* * *
- Вы кто? - спросил Уигман, оправившись от изумления. Редко случалось, чтобы Брэд Уигман оказывался в комнате, где не знал бы каждого, кто мог иметь хоть какое-то значение - особенно учитывая, что человек, появившийся из шкафа, выглядел отлично в своем элегантном костюме, который сам Уигман едва ли осмелился бы надеть на публику.
- Меня зовут Роджер Суиндон. Я не Снаружи.
- Что вы тут делаете? - Вспомнив, где он находится, Уигман повернулся к Антэнку. - Что он тут делает?
- Это… э-э-э… довольно долгая история… - начал Джоффри, но Роджер его перебил:
- Как я уже упомянул, я заказал здесь деталь. Деталь, которая в завершенном виде сыграет огромную роль в делах одного государства. Предложил мистеру Антэнку часть доходов в случае успеха. Но он провалился.
- Провалился?
- Я дал ему пять дней на то, чтобы изготовить колесо, чертеж которого вы держали в руках. Только что он сообщил мне, что не сумел этого сделать. - Незнакомец уверенно встал между Уигманом и Антэнком, поднял листок с пола и, отряхнув, начал складывать его по потертым сгибам. - К сожалению, я вынужден буду предложить это задание другому производителю. Мне сказали, что он - лучший. Теперь я вижу, что горько ошибался.
Уигман бросил тяжелый взгляд на Антэнка, который слегка съежился.
- Это правда?
Джоффри кивнул.
- Почему вы мне об этом не сказали? - спросил Уигман.
- Ну, вас ведь так, не знаю, расстраивала моя… мой интерес к Непроходимой чаще. Я решил, что лучше держать все в тайне. Со временем я собирался рассказать, честное слово. - Антэнк лгал главе титанов. В каком-то смысле делать это оказалось очень приятно.
- Эх, Джоффри-Джоффри, - пожурил Уигман. - Такое обязательно нужно рассказывать. Я бы мог вам помочь, старина.
Тот, заикаясь, попытался возразить, что он говорил, но в ответ всегда получал лишь насмешки да отповеди.
Но Уигман не слушал.
- Какие были условия? - оборвал он Антэнка, обратившись к Роджеру.
- Изготовите колесо - получите свободный и неограниченный доступ к Непроходимой чаще и любым ресурсам, какие сможете из нее выкачать. Все просто.
- Не так уж и просто, - вмешался Антэнк. - Эта деталь, колесо Мебиуса, самая сложная и заковыристая штука, какую я…
Уигман отмахнулся от него.
- А если я вступлю в дело? Удвою усилия? Вы дадите нам еще время?
Несколько мгновений Роджер обдумывал это предложение. Наконец он заговорил:
- Боюсь, моя уверенность в вашем подчиненном слишком поколебалась. Удвоить усилия - необходимый минимум, но и этого может оказаться недостаточно. Нет, полагаю, мне придется вернуться в укрытие и разработать новую стратегию…
- Погодите секунду, - сказал Антэнк. - Послушайте. Я подобрался совсем близко, мне почти удалось. До цели буквально миллиметры остались. Я смогу ее сделать, я уверен. Но мне нужна помощь. - Он протянул руку к Роджеру, прося чертеж, который тот ему с некоторой неохотой отдал, потом подозвал собеседников к столу и расправил листок. Внизу были нацарапаны два имени. Антэнк прочел их вслух; он провел многие часы, размышляя над именами этих удивительных людей, представляя, как они выглядят. Мастерство, которое требовалось, чтобы не просто изготовить колесо, а изначально сконструировать его, просто потрясало воображение. - Эсбен Клампетт. Кароль Грод, - с нажимом произнес он. - Мне нужны эти двое.
- Где они? - спросил Уигман без обиняков.
- В изгнании, - ответил Роджер.
- Какого черта их изгнали?
- Именно для того, чтобы не допустить повторения - чтобы никто и никогда не смог пройти тем же путем. Чтобы даже сами создатели не сумели превзойти этот свой шедевр. - Роджер нетерпеливо махнул рукой. - Женщина, которая их наняла… была сумасшедшей. Абсолютно безумной. - Он сказал это так, будто подобного объяснения было достаточно.
Уигман тихонько усмехнулся. Ему уже приходилось разрешать такого рода проблемы - не из изгнания людей возвращать, конечно, но получать доступ к людям, которых пытались оградить от потенциальных конкурентов. На самом деле умение убеждать инженеров и химиков из конкурирующих компаний перейти к нему было для него одним из главных поводов для гордости. Такую технику называли браконьерством - пусть это не самый честный способ ведения дел, но честность в его ремесле еще никому особенно не помогала.
- Пара зеленых бумажек - и все наладится, - заявил он. - И даже если, скажем, мы найдем только одного - не хватит ли нам этого, чтобы сделать дело?
Антэнк умоляюще посмотрел на Роджера.
- Вы не понимаете, - сказал тот. - Это не какая-нибудь рядовая депортация. Чтобы добраться до них, потребуется приложить огромные усилия. И искать нужно обоих. Нанимательница приняла очень жесткие меры, чтобы убедиться, что они не смогут воссоздать свое творение.
- Жесткие меры?
- Одного ослепили, другому отрубили руки.
Антэнк побелел. Непроходимая чаща неожиданно показалась ему очень жестоким и диким местом. Впервые за все эти годы в его мономании, в навязчивой идее попасть туда появилась трещина.
Уигмана же это ничуть не отвратило. Скорее даже наоборот.
- Впечатляет, - оценил он. - Я бы хотел познакомиться с этой дамой. Мне нравятся ее методы.
- Ее существо проглотил оживший плющ, - объяснил Роджер. - Так что едва ли у вас выйдет.
- Жаль, - сказал Уигман. - Погодите… что?
Роджер снова махнул рукой.
- Но это к делу не относится, джентльмены. - Он посмотрел на Антэнка. - Так, значит, вы полагаете, если мы их найдем, то вам удастся добиться успеха?
- Полагаю? - Джоффри улыбнулся. - Я это знаю. Имея при себе обоих конструкторов, даже учитывая их… э-э-э… увечья, я не сомневаюсь, что мы сумеем…
Но закончить фразу он не смог. В это самое мгновение все до одного приемопередатчики на полках кабинета Антэнка взорвались оглушительным стаккато пронзительных сигналов. Красные огоньки бешено замигали, стрелки дико заметались и остановились на максимуме. Все трое, застыв, уставились на эту вакханалию.
Сироты вернулись из леса.
* * *
К тому времени, как Прю с Кертисом спустились по мусорному холму и перешли через ржавые рельсы, они вконец запыхались. Работа парка аттракционов была в самом разгаре - хотя разгар этот не выглядел особенно жарким. По территории бродило, глядя на орущих зазывал и считая мелочь для автомата с сахарной ватой, от силы семейства три. Желто-голубой шатер, словно огромный глаз, стоял в самом центре замысловато устроенного парка, и ребята, немного отдышавшись, поспешили преодолеть последние ярды до входа за кулисы. На пороге стоял охранник.
- Нам надо… - выпалила Прю, рвано дыша. - Нам надо внутрь… надо к Эсбену…
Охранник, пожевывая зубочистку, посмотрел на них недоверчиво.
- С чего это?
- С того, - вступил Кертис. Тут его осенило: - Мы родственники.
Прю подхватила идею:
- Да, он наш папа. Нам надо к нему пройти.
Охранник окинул обоих очень внимательным взглядом, а потом громко, отрывисто захохотал.
- А я уж думал, что все на своем веку слышал, - сказал он, а потом, выпрямившись и вынув зубочистку изо рта, добавил: - Представление скоро начнется, так что по-любому никого пускать нельзя.
У Прю упало сердце.
- Пи, - сказал Септимус.
Только Кертис не растерялся.
- А где билеты можно купить? - тут же спросил он.
Надпись над билетным киоском неподалеку гласила:
"СПЕШИТЕ! СЕГОДНЯ ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ! ДЕТИ ДО ОДИННАДЦАТИ ЛЕТ БЕСПЛАТНО!" Прю постучала по стеклу, заставив сидящего внутри мужчину вздрогнуть. Тот увлеченно читал книжку в потрепанной мягкой обложке и поднял взгляд на двоих детей за окошком так, будто вышел к ним откуда-то из астрала.
- Два билета, пожалуйста, - попросила Прю, показав два пальца.
Тот посмотрел на них сквозь очки.
- Сколько вам лет?
- Десять, - сказал Кертис.
- Двенадцать, - исправила Прю, ткнув его локтем под ребра.
Кассир нахмурился.
- Восемнадцать баксов.
Прю, раскрыв рот, выразительно уставилась на него. Дороговато для билета на цирковое выступление в полузаброшенном парке рядом с мусорной свалкой! Она беспомощно посмотрела на Кертиса. Тот пожал плечами. Перекинув рюкзак вперед, девочка зарылась в него в поисках наличности; таковой не обнаружилось. И тут в мозгу возникло смутное воспоминание - далекое, будто бы пришедшее из другого столетия. В кармане джинсов лежали мятые и потрепанные деньги, которые она взяла, чтобы заплатить в ресторане. Как давно это было! Прю вздохнула с облегчением, достала купюры из кармана и одну за другой расправила на стойке киоска. Десять долларов. Она улыбнулась кассиру.
- У нас больше нет. - Ей вспомнились родители; ее ведь послали в ресторан по соседству с простым поручением. Что-то они сейчас думают? Могло ли им прийти в голову - да и ей самой тоже, - на что она в итоге потратит эти смятые бумажки?
- Нам очень хочется посмотреть, - взмолился Кертис.
Человек в киоске изогнул бровь.
- Неужели? - Он окинул их взглядом. - Ну, так вы такие единственные. Слава богу, сегодня все сворачивается. Цирк этот - сплошной позор. В смысле, кроме Эсбена.
Покряхтев, кассир потянулся к рулону билетов и оторвал два. Просунув их в отверстие в окошке, он взял стопку бумажек, которую туда положила Прю, и начал недовольно их раскладывать.
- Приятного представления, - буркнул он наконец, возвращаясь к чтению.
Они нашли свои места в большом шатре; седовласая женщина всучила им программку. В зале было почти пусто. На самой последней трибуне хихикали двое подростков; с краю сидел в одиночестве мужчина средних лет и ел жареный арахис из бумажного пакета с жирными пятнами. Кертис, усевшись, принялся разглядывать брошюрку, которую ему дали. Она была дешевая, сложенная из ксерокса на противной желтой бумаге. На обложке красовалась фотография медведя с раскрытой пастью, демонстрировавшего два ряда страшных клыков. Над картинкой в рамке было написано: "ДИКИЕ ЗВЕРИ! СВИРЕПЫЕ ХИЩНИКИ!" Под картинкой была еще одна рамка: "ЭСБЕН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ!" Кертис открыл программку, и все ее содержимое разлетелось по полу. Только он наклонился подобрать листки, как сцену залил свет прожекторов.
Человек, у которого они только что купили билеты, прошаркал внутрь и окинул взглядом немногочисленную аудиторию.
- Дамы и господа, - начал он скучным, безразличным тоном, лениво переползая с одного слова на другое, - приготовьтесь испытать нечто уникальное. Под куполом цирка братьев Гэмблин вы перенесетесь в страну чудес и магии. - Ненадолго умолкнув, кассир поковырял в носу, потом изучил свой палец, вытер его о штанину и продолжил: - Они исколесили весь мир от Сиама до Сибири, развлекая и царей, и султанов. Женщины и дети, смотрите на свой страх и риск: то, что вы увидите, изумит вас и обескуражит. Представление, о котором говорит весь мир… - Кое-как выдержав драматическую паузу, он объявил: - Эсбен Великолепный.
Трибуны в шатре поднимались вверх от земляного пола сцены, как в амфитеатре. С одной стороны стояла ярко-красная палатка; внезапно ее полотнища раскрылись, и на сцену бодро выбежал мужчина в фетровом цилиндре, красно-белом полосатом трико и черном фраке. Он одарил кассира мимолетным убийственным взглядом - видимо, из-за отсутствия в его речи огонька, - а потом широко улыбнулся зрителям. Кертис огляделся. Их было всего шестеро.
- Может, это…? - шепнула Прю.
Но оба одновременно пришли к одинаковому заключению, когда мужчина, низко поклонившись, театрально взмахнул руками: руки у него, без всякого сомнения, были очень даже настоящие, ничуть не похожие на крюки. Закончив раскланиваться, он терпеливо подождал, пока опоздавшая пожилая женщина доберется до своего места.
- ДАМИ И ГОСПОДА! - объявил он очень громко, с легким акцентом неизвестного происхождения. - Та-а-анцю-ющие обезя-а-анки! - Слова вытекали у него изо рта лениво, будто расплавленный воск. Прю подумалось, что он, наверное, пьян.
На краю сцены находился музыкальный уголок, состоящий из помятой трубы, небольшого барабана и свистульки. После этих слов стоявший там мальчуган - примерно ровесник Кертиса - поднял трубу ко рту и извлек из нее довольно жалкую фанфару.
Вход в палатку снова раскрылся, и темный силуэт вытолкнул на освещенную арену двух макак. На головах у них были одинаковые фески. Выглядели обе растерянно. Пока они добирались в центр круга, ведущий принес два обруча, дико их раскручивая.
- Сичас обезянки прыгнют. В о-о-обрючи! - Он целеустремленно подошел и помахал обручами у них перед носом. - Пригайте! - воскликнул он. - Пригайте!
Зверьки в замешательстве уставились на него.
Извергнув целый поток ругательств на неопределяемом языке, ведущий сурово шагнул к макакам и вполголоса их побранил. Потом вернулся на свое место и поднял обручи.
- Пригайте, обезянки, пригайте! - заорал он.
Одна из макак подошла к обручу и лениво пролезла в него - сначала одной ногой, потом другой. Вторая разглядывала что-то на земле; после недолгого изучения она схватила это нечто своими маленькими пальчиками и запихнула в рот. Мальчик извлек из трубы еще один печальный всплеск, и макак погнали со сцены.
- Печальное зрелище, - прошептал Септимус в ухо Кертису. Тот только кивнул.
- Может, тут какой-нибудь другой Эсбен? - спросил мальчик тихонько.
- Наверное, он позже выйдет, - предположила Прю.
Все последующее представление оказалось самой жалкой пародией на цирк, какую они только видели. Обезьянки выступали неохотно, но даже они отличались большим рвением, чем пожилой слон, который приковылял на сцену с энтузиазмом ребенка, которого ведут к зубному врачу. Львы были определенно коматозные, а "танцующие белки", наоборот, до того гиперактивные, что пулей вылетели из палатки и бросились к выходу - судя по всему, чтобы вернуться к своим собратьям, на свободу. Их дрессировщик, толстяк в слишком тугом костюме, не переставая улыбаться зрителям, выбежал следом - но Прю успела заметить, что и у него руки вполне себе настоящие. С каждым новым провалом ведущий сердился все сильнее и, соответственно, трезвел на глазах. Гневно потопав ногами на убегающих, он посовещался с дрессировщиком за кулисами и решил перейти сразу к главному номеру.
Выйдя в центр арены, он с нарочитым задором обратился к аудитории (которая к тому времени еще уменьшилась - двое подростков покинули зал, безудержно хохоча, вскоре после бегства белок):
- Дами! И господа. Па-а-азвольте при-и-идставить: Эсбен Ви-и-иликолепни-и-ий!
Кертис в волнении схватил Прю за руку.
Палатка снова распахнулась, и на сцену неторопливо вышел огромный черный медведь. Он, как все медведи, передвигался на четырех лапах, но что-то ему мешало. Только когда зверь добрался до центра арены и впечатляюще поднялся во весь свой немалый рост, Прю с Кертисом поняли, в чем дело: вместо передних лап у него были два золотых крюка.
Кертис ахнул; Прю тихонько вскрикнула. Мужчина с пакетом арахиса повернулся к ним и шикнул.
- А сичас Эсбен покажет вам свои изюмительние спа-а-асобности! - провозгласил ведущий, подкатывая к стоящему зверю мяч. Эсбен послушно влез на него и покатился по сцене, опасно балансируя на задних лапах. Ведущий не особенно контролировал происходящее: казалось, Эсбен сам прекрасно знает, что от него требуется. По команде ведущего он спрыгнул с мяча; Прю, Кертис и двое взрослых громко захлопали. Прю все еще не могла оправиться от изумления, вызванного столь неожиданным обманом ожиданий. Они искали мужчину; а нашли, естественно, медведя. Кроты ведь не видели и, судя по всему, не различали Вышних - какое им было дело до того, к какому именно виду принадлежит их зодчий?
На аплодисменты в шатер забрело еще несколько праздношатающихся посетителей парка, так что аудитория немного увеличилась. С помощью человека медведь водрузил на лапу широкую жестяную тарелку и принялся вертеть, правым крюком раскрутив ее на изгибе левого. Затем ведущий театральным жестом подал Эсбену железную палку, которую тот поставил на тарелку. Сверху опустили еще одну тарелку, и теперь вращалась уже вся эта конструкция. Растущая толпа одобрительно заголосила.
- Неплохо, - тихонько заметил Септимус.
Представление продолжалось; Эсбен выполнял самые невероятные задания как-то уж слишком сознательно, словно обладал невообразимым для своего вида интеллектом. Зрители только изумленно вскрикивали, но Прю с Кертисом, смотря выступление, окончательно убедились: без лесной магии тут дело не обошлось. Сомнений быть не могло.
В финале Эсбен исполнил изумительно сложный смертельный номер с поставленными друг на друга перевернутыми стульями, горящим обручем и тросом, тянувшимся с потолка до земли. Забравшись на стулья, медведь зацепился крюками за трос и с умопомрачительной скоростью спустился с потолка, проскользнул, невредимый, через горящий обруч и под восхищенные крики появился перед уже наполовину заполненными трибунами. Успех последнего выступления заставил всех забыть о провальном начале. Эсбен спас представление. Циркачи поклонились уставшим хлопать зрителям - к их восторгу, поклонился и Эсбен - и, развернувшись, снова скрылись в палатке. На трибунах зажегся свет; вернулся кассир и стал выгонять всех из шатра.
План действий был очевиден.
У входа за кулисы скучал все тот же охранник. Заметив подходящих ребят, он улыбнулся, обнажив короткие пеньки передних зубов.
- Никак медвежата явились повидаться с папашей?
Кертис нахмурился.
- Нам просто очень хотелось его увидеть.
- Вы не пустите нас к нему? - спросила Прю, включив все свое обаяние.
- Они собираются, - ответил охранник. - В Пендлтон едут. Или еще куда-то. У них сейчас нет времени с поклонниками возиться.
- Ему нельзя уезжать! - против воли воскликнула Прю.
- Нам очень-очень нужно к нему, - сказал Кертис с растущим нетерпением. - Вопрос жизни и смерти.
- Вот, значит, как, - сказал охранник, скучающе разглядывая ногти. - Вам надо к медведю. К цирковому медведю. По вопросу жизни и смерти.
- Долгая история, - вставила Прю, - но в общем, да.
- Пожалуйста? - добавил Кертис умоляюще.
Охранник посмотрел на них обоих, перебегая взглядом с девочки на мальчика и обратно. Усталое равнодушие на его лице сменилось смущенной жалостью.
- Нельзя, - сказал он наконец.
Ребята уныло побрели прочь. Звуки ярмарки потихоньку замирали в вечернем воздухе; зазывалы и торговцы заканчивали работу и собирались. Начался редкий дождь. Тяжелые капли шумно падали в грязные остатки талого снега, что лежали на земле и в колеях дороги. Из шатра доносились мужские голоса, раздававшие короткие команды. Всего через несколько секунд купол вдруг покосился и стал опадать, будто сдувающийся шарик. Его тут же принялась разбирать бригада рабочих, которые по мере продвижения плевались и ругались с все большим мастерством. Прю накинула капюшон и нахмурилась.