3. Приключения начинаются
Обед вопреки опасениям Петра оказался не таким уж и обыкновенным.
Во-первых, за большим столом на открытой террасе гостям прислуживал тот же самый робот, что прежде косил траву на лужайке. Он с безукоризненной точностью разливал по тарелкам суп из огромной супницы, раскладывал закуски и вторые блюда и вообще безошибочно оказывался как раз в том месте, где был нужен.
Во-вторых, кушанья нескончаемым потоком поступали к столу по ленте транспортера, змеящегося из маленького окошечка в стене. Следовало полагать, что на кухне полностью царила автоматика, потому что хозяин и хозяйка ни во что не вмешивались.
Верочка-вторая о чем-то негромко переговаривалась с Верочкой-первой, то и дело с сияющими глазами посматривающей на своего будущего сына Михаила.
Тот, по всему было видно, еще никак не привык, что мам стало вдруг две, и ел угрюмо, ни на кого не глядя.
Но и до обеда выдалось кое-что интересное: Лаэрт-второй с гордостью продемонстрировал видеофильм, где было показано, как он получал в Стокгольме Нобелевскую премию. Лица обоих Лаэртов выглядели при этом одинаково счастливыми.
Верочка-первая тоже смотрела на экран, затаив дыхание. А вот Верочке-второй это зрелище, похоже, уже поднадоело.
Но Александра Михайловна, Степан Алексеевич, Костя и Петр искренне радовались за обоих Лаэртов.
Теперь же лауреат Нобелевской премии тоже негромко, но очень увлеченно беседовал с Лаэртом-первым. Иногда на них находило: оба разом отвлекались от еды и, повышая голоса, вилками начинали чертить в воздухе какие-то неведомые формулы.
То, о чем они говорили в такие мгновения, никому не было понятно. Потом оба Изобретателя спохватывались и возвращались к еде, демонстрируя завидный аппетит.
Доктор педагогических наук тоже кушала в свое удовольствие. Для Степана Алексеевича впечатления, очевидно, оказались слишком сильными: он как-то притих, молчал и только время от времени смущенно благодарил робота.
Костю же с Петром разбирало любопытство.
За что Лаэрт Анатольевич получил Нобелевскую премию? Чем он занимался теперь, раз в школе больше не преподает? А Верочка чем теперь занимается?
Но и Александрой Михайловной тоже, разумеется, владела обычная ее любознательность. Она первая и начала выяснять обстановку, сначала издали.
– Удивительно вкусно, – сказала она, с одобрением глядя на Верочку-хозяйку. – Но вот что меня больше всего у вас поражает. Я хорошо знакома с французской кухней, так там удивительно то, что никогда нельзя определить, из чего приготовлен гарнир. Вот, скажем, ясно, что ешь мясо, но с чем? У вас же на столе вовсе ничего не поймешь. Вкус несравненный, но убей меня Бог, если я знаю, что у меня на тарелке.
– Да и я, признаться, ничего не могу понять, – поддержал ее немного оживившийся от затронутой темы директор школы. – Но вкусно, не оторваться!
– Это все Иван Иванович экспериментирует, – небрежно отозвалась Верочка-хозяйка. – Но вы, Александра Михайловна, верно определили. Лаэрт первоначально заложил в Иван Ивановича тысячу рецептов именно французской кухни. Лаэрт, объясни!
Лауреат Нобелевской премии с трудом оторвался от Лаэрта-первого и бросил вопрошающий взгляд на жену.
Пока он осмысливал, что от него требовалось, доктор педагогических наук спросила:
– А Иван Иванович кто такой, нельзя ли узнать?
На этот вопрос Лаэрт-второй среагировал без промедления.
– Кто такой Иван Иванович, – переспросил он с явным удовольствием. – Ну да, вы же не знаете. Иван Иванович, ответь, кто ты такой!
Робот, хлопотавший у конвейера, по которому опять из окошечка кухни двинулись к столу наполненные тарелки, голосом Лаэрта Анатольевича с достоинством отозвался:
– Это я Иван Иванович. Мне доверены дом, кухня и сад.
Робот, кажется, собирался что-то добавить, однако Лаэрт-второй, не утерпев, стал продолжать сам:
– Иван Иванович – это универсал! Самостоятельно программируется, когда надо! Другого такого робота на свете нет, я вам точно говорю! Сколько я над ним бился! Его схема разработана мной на основе…
Но тут лауреат Нобелевской премии поймал взгляд Верочки-второй.
– Ах да, – припомнил он. – Это действительно так, я ввел в него целую книгу рецептов. А он неожиданно увлекся, да так, что из кухни не вытащить, и стал их совершенствовать, трансформировать. Действительно теперь уже не поймешь, что ешь, но вкусно!
Лаэрт-второй мечтательно закатил глаза.
– Короче, мы с Верочкой только продукты ему поставляем, и никаких других забот у нас нет. Пробовали мы его и самого в магазин посылать, однако вскоре прекратили. Место тут тихое, дачное, а он все-таки сильно опережает свое время. Хоть мы тут люди довольно известные, но все-таки многие волнуются при виде робота, пугаются. В магазине особенно, и продавцы тоже…
– Понятно, – невозмутимо отозвалась Александра Михайловна. – Ясно, что с продуктами в этом времени все в порядке. Ну, а вообще-то вы как живете? Хорошо? Плохо? Сами понимаете, нам это небезразлично.
– Да так как-то так, живем, потихонечку, – неопределенно ответил Лаэрт-второй. – Считайте, пожалуй, все как было, мало что изменилось. Вот разве только…
Взгляд его затуманился, он явно что-то добросовестно припоминал.
И вдруг лауреат Нобелевской премии уронил вилку и освободившейся рукой хлопнул себя по лбу.
– Господи ты Боже мой! – воскликнул он. – Да что это я?! Были за последнее время кое-какие события, были! К нам на Землю инопланетяне прилетали! Я, можно сказать, за них и премию Нобелевскую получил!
За столом наступила мертвая тишина. Ее нарушало только легкое металлическое позвякивание: Иван Иванович принялся деловито разливать компот.
Потом доктор педагогических наук невозмутимо поинтересовалась:
– И с какой же целью они прилетали?
Снова наступила тишина. Однако прежде, чем Лаэрт-второй собрался было ответить, она взорвалась неописуемой разноголосицей, потому что все теперь заговорили одновременно.
– Откуда? – вырвалось у Кости.
– Корабли какие у них были? – с загоревшимися глазами крикнул Лаэрт-первый.
– Садились на нашей территории или нет? – спросил директор школы.
– Долго были? Давно улетели? – выпалил Петр.
– А как они выглядели? – задала свой вопрос Верочка-первая.
Лауреат Нобелевской премии растерянно переводил взгляд с одного на другого, не зная, кому отвечать. Наконец, он стал отвечать всем сразу:
– Они случайно к нам залетели, у них в корабле случилась неполадка. Приземлились не у нас, а Южной Африке, прямо на окраине Йоханнесбурга. Они хотели бы вообще скрыть свое пребывание на Земле, потому что, оказывается, нам еще рано вступать в Контакт с другими цивилизациями, но не смогли посадить звездолет незаметно и в безлюдном месте. Так что о них и в газетах писали, и по телевизору все время показывали. Но пробыли они совсем недолго, починили звездолет и улетели. Откуда они, так никто и не узнал, понять их язык никто не смог, да они старались и не общаться ни с кем. Но внешне те инопланетяне были точь-в-точь, как мы, земляне. Меня это больше всего поразило, вот я и изобрел…
– Что изобрел? – жадно спросил Лаэрт-первый.
– Аппарат такой изобрел, – ответил Лаэрт-второй. – Мне показалось, они специально приняли облик землян, чтобы ввести нас в заблуждение. Надеялись, может, что мы не обратим на них внимания. Да и в самом деле наверняка не обратили бы, если б их звездолет чуть ли не в самом городе вынужден был опуститься. Вот я и изобрел аппарат, который показывает подлинную внешность любого инопланетянина. Пусть на глаз он выглядит точно так же, как мы, а наведешь аппарат, и на экране появится изображение, какой он на самом деле.
За столом опять стало очень тихо.
Ошарашенные информацией о визите инопланетян, все теперь принялись обдумывать и не менее поразительное сообщение об изобретении Лаэрта Анатольевича.
– Это как же? – спросила наконец Александра Михайловна. – Внешний вид он и есть внешний вид.
– Да нет, – горячо заговорил Лаэрт-второй, – у любого существа помимо внешнего облика множество других характеристик. Биологическое поле, магнитное, электрическое, словом, много-много самых разных параметров. Эти-то свойства, как я предположил, и позволяют менять внешний облик, представать таким, каким хочешь выглядеть, в общем, обманывать зрительное восприятие окружающих. Тут очень сложно объяснять, но я специальную большую работу написал. И аппарат построил. Вот его-то уж никак не обманешь, какой есть инопланетянин на самом деле, таким и покажет. И вот за это, договорил он скромно, но не без гордости, – я… мы и получили Нобелевскую премию.
– Потрясающе! Я об этом пока даже и не думал! – сразу же воскликнул Лаэрт-первый, и за столом опять стало тихо.
– Позвольте, Лаэрт Анатольевич, – заговорила потом Александра Михайловна. – Кажется, суть я уловила. Инопланетяне могут менять для окружающих свой внешний облик?
– Не облик, – поправил лауреат Нобелевской премии, – а только зрительное восприятие. Пришельцы остаются, конечно, такими, как на самом деле, но другие видят их, как им хочется.
– А ваш аппарат, я правильно поняла, показывает, какие они есть, несмотря на все их ухищрения?
– Конечно! – хором воскликнули сразу оба Лаэрта.
На лице Степана Алексеевича читалась напряженная работа мысли.
– Понимаю, – сказал он, – стало быть те, что прилетали в Африку, внешне выглядели, как мы, люди, а ваш аппарат показал, какими они были в действительности?
– Нет, не показал. – ответил Лаэрт-второй не без досады. – Я его изобрел, когда они уже улетели. Так что не сумел на них опробовать.
Степан Алексеевич хлопнул себя по колену.
– Ну и дела! Так, может, ваш аппарат…
Но Изобретатель не дал ему договорить.
– Нет, он работает! – сказал он сухо и твердо. – Это изобретение прошло множество комиссий, ему давали оценку виднейшие ученые. Да и Нобелевские премии зря не дают. Нобелевский комитет тоже во всем разобрался.
– Что же, по-вашему, – вмешался Лаэрт-первый, – в Нобелевском комитете… м-м-м… некомпетентные люди сидят?
– Да я что, – молвил директор извиняющимся голосом, – разве я что-нибудь такое сказал?
– Я понимаю, – сказал Лаэрт-второй, – все это может показаться на первый взгляд достаточно необычным. Все же вы отстали от нас на несколько лет, инопланетян еще ни разу не видели – ни в газетах, ни по телевизору. К самой мысли, что они были у нас на Земле, вам пока трудно привыкнуть. Но я сейчас аппарат покажу. Иван Иванович!
Вышколенный робот выслушал указание и, позванивая металлическими суставами, скрылся в дверях.
Минуту спустя он появился снова, держа в металлических руках какой-то необычный предмет, отдаленно напоминающий переносной телевизор. Во всяком случае, был у него прямоугольный экран во всю переднюю стенку.
Иван Иванович поставил аппарат перед Лаэртом-вторым. За столом опять наступило молчание.
– Вот, собственно, и все, – сказал лауреат Нобелевской премии. Чувствовалось, что он наслаждается произведенным эффектом. – Главное достоинство – простота. Навел на объект, нажал кнопку, и все готово. Это достоинство, – Лаэрт-второй сделал значительную паузу, – это достоинство и сам шведский король отмечал, когда нам премии вручали.
Лаэрт-первый гордо поднял голову и посмотрел сначала на Верочку-первую, а потом на Степана Алексеевича.
– Вот со Степана Алексеевича и начнем, – объявил Лаэрт-второй, подметив этот взгляд.
Он взял аппарат в руки, и тут стало видно, что помимо экрана у него есть и объектив.
– Посмотрим, Степан Алексеевич, может, вы вовсе и не Степан Алексеевич, – весело сказал лауреат Нобелевской премии и навел объектив на директора школы.
Прежде чем Степан Алексеевич успел что-либо ответить, экран осветился, по нему волной прошли полосы. Но тут же появилось и отличного качества цветное изображение.
– Нет, Степан Алексеевич, никакой вы не инопланетянин! – воскликнул Петр, заглянув через плечо Лаэрта-второго.
– Да будет вам, – смущенно пробормотал директор, – как вам такое в голову только могло придти!
– Дайте-ка мне! – нетерпеливо молвил Лаэрт-первый.
Он чуть ли не выхватил аппарат из рук Лаэрта-второго и, недолго думая, навел объектив на Александру Михайловну.
– Бабушка тоже с Земли! – убежденно сказал Петр. – Я ее сколько лет знаю!
И в самом деле, Александра Михайловна так и осталась на экране Александрой Михайловной.
За обеденным столом началась веселая кутерьма: все по очереди вырывали чудо-аппарат друг у друга и наводили объектив один на другого.
Лаэрт-второй наблюдал за всем происходящим с очень большим удовольствием.
У Верочки-второй, наоборот, эта сцена не вызвала особой радости.
– Иван Иванович, кофе подавай! – распорядилась она наконец. – Вроде бы выяснили уже, что инопланетян здесь, как всегда, нет. Знаешь, – обратилась она к Верочке-первой, – он на мне этот аппарат отлаживал, и мне все это так надоело! Электромагнитное поле, биополе… Я для него как лабораторный кролик была!
Аппарат к этому моменту дошел в конце концов и до Кости Костикова. Поскольку ясно уже было, что все за столом вовсе не пришельцы, а обыкновенные люди, он навел объектив на робота Ивана Ивановича.
Но и тут не произошло ничего неожиданного. Тогда Костя перевел объектив на улицу за прозрачным забором. Как раз в этот момент, сгибаясь под тяжестью неподъемного рюкзака, по ней проходил бородатый человек в очках, джинсах и ковбойке. На вид самый обыкновенный турист, выбравшийся на природу.
Однако показал аппарат совсем другое.
У существа, двигавшегося из одного угла экрана в другой, были четыре ноги, отчего оно было очень похоже на кентавра. Только в отличие от персонажа древнегреческих мифов, были у него и две пары рук, нагруженных какими-то металлическими коробками.
А вот голова оказалась совсем, как у людей, с двумя глазами, носом, ртом и даже прической на пробор.
Костя потерял дар речи. Он только вытаращил глаза и переводил их то на лауреата Нобелевской премии, то на экран.
Лаэрт-первый, почуяв что-то неладное, впился взглядом в экран.
Лицо Лаэрта-второго сначала окаменело, потом на нем стали быстро сменяться самые разные выражения. Наконец он изо всех сил ударил себя кулаком по колену и крикнул:
– Работает! Все подтвердилось!! Работает!!!
Степан Алексеевич, взглянув на экран, вновь растерянно произнес:
– Мать честная!
Обе Верочки, увидев, как выглядел турист на самом деле, взвизгнули от испуга. Зрелище и в самом деле было не для робких духом.
Златко, быстро встав из-за стола, сказал:
– Все правильно! Именно поэтому мы сюда и прибыли!
4. Поваровка под колпаком
В который уже раз Петр доказал, что был человеком действия. Он первым вышел из оцепенения, которое на добрую минуту поразило всех.
За это время турист с рюкзаком уже скрылся из поля зрения. А упускать его, конечно, не следовало. Поэтому Петр распорядился:
– Вы все оставайтесь здесь, а мы с Костей пойдем за ним следом. Надо же узнать, куда он направляется! На нас, если будем только вдвоем, он и внимания не обратит, мало ли кто гуляет по дачному поселку. Или вот что… постойте! Златко, Бренк! Вы можете обеспечить эффект кажущегося неприсутствия?
– Конечно, можем! – ответил Бренк и полез в свою знаменитую сумку, с которой никогда не расставался. – Готово! Мы с вами пойдем.
Для четверых друзей не изменилось ничего.
Они по-прежнему отлично видели и слышали друг друга. Но – не в первый же раз! – по опыту они знали, что для других мгновенно стали невидимками, как в сказке.
Впрочем, у всех остальных тоже был некоторый опыт, все были знакомы с тем, как проявляет себя ЭКН, никто не удивился тому, что Златко, Бренк, Костя и Петр вдруг исчезли.
Только один маленький Михаил Лаэртович удивленно вытаращил глаза.
Невидимому Петру пришла еще одна мысль.
– Включи слышимость на минуту, – сказал он Бренку, и тот опять полез в сумку.
– Готово!
– Лаэрт Анатольевич, – сказал Петр Нобелевскому лауреату, – мы ваш аппарат с собой возьмем, можно? Не беспокойтесь, как только я возьму его в руки, он тоже станет невидимым.
– Конечно, конечно, – растерянно отозвался Лаэрт-второй, вглядываясь в пустоту, из которой послышался голос Петра. – Возможно, в окрестностях и другие инопланетяне есть.
– Вы пока оставайтесь здесь! А мы не будем терять времени!
Мгновенно четверо невидимок оказались за воротами. Костя в последний раз оглянулся – все остальные так и сидели на своих местах, как пораженные громом.
Турист-инопланетянин был уже в конце улочки. И невидимки двинулись за ним следом, пока не решаясь приблизиться вплотную.
Инопланетянин есть инопланетянин, кто знает, может, он и невидимых людей мог обнаружить с помощью каких-то неведомых органов чувств?
Однако в поведении его ничего не менялось, шел себе и шел, по-прежнему сгибаясь под рюкзаком, и постепенно Костя и Петр осмелели и прибавили шаг. От них не отставали Златко и Бренк.
Дачная улочка круто стала спускаться под гору. Здесь поселок уже заканчивался, за последними домами была поляна, усеянная желтыми точками одуванчиков, а за ней опушка густого леса. Но улочка не обрывалась, она переходила в узкую лесную дорогу с двумя глубокими наезженными колеями.
По ней и пошел инопланетянин.
Интересно, что у него в рюкзаке, ни с того, ни с сего подумал Костя. Но тут же вспомнил, что на экране аппарата никакого рюкзака и в помине не было, вместо него в подлинном своем облике пришелец тащил в четырех руках какие-то коробки.
– Дай-ка аппарат, – попросил он Петра и еще раз, не сбавляя шага, навел объектив на псевдо-туриста.
Ничего не изменилось: аппарат опять показал четырехрукого кентавра. И Костя, ощущая, как от нереальности всего происходящего у него кружится голова, подумал о том, что Лаэрт Анатольевич, как ни крути, самый настоящий гений.
Ну кто бы еще мог изобрести такой чудо-аппарат, основываясь лишь на одном предположении, на интуитивной догадке, что инопланетяне МОГУТ на самом деле быть совсем не такими, как выглядят! Что они способны маскироваться, скрывая подлинный облик, дабы вводить в заблуждение население той планеты, на которую высадились, и действовать, не привлекая ничьего внимания.
Нет, Нобелевскую премию бывшему учителю физики дали не зазря!
Как выразился тот Лаэрт, что прибыл сюда вместе с ними, в Нобелевском комитете действительно сидят вполне компетентные люди…
Но отвлекаться на размышления особенно не приходилось. Туриста никак нельзя было выпускать из вида. Кто знает, на что еще он способен?
Вдруг тоже может стать невидимкой и навсегда скрыться с глаз?
Лесная дорога полого спустилась вниз и наконец нырнула в глубокий овраг. На дне его оказалась маленькая речушка с поросшим кустарником берегами. Дорога пересекала речку по земляной плотине и по другую сторону снова поднималась вверх.
Псевдо-турист не сворачивал с нее, он шел так уверенно, словно этот путь хорошо ему был знаком.