Аманда оторвалась от погодной сводки, которая отображалась на столе перед ней, и недобро посмотрела на Стоуна. Она получала готовый прогноз из Главного гидрометеорологического центра.
Сверху раздался голос техника: "Видео пошло. Звук есть. Все готовы? За работу".
- Готовы, - отозвался Стоун и подмигнул Аманде. Она сурово поджала губы и окинула его ледяным взглядом. Руперт нахмурился: всегда безопаснее изображать неодобрение в ответ на любой опрометчивый жест. За ним постоянно наблюдали и оценивали.
- Отлично, - сказал техник. - Руперт, отсчет пошел.
Руперт подобрался на стуле и прокашлялся. В воздухе перед ним возникла сине-серебристая сфера - логотип "Глобнета". Зазвучала ритмичная новостная заставка. Висящие в воздухе голографические цифры показывали отсчет от пяти до одного.
- Добрый вечер, - начал Руперт. Логотип исчез, и перед ведущим по строчке стал появляться текст. - Вы смотрите вечерние новости "Глобнет Лос-Анджелес". Вас приветствует Дэниэл Руперт. Сегодня жители аргентинского Сан-Хуана провели стихийный марш, чтобы отпраздновать победу демократии в своем городе. В едином порыве они собрались, чтобы поблагодарить нас за…
Руперт запнулся. Только вчера он видел, что в Сан-Хуане идет война, но ему было не впервой сообщать ложные новости. Он сбился, увидев сюжет, который иллюстрировал новость: толпа ликующих латиноамериканцев с флажками Новой Америки. Он узнал запись. То же самое видео было в эфире полтора года назад, когда Руперт рассказывал, что жители Каракаса горячо приветствуют победу американцев в Венесуэле. Руперт думал, что и первый репортаж вряд ли был снят в Венесуэле. Неужели никто из зрителей не обратит на это внимания?
- За освобождение от жестокого гнета левых сил Южного конуса, захвативших Аргентину. - продолжил он. - Это славное торжество свободы. В результате противостояния погибли триста членов левой группировки и двести двенадцать взяты в плен. С подробностями наш корреспондент в Южной Америке Роберт Максвелл.
Видео замерцало по углам, и Руперт увидел высокого бледного Максвелла среди латиноамериканских детей, размахивающих флажками и расталкивающих друг друга, чтобы попасть в кадр. Это впечатляло: Максвелла добавили в старый сюжет с помощью цифрового монтажа.
- Это действительно славная победа демократии, Руперт. Люди наводняют улицы, чтобы отпраздновать прибытие Сил безопасности "Хартвел"… Как вам известно, я провел здесь последние шесть месяцев и могу сказать, что сегодня для народа Колумбии день небывалого ликования.
- Он сказал "Колумбия", - заметил Руперт.
- Спасибо, Руперт, - раздался голос техника из-под потолка. - Мы поправим это на монтаже. Готовься к следующему блоку.
Картинка с жителями Аргентины, Венесуэлы или какой угодно другой страны исчезла, а на ее месте возникли яркие титры.
Руперт громко зачитал:
- Вице-президент Хартвел, командующий победоносными силами "Хартвел Сервисиз", отметил выдающееся бесстрашие и мужество наших солдат. К другим новостям: китайский военно-морской флот продолжает блокаду Корейского полуострова, препятствуя снабжению расположенных там американских баз. - Перед Рупертом появились кадры, которые увидят зрители: военные корабли и авианосцы с красными звездами на корпусах. Разумеется, вместо ликования Руперт изобразил на лице мрачность. - Президент Уинтроп находился на турнире серии "Мастерс" в Огасте, штат Джорджия, и нам не удалось получить от него комментарий. Однако с заявлением выступил министр обороны.
Министр обороны, тучный, с одутловатым лицом, стоял на покрытой флагом трибуне и монотонным голосом читал:
- Мы повторно предупреждаем премьер-министра Китая, что Атлантический альянс имеет возможность для нанесения упреждающего ядерного удара по китайским городам и военным объектам. Система орбитального вооружения "Небесный огонь" находится в полностью рабочем состоянии. Если неоправданная агрессия продолжится, Китай не сможет применить свой ядерный арсенал против американского народа, поскольку этот арсенал будет уничтожен.
- Сильно сказано, - прокомментировал Руперт. - Думаю, "Ржавый" Ричард Кайс, главный тренер бейсбольной команды "Дель Рей Снайперс", тоже не стеснялся в выражениях, когда говорил с игроками после сокрушительного поражения от "Доджерс". Правда, Салли?
- Без сомнения, Дэниэл, - ответил Салли. - Вчерашняя игра была для Ржавого, как смачная оплеуха…
Руперт и Стоун пообедали позже обычного в бистро "Соевая тефтеля". Эта небольшая грязная забегаловка находилась достаточно далеко от студии, чтобы не столкнуться с коллегами, но все-таки в пределах бетонных стен Охраняемой зоны Вествуд (изолированной Силами безопасности "Хартвел" для защиты жителей, если верить рекламным щитам). В этом неказистом заведении подавали блюда из соевого мяса, которое готовилось по собственному секретному рецепту. Качество здешней еды было непредсказуемо, она вызывала то запор, то прямо противоположные последствия. Работники студии считали "Соевую тефтелю" чуть ли не лепрозорием и, разумеется, предпочитали дорогие места в другом конце Вествуда. В бистро обычно ели дворники и разнорабочие, и Руперту спокойнее было разговаривать среди такой публики.
Подошла официантка, но ничего не сказала, а просто постучала огрызком карандаша по заляпанному блокноту. Руперт заказал соевый пирог с капустой и приподнял бровь, когда Салли попросил китайский соевый салат. Официантка кивнула, быстро записала заказ и молча ушла.
- Китайская еда? - спросил Руперт с легкой усмешкой. - Не очень-то патриотично по нынешним меркам, Салли. Поосторожнее.
Салли налил горячего чаю из термоса. В "Соевой тефтеле" у гостей не было выбора. Приходилось пить то, что в этот день стояло на столе, или не пить вовсе.
- Это не настоящая китайская еда, - сказал Салли. - Скорее пародия.
- Что думаешь насчет Китая? Будет война? - спросил Руперт.
- Думаю, что у их президента кошмарный вкус. Он совершенно не разбирается в моде.
- Разве это важно?
- Еще бы. Так отвратительно одеваться, если ты управляешь двумя миллиардами людей, - просто преступление.
Руперт налил себе чаю. Чай был бледно-зеленого цвета и по вкусу напоминал отвар из древесной коры.
- Что мы делаем, Салли?
- Ты имеешь в виду на этой планете? Есть ли в жизни высший смысл, как вопят проповедники на каждом углу? Или она просто глупый шум, как заявляют панки?
- Я имею в виду нашу работу на телевидении.
- Мы информируем общественность.
- Тебе проще, - сказал Руперт.
- Почему это? Мой блок гораздо длиннее твоего, - Салли ухмыльнулся при виде появившегося на столе блюда. Он взглянул на три квелых пористых ломтика на зеленом салате, отдаленно похожих по форме на китайские пельмени, и начал ковырять их.
- Ты просто сообщаешь счет и рассказываешь о травмах. Все, что ты говоришь, - правда.
Салли сверкнул голубыми глазами и откинулся на спинку стула.
- Следи за языком, Руперт. Военное время, сам понимаешь.
- У нас всегда военное время.
- Слушай, - прошептал Салли сквозь зубы, и его мальчишеское лицо вдруг стало собранным и жестким. Он зашипел на Руперта, как загнанная в угол змея. - Я знаю, что ты думаешь. Ты знаешь, что думаю я. Хватит об этом, ладно? Не хочу, чтобы меня прямо отсюда потащили на допрос.
- Салли, я не провокатор. Я не работаю на Департамент террора.
- Знаю.
- Что за паранойя у тебя сегодня? - Руперт огляделся. Кроме них со Стоуном в бистро остались только три мексиканца в запачканных поношенных комбинезонах. - Они тоже вряд ли стукачи.
- Тебе-то откуда знать? - прошептал Салли.
- Боже мой, Салли, - Руперт покачал головой и воткнул вилку в подгоревший кусок соевого пирога. Есть не хотелось. - Раньше все было по-другому, правда?
- Я почти не помню, - сказал Салли. - Бомба словно остановила время. Как будто взрыв был только вчера.
Глава 3
Руперт припарковался на гостевой стоянке возле двенадцатиэтажного здания из шлакоблоков в квартале Брентвуд-Глен. Это была средняя школа 171Е округа 118–4. Камеры, закрепленные на ограде из колючей проволоки, повернулись следом за Рупертом, когда он подошел к пуленепробиваемой будке охраны у центрального входа. Охранник, крепкий парень с бритой головой и тяжелыми веками, увлеченно читал спортивный журнал.
- Здравствуйте. Меня зовут Дэниэл Руперт. Я пришел встретить жену, Мэдлин…
Охранник оторвался от журнала, и его глаза широко раскрылись.
- Охренеть! - Его голос донесся из динамика с металлическим эхом. Затем раздался громкий пронзительный скрежет, и парень схватился за уши. Школьная система отслеживания разговоров наказала охранника за недопустимое выражение.
- В смысле "обалдеть", ну да ладно. Вы же из новостей!
- Да. - Руперт продемонстрировал свою фирменную улыбку. - Спасибо, что смотрите. Я приехал забрать жену.
- Ваша жена работает здесь?
- Мэдлин Руперт.
- Мэдлин… - Охранник наклонился вперед и коснулся экрана на стойке. - Точно, я ее видел. Извините, работаю всего неделю. Нам не положено впускать посетителей без записи в учебное время. Идет девятый урок.
- Вы правда хотите, чтобы я простоял тут еще двадцать минут?
- Это не я решаю.
Руперт ждал, пока охранник говорил с начальником через телефонную гарнитуру. Наконец, парень кивнул, снова нажал на экран, из-под окошка выдвинулся ящик. Руперт достал оттуда ламинированный бейдж. На нем была дата, время, имя Руперта и его фотография, видимо, сделанная только что.
- Миссис Руперт на восьмом этаже, в кабинете 82Б, - сказал охранник. - Для взрослых во всех коридорах выделена центральная полоса. На бейдже есть радиомаячок, поэтому не сходите с полосы, иначе включится тревога.
- Спасибо.
Центральная дверь открылась, и Руперт вошел в холл, поделенный на три полосы толстыми черными метками на полу. С потолка за ним следило еще больше камер. На стенах висели плакаты: на многих из них был изображен президент Уинтроп на покрытой флагом трибуне, за его спиной в темноте парил земной шар. На фотографиях Уинтроп представал полным сил, а не дряхлым морщинистым стариком, в которого превратился теперь, на двадцать третьем году президентства. Плакаты сопровождались излюбленными лозунгами партии: "Сильны за границей, сильны дома", "Америка для американцев", "Америка: революция не окончена". И, конечно, там был вездесущий крест в цветах флага, установленный на вершине холма. С креста на траву стекала кровь, а неизменный лозунг гласил: "Бессмертная Америка".
По пути к лифтам Руперт рассматривал другие плакаты, изображавшие врагов родины. На одном был латиноамериканский повстанец свирепого вида, явно левак, с лицом в черных камуфляжных полосах. Он стоял в джунглях при полной луне, наведя пулемет на предполагаемого наблюдателя. Под картинкой была подпись: "Принимаешь наркотики - поддерживаешь террористов". На другом плакате арабы-джихадисты, сгрудившись в пещере, разглядывали карту Соединенных Штатов: "Куда ударят в следующий раз? Будьте бдительны!"
Лифт автоматически привез Руперта на восьмой этаж, потому что на посещение других у него не было разрешения. Руперт направлялся по знакомому коридору к кабинету Мэдлин. Мимо него по левой полосе шаркающей походкой прошел мальчик лет двенадцати-тринадцати. Он смотрел себе под ноги и, не поднимая глаз, показал Руперту разрешение на выход из класса.
Рядом с дверью в класс висел плакат, изображавший девочку-подростка с разбитыми губами в оранжевой тюремной робе. Надпись предупреждала: "Помни: внебрачный СЕКС - это ГРЕХ и ПРЕСТУПЛЕНИЕ".
Дверь открылась, и из кабинета выглянула Мэдлин, улыбаясь и убирая за ухо длинный рыжий локон. Наверное, ее предупредила охрана.
- Девятый урок еще не кончился, - прошептала она. - Ты нарушаешь школьные правила.
- Хотел тебя удивить. Получилось?
- Тсс. У нас занятие.
Руперт прошел за ней в темный кабинет, где шестьдесят восьмиклассников смотрели стандартную запись о жизни в Колумбусе, столице Огайо, до ядерного удара: дети играют в бейсбол, семьи идут в церковь, фермер везет тюки сена на грузовике. Каждый раз, когда Руперт смотрел это видео, он спрашивал себя, часто ли фермеры возили сено через центр Колумбуса и зачем они это делали, но, конечно, не задавал таких вопросов вслух.
"Четвертое июля, 2016 года. Колумбус, штат Огайо, был тихим христианским городом в самом сердце Америки, - рассказывал диктор. Глубокий, звонкий голос за кадром принадлежал полузабытой звезде кантри Олрою П. Тумбсу. - В Колумбусе царил традиционный американский уклад. Добропорядочные жители не догадывались о злодеянии, которое террористы запланировали в тот год на четвертое июля". Последовало несколько праздничных кадров с Дня независимости: семьи в красно-сине-белой одежде смотрели салют, ахая от восторга, ели хот-доги и размахивали бенгальскими огнями.
Вместо приятной мелодии пианино зазвучал мрачный тяжелый гобой и басы. Руперт облокотился на стену рядом с Мэдлин и рассматривал детей. Все они были одеты в соответствии со строгим моральным кодексом школы: длинные юбки и рукава у девочек, широкие брюки и рубашки с воротниками у мальчиков.
По правилам мальчикам полагалось иметь волосы не длиннее дюйма, желательно постриженные ежиком, а девочки должны были отращивать волосы хотя бы до плеч. У нескольких детей был скучающий вид, но большинство смотрело видео с таким интересом, будто скоро им покажут, как Христос восстает из гроба.
Тревожные кадры сменяли друг друга. Ядерный гриб над Колумбусом, снятый с разных ракурсов. Квартал, стертый с лица земли. Искореженный черный остов школьного автобуса.
Музыка снова поменялась: армия, полиция и управление по чрезвычайным ситуациям наводняли город техникой под громогласные звуки духового оркестра. На экране появился президент Уинтроп, в пятьдесят лет черты его лица оставались твердыми и острыми. Он стоял на крыльце Белого дома, и ветер взъерошивал его седые волосы.
- Сегодня, в день рождения нации, мы пережили ужасный и несправедливый удар в самое сердце нашей Родины. Вся страна скорбит вместе с невинными жителями Огайо. Сегодня наша страна изменилась навсегда. Слишком долго Америка терпела врагов, притаившихся по всему свету. Мы были великодушны. Мы были справедливы. Мы стремились к миру. Сегодня мы поняли, что были слишком миролюбивы, слишком снисходительны к врагам и мягки с теми, кто угрожает нашим интересам.
Американский народ добр. Но после сегодняшнего страшного удара зарубежных террористов по мирным жителям мы обязаны показать миру новое лицо и продемонстрировать свою мощь.
Американцы любят мир, но еще больше мы любим справедливость.
Из динамиков раздались возгласы и буря аплодисментов - заранее записанное ликование журналистов.
- Сегодня Америка пострадала, но она сильна и станет еще сильнее. Сегодня я провозглашаю начало второй американской революции, которая избавит нашу нацию от растлевающего влияния и снова сделает нас чистыми и честными. Мы потеряли бдительность и не замечали тревожных знаков за границей, а потом и в собственной стране, но теперь все мы видим, что враги среди нас. Они могут оказаться среди наших соседей, в наших школах и даже церквях.
Американцы, мы в опасности. Сейчас мы должны сплотиться, чтобы бороться с врагами во всех уголках Земли. Включая нашу страну. Завтра Конгресс примет, а я подпишу Закон о продолжении борьбы за демократию. Эти чрезвычайные меры дадут исполнительной власти все полномочия, чтобы найти каждого террориста, уличить каждого шпиона, притаившегося среди нас, отыскать в любой точке мира всякого, кто намерен причинить нам вред, и уничтожить их всех. Чтобы защитить нашу свободу, наших детей, бороться за наш образ жизни и за Америку во имя Господа.
После новой волны аплодисментов президент продолжил:
- Даже самая горькая трагедия открывает новые возможности. Мы вернем Америку американцам и восстановим нацию. Граждане Америки, началась вторая революция! Вместе мы построим Америку, которая будет существовать тысячи лет, бессмертную Америку.
На этот раз даже дети в классе присоединились к оглушительным аплодисментам. Их к этому приучили.
Мэдлин коснулась черной панели на стене, и в классе зажглись флуоресцентные лампы. Огромная фигура президента Уинтропа исчезла, и на доске появилась черная надпись почерком Мэдлин:
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
Пересмотреть сегодняшний урок. Записать на видео отчет о своих чувствах. Завтра мы оценим вас в классе.
…Прозвенел звонок, и шестьдесят детей вскочили с мест. Мэдлин прикрикивала на учеников, пока они выходили из кабинета.
- Марк, не толкайся! Опусти глаза! Сара, подтяни носок, противно смотреть на твою грязную ногу!
Когда последний ребенок вышел, Мэдлин повернулась к Руперту, и ее строгое лицо растаяло в улыбке.
- Кто это у нас тут?
- Иди сюда, - Дэниэл потянулся поцеловать жену, но она отстранилась.
- Вот только не в тюрьме, - сказала она.
Он отступил на шаг от Мэдлин, и она взяла сумочку со стола.
- У тебя, наверное, самая легкая работа на свете.
- Попробовал бы ты каждый день нянчиться с девятью классами из шестидесяти мелких монстров.
- Я думал, ты преподаешь историю.
- А это, по-твоему, что? - Они шли к двери, и Мэдлин указала на доску.
- Кино.
- Только так эти варвары и способны чему-то научиться. Их невозможно заставить читать книги. Половина из них только и ждет, чтобы рвануть домой - отстреливать мусульман в компьютерной игре.
- Половина из них этим и будет заниматься всю жизнь.
- Конечно. - Они вышли в коридор, где было полно людей, и быстро перешли на центральную полосу, по которой не ходили дети. - Но я надеюсь, что они будут сражаться, уважая историю. Они должны знать, ради чего жертвуют собой. Ты забрал печенье?
- Какое печенье?
Мэдлин застыла на месте, и Дэниэл чуть не врезался в нее.
- Я тебе три раза говорила. Мне нужно принести печенье на сбор пожертвований для Дамского общества древностей. Печенье с карамелью. Дэниэл, я просила тебя три раза! - Ее голос зазвучал на октаву выше. - У вас в мужском клубе сегодня есть собрание?
- Ну, конечно, сегодня же среда.
- Тогда мы должны быть в церкви к пяти! Дэниэл, мне нужно купить печенье в той же пекарне, "У тетушки Фриззи". Ты знаешь, где это, - она поспешила к учительскому лифту. Руперт старался не отставать.
- Ты же вроде должна печь его сама, - заметил он.
- Замолчи, Дэниэл. Теперь все подумают, что мне плевать на общее дело.
На парковке они пошли к машине Дэниэла, двери которой заранее открылись. Было решено вернуться за автомобилем Мэдлин позже.
- Поверить не могу, что ты так со мной поступил, Дэниэл, - голос Мэдлин звенел от ярости.
- В каком смысле? Эй, смотри, что это на кресле!
Мэдлин распахнула дверь, и ее лицо расплылось в улыбке. На пассажирском сиденье красовался пухлый белый пакет с портретом синеволосой тетушки Фриззи. Рядом лежала пустая коробка из-под печенья, оставшаяся с прошлого Рождества.
- Дэниэл! - Мэдлин взяла пакет и коробку и протиснулась на сиденье. Руперт сел рядом. Двери машины автоматически закрылись без единого звука.
- Так что же это? - спросил Дэниэл.