– Ну а что нужно налогоплательщикам? Дом, машина, нормальная работа и так далее. То, чего им не хватает, мы дадим после проявления недовольства, митингов и демонстраций. Вот и все! Общество сегодня абсолютно контролируемо и управляемо!.."
На этом запись прерывается.
Во время прослушивания записи Джим постоянно показывал руками и взглядом понятные знаки, типа "Ну, ты понял?", "Каково, а?", "А сейчас будь внимателен" и тому подобное.
Потом Смит восторженно спросил:
– Ну как тебе все это? Это разговор явно не пьяного человека, ты заметил?
Майкл сидел и думал, не зная, что ответить…
– Не вздумай это включить в свой репортаж! Ха-ха-ха. Я еще жить хочу. Ха-ха…
Майкл снова отмахнулся рукой, делая вид, что только зря потерял время…
– Да нет, бред какой-то! Могу предположить, что этот человек абсолютно не понимает того, что он говорит.
Джим, поворачиваясь в сторону дверей, заметил напоследок:
– Вот видишь, и до тебя дошли сомнения…
– С чего ты взял?
– Ты сказал, что ты предполагаешь, а не уверен в том, что он не понимает!
У Майкла появилось ощущение, что Джим уже начал ему надоедать.
– Хватит цепляться за слова… И вообще, ты меня сбил с толку. Иди готовь свою очередную лапшу для зрителей! У меня много работы. Потом поболтаем!
Джим, довольный от мысли, что он своего добился, проговорил:
– Злишься от того, что я прав, дружище? Ха-ха. Давай, я пошел…
За Джимом закрылась дверь, а Майкл остался в задумчивости…
Конечно, эта невероятная история подействует на всякого гражданина. Именно гражданина. А вдруг, если?.. Мысль, что все прослушанное сейчас было правдой, не уходила из его головы. Да нет, этого просто не может быть и все! Ну, кто этим самым теоретикам позволит такое? Пичкать ложной информацией население, за счет которого ты живешь! Это же самый настоящий террор – террор информационный!
Вот, если сравнить… Большинство рекламных роликов по телевизору связаны с медициной. "Выпей это, съешь это, употреби это и будешь здоровее всех". Например, простой человек видит одну и ту же рекламу, что у мужчины после сорока лет начинаются проблемы с потенцией. Он так часто видит это, что начинает появляться страх. Психологи ведь доказывают, что если часто думать о какой-то болезни, то в девяноста девяти процентах случаев страх перед болезнью сам вызывает эту болезнь. Он начинает верить, что ему не осилить этот сорокалетний барьер. И вдруг бац! Он болен! Той же болезнью, страх к которой ему внушили.
И тут все то же самое! Если нас постоянно пичкают информацией, что есть такая-то террористическая организация, о существовании которой говорят какие-то факты. После этого мозг человека берут постоянством выброса этой информации в СМИ. Человек расслабляется и поддается, начинает верить, что такая организация все-таки есть. А что ему остается делать?
* * *
Вашингтон. Округ Колумбия. Белый дом (the White House) – официальная резиденция президента США. Кабинет президента США в этой резиденции – знаменитый Овальный кабинет (Oval Office) – самый желанный кабинет американских политиков и один из самых известных достопримечательностей в мире был построен в стиле барокко в 1909 году, и первым хозяином этого кабинета являлся президент Уильям Тафт. Здесь президент осуществляет свою деятельность по управлению страной – подписывает законопроекты и правительственные распоряжения и встречается со своими сотрудниками, посетителями и гостями.
Красивый камин, по обе стороны которого нынешний президент поставил бюсты своих кумиров – президента Линкольна и Мартина Лютера Кинга. Дизайнерские диванчики, кофейный столик, картины, аксессуары, а на рабочем столике семейные фотографии. Все это говорило о том, что интерьер, выбранный супругой президента, был очень прост и создавал особый домашний уют. Ну и, конечно же, главная деталь Овального кабинета, которая вот уже сто тридцать лет остается неизменной – это стол "Resolute" – подарок британской королевы Виктории. Эта историческая реликвия была сделана из обломков британского корабля "Resolute".
Президент поднялся с кресла, поправил бумаги на рабочем столе и повернулся лицом к трем большим окнам, выходящим на юг. Лил сильный дождь. Питер Брандт, секретарь президента, сидел с открытой папкой в руках у камина, находящегося в северной стороне Овального кабинета, и рассказывал о планах на следующий день. Президент стоял спиной к сидящему секретарю и задумчиво смотрел в окно.
Ведь не зря историки утверждают, что архитекторы американского государства были масонами. Масоном был и первый архитектор Белого дома – Джеймс Хобан, построивший по образу и подобию масонского храма и этот самый кабинет президента США. Может быть, именно поэтому аура этого кабинета вынуждает президентов США на ведение агрессивной политики: отдавать приказы о проведении военных операций в третьих странах?
– Что там еще, Питер? Давай закончим. Меня семья ждет…
– И последнее, запрос Пятого канала на получение разрешения на интервью с исламским террористом. Думаю, что надо отказать телевизионщикам, господин президент!
– Да, да… Я помню об этом и много думал над этим. Вначале мне хотелось узнать, что об этом думают мусульманские лидеры США. Я поговорил с исполнительным директором Мусульманской правозащитной организацией "CAIR" Маликом аль-Хазри и с председателем Гильдии мусульманских писателей Америки Анваром Каримом. Мы обсудили с ними взрывы в Бостоне, а теперь и в Нью-Йорке. Ты знаешь, они оба отказались комментировать этот телепроект, считая, что, дословно цитирую, "этот подонок, не имеющий никакого отношения к исламу, не имеет права выступать перед телезрителями".
– Мусульмане Америки всегда были далеки от политики нашего государства. Они никогда не вмешивались ни во внутренние, ни во внешние дела. Мы и так постоянно доказываем им, что власть достаточно открыта для каждого гражданина, независимо от его вероисповедания. У нас свободная демократическая страна. Уж если их лидеры считают, что надо отказать, то тогда тем более…
– Питер, мнение их лидеров не может быть иным. Страх потерять все для них важнее религии, как, впрочем, и для большинства людей на земле. Я вот что думаю по этому поводу… Сегодня наша страна находится в большом дерьме! Экономика расшатана, в политике мы тоже не достигли успехов, население страны потеряло доверие к власти и так далее. Каждый новый президент из-за того, что занят исправлением ошибок предыдущего, практически ничего не успевает выполнить из обещанного избирателям…
Президент опять задумался, а через десять секунд продолжил:
– Хм, действительно, мне досталось тяжелое наследство… Ты понимаешь, происходит что-то странное, но сам не знаю, что именно. Вот, смотри!.. Я, например, до того, как стал президентом, думал, что президент страны обладает наивысшей властью в стране.
– Ну, а разве это не так?
– Э-э, нет, не скажи… Во время предвыборной кампании я обещал своему народу провести реформу медицинского страхования. После вступления в должность президента я на второй же день подписал приказ о расформировании тюрьмы в Гуантанамо в течение года, а палата представителей Конгресса выступила против ее закрытия. Я думал раньше, что президент, обладая такой властью, имеет возможность направить все силы на пользу своей страны, своего народа. А теперь, став хозяином Белого дома, я никак не могу договориться с конгрессменами, я не могу донести до них, что пора бы подумать и о собственном народе. Скорее всего, бюджет вновь не будет принят вовремя, как это было семнадцать лет назад… Опять же, повторяется та же история с Ираком. Разведка сообщает, что имеются доказательства применения правительственными войсками Сирии химического оружия. Что же, еще одна война, теперь уже с Сирией? Конгрессмены хотят сократить бюджет на мою медицинскую реформу и в то же время толкают страну на еще одну войну. Каково, а? Это же идиотизм полный! В своей стране тысячи нерешенных проблем, а им, видите ли, войну подавай… И что самое главное – я ничего не могу с этим поделать!..
Питер знал, что мешать не следует в такие моменты, но все же решил помочь, возвращаясь к началу разговора:
– Но, несмотря на это, наша задача вселять избирателям уверенность в завтрашнем дне решается весьма успешно, несмотря на хаос во всем. В конце концов, хоть мусульмане и являются частью нашего общества, но она не такая уж и большая.
– Я часто встречаюсь с лидерами мусульман, но никак не с простыми мусульманами. Их лидеры говорят только то, что мы хотели бы от них слышать. Они знают, что шаг влево, шаг вправо плохо скажется на их личном будущем. Тому множество примеров. Мусульман нельзя обуздать, купить, они для нас просто сумасшедшие, понимаешь? А настоящие мусульмане уже объединены своей религией и им абсолютно наплевать на нашу демократию. О какой демократии можно говорить с мусульманами? Власть народа – это миф, который мы, избранники народа, стараемся поддержать десятилетиями. Это же очевидно, что демократия – это абсолютный тупик! У демократии в том виде, в каком она есть на сегодняшний день, нет будущего! Тут нечто другое…
– Что же, господин президент?
– Провалы в Афганистане, Ираке. Никак не можем привлечь Иран к сотрудничеству. А тут тебе еще возможная война с Сирией. Такое ощущение, что нами кто-то управляет извне, а не мы сами. Саудовская Аравия и Катар толкают нас в эту пропасть. А к ним теперь еще присоединилась Турция. Они хотят нашими руками прибрать власть над Ближним Востоком в свои руки. Называя себя истинными мусульманами, они готовы уничтожать своих братьев! Как тебе это? А после они все хором говорят о том, что во всем виновата Америка. К тому же разбираться во всем этом у нас нет времени. Да и есть ли необходимость в этом разбираться и кому это нужно? Сегодня все мое окружение ждет моего решения по поводу войны с Сирией. А разве кто-нибудь из них будет отвечать, если мы так же, как и в остальных войнах, проиграем? Виноват буду только я один!
– Что же тогда?..
– Знаешь, Питер… Когда создавалась наша страна, писалась конституция, учитывались потребности всех граждан свободного государства. В основу были положены настоящие принципы демократии, которые с годами были утеряны. Любимцу американского народа, президенту Аврааму Линкольну принадлежит формулировка основной цели демократии: "Правительство, созданное народом, из народа и для народа". А у нас что творится? Разве американское правительство создано народом? А само правительство разве из народа? А что делает наше правительство для народа? Фарс, да и только! Вот так вот, Питер… Поэтому в сегодняшней ситуации я не хочу, чтобы обо мне говорили, что это был слабый президент!
Питер недоуменно смотрел на Президента и начал догадываться, к чему тот клонит.
– Так вы даете…
– Да, мой друг! Именно! Я даю добро на этот телепроект! Он ведь пока еще обвиняемый? А право голоса в нашей стране есть даже у смертника! Все равно его казнят! Ну что еще этот смертник может сообщить нового? Покричит, поругает нас и все! Один лишний голос против нас ничего не изменит! Но зато пусть все знают, что я не боюсь ничего, что я открыт для всех. Я тоже хочу уйти с поста с честью! Ответ положительный! Давай, Питер, я пошел. Меня заждались…
Питер остался один в кабинете. Обдумывая решение президента, он перемещал взгляд от одной двери к другой. В кабинете их было четыре. Восточная дверь выходила в Розовый сад, западная – в небольшой кабинет и столовую, северо-западная в коридор западного крыла. В нее и вышел президент США. После, глубоко вздохнув, он поднялся и прошел в сторону северо-восточной двери, которая вела его в свой кабинет.
Глава 4
Получив из Вашингтона разрешение на проведение телевизионного проекта с террористом, мистер Мартин позвонил по телефону Майклу, чтобы сообщить ему местонахождение мистера Брайта, который мог бы помочь по вопросам религии. Майкл спустился вниз, где его поджидал Джон, водитель мистера Мартина. Обменявшись рукопожатиями, они прошли вместе к стоявшему у дороги черному кроссоверу "Mersedes-Benz ML 500" и, усевшись рядом с Джоном, Майкл назвал ему адрес. Всю дорогу они ехали молча, видно было, что мистер Мартин здорово вымуштровал своего водителя. Тишина в машине предоставила возможность Майклу пофантазировать о предстоящей встрече.
Он мысленно себе представлял, что же из себя на самом деле представляет рекомендованный шефом человек. "Ну, наверное, это уже в годах, полноватый мужчина в очках с дорогой оправой. Далее, женат на одной из своих студенток или помощниц, но имеет одного или двоих детей от первого брака. Это свойственно людям с творческим мышлением, профессор все-таки. Что еще? Ну, вот мы и приехали…" Майкл вышел из машины и захлопнул дверь.
Рядом с воротами располагался желтый металлический почтовый ящик с неразборчивым номером. На одной из каменных колонн Майкл заметил интерком и кодовую панель. Приблизившись к нему, он осмотрелся вокруг и вытянул руку для нажатия на кнопку вызова, Понимая, что откуда-то на него смотрит камера, он выпрямился по струнке и еще раз нажал на звонок. Чувство, что кто-то наблюдает за ним, не покидало его.
Послышался мужской голос:
– Я вас слушаю…
После недолгой паузы Майкл ответил виноватым голосом:
– Меня зовут Майкл Портман, тележурналист с Пятого канала. Я пришел к мистеру Брайту, мой шеф, Роберт Мартин, должен был предупредить его об этом.
– Да, да, это я. Проходите, молодой человек…
После чего послышался сигнал, затем щелчок, и дверь открылась.
Войдя в дом, Майкл понял, что ошибся в своих предположениях о профессоре. Постоянной женщиной здесь и не пахло, скорее, каждое утро сюда приходит какая-нибудь одинокая женщина для уборки. Слабый запах сигар почувствовался сразу. Здесь все напоминало классику. Темно-красные обои, выпуклая мебель с черной кожаной обивкой. Обычно люди его уклада украшают стены какими-нибудь памятными знаками, то есть грамотами, призами, дипломами и множеством фотографий. Здесь же все стены были украшены старыми картинами и полками с книгами. Обычная гостиная в двухэтажной вилле за городом обычного холостяка. Единственное, в чем Портман оказался прав, так это в том, что мистер Брайт носил очки. Заметив его взгляд, Майкл произнес:
– Еще раз здравствуйте!
Поздоровавшись с Майклом, мистер Брайт подошел к креслу и, присев в него, произнес:
– Проходите, располагайтесь поудобнее. Конечно, Роберт сообщил мне, о чем будет идти речь, но мне, как человеку далекому от телевидения, самому стало интересно, чем бы я мог помочь вашему телеканалу.
Майкл, присаживаясь в кресло напротив, заметил, что он отодвинул в сторону трость, на которой мелькнул красный свет и исчез. Или это показалось…
– Знаете ли, наш канал задумал, пока это в тайне…
– Ну, если бы это было общеизвестно, вы бы не приехали ко мне в такую даль…
Немного волнуясь, Майкл продолжал:
– Да, да, конечно. Мы хотели бы запустить один проект, состоящий из нескольких передач, касающийся исламских террористов. Это будет интервью террориста в прямом эфире. Мистер Мартин сказал мне, что вы большой знаток в этом деле, что вы можете помочь нам в этом. И поэтому я приехал к вам проконсультироваться.
Хитрым взглядом мистер Брайт все еще осматривал Майкла.
– А кому это необходимо? Вам или …
– Это нужно нашему каналу, а руководство компании доверило это мне.
– И вы, естественно, согласились, хотя сами, скорее всего, до конца не понимаете, что вы затеяли.
– Почему вы так говорите? Это же вполне естественно, что люди хотят знать, почему происходят террористические акты, что движет теми, кто совершает их, – отвечая на вопросы заранее подготовленными ответами, Майкл чувствовал себя солдатом, рапортующим генералу. – Этот проект представляет исключительно коммерческие интересы нашей компании…
– Что? Настолько дела плохи, что больше никаких тем не осталось для повышения рейтинга?
– Ну, как вам сказать… Вообще-то…
– Ваша компания хочет использовать вас в своих целях в борьбе за выживание. Ну что ж, это не мое дело! Итак, я вас слушаю…
– Меня интересует, что может двинуть этих террористов на такой шаг, ведь, уничтожая свою жизнь, они уносят жизни ни в чем не повинных людей.
– Во-первых, нам с вами надо определиться, какой терроризм вы рассматриваете, обычный или исламский, как теперь принято называть.
– А разве есть между ними разница? Ведь террор это есть террор!
– Если обычный террор, то ими ничего особенного не движет, просто месть обществу или желание попасть в историю, так сказать, остаться в памяти людей навечно. Их совершают в основном люди с расшатанной психикой. Но вас, как я понял, интересует второе – исламский…
– Да! Так как именно с исламским террористом мы и предполагаем беседовать. Ну, вы, наверное, видели в новостях того, кто взорвал кафе на Бродвее. Сейчас он в изоляторе, пока идет расследование этого террористического акта.
– Да, да, я помню. А вы уже получили от него согласие?
– Пока нет, но есть надежда…
Говоря это, Майкл задался вопросом: "Интересно, почему он не спросил, каким способом нам удалось получить разрешение на этот проект? Он не сомневается в том, что разрешение уже имеется, это понятно… Если бы его не было, то я бы не приехал сюда. Вот так он, наверное, и думает. Но у него еще есть сомнения насчет террориста. Такое ощущение, что он все знал заранее…"
– Могу дать совет… Сыграйте на том, что у него есть последняя возможность высказаться перед всеми, и, главное, отметьте, что ничего из того, что он скажет, не будет вырезано. Что он может высказать свое мнение не путем насилия, взрывов бомб и так далее, а в прямом эфире, перед всеми телезрителями. Думаю, это должно сработать.
– Спасибо, я учту это.
Взяв сигару из коробки, Брайт поднес к ней зажигалку, зажег сигару и медленно затянулся. Выпустив клуб дыма, откинувшись в кресле назад, он продолжил:
– Так вот, основой исламского терроризма является их религия – ислам. Я советую вам очень внимательно прочесть Священную Книгу всех мусульман Коран. Вы многое почерпнете из этой книги для составления списка вопросов. Например, почему там написано так, а вы делаете эдак, тем самым создаете интригу. Не мне вас, журналистов, учить этим вещам.
"А вот и первый комплимент в мой адрес", – подумал Майкл. Но произнесен он был с такой усмешкой, что Майкл мысленно от него отказался, отнеся его к журналистам другой категории. Сделав вид, что ему понравилась лесть, он, слегка улыбнувшись, сказал:
– Да, это мы можем! Спасибо вам большое! Я обязательно воспользуюсь вашим советом. Самое главное для нас – это получить его согласие.