– У меня снова требуют выкуп, – сказал он.
Я невольно подался назад. Не знаю уж, что я рассчитывал услышать – быть может, что Тару нашли мертвой, – но такого… В голове не укладывается… Я открыл было рот для вопроса, но тут обратил внимание на сумку, лежащую у него на коленях. Эдгар открыл ее и извлек пластиковый пакетик на липучке – точь-в-точь такой же он показал мне восемнадцать месяцев назад. Я прищурился. Он протянул мне пакетик. Что-то вздулось у меня в груди. Я заморгал и всмотрелся в содержимое.
Волосы. Внутри пакета были волосы.
– Вот их аргумент, – сказал Эдгар.
Я не мог выговорить ни слова – просто смотрел на волосы. Затем медленно опустил пакет себе на колени.
– Они понимают, что мы вряд ли поверим им на слово, – сказал Эдгар.
– Кто – они?
– Похитители. Они заявили, что дают нам несколько дней. Я немедленно отправил волосы в лабораторию. Предварительные результаты анализа ДНК пришли два часа назад. Для суда мало, но вообще-то убедительно. – Эдгар судорожно проглотил слюну. – Это волосы Тары.
Сказанное я услышал. Но не понял и отрицательно замотал головой:
– Может, они просто сохранили их…
– Нет. Это тоже поддается проверке. Волосы принадлежат ребенку примерно двух лет.
Пожалуй, я и сам уже понял это. С первого взгляда было видно, что эти волосы совсем не похожи на локоны моей дочурки. Да и откуда бы? Волосы Тары должны были потемнеть, сделаться гуще…
Сердце у меня бешено заколотилось. Голос Эдгара донесся откуда-то издалека:
– Может, надо было сразу тебе сказать, но я решил, что это явный подвох. Мы с Карсоном решили не обнадеживать тебя понапрасну. У меня есть друзья. Им удалось ускорить проведение анализа. – Он положил мне руку на плечо.
Я не пошевелился.
– Она жива, Марк. Не знаю уж, как так получилось и где она сейчас, но Тара жива.
Я был не в силах оторвать взгляд от пряди, запечатанной в пакетик. Тара. Это волосы Тары. Блеск, золотистый оттенок. Я погладил их сквозь пластик. Очень хотелось сунуть пальцы внутрь, прикоснуться к дочери, но я боялся, что у меня разорвется сердце.
– Они требуют еще два миллиона. Снова предостерегают – забудьте про полицию, у нас там есть свой источник. Посылают тебе очередной мобильник. Деньги у меня в машине. В нашем распоряжении примерно сутки. Это люфт на лабораторную проверку волос. Тебе следует быть готовым.
Эдгар протянул записку. Я поднес ее к глазам. Шрифт тот же, что и полтора года назад. На месте сгиба строчка:
ХОТИТЕ ПОЛУЧИТЬ ЕЩЕ ОДИН ШАНС?
Я покосился на отца. Он по-прежнему смотрел прямо перед собой.
– Я знаю, ты думаешь, я богат, – вновь заговорил Эдгар. – В общем, так оно и есть. Но не настольно, как тебе, возможно, кажется. Я связан биржевыми кредитами и…
Я перевел взгляд на него. Зрачки у Эдгара были расширены. Руки дрожали.
– Короче, у меня не так много свободных средств. Я вовсе не набит деньгами.
– Честно говоря, я и не рассчитывал, что вы примете участие.
Я сразу увидел, что эти слова сильно его задели. Мне захотелось взять их назад, но что-то удержало. Я снова взглянул на отца. Лицо оставалось неподвижным, но – я присмотрелся – по щеке покатилась слеза. Это ничего не означало. Отец и раньше плакал без всякой видимой причины.
Но тут – не знаю уж почему – я проследил за его взглядом, устремленным куда-то за футбольные ворота, мимо двух женщин, бегущих трусцой, в сторону улицы, пролегавшей примерно в ста ярдах отсюда. На тротуаре, заложив руки в карманы, стоял мужчина во фланелевой рубахе, темных джинсах и бейсболке. Он не сводил с меня взгляда.
Не поручусь, что это был тот самый человек: темная фланелевая рубаха с красными полосами не редкость. Но мне показалось… Возможно, я ошибся. Я ведь находился довольно далеко. Мне показалось, что мужчина нагло улыбается. Я вздрогнул.
– Марк? – раздался голос Эдгара.
Я поднялся и напряг зрение. Мужчина во фланелевой рубахе не шелохнулся. Я бросился к нему.
– Марк!
Похищение дочери не забывается. Закроешь глаза – и видишь похитителя. Он все время с тобой. И таких моментов, как этот, ждешь и ждешь. К чему приводит ожидание, мне известно. Не зря рванулся напрямки. Ошибки быть не могло. Я знал, кто это.
Мужчина поднял руку и помахал мне. Я бежал изо всех сил, но не достиг и середины парка, как на улицу выехал белый фургон. Мужчина щелкнул пальцами, вскинул руку в прощальном привете и исчез в чреве автомобиля.
Фургон скрылся из вида еще до того, как я вылетел на улицу.
Глава 13
Время начало выкидывать со мной странные шутки. То появится, то исчезнет. То ускорит бег, то замедлит. То сойдется в фокус, то рассеется. Но так продолжалось недолго. Медик во мне взял верх. Он – Марк-профессионал – умеет все раскладывать по полочкам. Правда, в больнице это делать легче, чем в личной жизни, где рабочие навыки – ставить перегородки, отделять одно от другого, расслаивать – никак не желают применяться. На работе я способен справится со своими эмоциями, направить в нужную сторону, извлечь что-нибудь полезное. А вот дома не получается.
Тем не менее, кризис принес пользу. Отделение котлет от мух – это вопрос не столько хотения, сколько выживания. Отдаться чувству, позволить себе запутаться в сомнениях, непрерывно думать о ребенке, исчезнувшем полтора года назад – все это способно напрочь выбить из колеи. Быть может, именно на такую реакцию похитители и рассчитывали. Им нужно было, чтобы я утратил почву под ногами. Но чем сильнее на меня давят, тем лучше я соображаю. Тогда я на высоте. Дело проверенное. Стало быть, надо действовать. Стены приняли вертикальное положение. Я обрел способность взглянуть на ситуацию трезво.
На сей раз никакой полиции.
Но это не значит, что следует покорно ожидать развития событий.
К тому времени, как Эдгар передал мне спортивную сумку, набитую купюрами, я кое-что придумал.
* * *
Я позвонил Черил и Ленни. К телефону никто не подошел. Я посмотрел на часы. Четверть девятого утра. Номера мобильника Черил у меня не было; впрочем, в любом случае такие разговоры лучше вести не по телефону.
Десять минут спустя я подъехал к зданию Уиллардской начальной школы и поставил машину позади целой шеренги "шевроле" и микроавтобусов. Все начальные школы похожи, и эта не исключение: кирпичная кладка, каменные ступени, один этаж – типовой архитектурный проект, доведенный до совершенной бесформенности многочисленными добавлениями. Иные, правда, выглядят или хотя бы пытаются выглядеть органично, но о большинстве того же не скажешь. Здания построены в 1968–1975 годах. Видок – как правило, голубое стекло и какая-то непонятная плитка – словно у оранжереи после апокалипсиса.
На спортивной площадке, как обычно, играли ребятишки. В отличие от моих времен, за ними наблюдали родители. Они оживленно переговаривались, а когда прозвенел звонок, не ушли, пока не убедились, что их чада благополучно скрылись в помещении. Ужасно видеть страх в глазах родителей, но он меня не удивляет. Стоит у тебя появиться ребенку – и страх становится твоим постоянным спутником. Он не отпускает тебя ни на секунду. Мне ли не знать!
Показался голубой "шевроле" Черил. Я двинулся в ее сторону. Отстегнув страховочные ремни и выпустив Кевина, Черил подняла голову и заметила меня. Сын деловито поцеловал ее – ежедневный, насколько я понимаю, ритуал – и побежал к школе. Черил обеспокоенно смотрела ему вслед, словно боялась, что он поскользнется на каменных ступенях. Детям этот страх неведом, ну и хорошо. Ребенком и без того быть непросто, зачем наваливать на себя лишнюю тяжесть?
– Привет, – кивнула мне Черил.
– Привет. Дело есть.
– А именно?
– Мне нужен телефон Рейчел.
Черил забралась в машину.
– Залезай.
– Да я на своей.
– Ничего, я привезу тебя обратно. Только вот Марианну в школу доставлю, она в бассейне задержалась.
Черил завела мотор. Я уселся рядом с ней и, повернувшись назад, улыбнулся Марианне. На ней были наушники. Она рассеянно помахала мне в ответ. Волосы у нее еще не просохли. Рядом с ней, на детском сиденье, посапывал Коннер. Машина пропахла хлоркой, но запах странным образом успокаивал. Ленни, что мне было прекрасно известно, ухаживал за машиной с религиозным рвением, но за всем ведь не уследишь. На полу валялся пакетик из-под жареной картошки. К обивке сиденья прилипли крошки неясного происхождения. Прямо под ногами у меня лежали какие-то школьные объявления и образцы детского творчества, безнадежно испорченные дождем. На задних стеклах виднелись следы от грязных пальцев.
Черил, не отрываясь, смотрела на дорогу.
– Вообще-то не в моих привычках вмешиваться, но…
– Но ты хотела бы знать, что я задумал.
– Пожалуй.
– А что, если я предпочел бы не говорить?
– Что ж, может, оно и к лучшему.
– Знаешь что, Черил, просто доверься мне. Мне действительно нужен этот номер.
Черил посигналила фарами впереди идущей машине.
– Рейчел – моя ближайшая подруга. Была и остается ею.
– Ну и прекрасно.
– Ей нелегко было забыть тебя. – Черил явно колебалась.
– А мне ее.
– Вот именно. Слушай, даже не знаю, как сказать. В общем… тебе надо кое-что знать.
– А именно?
Она по-прежнему не сводила глаз с дороги, крепко держа руль обеими руками.
– Помнишь, ты спрашивал Ленни, почему мы в свое время не сказали тебе, что Рейчел развелась?
– Да.
Черил посмотрела в зеркальце заднего вида на дочь. Марианна была целиком поглощена своими делами.
– Она не развелась. Ее муж умер.
Черил притормозила у входа в школу. Марианна подхватила наушники и выскользнула на улицу. Деловитым поцелуем она обременять себя не стала, но попрощаться – попрощалась. Черил вновь тронулась с места.
– Печально.
А что еще я мог сказать? Только добавить: "Выходит, нас с Рейчел и еще кое-что связывает". Удивительные, однако, вещи приходят иногда в голову. Просто ужас какой-то.
– Он был убит. – Черил словно прочитала мои мысли.
Пытаясь избавиться от мрачных ассоциаций, я некоторое время молчал.
– Подробности мне неизвестны, – сказала Черил. – Знаю только, что Рейчел занимала в Бюро высокий пост, во всяком случае, для женщины. Он тоже работал в ФБР. После его смерти она ушла в отставку. На звонки не отвечала. Жилось ей несладко.
Черил подъехала к месту, где я оставил машину, и затормозила.
– Говорю тебе все это, чтобы ты понял: после окончания колледжа прошло много лет. Рейчел уже далеко не та девушка, которую ты любил.
– Мне нужен номер ее телефона, и только, – ровным тоном промолвил я.
Не говоря более ни слова, Черил выдернула ручку из-под козырька, зубами сорвала колпачок и нацарапала номер на салфетке.
– Спасибо.
Она коротко кивнула, и я вылез из машины.
* * *
Я ни секунды не колебался. Мобильник у меня был с собой. Я сел в машину и набрал номер. В трубке послышался неуверенный голос Рейчел.
– Мне нужна твоя помощь, – серьезно сказал я.
Глава 14
Через пять часов поезд, которым ехала Рейчел, подошел к вокзалу в Ньюарке.
Невольно вспомнились старые фильмы, где поезда разлучают возлюбленных: откуда-то снизу валит дым, кондуктор призывает пассажиров занять свои места, раздается гудок, колеса начинают со скрипом вращаться, он стоит на ступеньках вагона и машет рукой, она бежит по платформе. Правда, здешняя обстановка по идее не должна вызывать подобные воспоминания. Железнодорожный вокзал не более романтичен, чем куча навоза от гиппопотама, страдающего вдобавок глистами.
Поезд подошел беззвучно, в воздухе не соткалось ничего, что хотелось бы увидеть или услышать. Но когда Рейчел сошла на платформу, в груди у меня что-то сжалось. На Рейчел были выцветшие синие джинсы и красный свитер с высоким воротом. С плеча свисала дорожная сумка, которую она приподняла, спускаясь по ступенькам. Какое-то время я просто смотрел на нее. Мне только что исполнилось 36 лет. Рейчел была годом моложе. А расстались мы, когда нам едва минуло двадцать. Вся жизнь у каждого прошла своя. Как подумаешь об этом, странное чувство охватывает. Я уже говорил, как мы расстались. Я пытаюсь докопаться до скрытых причин, но, может, их нет, может, все просто. Мы были детьми. А дети делают глупости. Дети не задумываются о последствиях. Дети не понимают, что грудь будет сдавливать всегда.
И вот сегодня, решив, что мне нужна помощь, я прежде всего подумал о Рейчел. И она откликнулась.
Рейчел сразу направилась ко мне.
– Никаких новостей?
– Вроде нет.
– Звонили?
– Пока нет.
Она кивнула и двинулась по платформе. Голос ее звучал вполне по-деловому. Рейчел сразу вошла в роль профессионала. Она работала.
– Расскажи мне подробней об анализе на ДНК.
– Все, что знал, уже доложил.
– Стало быть, полной определенности нет?
– Для суда недостаточно, но вообще-то говорят, ошибки быть не может.
Рейчел перебросила сумку с одного плеча на другое. Я старался идти с ней вровень.
– Знаешь, Марк, придется принять несколько трудных решений. Ты готов?
– Да.
– Прежде всего, ты уверен, что хочешь обойтись без полиции и ФБР?
– В записке говорится, что у них там свой человек.
– Помню. Но не исключено, что это блеф.
Мы шли, не останавливаясь.
– В прошлый раз я уже имел дело с властями.
– Возможно, тогда это было правильным.
– Правильным-то уж точно не было.
Рейчел неопределенно пожала плечами:
– Ты ведь не знаешь в точности, что именно тогда произошло. Может, они заметили хвост. Может, наблюдали за твоим домом. Но скорее всего, просто не собирались возвращать ребенка. Это ты понимаешь?
– Да.
– И все же в полицию обращаться не хочешь?
– Потому я тебе и позвонил.
Она кивнула и остановилась, не зная, куда идти дальше. Я повернул направо. Рейчел двинулась следом.
– Еще одно, – сказала она.
– Да?
– На сей раз нельзя позволять им самим назначать сроки. Надо потребовать доказательств того, что Тара жива.
– А волосы? Они наверняка на них сошлются.
– А мы скажем, что тесты дали противоречивые результаты.
– Думаешь, клюнут?
– Не знаю. Может, и нет. – Рейчел шла, высоко подняв подбородок. – Но это я и имела в виду, говоря о трудных решениях. Малый во фланелевой рубахе? Это обычный прием. Они хотят запугать тебя, лишить воли. Заставить действовать вслепую, как в прошлый раз. Ладно, в конце концов, Тара – твой ребенок. Хочешь снова просто отдать им деньги – твое дело. Но я не советую. Однажды они сбежали с деньгами. Где гарантии, что это не повторится?
Мы дошли до платного гаража. Я протянул дежурному свой талон.
– Так что же ты предлагаешь? – спросил я.
– Для начала нужно потребовать обмен. "Давайте деньги, а потом мы свяжемся с вами"? Нет, так больше не пойдет. Деньги в обмен на девочку.
– А что, если они не согласятся?
– Трудные решения. Ясно?
Я молча кивнул.
– Далее. Мне нужно надежное электронное оборудование, чтобы я постоянно была в курсе происходящего. Крупноформатная камера и все такое прочее. Людей у нас нет, надо что-то придумывать.
– А если заметят слежку?
– А если опять исчезнут? – передразнила Рейчел. – Риск есть в любом случае. Я стараюсь извлечь уроки из первой попытки. Гарантий нет. Давай попробуем улучшить положение.
Подогнали машину. Мы заняли салон и поехали по Макартур-авеню. Неожиданно Рейчел притихла. Лед минувших лет вдруг растаял. Я знаю, как это бывает. Не в первый раз.
– Есть еще указания? – спросил я.
– Да нет.
– Рейчел…
Что-то в моем тоне заставило ее отвернуться.
– Тебе следует кое-что знать.
Я молча ожидал продолжения.
– Я говорила тебе, что больше не служу в ФБР.
– Да.
– Значит, ты понимаешь, что мои возможности ограниченны.
– Понимаю.
Она откинулась на спинку сиденья и застыла.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался я.
– Марк, надо смотреть правде в глаза.
Мы остановились перед красным сигналом светофора. Я повернулся и посмотрел на Рейчел, по-настоящему посмотрел – впервые. Глаза ее сохранили тот давний карий цвет с золотистыми крапинками. Я знаю, судьба ей выпала нелегкая, но по глазам этого не скажешь.
– Шансы на то, что Тара жива, минимальны, – сказала она.
– А как же тесты на ДНК? – возразил я.
– Этим я займусь позже.
– Как это понять – "займусь"?
– Позже, – повторила Рейчел.
– Да что это, черт возьми, значит? Все сходится. Эдгар сказал: окончательное заключение – формальность.
– Может быть, – отчеканила Рейчел. – А пока давай все же исходить из того, что девочка жива и здорова. Надо пройти путь до конца. Но при этом иметь в виду, что все может обернуться крупным надувательством.
– То есть?
– Неважно.
– Еще как важно! Ты что же, хочешь сказать, что результаты анализа подделаны?
– Не думаю. – Рейчел мгновение помолчала. – Хотя и это не исключено.
– Но как? Ведь образцы сходятся.
– Сходятся. Волосы с одной головы.
– Ну да.
– Но кто сказал, что в первом случае волосы принадлежали Таре? Те, что вы получили полтора года назад?
Постепенно до меня начало доходить.
– Когда подвергали проверке на ДНК первый образец, с твоими волосами сравнивали?
– Нет, а зачем?
– Затем, чтобы убедиться: присланные волосы принадлежат именно Таре, а не какому-то другому ребенку.
Я тряхнул головой, стараясь собраться с мыслями.
– Но ведь у похитителей оказался лоскут Тариной одежды. От розового комбинезона с черными пингвинами. Как это ты объяснишь?
– А что, у нее был единственный экземпляр на свете? И вообще, знаешь что? История весьма туманная, давай не будем пока увлекаться предположениями. Подумаем лучше о том, что можно сделать здесь и сейчас.
Наступило молчание. Я засомневался: "Может, не стоило обращаться к Рейчел? Слишком много стоит между нами". Но, в конечном счете, я ей доверял. Да, нужно действовать профессионально. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
– Я хочу вернуть свою дочь, вот и все, – подытожил я вслух.
Рейчел кивнула, открыла рот, словно собираясь ответить мне, но так ничего и не сказала.
Раздался телефонный звонок.