- Дураки вы! - вздохнула Стеша. - И вообще они бы меня совсем к себе взяли. В дочки. Я ведь к ним третий год хожу. Вся остановка в том, что они старые. Удочерить им не разрешают. А увнучивать не полагается.
Матвей слушал и понимал только одно: пока его не было, Стеша как-то по-особенному познакомилась с Окуньками. И какие-то у них общие дела.
И почему-то Стеша Окуньков, кажется, немного недолюбливает.
- Вы Стешу не вздумайте обижать! - на всякий случай сказал Матвей.
Стеша машинально положила руку ему на плечо, но, хотя этим жестом ясно выражалась её приязнь, он чувствовал, что в эту минуту она совсем о нём не думает.
И тут Стеша вполголоса произнесла что-то совсем непонятное:
- Мне как-то тётя Доня сказала… Ты не думай, говорит, у нас на всех хватит…
Близнецы захлопали глазами.
- Чего хватит? Борща? Так мы можем не есть, - сказал один.
- Тем более мы почти всегда ходим к дяде Миколе после обеда, - добавил другой.
- Я ж и говорю, что вы дурни! - с досадой сказала Стеша. - Причём тут борщ? Мы все сытые… В общем, имейте в виду! Чтобы полный порядочек! Понятно?
- А чего хватит-то? Чего? Скажи! - пристали Окуньки.
- Сердца! - гордо ответила Стеша. - Сердца, души у неё на всех хватит. Вот. А вы - борща-а! Скажут тоже!
Она повернулась и пошла прочь.
- Хочешь, я тебе дроби объясню? - крикнул Матвей.
Стеша оглянулась:
- Да что дроби! Пусть они хоть вовсе провалятся, эти дроби!
Матвею стало обидно. Почему она сердится? Он не понимал, что Стеша просто немного ревнует Окуньков к старикам Чертополохам.
Туман
- Кто-то проглотил горы, - задумчиво сказал Коля Воронков.
- Их проглотили облака. И вообще февральский туман, - рассудительно сказал Костя Жуков.
Пять ребят - Костя, Коля Воронков, Тамара Русланова, Маруся Петрова и Матвей - стояли на обочине шоссе и с удивлением смотрели вверх.
Всегда за этими склонами, поросшими мелким дубняком, высились горы. Ниже - скалистые, повыше - голубые или сиреневые, смотря по погоде и времени дня. А сейчас над дубками простиралась сплошная серая пелена, точно повесил там кто-то плотную занавеску из сурового полотна. Клочья тумана висели и на дальних дубочках, зацепившись за рыжие сухие листья. Кроме сосен и лавров, все деревья стояли голые. И лишь на дубах было много ржавых высохших листьев.
- А я нашла подснежник! - закричала Томка.
Крымский подснежник с овальными продолговатыми лепестками и в самом деле белел в её руке.
Зашуршали шины. На шоссе показалась из-за поворота грузовая машина. Резко хлопнуло. Заскрежетали тормоза. Машина остановилась. Шофёр вылез из кабины, обошёл грузовик, пиная ногами шины.
Мальчики подошли к грузовику.
- Что, спустила шина? - спросил Костя.
- А тебе что? - огрызнулся шофёр. - Ступай своей дорогой.
Он вскочил в кабину, дал газ. Машина рванула с места и умчалась.
- Опаздывает куда-то, - заметил Воронков. - Торопится очень.
- Хам он, больше ничего, - обиженно сказал Костя. Я его вежливо спросил…
Шоссе убегало в туман. Лишь небольшой отрезок его был хорошо виден - пустынный кусочек дороги.
- Тихо как! - сказал тонким голосом Воронков. - Потому что зима. А летом тут полно туристов. Так и едут! И пешком идут.
- И зимой туристы в Крыму бывают, - возразил Костя. - Меньше, конечно, а всё равно они есть. Мама моя на теплоходе плавает, так говорит: и поздней осенью, и зимой туризм на Южном берегу не прекращается. - Костина мать служила официанткой на теплоходе, часто уезжала в рейсы. Ещё у Кости, как у Матвея, была дома бабушка. Но папы у него не было.
Из канавы раздавались радостные восклицания: это девочки приходили в восторг от каждого подснежника. Мальчики пошли в дубняк, стали собирать жёлуди.
Спустя какое-то время на шоссе затрещал мотоцикл. Никто не обратил на него внимания. Но вдруг послышался оклик:
- Эй, ребята! Пойдите сюда!
Костя и Коля побежали к шоссе. Матвей пошёл за ними. У мотоцикла стоял человек в тёмно-синей форме с блестящими пуговицами. Мальчики догадались, что это инспектор ГАИ. В люльке мотоцикла сидел парень в штатском пальто.
- Не видели, ребята, тут никто не проезжал? - спросил инспектор.
- Проезжал один грубиян на грузовике, - ответил Костя.
- Почему грубиян? - поинтересовался парень в штатском.
- Я его вежливо спросил: "У вас шина спустила?" А он сразу обозлился…
- Торопился отчего-то, - добавил Воронков.
- Давно проезжал? - спросил инспектор.
Услышав, что мальчики с кем-то разговаривают, вылезли из канавы и подбежали девочки. На вопрос инспектора ответила Маруся Петрова:
- Давно-давно. Уже нам скоро пора уроки учить.
- А ты и не видела! - возразил Воронков. - Вы в канаве сидели. И совсем недавно. С полчасика.
- Всё равно мы машину слышали, - заспорила Томка. - Целый час назад. Вон, какой букетище успели собрать. - Она показала букет. - А подснежников ещё мало.
- Вы гуляете давно? - спросил штатский.
- Около часа, - ответил Костя.
- А сколько сейчас времени? - спросил до сих пор молчавший Матвей.
Инспектор отогнул обшлаг гимнастёрки:
- Без десяти минут шестнадцать часов, то есть, значит, четыре без десяти.
- Ну, так мы здесь гуляем ровно сорок пять минут, - сказал Матвей.
- Откуда такая точность? - Штатский выпрыгнул из люльки. - Хоть ноги пока размять…
- Потому что, когда мы были в раздевалке, - сказал Матвей, - надевали пальто, на часах было три часа, то есть пятнадцать часов, я видел. Минут пять мы бежали досюда. Ну, и здесь, значит, ходим сорок пять минут. Конечно, не всё время возле этого столба, где сейчас стоим.
- Молодец, - сказал штатский.
- Та-ак, - протянул инспектор. - Значит, грузовик проезжал тут минут сорок - тридцать пять назад… А номер машины вы случайно не заметили? - спросил он безнадёжным тоном.
- Мы не знали, что надо, - смущённо сказал Костя.
- Она быстро поехала, - сказал Воронков.
- Номер ЦС восемьдесят один ноль девять, - отчеканил Матвей.
- Как? Как? - Инспектор поспешно вытащил планшетку из сумки на боку и мигом записал.
- ЦС восемьдесят один ноль девять! - повторил Матвей.
- А ты не ошибаешься? - спросил штатский.
- Матвей никогда не ошибается, если цифры, - обиженно заявила Томка.
- Никогда-никогда! - подтвердила Маруся.
- Ну, молодец, если так, - похвалил инспектор. - Как ты его назвала, девочка?
- Матвеем его зовут, - сказала Томка.
- А фамилия твоя как, Матвей? - спросил штатский.
- Горбенко.
Томка приблизилась к парню в штатском и потянула его за рукав. Поняв, что она хочет что-то сказать ему по секрету, парень пригнулся к ней.
- Только про мать не спрашивайте! - шепнула Томка. - Нельзя его про мать спрашивать.
- Ну-ну, - смутился парень, - а я и, правда, хотел… - Он покосился на Матвея и громко спросил: - А вы откуда, ребята?
- Из интерната. Вон там внизу, - показал Костя рукой.
- Садись! - сказал инспектор и сам уселся на сиденье мотоцикла. - Бывайте, ребята! Спасибо!
Едва штатский поместился в люльке и махнул ребятам рукой, мотоцикл взревел и в одну секунду скрылся в тумане.
- И как ты номер запомнил? - спросил Костя Матвея. - Мне и ни к чему.
- А как его не запомнить? - удивился Матвей. - Ты, наверно, просто не посмотрел. Там четыре цифры в этом номере: восемь, один, ноль и девять. Сложи первые две цифры - будет девять. Значит, первая часть номера, до чёрточки, равна второй части, после чёрточки, потому что ноль не считается. Раздели первые два числа на третье и четвёртое, первую часть номера на вторую, восемьдесят один на ноль девять - опять получится девятка. А все четыре цифры сложи - будет восемнадцать, те же восемьдесят один, только цифры стоят наоборот. Вот какой номер интересный! Как же его не запомнить?
- Вот как ты запомнил! - с уважением сказал Костя. - Со значением, выходит, запомнил.
- Ох уж этот Матвейка, Матвейка! - Томка покачала головой из стороны в сторону. - И где только он не увидит какое-то значение, этот Матвейка! Вот опоздаем мы на самоподготовку, так будет нам от Любовь Андреевны значение! - Она сдернула, берет с головы Воронкова и с хохотом помчалась вниз по склону. Ребята побежали за ней.
Весна
Пятиклассницы, подружки Стеши Федотовой, на уроках часто поглядывали на Стешу с тревогой. Боялись, как бы она не уснула за партой. Ведь каждое утро встаёт в шесть часов, а то и в половине шестого. Вскакивает безо всякого будильника и сразу бежит в балку. И никак её не удержать.
Спустившись в балку, Стеша забиралась поглубже в кусты и замирала. Балка звенела птичьими голосами. Не только синицы, дрозды, зяблики, щеглы, малиновки и зеленушки сновали в уже крупной листве. Несравненный певец соловей каждое утро, и каждый вечер выводил свои сложные, переливчатые рулады в ветвях бузины. А вскоре тонкий беспомощный писк стал слышен из гнёзд: вылуплялись птенцы.
Сладкий запах цветущих черешен, абрикосов и яблонь стоял над плодовым участком интерната. Весна! Короткая и яркая крымская весна поднималась от морского побережья в горы. Не прошло и недели, как затопила она всё вокруг, а в нижнем поясе, у самого моря, дышала уже знойным летом.
На Матвея весна подействовала неожиданным образом: он вдруг увлёкся физкультурой. К тому же отличным физкультурником был Костя Жуков, а Матвей с некоторых пор во всём хотел быть похожим на Костю.
За последнее время Матвей сильно вытянулся. Худой, долговязый, чернявый, он, сжав зубы, неловко карабкался по столбу, цеплялся за перекладину и… сваливался оттуда. Ребята хохотали. Но не над неловкостью Матвея, а над его хвастовством. Почему-то Матвей был убеждён, что физкультурные упражнения получаются у него превосходно.
Поднявшись с земли, красный и сияющий, он спрашивал хвастливо:
- Правда, я здорово влез?
- Потрясающе! - со вздохом говорила преподавательница физкультуры Инна Николаевна. - Будь в тебе побольше веса, ты задавил бы Женю Сергеева. Ведь почти ему на голову свалился.
Девочки часто удивлялись:
- Почему ты, Матвейка, никогда не хвастаешься, что так здорово задачки решаешь?
- Да чем тут хвастаться? - сердито отвечал Матвей.
Похвалиться своим знанием математики ему и в голову не приходило. Это было дело особое, он не мог бы этого объяснить… Решая задачи, он обо всём забывал, ни малейшей заслуги в том, что задачи у него выходят, не видел, только радовался, когда удавалось. Чем же тут, в самом деле, хвалиться?
Теперь Матвей постоянно играл вместе с ребятами. Ведь Костя, Коля и Слава участвовали во всех играх. Значит, и Матвею приходилось участвовать. Костя сказал, что звёздочка должна быть дружной. Непременно!
Для Кости и для маленького Коли Воронкова, который упорно не хотел расти, Матвей готов был теперь сделать что угодно. Хоть из-за Коли ему и попало однажды от воспитательницы.
Как-то Любовь Андреевна увидела, что Коля горько плачет.
- Что с тобой? - Она обняла его за плечи, наклонилась к нему.
А Коля пуще разревелся:
- Не могу я больше так! Он меня… заставляет и заставляет! В голове всё перемешалось.
- Кто тебя заставляет? Что заставляет?
- Матвейка! - всхлипнул Коля. - Задачи решать. Каждую минуту! Затащит куда-нибудь и говорит: "Реши такую задачу!" Вчера меня к дереву привязал, чтобы я от него не убежал… Ему… Костя велел, а он, конечно, рад стараться! - И Коля залился слезами в три ручья.
Любовь Андреевна подозвала к себе Матвея и Костю и строго сказала:
- Вы что же это товарища замучили? Оставьте его в покое! Я запрещаю Матвею с Колей заниматься. Сама ему объясню, когда не поймёт.
- Но ведь у него больше тройки по арифметике не бывает, - с огорчением сказал Костя. - Да и тройка-то с минусом. Если бы не Матвейкино чистописание и Колина арифметика, у нас вся звёздочка была бы из отличников.
Матвей сконфуженно молчал: по чистописанию ему никак в пятёрочники не выйти, да и по письму то четыре, то три…
- Всё равно, - сказала Любовь Андреевна. - Нельзя так тиранить Колю!
И Матвей перестал наседать на Воронкова с задачами. Только на вопросы его отвечал, если Коля к нему обращался. Странно: после того как Матвей оставил его в покое, Коля вроде бы стал лучше учиться по арифметике.
После майских праздников на одной из линеек случилось неожиданное.
Линейки бывали почти каждое утро. После завтрака все ребята выстраивались на лужайке перед интернатом. Директор Сергей Петрович кратко сообщал им о том, что особенно хорошее или плохое произошло накануне в интернате, как дежурили старшие ребята, кто из ребят и в чём серьёзно провинился и что ему за это будет. А потом отдавал распоряжения на сегодняшний день. Настроение у ребят становилось деловое, подтянутое, и все расходились по классам.
В то майское утро Сергей Петрович сообщил, что интернатом получено благодарственное письмо из одного учреждения.
Матвей почти не слушал, что случалось с ним частенько. На этот раз он не слушал, потому что украдкой смотрел на Соню. Вчера Томка сказала ему, что Сонина мать не только не выписалась из больницы, а, наоборот, заболела ещё больше: у неё, кажется, совсем чахотка сделалась. Соня теперь никуда не уезжает по субботам, один раз её брала к себе на воскресенье Любовь Андреевна. С Матвеем Соня больше не заговаривала. Но не раз он ловил на себе её взгляд. Заметив, что он тоже смотрит, Соня быстро отворачивалась. Ясное дело, злится. Ну и пусть! Сейчас Соня стояла грустная. А ехидничать она стала теперь редко…
Вдруг печальное лицо Сони просветлело. Она радостно улыбнулась, открыто, во все глаза посмотрела на Матвея и… закивала ему из своего заднего ряда. Матвей смутился и опустил глаза. И тут услышал, что директор называет его фамилию.
- Горбенко из второго класса и есть тот ученик, за которого наш интернат благодарит Госавтоинспекция. Они пишут: "Благодаря наблюдательности вашего воспитанника Матвея Горбенко удалось задержать преступника".
Матвей вытаращил глаза, дёрнул за рукав Томку, стоявшую рядом:
- Какого преступника? О чём это он?
- Да номер-то машины правильный оказался! - зашептал Коля.
- Не слушаешь ничего по обыкновению! - возмутилась Томка. - Рассказал же Сергей Петрович: шофёр сбил женщину. Где-то на окраине Кореиза, что ли. Сбил да и уехал. А это тот шофёр, у которого ты номер запомнил. Понял, наконец? - Быстро-быстро всё это Томка проговорила сердитым шёпотом. Ей за одну минуту пятьдесят слов протрещать ничего не стоит.
- Молодец, Матвей! - сказал директор. - Всегда будь таким наблюдательным!
Ребята захлопали.
Все смотрели на Матвея. От смущения он катал ногой камешек по земле. Да за что его хвалить? Вот Костя, тот и верно сделал замечательное дело. А Матвею просто попался номер из интересных цифр, ну и что тут такого? Очень ему было неловко.
В коридоре, когда расходились по классам, Матвея то и дело останавливали чужие мальчишки и девчонки:
- Номер, значит, заметил у машины нарушителя?
- Ишь ты! Маленький такой, а в разведчики годишься!
Всякие одобрительные возгласы и вопросы кричали ему вслед.
На перемене Матвей внезапно услышал оклик:
- Эй, ты, купе-барш! С чего это ты вздумал номер машины запоминать?
Перед ним стояли избившие его большие мальчишки.
- Ни с чего не вздумал. Просто посмотрел и запомнил. - На всякий случай Матвей сжал кулаки. Опять станут драться, так он сам их вздует, не дожидаясь Костиной помощи.
- А я думал, может, шофёр тебе подозрительным показался? - спросил Миша.
- Нет. Чего шофёр? Я на шофёра не посмотрел… - Нехотя Матвей добавил для честности: - Номер был интересный.
Помолчали.
- Ну, отчаливай, барш, - разочарованно процедил Миша. - Не вертись под ногами!
Слегка вспотев от волнения - кому приятно ждать, что тебя, того гляди, отколотят ни за что ни про что? - Матвей убежал.
- Эх, везёт же каким-то дурачкам! - с досадой протянул Миша. - А мы сколько раз видели на шоссе грузовики да всякие машины! И ни к чему нам… А помнишь, на днях шофёр одной легковушки с такой скоростью гнал - с недозволенной? Чуть собаку не задавил.
- Помню, помню! - закивал Саша. - Так ты что думаешь?
- Ничего я не думаю… А где гарантия, что этот шофёр не вёз шпиона? Может, он от пограничников удирал. Вот бы нам номер запомнить!