- Ну и что ж, что клад?
- Вот и выходит, что ты не первооткрыватель, а первокладокопатель. На худой конец, спросил бы у Ленки, она бы тебе объяснила, отклоняется ли магнитная стрелка на золото или нет.
Адгур со злостью швырнул камень в море и ответил:
- Ну, а как по-твоему, стрелка на железо реагирует?
- Реагирует. А что?
- А джихи уже знали железо?
- Пал Палыч говорит, что, возможно, знали. На заре железного века железо считалось драгоценным камнем. И из него делали всякие украшения.
- Могли джихи засунуть железки в свой клад, раз они драгоценные?
- Ну, могли, а что?
- А то, что железки и притянули бы стрелку. Поняла твоя учёная голова?
- Ишь ты, какой хитрый… Да только ты это сейчас придумал. А тогда ты рассчитывал, что золото и брильянты притянут стрелку.
- Скажешь тоже - брильянты…
- И вообще, если хочешь знать, ни один порядочный исследователь не станет связываться с кладами. Это мальчишки клады ищут - вроде тебя и Тома Сойера. А археологи обнаруживают захоронения древних монет. Понял?
- Завидуешь, да? - И, хотя Адгур сказал это самым ядовитым и противным тоном, было видно, что доводы Миши задели его за живое.
- Очень мне нужно завидовать. Подумаешь… Так и Дружок мог бы грот открыть.
- Что же не открыл?
- Потому что ты раньше его в пещеру забрался. И открыл бы, если бы не ты.
- Загибаешь!
- А вот и не загибаю! Ты не знаешь моего Друга. Да я его так выдрессирую! Он что хочешь найдёт, не только пещеры. Скажу: "Ищи джихов, Друг!" - и он найдёт. Он у меня знаешь какой умный!
В ответ на эти слова Адгур согнул указательный палец и поднёс его к носу друга, что значило: "Довольно загибать-то. Всё равно никто не поверит".
Миша и сам понимал, что он немного заврался. Известны собаки-разведчики, известны собаки-охотники. Сенбернары, например, спасают людей, замерзающих в горах. Собаки-водолазы - утопающих. А вот слыхал ли кто о собаках-археологах? Нет, не слыхал. Конечно, самое разумное было бы дунуть на согнутый палец Адгура, а потом разогнуть его, что означало бы: "Ну и увлёкся немного! Ну и подзагнул немного. Так что же из этого? А с тобой разве так не бывает?" - и всё бы на этом кончилось. Но Миша не дунул на палец Адгура и не разогнул его. Вместо этого он ответил с вызовом:
- Спорим?
- Спорим! А на что? Давай на спиннинг.
- Хорошо.
- Если за две недели Друг не найдёт ни одной джиховской стоянки, то ты мне отдашь свой спиннинг, а если найдёт, то…
- …то ты мне отдашь свой знаменитый нож.
Так было заключено пари, которому суждено было сыграть историческую роль в развитии местной археологии.
Придя домой, Миша сейчас же занялся воспитанием Друга. Конечно, он понимал, что вряд ли собаку можно приучить к археологии, но, с другой стороны, Друг ведь такой умный пёс. Он сам, по своему почину, помогает приносить дрова из сарая. Каждый день приходит к концу занятий к школьным воротам, чтобы вместе с Мишей идти домой. И вещи он любит искать. Скажешь: "Ищи тапочки, Друг!" - и он весь дом обшарит, а тапочки найдёт и принесёт. И команду "ищи маму" тоже знает. А вдруг у него откроются археологические способности? Ведь тогда можно будет вывести новую породу собак - собак-археологов. И Пал Палыч как-то намекал, что собаки интересуются раскопками.
Конечно, было бы гораздо лучше сразу же начать с натаскивания Друга на джихов, но как, спрашивается, натаскивать собаку на джихов, если джихи - это не утки, не медведи, не шпионы, а люди, которые жили две с половиной тысячи лет назад? Каждому понятно, что дело это нелегкое.
Друг умел находить и приносить вещи, но делал он это по настроению, и положиться на него было нельзя. Поэтому следовало бы прежде всего научить его относиться к поискам серьёзно, как к науке, а не как к забаве.
Миша вытащил из-за шкафа старый пенал, которым так гордился в первом классе и которого стыдился уже во втором, а в третьем совсем забросил, - и показал его Другу, Друг понюхал пенал, попытался было взять его в рот, но Миша приказал: "Сидеть!" - и он неохотно сел. Тогда Миша отнёс пенал в дальний угол комнаты и положил его на стул. Друг от нетерпения и любопытства повизгивал и привставал на лапах, но запрет хозяина привязывал его к месту невидимыми, но очень крепкими нитями.
Положив пенал на стул, Миша вернулся к Другу.
- Ищи пенал! - скомандовал он.
Друг привстал, напрягся, вопросительно посмотрел на Мишу.
- Аппорт! - крикнул Миша.
Скользя лапами по полу, Друг бросился за пеналом.
Принеся пенал, Друг сунул его в руку Миши и облизнулся, ожидая, что труды его будут вознаграждены должным образом. Он не ошибся. Миша дал ему кусочек сахару.
Занятия проходили настолько успешно, что к вечеру Друг научился находить и приносить пенал, как бы далеко он ни был запрятан - под крыльцом ли, под кадушкой, в шкафчике для книг или даже под ковром.
Но одно дело старый, никому не нужный пенал, а другое - джиховская стоянка. Как научить собаку определять запах джихов, если сейчас этого запаха нет в природе?
Лишь на следующий день, в то время, когда мама объясняла на уроке, как надо писать домашние сочинения, Миша сообразил, что надо делать.
Он выпросил у Арсена нуклеус, который нашли тогда в пещере. А с нуклеусом уже можно было приступить к обучению пса основам археологии.
Друг быстро понял, что требуется от собаки-археолога. Не прошло и двух дней, как он стал находить нуклеус даже лучше, чем старый пенал. Найдя нуклеус, он хватал его зубами, опрометью бежал к хозяину, клал нуклеус у его ног и улыбался, ожидая кусочек сахару.
Друг умудрялся узнавать нуклеус пещерного человека даже в том случае, когда нуклеус был засунут в кучу камней одного с ним цвета и размера, - не иначе, как патина, которая, как известно всем археологам мира, покрывает любое кремнёвое орудие, если оно пролежало много тысяч лет под землёй, имеет свой собственный запах, ну, а если патина имеет свой собственный запах, то уж кто-кто, а Друг уловит его, как бы слаб этот запах ни был.
Ещё два дня Миша потерял на то, чтобы научить Друга находить не только пещерный нуклеус, но и извлекать его из земли. Для этого Миша зарывал нуклеус где-нибудь во дворе или на огороде и заставлял Друга находить его и выкапывать.
Занятия археологией так понравились Другу, что стоило Мише достать нуклеус из-под кровати, а сахарницу из буфета и сказать: "Идём искать джихов, Дружок!" - как он с налёта целовал Мишу прямо в губы и бросался к двери.
Конечно, такое обучение было несколько односторонним, и было бы гораздо лучше, если б Друг научился находить не только кремнёвые орудия первобытного человека, а, скажем, ещё наконечники для стрел, шлемы, изумруды, яхонты и золотые монеты. Но нельзя же требовать от собаки сразу всего. Придёт время и для яхонтов с изумрудами.
Плохо было и то, что Друг знал запах орудий человека каменного века и не знал запаха джиховской патины. А вдруг она пахнет иначе? Как тогда он обнаружит джиховскую стоянку?
Миша высказал свои опасения Адгуру, и Адгур согласился: пусть Друг находит любую стоянку первобытного человека, лишь бы это не была стоянка современного туриста или пляжника.
Вначале ребята собирались искать джихов вдоль всего берега Псоу, но скоро сообразили: а вдруг там ничего не найти, просто потому, что ни джихи, ни их предки в тех местах не жили? Нет, надо проверять археологические способности Друга у школьного огородного участка, на том самом месте, где они впервые увидели Пал Палыча. Там Пал Палыч выкопал какую-то ямку, вынул из неё что-то археологическое. Если Друг заинтересуется ямкой и вытащит древнюю стрелу, топор или нуклеус - значит, он выиграл пари, он и Миша! Ну, а если пройдёт мимо, то Мише и Другу предоставляется право искать джихов в любом другом месте. Но, конечно, никаких подсказок Другу! Впрочем, как тут подскажешь, если ни Миша, ни Адгур, ни сам Пал Палыч не знают, в каких точно местах селились здесь джихи.
В ближайшее воскресенье Миша, Адгур и Друг отправились в свою первую самостоятельную экспедицию.
Впереди всех бежал Друг. Он весело заглядывал во все дворы, вспугивал кур и всяких шавок и кошек, равнодушно выслушивал окрики тёток и чувствовал себя хозяином посёлка.
За Другом шли Миша и Адгур. И у того и у другого на левой руке красовалось по компасу, а через левое плечо висело по настоящей планшетке.
Добравшись до канала, Миша крикнул:
- Ищи джихов, Друг!
Друг насторожил уши, вопросительно посмотрел на Мишу. Миша достал из кармана кусочек сахару.
- Ищи джихов, Друг!
Друг взвизгнул в знак понимания и бросился вдоль канала. Он бегал большими кругами, внюхивался в землю. Наконец он что-то почуял, остановился, копнул лапами, схватил какой-то предмет в пасть и побежал к ребятам. Судя по гарцующей походке, он был доволен и горд собой.
Но, увы, на этот раз Друг опростоволосился. Он принёс всего лишь самый обычный голыш, каких здесь тысячи.
Снова и снова бегал Друг по берегу, обнюхивая с озабоченным видом сотни камней, пока, наконец, не находил какой-то камень, более или менее похожий, по его представлению, на орудие первобытного человека, и подносил его ребятам. Неизвестно, какими соображениями руководствовался он в выборе, но ни один из принесённых им образцов не представлял никакой ценности ни с археологической, ни с геологической точки зрения.
Скоро запасы сахара иссякли, а с ними иссяк и интерес Друга к науке. Вместо того чтобы бескорыстно продолжать поиски джихов, он выгнал из воды уток с утятами и попытался загнать в воду курицу с цыплятами. Наконец в поисках его наметилась какая-то цель. Уткнув нос в землю, он побежал прямо к тому месту, где тогда копался Пал Палыч. Миша схватил Адгура за руку и крепко её сжал.
Тут вмешалась какая-то птичка с красным хохолком на голове. Она выпорхнула из-за куста ажины, с пронзительным чириканьем упала перед самым носом Друга и заковыляла, припадая на одно крыло. Делала это она для того, чтобы все думали, что её кто-то подбил. Видно, у неё где-то поблизости было гнездо.
Друг остановился, приветливо помахал хвостом, хотел было вежливо обойти храбрую пичужку и продолжать свой путь, но пичужка снова бросилась ему под ноги. Тогда Друг прыгнул на неё, но она ловко увернулась, и челюсти его хлопнули впустую.
Пока Друг стоял, пытаясь понять, что же, собственно, произошло и куда делась птица, та отлетела в сторону и снова припала на одно крыло. Друг разозлился. Забыв про всякое чувство овчарочьего достоинства, он стал гоняться за птицей, прыгать, щёлкать зубами в воздухе.
Так продолжалось, пока птичка не решила, что отвела глупое чудовище достаточно далеко от своего гнезда. Она - вскочила на веточку, прочирикала что-то весёлое и насмешливое прямо в физиономию Друга и была такова.
Несолоно хлебавши Друг затрусил обратно к ребятам. И хотя он делал вид, что прекратил преследование только потому, что не пристало ему, чистокровной овчарке, гоняться за всякой птичьей мелюзгой, было понятно - ему не по себе. Поиски джихов он не возобновлял.
- Продажная душа твой Друг! Ищет, пока есть сахар! - мрачно сказал Адгур. - Леска у твоего спиннинга не сгнила?
- А твой нож не заржавел?
- Сколько метров в твоём спиннинге? Метров двадцать есть? - спросил деловитым топом Адгур, и в этой деловитости заключалось всё ехидство вопроса.
- А ты давно точил свой нож? - поинтересовался Миша.
- Тебе же всё равно! Ножа-то тебе не видать как своих ушей!
- Нет, видать! Смотри на Друга!
И действительно, Друг, как бы натолкнувшись на невидимую дорожку, по которой он бежал, пока его не отвлекла своими страхами птичка, резко переменил направление и затрусил к ямке Пал Палыча. Молодец, Друг! Видно, вышел-таки из тебя археолог!
- Ищи джихов, Друг! Ищи! Ищи! - закричал Миша.
Подбежав к ямке, Друг запустил в неё нос, с шумом втянул в себя воздух и, убедившись, что нужный запах есть, стал копать изо всех сил. Он то засовывал в ямку голову по самые уши, то, вытащив её, отфыркивался, прочищая нос от земли и посторонних запахов, и снова копал и копал. Из-под ног его летела земля вперемешку с камешками. Один камешек ударил Мишу по колену и упал у самых ног. Миша осмотрел его. Камешек был очень странным, совсем не похожим на обычные голыши. Миша поднял его, очистил от налипшей глины. Нет, это не камень, а черепок. Похож на кусок, отломанный от пузатого графина. Плакал твой перочинный нож, дорогой Адгур!
- Смотри, Адгур! Черепок!
- Черепок? Давай сюда черепок. Сейчас мы его обследуем, - сказал Адгур.
Он взял черепок, привычным движением сунул руку в планшетку, извлёк из неё лупу и стал рассматривать находку, приговаривая: "Ага! Угу! Ага! Угу!" Вид у него был такой же учёный и умный, как у самого Пал Палыча.
- Ну, убедился? - неторопливо спросил Миша.
Адгур не сразу ответил. Он выждал добрую минуту, потому что настоящий учёный так углубляется в своё исследование, что всякие вопросы, грохот падающих камней и всё остальное доходит до его сознания потом-потом, когда кончается научная мысль. Наконец ответил:
- Да… фрагмент что надо. Конфигурация - лучше желать нельзя. Можете поздравить спою собаку - она сделала замечательное открытие. - Адгур так вжился в роль учёного-археолога, этакого второго Пал Палыча, что, незаметно для самого себя, стал называть Мишу на "вы".
Если бы кто-нибудь в этот момент напомнил ему, что признать археологическую ценность находки - это значит согласиться, что пари проиграно, и расстаться с собственным любимым ножом, то и тогда он продолжал бы восхищаться конфигурацией фрагмента, хотя, по правде говоря, в глубине души он был больше склонен думать, что это вовсе не научный фрагмент, а самый обыкновенный черепок от цветочного горшка, выброшенного какой-нибудь хозяйкой. Что же касается конфигурации, то он не очень хорошо представлял себе, что это за штука такая - конфигурация.
- Ну что? Я же говорил… Это Друг по запаху патины нашёл!
- Пусть копает! - милостиво разрешил Адгур.
А Друг продолжал работать. Он зарылся так глубоко, что головы его уже не было видно. Стоять позади Друга было небезопасно: того и гляди, получишь какой-нибудь археологической ценностью по голове или по коленке.
- Стой, Друг! Стой! Назад! - вдруг закричал Миша и схватил Друга за загривок. - Кто тебе дал право! У тебя же нет диплома! Адгур, тащи его обратно.
- Нет диплома? А диплом на выставке в Краснодаре? И почему диплом? Разве копать могут только собаки с дипломом?
- Чудак человек! Археологический диплом, а не собачий! Даже мы с тобой не имеем права делать раскопки. А если нашёл что, то докладывай учёному. И учёный достанет открытый лист на право раскопок. Без открытого листа даже учёному с дипломом нельзя копать.
- А как же быть с тем, что уже выкопано?
- Оставим здесь! - председательским тоном сказал Миша. - Пал Палыч должен увидеть, как лежат фрагменты.
Друзья вытащили Друга из ямы, высыпали все черепки обратно, притрусили их травой, чтобы кто-нибудь из жителей не соблазнился кремневым топором или наконечником для стрелы, и побежали домой.
"Возьми свой нож обратно!"
Следующее заседание археологического общества проводили на месте, где Друг сделал своё удивительное открытие. Заявились все участники казачебродской экспедиции - даже Арсен и Зоя Николаевна. Не было, правда, прохиндеев, но они вовсе не участники экспедиции, раз они ушли в горы, как только дело дошло до настоящих исследований. А кроме того, если верить словам Линючки - в чём-чём, а в таких делах она ещё не ошибалась, - они до сих пор никак помириться друг с другом не могут. Ну, а если так, то пусть себе сидят по домам, злятся и скучают. Без злючек лучше.
Пал Палыч сел около дружковской раскопки на корточки и запустил руку в ямку. Он вытащил несколько черепков, очистил их травой от земли, от одного отколол кусочек своей археологической палкой, посмотрел на излом и пробормотал:
- Гм! Фрагмент гончарной керамики. - После чего зачем-то сунул черепки обратно в раскоп и пошёл вдоль канала.
Он то и дело останавливался, пробовал землю палкой, поднимал какие-то камешки и черепушки, но в планшетку их не прятал, а клал на прежнее место. Когда это занятие ему надоело, он вернулся к раскопу и сказал:
- Ваш пёс проявил незаурядные археологические способности. Замечательная стоянка!
- Джиховская, да? - спросил Адгур.
- Пока ничего определённого сказать нельзя. Одно ясно - интересная. Обычно культурный слой находится на большой глубине, здесь же…
- Культурный слой? Разве может быть слой земли культурным или некультурным?
Оказывается, да, может. Археологи называют культурными те слои земли, в которых сохранились остатки материальной культуры прошлого: орудия труда, черепки, кости животных. И чем дальше отстоит от нас эпоха, тем глубже залегает её культурный слой. Вот, например, археологам, проводившим раскопки в Великом Новгороде, чтобы добраться до двенадцатого века, пришлось углубиться в землю на семь метров. Двадцать пять бревенчатых настилов мостовой сняли они, прежде чем докопались до слоя десятого пока. И они доказали, что Господин Великий Новгород был одним из самых культурных и благоустроенных городов своего промели. Ведь первая мостовая, скажем, в Париже появилась в двенадцатом веко, а в Лондоне - в пятнадцатом. В Великом же Новгороде ходили и ездили по мостовым уже в десятом веке, и не только по главным улицам, где селилась знать, но даже и по Холопьей улице, где, как говорит само название, жила городская беднота - холопы.