащи.
Деревья, казалось, вовсе заслоняли небо; Элси представить себе не могла, как что-то на свете вообще могло вымахать таким огромным. Промежутки заполняло бесконечное разнообразие растительности всех вообразимых оттенков зеленого, обсыпанной ослепительно-белым снегом и переплетенной настолько, будто весь лес целиком застыл в крепком родственном объятии.
Антэнк прошел по краю дренажной канавы перед самыми деревьями и, уперев руки в бока, вгляделся в темноту леса. Девочке подумалось, не пытается ли он отыскать свои потерянные образцы: всех тех детей, которых пожертвовал лесу на этой так называемой непроницаемой границе. Вместо этого он опустил взгляд на растущий у ног папоротник и нашел под листьями вбитый в замерзшую землю деревянный колышек. Затем вытащил из кармана моток бечевки и стал его разматывать, отмеряя длину по предплечью. В итоге получилось три веревочки, и все три он привязал к стойке. Вернувшись к Дездемоне, Антэнк взял первую из трех коробочек и принялся настраивать.
- P. M. - Рэйчел Мельберг, - сказал он, - шаг вперед, пожалуйста.
Та послушалась, покрывшись мурашками под армейской шинелью, которые им выдали перед выходом из интерната.
- Этот эксперимент требует от участников только одного. Нужно пройти в глубь леса на пятьдесят ярдов и попытаться вернуться туда же, откуда вошел. Бечевка поможет измерить расстояние и найти обратную дорогу. Я буду следить по показателям. В случае если кто-то из вас попытается бежать, чего я делать не советую, я найду вас по сигналу и заставлю пожалеть об этом. Для внешнего мира вы больше не существуете; вы потерянные дети. Даты вашего поступления стерты, досье уничтожены. Сбегать крайне неразумно. Но если вы вернетесь ко мне, пройдя по бечевке требуемые пятьдесят ярдов, я с радостью подарю вам свободу.
Рэйчел с Элси переглянулись. Марта глубоко вздохнула.
- Да, вы будете освобождены от своих обязанностей в интернате, вам больше не придется мыть, скрести, собирать крошечные, но несоразмерно дорогостоящие детали. Переведитесь в другой приют! Отыщите троюродную тетушку! Делайте, что захотите. Более того, от всей прибыли, которую мне принесет эта сокровищница природных ресурсов, пятнадцать процентов я отдам вам. Положу в банк на ваше имя. И только вы сможете снять эти деньги. Это будет ваша награда за помощь в совершении такого значительного научно-культурного прорыва. Как вам?
Девочки не ответили: они напряженно вглядывались вперед, в чащу деревьев.
- Молчание - знак согласия, - сказал Антэнк, поднимая один из белых ящичков. - Что ж, Рэйчел Мельберг, берись за веревочку. Счастливого тебе пути - и удачи.
В последний раз бросив взгляд на сестру, Рэйчел шагнула вперед. Элси разглядела ее глаза, полускрытые черными прядями, - они ярко горели от страха.
- Рэйчел! - сказала она. - Я тебя найду.
Та дернула плечами и отвернулась. Подобрав с земли кончик бечевки, девочка скрылась в гуще леса.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Незваный гость
Когда Прю добралась до управы, та уже была набита под завязку. В углу расположились музыканты с незатейливыми инструментами, которые сейчас выводили бурную мелодию: медведь наигрывал зажигательный ритм на контрабасе, сделанном из оцинкованного корыта, а девушка с банджо пела о ленивых водах длинного ручья Болч. Прю на секунду задержалась на пороге, но тут кто-то помахал ей, пригласил внутрь и вручил дымящуюся кружку сидра с пряностями. Разговор с Древом и удивительным маленьким послушником по-прежнему не шел из головы. Только когда рядом объявился Кертис и по-дружески хлопнул ее между лопаток, девочке удалось кое-как стряхнуть задумчивость.
- О, вот и ты! - воскликнул он, подходя. - Добро пожаловать на вечеринку. Они тут знают, как отдать должное человеку, у которого была невероятная жизнь. - И Кертис поднял кружку, изображая тост.
Кто-то из гостей убирал столы в конце зала, освобождая место для танцев. Парнишка-послушник посыпал пол опилками, и молодежь с нетерпением столпилась в ожидании. Прю с улыбкой сделала глоток; теплая жидкость, казалось, тут же побежала по венам, разливая долгожданное тепло по замерзшим и усталым конечностям. Вдруг она услышала свое имя и, повернувшись, увидела, что перед ней стоит Стерлинг Лис с крайне недовольным выражением на лице.
- Прю Маккил, - сказал он. - Что ты здесь делаешь? - Потом пригвоздил тяжелым взглядом Кертиса. - А ты! Разбойник Кертис! Ты же должен был ее прятать в этом вашем лагере.
Потерявший дар речи Кертис повернулся к Прю за поддержкой.
- Я тоже рада вас видеть, Стерлинг, - сказала та.
Лис нахмурился.
- Все нормально, - попыталась она его успокоить. - Никакой опасности. Нам нужно было увидеться с Ифигенией и с Древом.
При упоминании Старейшины мистиков Стерлинг скорбно опустил взгляд на кружку, которую держал в лапе.
- Упокой боги ее душу, - произнес он. - Я знаю, она не любила весь этот шаблонный вздор про богов и прочее, но все равно. Упокой боги ее душу, она была замечательной женщиной.
- Да, была, - кивнул Кертис, надеясь, что печаль отвлечет лиса от темы.
Но тут тон Стерлинга снова стал суровым.
- Ну да это ничего не меняет, - сказал он и тревожно оглянулся через плечо, а потом зашептал: - Это ведь было ее распоряжение. Держать девочку в лагере. Что непонятного?!
- Кертис не виноват, - встряла Прю. - Это все я. Я не могла там сидеть. Трудно объяснить, но я почувствовала, когда Ифигения… в общем, когда ее не стало. Почувствовала. А потом меня очень сильно потянуло сюда, поговорить с Древом.
- И что? - спросил лис. - Поговорила?
- Ага, поговорила.
- Раз так, давай-ка обратно в лагерь. Да поживее. Если надо, найдем вам лошадей.
- Мы уже собираемся, - сказал Кертис. - Честно. Только хотим перед дорогой прийти в себя и немножко отдохнуть.
Стерлинг искоса посмотрел на детей и наконец сжалился.
- Ладно, но только один вечер. Чтобы к утру духу вашего тут не было.
- Договорились! - кивнула Прю. Кертис помахал лису рукой и потащил подругу к жарко горящему очагу.
- Идем, у тебя вид такой усталый.
- Мне просто надо посидеть минутку.
В каменном углублении пылал костер, и Прю села на одну из стоящих вокруг скамей. Кертис приземлился рядом. Общее приподнятое настроение толпы кое-где нарушали гости, которые тихими, ласковыми голосами утешали друг друга и улыбались сквозь слезы. У дальней стены зала на столе стоял любовно выполненный карандашный портрет старейшины мистиков, выложенный гирляндами из белых и зеленых цветочных луковиц, самых первых в этом сезоне. По другую сторону очага Септимус в красках рассказывал свою версию сражения при Пьедестале какой-то симпатичной крыске. Та застенчиво улыбалась. Прю с Кертисом смотрели в огонь.