Фонарик сразу погас. И почти в то же мгновенье поднялся звон и грохот: загремела Яшкина проволока. "Надо удирать!" – пронеслась мысль. Но не успел Андрюшка переступить с ноги на ногу, как еще плотней прижался к стене: шаги торопливо возвращались.
– Погодите, – почти рядом раздался вдруг хриплый голос. – Коленку ушиб… Сволочи.
Шаги прекратились. Несколько секунд раздавалось только кряхтенье и сдерживаемые стоны, потом послышался нетерпеливый шепот:
– Айда быстрее, а то еще прибегут сюда… – Потом громче, со злом: – Говорил, зря придем, так этот Жмырь: "Лафа будет!" Вот тебе и лафа! Дал бы по носу!
– Заткнись ты, давала, – произнес хриплый. – А то сам получишь. Надо было умней делать. Идем!
ГЛАВА 3
Отражение в зеркале. "Было дело, коллега!.." Самая прямая дорога – через забор. В мастерской Юрки Бабукина. "Руки вверх!" Современный Плюшкин
Яшку всю ночь мучили кошмары. Как только заснул, сразу и пошло: то свирепый с козлиной бородой разбойник гонялся за ним с огромной дубиной, то одноглазый бандит целился в него из пистолета и дико скалил зубы. Яшка со всех ног бросался от них наутек, но, к ужасу, убежать не мог. Он ворочался, стонал, а один раз, когда козлобородый нагнал его и уже примеривался хватить дубинкой по голове, Яшка заорал и слетел с кровати.
Утром Яшка поднялся усталый и разбитый. Болела голова, и почему-то сильно ныл левый глаз. Яшка заглянул в зеркало и обомлел: на него смотрело диковатое лицо с большим синяком под глазом. В центре синяк был черным, потом шел фиолетовый круг, а за ним зеленый и желтый. Нос сильно распух и торчал, как огрызок морковки. Такой рожи, пожалуй, мог испугаться и козлобородый.
В этот момент в комнату проскользнул Алька, взглянул на Яшку и даже поздороваться забыл.
– Ого! Неужели вчера?
– А когда же, – сморщился Яшка. – Болит сильно, черт…
– Я плечо ушиб… Яшк, кто же ходил в подвале?
Яшка открыл было рот, но в комнату вошла мать. Она увидела Яшкину рожу и ахнула.
– Яшустик, как это случилось?
– Упал, – хмуро сообщил Яшка.
– А может, ты не упал? Может, тебя какой-нибудь хулиган ударил?
Мать присела на стул, схватила Яшку за руки, поставила между колен. Она смотрела на Яшкин глаз и так сильно стонала, будто синяк нацепили не ему, а ей.
– Я упал…
Тогда она обратилась к Альке.
– Алик, скажи, милый, кто побил Яшустика? Скажи, ты ведь хороший мальчик. Я тебе за это что-то вкусное дам.
У нее было такое испуганное лицо и так печально она спрашивала, что Алька даже хихикнул: "Как с маленьким разговаривает".
– Я не знаю, тетя Лена. Да вы не переживайте. Это быстро пройдет – синяк-то!
Прибежал отец. Он был врачом, поэтому стал делать Яшке какие-то примочки на глаз.
А тетя Лена все охала.
– Ой, Янечка, больно глазик? Сильно? Аркаша, посмотри внимательно, вдруг глазик поврежден. Ты, Яшустик, хорошо им видишь?
Яшка страдал. Ему было невыносимо стыдно родительских нежностей, тем более, что в комнате торчал доктор Ватсон. "Всем разболтает, – думал он, угрюмо поглядывая то на мать с отцом, то на Альку. – Еще дразниться будут…"
– Ой, несчастье какое! И все у нас. Не жизнь, а горе, – говорила тетя Лена.
У Яшки лопнуло терпение, и он закричал:
– Ну что вы стонете и ахаете, словно я смертельно раненный! Синяк и синяк!
Наконец родители оставили Яшку в покое. Как только они вышли, Яшка взглянул на Альку.
– Ты смотри, про вчерашнее, да и вообще – ни гу-гу! Узнаю, что болтаешь – по морде надаю.
– Будь спокоен, Яшка, не разболтаю… Только интересно, кто же все-таки был в подвале?
– Кто-кто!.. Бандиты, вот кто!
– Так почему ты за милиционером не сбегал, как говорил?
– А ты почему не сбегал? – рассердился Яшка. – Как заяц паршивый, завизжал и умчался домой…
– Это ты завизжал, а не я!
– Нет ты! "Спаси-и-те!" Как дурак.
Ребята заспорили и чуть не подрались. Яшка первый опомнился.
– В общем, ладно, – миролюбиво заговорил он, решив, что сейчас не стоит обижать Альку. – Идем во двор, но смотри – молчок!
Ребята, как увидели Яшку, сразу обступили его и, изумленные, стали рассматривать радугу под глазом, кто-то спросил, где это он получил такую знатную гулю. Яшка многозначительно подмигнул и сказал:
– Было дело, коллега. Вчера. В подвале…
Больше Яшка ничего не говорил. Алька тоже молчал и как-то уж особенно загадочно всем подмигивал. Ребята понимали, что у Яшки с Алькой есть какая-то тайна. Но какая?
Котька Блинчиков прямо из кожи лез, чтобы загладить вчерашнюю вину. Он лебезил, заглядывал Яшке в лицо, но тот презрительно отворачивался от Котьки. Тогда Блинчиков стал усиленно предлагать Яшке то тыквенных семечек, то леденцов.
– Яша, мне-то скажешь? А?
Но Яшка и Алька молчали, словно каменные. Так никто и не проник в их тайну.
Андрюшка, конечно, знал, что скрывают злополучные "сыщики", но открывать секрет пока тоже не собирался: для этого у него были свои причины.
Утром он забежал проведать Ваню Тузова. Мальчишка совсем раскис. Сидит дома и плачет. Мария Семеновна не знает, как и успокоить его. Пообещала даже купить новый велосипед. Ваня, может быть, и поверил этому, но только не Андрюшка. Он-то отлично понимал, что купить новую машину не так просто: на днях он случайно слышал, как Мария Семеновна говорила соседке, что у Нюси на зиму нет шубки, у Вани – валенок. Так что Ваня не скоро получит велосипед.
Посмотрел Андрюшка на Ваню, и так стало жаль мальчишку, что не удержался, сказал:
– Не горюй, Ваня. Я тебе добуду велосипед. Только ты не плачь.
Ваня сразу повеселел, вытер слезы.
– Правда, Андрюша?
– Конечно. Охота мне болтать.
И в самом деле, у Андрюшки был план что надо! Он решил достать какой-нибудь старый велосипед, отремонтировать его и подарить Ване. Андрюшка даже знал, у кого есть подходящий велосипед – у его одноклассника Юрки Бабукина. Только одна беда – Юрка не очень щедрый, задаром не отдаст.
Юрка жил на Овражной, первой улице, что проходит за пустырем. Этой улицей начинается старый город. Попасть к Бабукину можно двумя путями, но оба они ведут в обход пустыря. Андрюшка же нашел третью дорогу, самую короткую. Нужно пройти через пустырь к церквушке, затем влево по тропинке, которая вьется между оврагами, и, наконец, свернуть с тропинки, пробраться сквозь заросли лебеды и – вот они огороды. У Юркиного огорода забор невысокий – перелезть через него не составляет большого труда.
Юрка – странный человек: вечно чем-то озабочен и почти все время молчит. А если заговорит, то отдельными словами, а фразу от него редко услышишь. В школе, когда Юрку вызывают к доске, учительнице приходится почти вытягивать каждое слово, будто они все позастревали у него в горле. Юрка мало водится с ребятами, презрительно относится ко всем играм. Его даже футбол не увлекает. Все лето он проводит в дровянике, который гордо называет: "Моя мастерская". Здесь у него хранятся всевозможные инструменты и материалы, их очень много. На полочках и в ящичках лежат сотни винтиков и болтиков, штепсели, розетки, выключатели, патроны. На вбитых в стены гвоздях висят целые мотки различных проводов. Но это еще не все. У Юрки можно найти такие вещи, что позавидуешь: и часы-ходики, и радиоприемники, и патефон, и даже телевизор КВН. Все эти вещи, конечно, давно вышли из строя, их повыбрасывали, а Юрка снес к себе.
Юркин отец сколотил небольшой прочный верстак, прикрепил к нему настоящие слесарные тиски, и с тех пор Юрка словно прирос к дровянику. Он и спит на чердаке, на который ведет шаткая лестница. Зимой "мастерская" переносится в утепленную кладовку в сенях, и там Юрка проводит все свободное время: паяет, стучит молотком, что-то обтачивает напильником. Юрка влюблен в радиотехнику и считает, что это самое интересное дело. Вот почему его ничто другое не увлекает и не трогает. Когда Андрюшка вошел в дровяник, Юрка припаивал к репродуктору провод. Он мельком взглянул на Андрюшку, и его лицо не выразило радости.
– Погоди, кончаю.
Андрюшка потоптался, не зная, что делать, потом увидел единственную табуретку, хотел присесть.
– Не садись! – грозно закричал Юрка. Андрюшка испуганно отскочил.
– Что такое?
– Ничего.
Наконец проводок был припаян. Юрка поставил репродуктор на верстак, а сам торопливо вышел во двор. Через минуту он возвратился и хмуро буркнул:
– Садись.
– Куда?
– На табуретку.
– Так ты же не разрешил?
– Пошутил.
Андрюшка пожал плечами, сел. И в это же мгновение из репродуктора кто-то рявкнул:
– Руки вверх!
Это было так неожиданно и властно, что Андрюшка не успел ничего сообразить и быстро поднял руки.
Юрка захохотал. Такого эффекта от своей выдумки он не ожидал.
– Здорово! Я сам чуть не испугался.
Андрюшка понял, что его провели, хотел обидеться, но, взглянув на Юрку, тоже засмеялся.
– Ну и штука! Как ты сделал?
Юрка без лишних слов снял сиденье с табуретки. Андрюшка увидел четыре пружины по углам и блестящие медные полоски, к которым присоединены провода.
– Контакты. Садишься – пружины сжимаются, контакты замыкают электроцепь. А вот тут… – Юрка залез по лестнице на чердак и позвал Андрюшку, – а вот тут магнитофон.
– Магнитофон?! – восхитился Андрюшка.
– Ну конечно. Когда контакты на табуретке замыкаются, вот здесь, – Юрка показал на небольшой ящичек, соединенный проводами с магнитофоном, – срабатывает реле, включает магнитофон и в репродукторе раздается все, что запишешь на пленку.
– Интересно, – пробормотал Андрюшка. – Купил? Магнитофон-то.
– Вот еще! Капиталиста нашел! Брат Николай отдал испорченный. Почти месяц бился, исправлял. Книг перечитал – кучу. До сих пор в глазах буквы прыгают. – И вдруг весело: – Ну так что? Здорово получилось: "Руки вверх!"? Это я отцов голос записал. Он на войне научился, когда фашистов бил.
Но тут Андрюшка увидел в дальнем углу дровяника то, ради чего пришел, – велосипед. Он живо спрыгнул с лестницы.
– У тебя и велосипед есть!..
– Барахло. Я его в позапрошлом году у одного пацана на карманный фонарик выменял.
– На фонарик? – удивился Андрюшка. – Велосипед на фонарик? Твой приятель, наверное, дурак.
– Как не так! Просто велосипед дрянь. Там половины деталей нет.
– Тогда другое дело. Отчего же не отремонтируешь?
– Зачем?
– Кататься будешь.
Юрка презрительно сплюнул:
– Думаешь, мне делать больше нечего?
– Зачем же менял?
– Мало ли что! Авось пригодится.
Этот ответ понравился Андрюшке. Он почти равнодушно произнес:
– Знаешь что, Юрка? Отдай-ка велосипед мне. Зачем он будет тут ржаветь?
Юрка сразу же взъерошился.
– Как это – отдай?
– Ну, подари.
– Нет уж, дудки. Мне он еще понадобится. Я коляску, управляемую по радио, сконструирую…
– Брось болтать, Юрка. Никакой коляски ты не будешь делать, а просто жалко тебе эту рухлядь.
Сколько Андрюшка ни уговаривал Юрку, ни просил, тот уперся, как бык, и твердил одно и то же:
– Не дам, пригодится.
Андрюшка, наконец, разозлился, обозвал Юрку скрягой, заявил, что такого товарища, как он, нужно просто-напросто уничтожить, и ушел, не оглянувшись.
"Ах ты, жадоба, – зло думал Андрюшка. – Ах ты, Плюшкин".
Но первая неудача не повергла Андрюшку в уныние. Он знал, что у Юрки не так-то просто выудить что-нибудь. Выбрав в скверике укромное местечко, Андрюшка улегся, чтобы не спеша обдумать, как заполучить велосипед.
ГЛАВА 4
Драчливые близнецы. "Сыщики-разбойники". Что было видно из лебеды. Два удара по шее. Андрюшка нападает на след
Но думать пришлось недолго. В сквер, словно метеор, влетела Светка Королькова, а за ней ее брат Тимка. Светка остановилась, приняла грозную позу и стала поджидать брата. Тот, увидев это, сбавил ход и издали заорал.
– Ага, сама остановилась! Сейчас получишь!.
Но Светка лишь презрительно скривила губы да передернула плечиками. Убегать она и не подумала.
Тимка и Светка – близнецы. Они очень похожи друг на друга: у обоих большие зеленые глаза, курносые носы и рыжие волосы. Только у Светки косички торчат, как рога у козы, а у Тимки впереди вихор. И характеры у них, пожалуй, одинаковые: оба вспыльчивые, крикливые и драчливые. Они вечно украшены синяками да царапинами. Но, в общем, ребята славные, смелые и веселые. Особенно Тимка. Он никого и ничего не боится, разве только Светкиных когтей.
Тимка приближался нерешительно, будто под ногами у него не земля, а тонкий лед. Шагах в пяти остановился.
– Ну что, попалась?
Светка усмехнулась.
– Ой боюсь! – А потом закричала: – Ага, не нравится, когда тебе правду говорят? Не нравится? Тогда ты дважды трус!
– Это я-то?! – угрожающе произнес Тимка и сделал шаг к Светке. – Я – трус? Да? А вот я тебе счас по глазу двину.
– Попробуй, попробуй, – закричала Светка и пошла на Тимку.
Она наклонила голову, косички у нее сильнее стали напоминать рога. Казалось, что вот-вот бросится бодаться. Если бы не Андрюшка, между Тимкой и Светкой обязательно произошла бы очередная потасовка.
– Эй-эй! – крикнул Андрюшка. – Перестаньте дурака валять.
Тимка и Светка оглянулись, увидели Андрюшку и поспешили к нему. Светка кивнула головой в сторону брата:
– Это он все. Испугался двух каких-то хулиганов. – И уже к Тимке. – Эх ты, воробей!
– Это я-то? – подпрыгнул Тимка, как ужаленный. – Ты у меня дождешься!
– Чего ты мне все угрожаешь? Надо было тем мальчишкам угрожать, а не мне. Балда.
– Это я-то? – взвизгнул Тимка.
– А кто же еще?
Андрюшке надоело слушать эти крики. Он махнул рукой:
– Черт с вами – деритесь. Посмотрим, кто кого.
Светка сразу оставила Тимку.
– То есть, как это – деритесь?!
– Обыкновенно, – усмехнулся Андрюшка, – кулаками.
Светка совсем разозлилась, стала так кричать на Андрюшку, так махать руками перед его лицом, что тот отпрянул.
– Ты что кричишь? Лучше расскажи, в чем дело.
– Пусть он, – презрительно кивнула Светка на Тимку.
Тимка поскреб пальцем затылок и нехотя рассказал.
Дело было вот в чем. Ребята затеяли игру в "сыщики-разбойники". Тимка и еще пять ребят оказались "разбойниками". Они помчались к пустырю. Все разбежались по оврагам, а Тимка нырнул в заросли лебеды. Место оказалось очень удобным: Тимку заметить трудно, а ему все видно. Недалеко от него, на полянке, играли малыши, справа две женщины развешивали белье. Несколько минут Тимка сидел настороженно, ожидая, что вот-вот откуда-нибудь с гиком вырвутся "сыщики". Но их все не было. Настороженность сменилась нетерпением. Куда же они, черти, пропали? Почему не ищут?
Тимка привстал над лебедой, чтобы оглядеться. И сразу увидел четырех ребят: Яшку, Котьку, Генку Зубова, по прозвищу "Заяц", и еще какого-то незнакомого мальчишку. Яшка и Котька в игре не участвовали, Генка жил в старом городе, поэтому их нечего было опасаться, но Тимка из лебеды не вылез, боясь, что в любой момент могут нагрянуть "сыщики" и сцапать его.
Ребята остановились почти рядом с Тимкой.
– Ну дай, Гена, стрельнуть, – просительно произнес Яшка. Только сейчас Тимка заметил в руках Зайца красивое пневматическое ружье.
– Ишь чего захотел, – оскалил Заяц крысиные зубы. – А в зад дробинку не хочешь? – И захохотал.
Засмеялись и Яшка с Котькой. Смех мелкий, униженный.
– Дай, а? Ну хоть разок?
Заяц важничал, насмехался над Яшкой, а тот будто и не замечал этого. А Заяц тем временем зарядил ружье и стал целиться то в одну, то в другую сторону. Яшка жадными глазами следил за ним и лепетал:
– Ты, Гена, просто так не стреляй, целься во что-нибудь. Ты только целься… Не порть дробинку…
– Брось скулить, – грубо оборвал его Заяц и выстрелил в воздух.
Яшка даже сморщился от огорчения. Заяц снова зарядил. Яшка еще униженнее стал просить выстрелить.
– Дай ему, – сказал незнакомый мальчишка. – Пусть пальнет. Надоел.
Заяц взглянул на Яшку.
– Хочешь?
– Хочу…
– Сильно?
– Сильно… – Над Яшкой явно издевались. – Ну, бери.
Яшка протянул руку, но Заяц быстро отвел ружье.
– Э, нет! Ты не торопись. Сначала знаешь, что сделай?
– Что?
Заяц заоглядывался по сторонам, пытаясь придумать что-нибудь поинтересней. Увидел мокрое белье, обрадовался.
– Знаешь что? Перережь веревку с бельем.
– Зачем? – глотнул слюну Яшка.
– Просто так. Перережешь – пять выстрелов дам.
Яшка с минуту размышлял, потом сказал:
– А чем я веревку перережу?
Заяц обернулся к незнакомому мальчишке.
– Жмырь, дай ему ножик.
Яшка взял нож и, больше не раздумывая, кинулся к ближнему столбу, за который была привязана веревка, чиркнул по ней, и все мокрое белье с шуршаньем упало в пыль. Яшка, как трусливый пес, помчался назад. Заяц и Жмырь стояли, улыбаясь.
– Спустимся в овраг, – выдавил Яшка, – поймают.
Но Заяц и не думал лезть в овраг.
– Идем, Жмырь, домой.
– Как домой? – заорал Яшка. – А пострелять?
– Завтра утром.
Яшка кинулся к Зайцу.
– Обманщик!
– Ну-ну! – угрожающе произнес Заяц. – Осторожней на поворотах.
А Жмырь добавил спокойно и рассудительно:
– Валяй отсюда, а то съезжу в нюхало. Больно будет.
И они пошли хохоча. А Яшка с Котькой стояли, глядя им вслед, и молчали. Потом Яшка оглянулся, увидел валяющееся в пыли белье, сказал: "Бежим!"
– А когда Яшка сказал: "Бежим", – закончил Тимка, – я вылез из лебеды, подошел к Яшке и дал ему два раза по шее, чтоб в другой раз не обрезал веревок с бельем. Встретил ее во дворе, – кивнул на Светку, – рассказал, а она набросилась на меня: почему я и тех не набил. А я что? Чемпион, что ли?
Андрюшка подумал и согласился с Тимкой: с двумя, конечно, трудно справиться, да и бить-то их почти не за что. А вот Яшку правильно стукнул. Мало еще.
Светка обрадовалась:
– Вот я и говорю: почему он позволил Яшке веревку резать? Дал бы ему сразу как следует, и все в порядке. А то просидел в лебеде, как трус, и еще обижается.
На этот раз Тимка ничего не ответил, а только вздохнул. Светка тряхнула косичками и ушла гордо, как победительница. Едва Светка скрылась за деревьями, Андрюшка живо спросил.
– Как Заяц своего дружка называл?
– Жмырь. А что?
– Ну, Тимка, я, кажется, напал на след!
– На какой след? – насторожился Тимка. И Андрюшка рассказал все, что он видел и слышал минувшей ночью в подвале.