- Дэниел Клэй, - пропела задумчиво Джун, прихлебывая кофе. - Дэниел Клэй… Как же, помню, хотя из его работ видела лишь пару образчиков. Подпадает, можно сказать, под категорию одаренных любителей. Все такое… изначально агонистическое, что ли: спутанные тела, изможденно бледные, со всполохами красных, черных, синих тонов, а на фоне всякая там католическая иконография. После этого он, кажется, переключился на пейзажи. Туманно-мистические деревья, руины на заднем плане, всякое такое.
Сегодня поутру Ребекка показала мне слайды с некоторыми из опусов своего отца, а также один-единственный холст, который у себя сохранила. Это был портрет Ребекки в детстве (мне он как-то не приглянулся своей мрачностью): ребенок бледным взвихрением проступает среди сгущающихся теней. Джун я признался, что и остальное творчество Клэя-художника меня не очень впечатляет.
- Честно сказать, мне тоже не вполне по вкусу, - согласилась женщина. - Я считаю, его более поздние работы все же получше всяких там лосей и яхт, но это не тема для дискуссий. Вообще он продавался скрытно, выставок не устраивал, так что мне не выпадало случая выразить ему вежливо свое неприятие. А между тем есть в Портленде один или два ценителя, которые всерьез его коллекционируют, да еще кое-что из своих работ он раздал по друзьям. Дочь его время от времени выставляет на продажу кое-что из запасников, и представьте себе, всякий раз словно из ниоткуда всплывает какая-нибудь пара покупателей. Думаю, большинство из тех, кто его собирает, или знали его лично, или же их привлекает, как бы это выразиться, его мистический флер. Я слышала, прежде чем бесследно пропасть, он вообще отошел от живописи, так что его картины теперь представляют определенную раритетную ценность.
- Вы ничего не помните о его исчезновении?
- Слухи, разумеется, ходили. Насчет конкретных обстоятельств пресса распространялась не особенно - у нас же газеты то как с цепи срываются, то вдруг осторожничают, - но мы-то по большей части были в курсе, что некоторые из детей, которым он оказывал помощь, впоследствии снова подвергались насилию. Встречались такие, кто хотел его, как видно, очернить, даже среди тех, кто не верил в его прямую причастность.
- У вас насчет этого есть какое-то мнение?
- Мнение? Их может быть только два: либо он был причастен, либо нет. Если да, то и добавить нечего. Если нет… Знаете, я не специалист, но, наверное, не так-то легко было разговорить тех детей о том, что им пришлось пережить. Причем уже изначально. Быть может, повторное насилие лишь, заталкивало их все глубже в свою оболочку. В самом деле, не могу сказать.
- Вы вообще были знакомы с Клэем?
- Так, пересекались то тут, то там. Помнится, один раз я пробовала завести с ним разговор на каком-то фуршете, но он в основном отмалчивался. Сдержанный такой, отстраненный человек, тише воды ниже травы. И впечатление было такое, что жизнь ему в тягость. Кстати, все это происходило как раз перед его исчезновением, так что в данном случае внешность, как говорится, не была обманчива.
Она отвлеклась, чтобы дать указание молодой ассистентке, вывешивающей у окна холст:
- Куда ты, это же вверх ногами!
Я поглядел на полотно, где изображалась вроде как слякоть, со всеми вытекающими. Ассистентка, накренив голову, посмотрела на холст, затем на меня.
- А вы откуда знаете? - спросил я.
Прозвучало как будто с эхом: оказывается, мы с молодой сотрудницей произнесли вопрос синхронно. Сотрудница улыбнулась мне, я ей. Наспех прикинув разницу в возрасте, я решил ограничивать себя улыбками тем, кто родился до восьмидесятого года.
- Филистеры, - усмехнулась Джун.
- Что это за картина? - поинтересовался я.
- Абстракция без названия.
- Получается, художник, вероятно, и сам не знает, что это?
- Не исключено, - сделала вывод Джун.
- Так я опять о Дэниеле Клэе. Вы говорите, люди, собирающие его работы, возможно, его знали. А кто конкретно, сказать не можете?
Галеристка отошла в угол и рассеянно почесала за ухом собаку. Та снова на меня гавкнула, чтобы я не тешил себя иллюзией о возможности к ним присоединиться.
- Один из них Джоэл Хармон.
- Банкир?
- Да. Вы его знаете?
- Наслышан, - ответил я.
Джоэл Хармон, отставной президент ИБП, Инвестиционного банка Портленда. В восьмидесятые значился в числе прокредитованных на реконструкцию Старого порта. Его снимки все еще иной раз всплывали в газетах, по большей части там, где затевалось какое-нибудь празднество в масштабах города. Обычно он представал на них с супругой и в окружении свиты из раболепствующих почитателей, донельзя возбужденных стойким духом свежих банкнот. Популярность Хармона во многом объяснялась его богатством, властью и той тягой, которой эти два элемента влекут обычно тех, у кого значительно меньше и того и другого. Ходил осторожный шепоток, что у него "глаз на женщин", даром что внешностью он заметно уступал своим вышеперечисленным достоинствам, нивелируясь до уровня где-то между "потянет с пивом" и "я столько не выпью". Хармона я видел в разных компаниях, но лично нас друг с другом не знакомили.
- Они с Дэниелом Клэем водили дружбу. Знакомы были, кажется, еще с колледжа. Я знаю, что Джоэл после смерти Клэя приобрел пару его холстов, а на протяжении их дружбы не раз получал картины от него в подарок. Видимо, прошел-таки тест Клэя на соответствие. Клэй был очень щепетилен насчет того, кому продавать или дарить свои работы. Ума не приложу почему.
- Вам действительно не нравилась его живопись?
- Дело, может, не столько в живописи, сколько в нем самом. Он меня необъяснимо тяготил. Было в нем что-то на редкость безрадостное. Кстати, у Джоэла Хармона на этой неделе прием. Так сказать, светский раут. Они у него происходят регулярно, и у меня на них постоянно открытое приглашение, была бы охота. А я ему некоторых интересных художников подгоняю. Он хороший заказчик.
- Прочите меня к себе в пару?
- Нет, сама к вам набиваюсь.
- Буду польщен.
- Еще бы. Может, увидите и кое-что из полотен Клэя. Только, чур, Джоэлу не досаждать. А то мне счета оплачивать.
Я заверил Джун, что буду сама обходительность. Ее это, похоже, как-то не убедило.
Глава 4
Я возвратился к себе в Скарборо и бросил "Сатурн", в "Мустанге" сразу ощутив себя на десяток лет моложе или, по крайней мере, лет на десять менее зрелым, что вовсе не одно и то же. Ребекке Клэй я позвонил удостовериться, что расчетное время выхода у нее не изменилось, и попросил, чтобы ее кто-нибудь проводил до машины. Ей предстояло показывать помещение пустующего универмага по Лонгфелло-сквер, а потому я дожидался ее на парковке за магазинчиком "Джо смок". Там стояло с полтора десятка автомобилей, все пустые. Я пристроился в местечке, откуда просматривались и Конгресс-стрит, и площадь, прихватил в кафетерии "Джо смок" сэндвич с цыпленком-гриль и зеленым перчиком и, поглощая его в машине, стал ждать появления Ребекки. В аллейке возле парковки кучковалась, покуривая, горстка бездомных с магазинными тележками. По внешности ни один из них на описание преследователя не тянул.
Клиентка позвонила, когда проезжала мимо автовокзала у собора Святого Иоанна, и я сказал ей припарковаться перед тем зданием, куда она сейчас собирается. Женщина, которой нужно было офисное помещение на нижнем этаже, дожидалась ее прибытия у входа. Они обе вошли в здание, и дверь за ними благополучно закрылась. Окна были большие и чистые, так что я из машины отчетливо видел их обеих.
Кряжистого человека я не замечал до тех пор, пока он, пройдя нечетной стороной улицы, не остановился прикурить. Он возник словно из ниоткуда и примостился у заградительного барьера за стоянкой. Сигарету мужчина держал вертикально между большим и указательным пальцами правой руки и нежно ее вращал, разминая. При этом он неотрывно следил через улицу за женщинами в окне магазина. Во вкрадчивом движении его пальцев было что-то чувственное, быть может, оттого, что он пристально смотрел на Ребекку. Постояв, незнакомец не спеша вставил сигарету в рот, предварительно помусолив фильтр о губы, и поднес к ее кончику спичку. Что примечательно, спичку он не отбросил и не задул, а продолжал удерживать между двумя пальцами - большим и указательным, - дав огоньку постепенно добраться до их кончиков. Я ждал, что с уколом боли он ее отбросит, но он этого не сделал. Когда спички осталось всего ничего, он ее отпустил и сронил себе в ладонь, дав ей догореть прямо на коже. Лишь тогда он лодочкой повернул ладонь книзу, и обугленные остатки спички упали на асфальт. Я щелкнул объективом цифрового аппаратика, который держал в машине. В этот момент мужчина обернулся, словно уловив, что теперь не только он за кем-то следит, но следят и за ним. Я ушел спиной в сиденье, но успел уловить его лицо и разглядел на лбу три параллельных шрама, о которых говорила Ребекка. Когда я посмотрел в ту сторону снова, незнакомца там уже не было, но я понял, что он просто отошел в тень магазинчика: приблудный ветерок вынес наружу сизоватую завитушку сигаретного дыма.
Из магазина со стопкой каких-то бумаг показалась Ребекка. Ее спутница шла рядом, оживленно о чем-то говоря. Обе женщины улыбались. Я набрал Ребекку по сотовому и первым делом предупредил, чтобы она, держа трубку, не переставала улыбаться.
- Держитесь к "Джо смоку" спиной, - сказал я. Мне не хотелось, чтобы наблюдатель заметил на ее лице реакцию и таким образом понял, что я его срисовал. - Ваш поклонник стоит у магазинчика. Ни в коем случае туда не смотрите. Сейчас перейдите улицу и зайдите в "Каннингем букс". Держитесь непринужденно, как будто вам сейчас некуда девать время. Оставайтесь там до моего прихода, ясно?
- Ясно, - ответила она чуть сдавленным голосом.
Надо отдать Ребекке должное, выражение лица у нее не сменилось, не выдало никаких эмоций. Не изменился и характер движений. Попрощавшись за руку с клиенткой, она посмотрела вначале налево, затем направо и неторопливо пошла через дорогу к книжному магазину, в который зашла целенаправленно, как будто только туда и стремилась. Я вылез из машины и быстро двинулся в сторону "Джо смока". Там я никого не застал; лишь окурок и жженые остатки спички указывали на то, что приземистый незнакомец здесь все-таки стоял. Кончик сигареты был сплюснут. Отчего-то мне показалось, что окурок все еще ало тлел, когда человек сдавил его пальцами. Я почти чувствовал запах обожженной кожи.
Оглядевшись, я увидел его. Он пересек Конгресс-стрит и шел сейчас в сторону центра. У Парковой преследователь повернул направо и скрылся из виду. Видимо, он где-то там оставил свой автомобиль и будет теперь дожидаться, когда Ребекка выйдет из книжного магазина; тогда он или пустится следом, или снова к ней подойдет.
Я дошел до Парковой и рискнул глянуть вдоль улицы из-за угла. Приземистый мужчина, склонив голову, стоял у дверцы красного "Форда". Стараясь держаться как можно неприметней за припаркованными машинами, я стал приближаться к нему по противоположной стороне улицы. При мне в поясной кобуре находился "кольт" тридцать восьмого калибра - все не так броско для решения подобных вопросов, как громовой "Смит-Вессон-10", - но и его демонстрировать мне не хотелось. Если растопыриться перед этим наблюдателем с пистолетом в руке, то любые шансы урезонить его наверняка испарятся и ситуация осложнится еще до того, как я начну хотя бы вникать в общий расклад. Я уже видел, как этот парень обжегся, и ту очевидную легкость, с какой он это сделал. Судя по всему, у этого человека сильно притуплена чувствительность к боли, а подобная терпимость дается, надо сказать, нелегко и не сразу. И находясь с ним с глазу на глаз, необходимо соблюдать известную деликатность.
По Парковой прорулил "Гранд Чероки", в котором сидела мамаша из разряда "спортивных родительниц", порода нынче поистине реликтовая. Когда машина проезжала мимо, я скользнул следом и к "Форду" приблизился со стороны водительского сиденья. Уже видны были очертания кока и бугры шейных мышц. Человек уже сидел за рулем, прогревая мотор. Левой рукой он легонько выстукивал по рулю какой-то ритм. Правая была грубо перебинтована, сквозь ткань проступали ржаво-красные пятна. Вот он заметил, как я подхожу. Руки и пальцы я держал свободно вдоль боков, но готов был и сигануть, если он снимет руки с руля. Проблема в том, что, когда я приближусь на расстояние, достаточное для обмена репликами, мне уже некуда будет бежать. Надежда была на людность улицы, а также на что, что если он отреагирует враждебно, то хотя бы не сразу, а вначале меня выслушав.
- Как оно? - подал я голос.
Мужчина с ленцой обвел меня взглядом, как будто только на это его и хватало. В губах у него была неизменная сигарета, а на рулевой колонке впереди лежала синяя пачка "Америкэн спирит".
- Супер, - отозвался он. - Просто супер.
Поднеся правую руку ко рту, он затянулся, отчего огонек сигареты ярко затлел. Взглядом, полным холодной рассеянности, преследователь смотрел в лобовое стекло.
- Я как чуял, что кто-то за мной подслеживает, - усмехнулся он. - Вон и пестик, я вижу, потарчивает.
Куртка у меня чуть вздувалась над тем местом, где лежала "тридцатьвосьмерка". Если не знать, на что смотришь, и мысли никакой не возникнет.
- Да вот, береженого бог бережет, - отреагировал я.
- Насчет меня беречься не надо. Я пистоль с собой не ношу. Тяги нет.
- Видно, душа у вас такая нежная.
- Да нет, пожалуй. Вас та женщина наняла?
- Она волнуется.
- Причин на это у нее нет. Как только она скажет то, что мне надо, я мгновенно испарюсь.
- А если она не захочет или не сможет?
- По-моему, это две разные вещи, разве не так? С одной поделать ничего нельзя, а с другой можно.
Руки на руле слегка шевельнулись, на что я инстинктивно нырнул за пистолетом.
- У-тю-тю, - произнес незнакомец, смешливо воздевая руки. - Я же сказал, пистолетов не держу.
- Я бы все же предпочел, если б вы держали руки там, где их видно.
Он негодующе повел плечами, но руки с руля убирать все же не стал.
- Вас вообще как зовут? - задал я вопрос.
- Имен у меня много.
- О, как таинственно. Ну все-таки, хоть одно. Глядишь, сработает.
Секунду-другую он, похоже, взвешивал вопрос.
- Меррик, - ответил он наконец, и что-то в его лице и голосе дало понять, что больше ничего насчет имен мне от него не добиться.
- Зачем вы тревожите Ребекку Клэй?
- Тревожу? Нет, я ее не тревожу. Просто хочу, чтобы она была со мной прямодушна.
- Насчет чего?
- Насчет ее отца.
- Отец у нее умер.
- Никак нет. Она просто заявила о его смерти, но это ничего не значит. Вот если мне показать, как из глаз у него ползут черви, тогда я, может, и поверю, что он мертв.
- Что в нем вас так интересует?
- Есть кое-какие резоны.
- Может, попробуете ими поделиться?
Его руки стиснули руль. На суставе среднего пальца левой виднелась наколка тушью - грубый синий крест, тюремная татуировка.
- Да зачем. Не люблю, когда чужие суют нос в мои дела.
- Зато тогда вы узнаете, как себя чувствует сама мисс Клэй.
Он в задумчивости закусил нижнюю губу. Я в это время сместил руку на рукоятку пистолета, указательным пальцем к курку, чтобы в случае чего быстро его продеть. Но вот напряженность из тела Меррика вроде как отхлынула. Он сделал выдох, а вместе с ним словно убавился в размере и агрессивности.
- Спросите ее насчет Проекта, - сказал он негромко. - Посмотрите, что она скажет.
- Какого проекта?
Он качнул головой:
- Вы сами спросите и затем расскажете мне. Может, имеет смысл потеребить и ее бывшего мужа, пока вы занимаетесь этим делом.
Я и не знал, что Ребекка Клэй была замужем. Знал лишь, что она когда-то состояла в браке с отцом своей дочери. Ну и дознаватель, грош цена.
- А зачем мне это делать?
- Ну как. Муж и жена - одна сатана. Должны быть какие-то общие секреты. Вот вы поговорите с ним и, глядишь, убережете меня от необходимости разговаривать с ним самому. А я буду кружить рядом. Искать меня не надо, я теперь сам вас найду. У вас два дня на то, чтобы ее разговорить. Пусть сообщит то, что мне надо, пока я окончательно не потерял со всеми вами терпение.
Я кивнул на его поврежденную руку:
- Похоже, вы уже раз потеряли терпение.
Меррик посмотрел на свою перебинтованную длань и вытянул пальцы, словно пробуя рану на болевое ощущение.
- Это была ошибка, - вздохнул он. - Я не хотел срываться подобным образом. Она мне вымотала все нервы, но вреда я ей не желаю.
Быть может, он в самом деле так считал - в отличие от меня. В Меррике бушевал нешуточный заряд гнева, ало пульсируя, хищно отблескивая в глазах. От сдавленных эмоций он был подобен тугой пружине, взведен всеми своими мышцами и сухожилиями. Вероятно, ничего дурного против женщины он не замышлял и вреда ей причинять не собирался, но запекшаяся на руке кровь со всей наглядностью свидетельствовала о его способности сдерживать свои импульсы.
- Я малость сорвался, только и всего, - сказал он. - Так уж нужно было, чтобы она все мне сказала. Для меня это крайне важно. - Он опять затянулся сигаретой. - Но уж коли мы здесь зазнакомились-подружились, не мешало бы вам представиться.
- Паркер.
- Вы кто, частный коп?
- Хотите посмотреть лицензию?
- Да зачем она мне. Бумажка не скажет мне того, что я уже сам знаю. Мне от вас, сэр, неприятностей не надо. Я здесь для дела, характер которого исключительно частный. Может, вам удастся убедить нашу хрупкую леди в резонности моих вопросов, и тогда я сразу же, как только получу нужное, оставлю ее в покое. Надеюсь на это, от всей души надеюсь. Потому что если тех сведений я не получу, то выходит, толку от вас нет ни ей, ни мне. Вы просто окажетесь на моем пути, и мне придется с этим как-то справляться.
На меня он так и не смотрел. Глаза его были устремлены на небольшое фото, свисающее с зеркальца машины, - девочка с темными волосами, возраста примерно Дженны Клэй или чуть старше, - под защитным слоем полиэтилена. Рядом болталось дешевое распятие.
- Кто это? - поинтересовался я.
- К вам это отношения не имеет.
- Симпатичная. Сколько ей?
Мужчина не ответил, но я определенно задел его за живое. Впрочем, на этот раз гнева в нем не было, а была лишь какая-то усталая отстраненность.
- Скажи вы мне, зачем вы здесь, я бы, может, смог вам как-то помочь, - продолжал упорствовать я.
- Я уже сказал, сэр, дело мое сугубо частное.
- Ну что ж, - подвел я итог, - в таком случае и обсуждать нам больше нечего. Но вы должны будете держаться от моего клиента подальше.
Прозвучало как-то неубедительно, и, возможно, даже без нужды. В общем, баланс каким-то образом сместился.
- Я ее больше не побеспокою, во всяком случае, до нашего следующего разговора. - Он потянулся к ключу зажигания, уже не страшась никакого пистолета (еще вопрос, боялся ли он его с самого начала). - Но только вам в ответ от меня тоже два предупреждения. Первое: когда будете расспрашивать насчет Проекта, советую чутье самосохранения задействовать на полную, потому что об этом наверняка услышит кое-кто из тех, кому осведомленность о нем посторонних придется очень даже не по нраву. Даже на понюх.
- И кто они, эти кое-кто?
Мотор "Форда" заурчал.
- Вы это выясните достаточно скоро, - сказал он.