Фиске смотрел на реку, медленно возвращаясь в прошлое. Он мысленно услышал плеск воды и увидел, как двое мальчишек плывут изо всех сил: один немного впереди, другой за ним. Иногда побеждал Майк, в другие разы – Джон. А потом они так же отчаянно плыли назад. День за днем пацаны становились все более загорелыми, худыми и сильными. Как они тогда радовались жизни… Никаких забот и сердечной боли. Плавали, исследовали лес, поглощали сэндвичи с колбасой и майонезом на ланч; на обед насаживали сосиски на выпрямленные металлические вешалки и жарили их на углях, пока те не лопались. Сколько было тогда радостных моментов… Джон отвернулся от воды и заставил себя сосредоточиться.
Если Хармс заключенный, найти его не составит труда. Будучи бывшим копом, Фиске знал, что ни одна категория людей в Америке не контролируется больше, чем заключенные, которых насчитывается около двух миллионов. Страна может не знать, где находятся все ее дети или бездомные, но с религиозным фанатизмом следит за теми, кто сидит в тюрьме. И бо€льшая часть информации сейчас содержится в базах данных…
Джон оглянулся и обнаружил, что Сара плывет к лодке. Он не заметил огонька сигареты мужчины, который сидел на берегу и наблюдал за ними.
Через пару минут Фиске уже помогал Саре забраться в лодку, и она, тяжело дыша, села на палубу.
– Давно я столько не плавала…
Джон, не глядя на нее, протянул полотенце, которое достал из маленькой каюты; Сара быстро вытерлась и надела платье. Когда она отдавала ему полотенца, их руки соприкоснулись, и это заставило Джона посмотреть на нее. Она все еще не отдышалась, и его загипнотизировали ее едва заметно трепетавшие веки.
Джон молча, мгновение не сводил с нее глаз, потом взглянул на небо, и она повернула голову, пытаясь понять, что он там увидел. Вокруг темных участков начали расцветать розовые пятна – начался рассвет. И куда бы они ни посмотрели, все вокруг окутывало мягкое сияние нового дня. Лодка тихонько покачивалась на воде, а деревья, листья и реку окутывало мерцающее покрывало.
– Как красиво, – едва слышно проговорила Сара.
– Да, очень, – сказал Джон.
Снова повернувшись к нему, девушка протянула руку, сначала медленно, пытаясь понять, как он отреагирует на то, что она делает, пальцами прикоснулась к подбородку, потом положила на него ладонь, чувствуя уколы щетины. Ее рука начала подниматься по щеке к глазам, дотронулась до волос – каждое движение мягкое, неспешное, исполненное нежности.
Когда Сара прижала руку к затылку Джона и потянула его к себе, она почувствовала, что он дернулся назад, и у нее задрожали губы, когда она увидела его блестящие глаза. Сара убрала руку и отошла на шаг.
Джон неожиданно посмотрел вдаль, на воду, будто снова увидел двух парней, плывущих куда-то изо всех сил, и, повернувшись к ней, сказал просто, хотя его голос слегка дрогнул:
– Мой брат умер, Сара. Мне сейчас очень паршиво.
Он попытался еще что-нибудь сказать, но не нашел подходящих слов.
Девушка медленно отошла и села на одно из сидений. Она вытерла глаза, потом смущенно вцепилась в подол юбки, попыталась ее разгладить и отжать воду. Ветер задул сильнее, и лодка закачалась на волнах.
– Мне действительно очень нравился твой брат, – сказала она, взглянув на Джона. – И безумно жаль, что он умер. – Она посмотрела вниз, как будто искала правильные слова на дне лодки, возле своих ног. – И мне очень стыдно за то, что я сделала.
Джон отвернулся.
– Я мог бы раньше что-нибудь сказать тебе. – Он поднял на нее глаза, и она увидела на его лице смущение. – Не знаю, почему я этого не сделал…
Она встала и обхватила себя за плечи.
– Я немного замерзла. Давай возвращаться.
Фиске поднял якорь, завел мотор, и они направились к причалу, не в силах посмотреть друг на друга из страха перед тем, что могло произойти, несмотря на только что произнесенные слова.
Мужчина с сигаретой, сидевший на берегу, ушел в тот момент, когда Сара приблизилась к Джону.
Глава 32
Фиске и Сара причалили, закрепили лодку и молча зашагали к гольфмобилю, но звук шагов заставил Джона обернуться.
– Папа? Что ты здесь делаешь?
Отец не ответил ему; он лишь молча, вытянув перед собой руки, шел к ним.
– Папа, с тобой все в порядке?
Озадаченная Сара наблюдала за ними из гольфмобиля.
Когда мужчин разделял всего фут, старший Фиске бросился вперед и ударил сына кулаком в челюсть.
– Ублюдок! – выкрикнул он.
Джон отступил назад, а Эд сделал шаг вперед и принялся колотить его обоими кулаками.
Джон вырвался из рук отца и, покачнувшись, отступил; губы и нос у него были разбиты в кровь.
– Что, черт побери, с тобой случилось? – крикнул он.
Сара уже почти выбралась из гольфмобиля, но остановилась, когда Эд наставил на нее палец.
– Убирайся отсюда и забери свою шлюху! Ты меня слышал? Убирайтесь, оба!
– Папа, что ты говоришь?
Охваченный яростью Эд снова бросился к сыну, но на этот раз Джон увернулся от его кулаков, обхватил руками и прижал к себе отца, который яростно вырывался, пытаясь снова его ударить.
– Я вас видел, будьте вы прокляты! Вы целовались, полуголые, в то время как твой брат лежит мертвый на столе в морге… Твой брат! – Он так громко выкрикнул эти слова, что у него сорвался голос.
Джон наконец понял, что видел его отец – или подумал, что видел.
– Папа, ничего не было.
– Ублюдок! – Эд пытался вцепиться в волосы сына, одежду, все, до чего мог дотянуться. – Бессердечный сукин сын! – продолжал кричать он.
Его лицо стало пунцовым, он уже с трудом дышал, движения были беспорядочными.
– Прекрати, папа, остановись… У тебя будет сердечный приступ.
Они яростно боролись, скользили по мокрой земле с гравием, чуть не падали, раскачивались из стороны в сторону.
– Мой собственный сын – и такое!.. У меня больше нет сына. Мои сыновья оба умерли сегодня. – Эд буквально выплюнул эти слова в крещендо своей ярости.
Фиске выпустил отца, старик развернулся, без сил рухнул на землю, попытался встать, но не смог. Его футболка пропиталась по€том; смесь запахов алкоголя и табака окутывала его, точно плащ. Джон стоял над ним, тяжело дыша, чувствуя, как кровь смешивается с солеными слезами.
Охваченная ужасом Сара выбралась из машинки, опустилась рядом с Эдом на колени и мягко положила руку ему на плечо. Она не знала, что сказать.
Эд резко, не глядя, выбросил руку и ударил ее в бедро. Сара вскрикнула от боли.
– Убирайтесь отсюда к чертям собачьим, оба. Немедленно! – взревел он.
Фиске взял Сару за руку и поставил ее на ноги.
– Пойдем, Сара. – Он посмотрел на отца. – Папа, пригони назад гольфмобиль.
Когда Джон и Сара вошли в лес, они все еще слышали крики старика.
Девушка, у которой сильно болела нога, а глаза застилали слезы, сказала:
– О Господи, Джон, это я виновата…
Он промолчал. Внутри у него все горело огнем. Боль еще никогда не была такой сильной, и ему стало страшно. Он вспомнил сдержанные, равнодушные предупреждения дюжин врачей, невольно пошел быстрее, и Саре пришлось за ним почти бежать, чтобы не отстать.
– Джон, Джон, пожалуйста, скажи что-нибудь…
Она потянулась, чтобы стереть кровь с его подбородка, но он оттолкнул ее руку. А потом безо всякого предупреждения побежал.
– Джон! – Сара тоже побежала, но она еще ни разу в жизни не видела, чтобы человек так быстро набирал скорость. – Джон! – закричала она. – Пожалуйста, вернись. Остановись! Пожалуйста!
В следующее мгновение тропинка свернула, и Фиске скрылся среди деревьев.
Сара перешла на шаг, в груди у нее все горело; потом она наступила на ком земли и тяжело рухнула на землю, усыпанную сосновыми иголками. Девушка сидела и всхлипывала, чувствуя, что на бедре, в том месте, куда ее ударил Эд, расползается синяк, и оно болит все сильнее.
Через пару минут Сара вздрогнула, когда на ее плечо опустилась рука, и в ужасе подняла голову, уверенная, что Эд пришел, чтобы избить ее за то, что она оскорбила память его погибшего сына.
Джон тяжело дышал, его футболка промокла от пота, кровь на лице уже начала засыхать.
– Ты в порядке?
Сара кивнула и встала, сжав зубы, потому что боль в ноге становилась все сильнее. Если слепой удар Эда причинил ей такие страдания, она даже представить не могла, что чувствовал Джон после прямого удара в лицо. Она прислонилась к нему, когда он наклонился, приподнял подол ее платья и стал изучать ногу.
– Большой синяк, – сказал он, покачав головой. – Он не понимал, что делает. Мне очень жаль.
– Я это заслужила.
С помощью Фиске Сара смогла идти почти нормально.
– Мне очень жаль, Джон, – сказала она. – Это… кошмар какой-то.
Когда они уже почти дошли до трейлера, Джон что-то сказал, и сначала ей показалось, что он обращается к ней, но она ошиблась.
Он снова повторил это, очень тихо, глядя прямо перед собой, медленно, недоверчиво качая головой.
– Извини.
Инстинктивно Сара поняла, что его слова обращены не к ней – возможно, к бушующему старику, оставшемуся у причала. Или к мертвому брату?
Когда они добрались до трейлера, Сара села на ступеньки, а Джон вошел внутрь. Через минуту он вернулся и принес лед и рулон бумажных полотенец. Сара прижала к ноге лед, завернутый в бумажное полотенце; другой рукой с помощью кубика льда и другого полотенца стерла кровь с его лица и промыла трещину на губе. Когда она закончила, Джон встал и направился к дороге, ведущей в лес.
– Ты куда? – спросила Сара.
– За отцом, – ответил он, не оборачиваясь.
Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Тогда она с трудом поднялась в трейлер и привела себя в порядок в маленькой ванной. Там увидела костюм и ботинки Джона и отнесла их в машину. Потом провела рукой по гладкой металлической поверхности флагштока, и ей вдруг стало интересно, сумеет ли Эд поднять сегодня американский флаг. Может быть, оставит его приспущенным в память о сыне… Может, в знак скорби об обоих сыновьях…
Сара вздрогнула от этой мысли, отошла от флагштока и прислонилась к своей машине. Она опасливо поглядывала на лес, словно ждала, что из него вот-вот выскочит какой-то новый ужас.
Из соседнего трейлера вышла немолодая женщина и остановилась, увидев Сару.
Та смущенно улыбнулась.
– Я… подружка Джона Фиске.
Женщина кивнула.
– Тогда доброго вам утра.
– И вам.
Женщина зашагала по дороге, ведущей к маленькому домику на въезде.
Сара, сжимая и разжимая руки, с беспокойством снова посмотрела на лес.
– Где ты, Джон? Когда ты придешь?
Через пятнадцать минут она увидела маленькую машинку. Джон сидел за рулем, его отец безвольно скорчился позади него – судя по всему, спал.
Джон подъехал к трейлеру, осторожно перекинул отца через плечо, поднялся по ступенькам и скрылся внутри. Через несколько минут он вышел, держа в руке дробовик.
– Спит.
– А это зачем? – Сара показала на дробовик.
– Я не собираюсь оставлять его в трейлере.
– Ты же не думаешь, что он кого-нибудь застрелит?
– Нет, но я не хочу, чтобы он засунул дуло себе в рот и нажал на спусковой крючок. Оружие, алкоголь и печальные новости плохо сочетаются. – Он положил дробовик на заднее сиденье. – Будет лучше, если я поведу.
– Твоя одежда в багажнике.
Они сели в машину и через минуту остановились около домика хозяина участка. Джон зашел внутрь, заплатил четыре доллара гостевой пошлины и купил несколько булочек и две упаковки апельсинового сока.
Женщина, которая поздоровалась с Сарой, тоже там была.
– Я видела твою подружку, Джон. Очень славная.
– Хм-м‑м…
– Вы уже уезжаете?
– Ага.
– Бьюсь об заклад, твой отец хотел бы, чтобы вы погостили подольше.
Джон заплатил за еду и не стал ждать, когда ее упакуют.
– Я рискну принять ставку, – сказал он озадаченной женщине, перед тем как вернуться в машину.
Глава 33
Сэмюель Райдер рано приехал в свой офис, после того как уезжал на несколько дней по делам. Шейла еще не пришла, и это его вполне устраивало, потому что он хотел побыть один. Юрист снял телефонную трубку, позвонил в Форт-Джексон, назвался адвокатом Руфуса Хармса и попросил его позвать.
– Его здесь больше нет.
– Прошу прощения? У него пожизненное. Куда он мог деться?
– Извините, но мне не разрешено сообщать данную информацию по телефону. Если вы приедете лично или сделаете официальный письменный запрос…
Райдер швырнул трубку и без сил откинулся на спинку кресла. Неужели Руфус мертв? Вдруг им каким-то образом удалось узнать, что он задумал? Как только Райдер отправил его прошение в Верховный суд, Хармсу не должна была больше угрожать опасность…
Райдер вцепился пальцами в край стола. Если оно попало в суд. Он резко открыл ящик стола и достал белую квитанцию с номером. Зеленая квитанция должна была прийти в его офис. Шейла! Райдер вскочил и бросился к рабочему столу секретарши. Обычно уведомления о вручении корреспонденции лежали в папке с делом. Однако Райдер не завел такую папку для заявления Руфуса Хармса. Проклятье, что она могла сделать с квитанцией?
Словно в ответ на его мысли в дверях появилась секретарша, которая удивилась, увидев его.
– О, вы сегодня рано, мистер Райдер.
– За мое отсутствие скопились кое-какие дела, и я пытаюсь с ними разобраться, – сказал он, постаравшись, чтобы его голос прозвучал спокойно, и начал отступать от стола.
Однако она разгадала его намерения.
– Вы что-то искали?
– На самом деле да. Я отправил письмо с уведомлением о вручении, а потом сообразил, что забыл тебе про него сказать. Очень глупо получилось.
Ее следующие слова заставили его испустить внутренний вздох облегчения.
– Так вот это что… Сначала я подумала, что забыла завести папку для нового дела, и собиралась спросить вас, когда вы вернетесь.
– Значит, уведомление пришло, – сказал Райдер, стараясь скрыть волнение.
Шейла открыла ящик стола и достала оттуда зеленую квитанцию.
– Верховный суд США, – сказала она с благоговением и протянула ему бумажку. – Я еще подумала, неужели мы будем вести с ними какое-то дело, или, может, тут что-то другое…
Райдер нацепил на лицо непроницаемое адвокатское выражение.
– Нет, Шейла, это связано с обычными мероприятиями коллегии. Нам не нужен Вашингтон, чтобы заработать себе на хлеб.
– Тут еще телефонные сообщения, которые поступили, пока вас не было в городе. Я попыталась записать их в порядке важности.
Райдер сжал ее руку и сказал, включив всю имевшуюся в его арсенале галантность:
– Ты – просто образец безупречной секретарши, Шейла.
Она улыбнулась и принялась перебирать бумажки на столе.
Райдер вернулся в свой кабинет, закрыл дверь и посмотрел на квитанцию. Письмо было доставлено, подпись стояла на полагающемся месте. В таком случае где Руфус?
Сэмюель планировал потратить бо€льшую часть утра на обсуждение строительства торгового центра на большом участке земли, который с сороковых годов использовали как свалку для старых машин. Один из тех, с кем он собирался встретиться, прилетел рано утром из Вашингтона в Вирджинию, в Блэксбург, и сейчас ехал в офис Райдера. Несмотря на мысли, занимавшие Райдера, он постарался вести себя максимально спокойно, когда тот появился. Гость привез с собой экземпляр "Вашингтон пост", и, когда Шейла принесла ему чашку кофе, Райдер рассеянно пробежал глазами заголовки. Один из них привлек его внимание. Его собеседник заметил это и сказал, кивком показав на статью, которую читал Райдер:
– Настоящий позор. Он был одним из лучших и самых умных.
А Сэмюель тем временем одними губами произнес заголовок: УБИТ КЛЕРК ВЕРХОВНОГО СУДА.
– Вы его знали? – спросил он, пытаясь убедить себя, что тут не может быть никакой связи, не может быть, и всё.
– Нет, но если он там работал, то наверняка был лучшим из лучших. Убит… Очередное подтверждение того, какие жуткие настали времена. Сегодня никто не может чувствовать себя в безопасности.
Райдер мгновение не сводил с него глаз, потом посмотрел на газету и напечатанную в ней фотографию. Майкл Фиске, тридцать лет. Диплом доктора философии Колумбийского университета, затем Юридическая школа в Вирджинии, где он был главным редактором "Юридического вестника". Старший помощник судьи Томаса Мёрфи. Никаких подозреваемых и улик, если не считать пропавшего бумажника. Никто не может чувствовать себя в безопасности. Райдер сжал газету в руке, глядя на зернистую, наводящую тоску фотографию убитого адвоката. Такого просто не может быть. Имелся лишь один способ узнать это.
Он извинился и вошел в свой кабинет, откуда позвонил в офис клерков Верховного суда.
– У нас нет в работе дела с именем Хармс, сэр, ни оформленного, ни ждущего регистрации.
– Но я получил уведомление о вручении, в котором говорится, что апелляция вам доставлена.
Голос на другом конце провода повторил те же равнодушные слова.
– Разве вы не отслеживаете поступающую к вам почту? – Вежливый ответ, полученный Райдером, ему совсем не понравился, и он заорал в трубку: – Руфус Хармс гниет на проклятой гауптвахте, а вы не в состоянии проследить за письмами, которые к вам приходят? – И швырнул трубку.
Не вызывало сомнений, что где-то между доставкой письма и его официальной регистрацией прошение Руфуса Хармса исчезло. Как и он сам… Неожиданно Райдер почувствовал, как по спине у него пробежал холодок
Он снова взглянул на газету. Убит клерк из Верховного суда. Все это казалось таким нереальным, притянутым за уши, – впрочем, как и история, которую рассказал Хармс. И тут ему в голову пришла новая, пугающая мысль: если они прикончили Руфуса и клерка, то, вне всякого сомнения, не остановятся на этом. Если им удалось заполучить заявление Руфуса, они знают, что он тоже в этом участвовал. Значит, он может быть следующим в их списке…
"Да ладно, у тебя просто разыгралась паранойя", – попытался успокоить себя Сэмюель. И тут до него наконец дошло – телефонные звонки во время его отсутствия. Он быстро просмотрел их, забрав те, которые посчитал наиболее важными. Имя, проклятое имя…
Райдер принялся копаться в бумагах на своем столе, пока не нашел розовые листки; начал их быстро просматривать, какие-то нечаянно порвал в спешке – и наконец обнаружил тот, что искал. Он смотрел на имя, и кровь медленно отливала от его лица. Майкл Фиске звонил ему – два раза.
О Господи, нет! В его мозгу возникла лавина самых разных образов: жена, квартира во Флориде, взрослые дети, годы тяжелого труда… Нет, он не станет ждать, когда они за ним придут. Юрист нажал на кнопку интеркома и сказал Шейле, что почувствовал себя плохо, попросил передать это посетителю и тем господам, что скоро прибудут, и постараться сделать все, чтобы те остались довольны.
– Сегодня я уже не вернусь, – сказал ей Райдер, промчавшись через приемную.
"Надеюсь, когда-нибудь смогу вернуться. И не в гробу", – мысленно добавил он.
– Хорошо, мистер Райдер. Берегите себя.