– Капитан, они знали друг друга, и я хотел бы с ней побеседовать. Если вы не сумеете мне помочь, я найду ее иным способом. А звоню потому, что вы мне сказали, чтобы я обращался, если мне потребуется помощь. Она мне потребовалась. На вас рассчитывать или нет?
Некоторое время в трубке царило молчание.
– Хорошо, – наконец произнес Фелтон. – Назовите ее фамилию. Попробую что-нибудь сделать. Где вы будете?
– Я то здесь, то там. Разрешите, позвоню вам сам.
Фелтон продиктовал ему свой домашний номер и попросил перезвонить через полчаса.
Босх воспользовался этим временем, чтобы пересечь Стрип и заглянуть в "Хара". Он хотел посмотреть, как там играют в покер. Но Элеоноры Уиш в "Хара" не оказалось. Тогда он повернул в другую сторону и двинулся во "Фламинго". Пиджак Босх снял. Несмотря на вечер, все еще стояла жара, но вскоре стемнеет, и он надеялся, что наступит прохлада.
Он нашел Элеонор во "Фламинго". Она играла с пятью мужчинами за столом с максимальным повышением ставок до четырех. Слева от нее пустовал стул, но Босх туда не сел, а вместо этого смешался с толпой у рулетки и принялся потихоньку наблюдать за Элеонор.
По ее лицу он понял, что она сосредоточена на игре. А соседствующие с ней за столом мужчины исподтишка бросали на нее взгляды, и Босх ощутил странное возбуждение, сообразив, что она Им нравится. За десять минут Элеонор выиграла партию – правда, Босх стоял далеко и не заметил, какую сумму, – а в пяти других рано открыла карты. Судя по всему, она здорово обгоняла соперников. Полная стопка фишек лежала перед ней и еще шесть на голубом сукне.
Когда Элеонор выиграла еще одну партию – на сей раз взяла полный банк – и сдающая принялась сдвигать к ее месту синие фишки, Босх оглянулся в поисках телефона-автомата. Он позвонил Фелтону, и тот дал ему номер домашнего телефона и адрес Уиш.
Капитан пояснил, что Сэндс-авеню, где она проживает, расположена неподалеку от квартала многоквартирных домов. Там обитают служащие казино. Босх не сказал ему, что нашел Элеонор, только поблагодарил и повесил трубку.
Когда он вернулся в зал, Элеонор там уже не было. За столом по-прежнему сидели пятеро мужчин, но сдающий сменился. Босх упустил ее.
– Кого-нибудь ищешь?
Он быстро обернулся. Элеонор стояла у него за спиной. Она не улыбалась. На лице – гримаса раздражения, а может, вызова. Взгляд Босха остановился на маленьком белом шраме на ее скуле.
– Я... м-м-м... да... тебя.
– Ты никогда не умел прятаться. Я тебя засекла через минуту после того, как ты здесь появился. Подошла бы сразу, но пришлось повозиться с малым из Канзаса. Он вообразил, будто сумеет угадать, когда я блефую. Ни черта-то он не понимает. Как и ты.
Босх промолчал. Он вовсе не так представлял их встречу. И теперь ломал голову, как вести себя дальше.
– Я просто хотел узнать, как ты поживаешь. И для этого...
– И для этого сел в самолет и прилетел в Лас-Вегас? Не валяй дурака. В чем дело, Босх?
Они находились в самой людной части казино. Везде толкались игроки, стоял невообразимый шум – звенели игровые автоматы, раздавались торжествующие и разочарованные возгласы. И от всего этого мельтешило в глазах и гудело в ушах.
– Хочешь выпить или поесть?
– Выпить.
– Знаешь какое-нибудь тихое местечко?
– Только не здесь. Пошли.
Они покинули казино и окунулись в вечернее пекло. Солнце закатилось, и теперь небо озарял неон.
– В "Цезаре" есть тихий бар, там нет ни одного игрального автомата.
Элеонор повела Босха через улицу, они влились в людской поток и вскоре оказались перед "Цезарем". В холле миновали конторку портье и вошли в бар, где, кроме них, было всего трое посетителей. Там не играли в покер и не крутили игральные автоматы. Босх заказал пиво, Элеонор – виски с водой. Она закурила.
– Раньше у тебя не было такой привычки, – заметил Босх. – Я помню, ты...
– Это было давно! – отрезала она. – Зачем ты приехал?
– Расследую дело.
– Что за дело и какое оно имеет отношение ко мне?
– Речь не о тебе, но ты знала потерпевшего – играла с ним в пятницу в покер в "Мираже".
От недоумения и любопытства Элеонор наморщила лоб. Босх вспомнил, как она это делала в прежние времена и какой привлекательной тогда ему казалась. Ему захотелось дотронуться до ее руки, но он сдержался, напомнив себе, что Элеонор не та, что раньше.
– Энтони Алисо, – промолвил он.
Босх сразу понял, что удивление на ее лице – неподдельное. В отличие от игрока из Канзаса он мог определить блеф. Элеонор ничего не знала о смерти Алисо.
– Тони, – протянула она.
– Ты хорошо его знала или вы только играли?
– Виделись в "Мираже". Я там играю по пятницам. И встречала его дважды в месяц. Сначала даже решила, что он тоже местный.
– А как догадалась, что он приезжий?
– Он сказал мне. Около двух месяцев назад мы вместе выпивали. За столами не оказалось мест. Мы оставили наши фамилии Фрэнку – тому, что работает в вечернюю смену, – попросили пригласить, когда освободятся места, а сами отправились в бар. Там Тони мне сообщил, что он из Лос-Анджелеса и работает в кинобизнесе.
– И все?
– Мы просто с ним болтали. Ничего интересного. Коротали время, пока нас не позвали к столу.
– С тех пор вы с ним встречались лишь за игрой?
– Да. Слушай, Босх, ты намекаешь, что я подозреваемая? И только потому, что выпила с человеком?
– Нет. Я ни на что не намекаю.
Он тоже достал сигарету и закурил. Официантка принесла напитки, и Босх с Элеонор долго сидели молча. Босх опять смутился и не знал, как себя вести.
– Похоже, у тебя сегодня выдался удачный вечер, – наконец промолвил он.
– Удачнее многих. Взяла свою норму и вышла из игры.
– Норму?
– Если я выигрываю две сотни, сразу иду рассчитываться. Понимаю, что каждый вечер долго везти не может. Больше сотни я никогда не проигрываю. Выигрываю две, если улыбается удача. Сегодня я быстро с этим справилась.
– Как ты... – начал Босх и замялся.
– Интересуешься, как я так хорошо научилась играть в покер, чтобы зарабатывать себе на жизнь? Проведешь три с половиной года за решеткой – научишься курить, играть в покер и многому другому. – Элеонор в упор посмотрела на Босха, словно хотела выяснить, хватит ли у него смелости что-либо возразить. Затем отвернулась и достала новую сигарету. Босх поднес ей зажигалку.
– Значит, нигде не работаешь? Живешь на то, что приносит покер?
– Угадал. Почти год. Видишь ли, очень трудно найти приличную работу. Говоришь работодателю, что ты – бывший агент ФБР, и у того загораются глаза. Потом признаешься, что недавно вышла из федеральной тюрьмы, и взгляд сразу гаснет.
– Сочувствую, Элеонор.
– Не надо. Я не в обиде. На жизнь мне хватает. Иногда везет, и я знакомлюсь с приятными людьми, как, например, Тони. Мой доход не облагается налогом. На что жаловаться? Разве на то, что девяносто дней в году стоит жара? – В ее голосе прозвучала горечь.
– Мне жаль, что все так получилось, – проговорил Босх. – Элеонор, тебе, наверное, безразлично, но я хотел бы вернуться. Я многое понял с тех пор и вел бы себя теперь по-другому.
Она затушила окурок в стеклянной пепельнице и сделала большой глоток виски.
– Мне, пожалуй, пора. – Она поднялась.
– Тебя подвезти?
– Нет, спасибо, у меня машина. – Элеонор направилась к выходу, но вдруг остановилась и промолвила: – Знаешь, а ты прав.
– В чем?
– В том, что мне безразлично.
Босх смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверями бара.
* * *
Следуя записям, сделанным во время телефонного разговора с Рондой из кабинета Алисо, Босх нашел "Долли" в северном Лас-Вегасе. Это оказался элитный клуб: двадцать долларов за вход, не менее двух порций выпивки, и к месту посетителя сопровождал крепкий мужчина в смокинге с накрахмаленным воротничком, который, словно гаррота, впивался в его шею. Танцовщицы тоже высший класс: юные и красивые, но вряд ли у них хватало опыта и таланта для выступления в больших шоу на Стрип.
Человек в смокинге провел Босха к крошечному столику, стоявшему в восьми футах от главной сцены, которая в этот момент пустовала.
– Новые танцовщицы выйдут через пару минут, – сообщил он. – Приятного вечера.
Босх не знал, положено ли здесь давать чаевые за то, что его посадили так близко к сцене. Он решил, что сойдет и так. "Смокинг" удалился – не стал крутиться рядом с протянутой рукой. Босх едва успел достать сигарету, как к нему подплыла официантка в красном шелковом платье, на высоких каблуках, в чулках в сеточку и напомнила о правиле двух порций выпивки. Он заказал пиво.
Пока Босх ждал пиво, он осматривался. В этот вечер дела в заведении шли явно не блестяще. Был понедельник, день после выходных, и в зале, кроме Босха, собралось не более двух десятков мужчин. Они не обращали внимания друг на друга и надеялись на предстоящее шоу.
По бокам и в глубине зала висели огромные зеркала. Стойка бара тянулась по левой стене и упиралась в заднюю, где над арочным проходом алела неоновая надпись: "Только для танцовщиц". Переднюю стену занимали сцена и нарядный занавес. От сцены к центру зала шел подиум, и на него были нацелены укрепленные на решетке под потолком прожектора. Они бросали на подиум яркие лучи, и он сверкал на фоне полутемного прокуренного зала.
Диск-жокей из кабинки с левой стороны сцены объявил, что следующий танец исполнит Рэнди. Из акустической системы зазвучала старая песня Эдди Мани "Два билета в рай", и из-за занавеса появилась высокая брюнетка в красном лифчике и шортах, которые были настолько укорочены, что из них выглядывала нижняя часть ее ягодиц. И принялась двигаться в такт музыке.
Женщина оказалась настолько красивой, что Босху захотелось спросить, зачем ей понадобилось здесь выступать. Он всегда считал, что красота помогает женщинам избежать многих трудностей в жизни. А вот эта – не женщина, скорее девчушка, при всем своем очаровании работает тут. Может, именно это и притягивает приходящих сюда мужчин, решил Босх. Не вид полуобнаженного тела, а мысль, что еще одна потерпела неудачу. Босх подумал, что он ошибался насчет красивых женщин.
Официантка поставила на крохотный столик две порции пива и сообщила, что с Босха причитается пятнадцать долларов. Он чуть было не попросил еще раз назвать цену, но сообразил, что дороговизна объясняется местом, где он оказался. Дал двадцатку, и когда официантка, собираясь отсчитать сдачу, принялась копаться в куче денег на подносе, махнул ей рукой.
Она сжала его плечо и наклонилась так, чтобы он мог обозреть впадину между ее грудей.
– Спасибо, дорогой. Скажи, если понадобится что-нибудь.
– Лейла сегодня здесь?
– Нет.
Босх кивнул, и официантка выпрямилась.
– А Ронда?
Она указала на сцену:
– Рэнди.
– Нет, Ронда, как в песне – "помоги, помоги мне, Ронда". Она сегодня работает? Она танцевала вчера.
– Ах, эта... Ронда... Да, здесь. Ты пропустил ее выступление. Наверное, переодевается.
Босх достал из кармана пять долларов и положил их на поднос.
– Слушай, сходи к ней, скажи, что друг Тони, с которым она вчера общалась, хочет ее угостить.
– Ладно.
Официантка опять сжала его плечо и удалилась, а Босх повернулся к сцене. Рэнди закончила танцевать под одну песню, и сразу началась другая – "Адвокаты, пистолеты и деньги" Уоррена Зевона. Босх давно ее не слышал и вспомнил, что во времена, когда он служил патрульным, эта песня считалась их гимном.
Вскоре танцовщица выскользнула из одежды и осталась в одной туго повязанной на левом бедре подвязке. Мужчины вскочили, встречая ее, а она медленно двинулась по подиуму в зал. За подвязку стали засовывать долларовые банкноты, а тот, кто расщедрился на пятерку, удостоился особого внимания: Рэнди оперлась о его плечо, несколько раз вильнула задом и поцеловала в ухо.
Босх, наблюдая это представление, сообразил, откуда у Энтони Алисо на плече миниатюрный отпечаток ладони. К нему подсела блондинка.
– Привет. Ты пропустил мое выступление?
– Да. Извини.
– Ничего. Через полчаса снова моя очередь. Я выйду на сцену и проделаю все с самого начала. Ивонн сказала, ты собирался меня угостить?
Словно по сигналу, официантка повернула к их столику, и Босх наклонился к Ронде:
– Слушай, я предпочел бы потратиться на тебя, а не на бар. Так что будь добра, не проявляй излишеств.
– Излишеств? – Ронда непонимающе сморщилась.
– Не заказывай шампанского, – шепнул он ей.
– Ясно. – Она заказала мартини, и Ивонн уплыла в темноту. – Я не запомнила твоего имени.
– Гарри.
– Ты друг Тони из Лос-Анджелеса и тоже работаешь в кино?
– Не совсем.
– А откуда знаешь Тони?
– Недавно познакомились. Вот какое дело: мне надо отыскать Лейлу – у меня для нее весточка. Ивонн сообщила, что она сегодня не выступает. Где ее найти?
Босх почувствовал, как напряглась Ронда, и понял: что-то получилось не так.
– Во-первых, Лейла здесь больше не работает. Вчера, когда мы беседовали, я этого не знала. Она ушла и больше не вернется. А во-вторых, если ты друг Тони, почему спрашиваешь, где найти Лейлу?
Вопреки первому впечатлению Босха девушка оказалась сообразительной, и Босх решил говорить напрямик:
– Спрашиваю, потому что не могу спросить его – он убит. Мне необходимо найти Лейлу и предостеречь ее.
– Что? – взвизгнула Ронда.
Все, включая голую Рэнди, повернули головы в их сторону, решив, что клиент сделал танцовщице непристойное предложение и назвал оскорбительно малую сумму.
– Тише, Рэнди, – попросил Босх.
– Я не Рэнди, я Ронда.
– Хорошо, Ронда.
– Что с ним случилось? Он недавно был здесь.
– Кто-то застрелил его, когда Тони возвращался в Лос-Анджелес.
– А ты кто такой? Ты правда его друг или нет?
– В определенном смысле. Теперь я его единственный друг. Я – полицейский. Меня зовут Гарри Босх, и я пытаюсь выяснить, кто совершил преступление.
Лицо Ронды исказил страх. Так случается, когда люди узнают, что с ними беседует полицейский.
– Побереги свои деньги, – посоветовала Ронда. – Я не могу с тобой разговаривать.
Она поднялась и поспешно направилась к двери рядом со сценой. Босх окликнул ее, но его голос заглушила музыка. Он оглянулся и заметил, что из темноты за ним внимательно следит человек в смокинге. Босх решил, что нечего ему больше здесь болтаться и ждать второго выступления танцовщицы. Глотнул пива – ко второму бокалу так и не прикоснулся – и поднялся из-за столика. Но когда приблизился к двери, охранник сделал шаг от стены и постучал в зеркало. И только тут Босх догадался, что в зеркале прорезана дверь.
– Сэр, – произнес "смокинг", – не могли бы вы зайти в кабинет?
– С какой целью?
– Просто зайдите. Менеджер хочет переброситься с вами парой слов. – Охранник преградил ему дорогу на улицу.
Босх колебался, но, увидев в проеме двери освещенный кабинет и человека за столом, шагнул внутрь; охранник в смокинге последовал за ним и затворил за собой дверь. Босх взглянул на хозяина кабинета. Блондин, плотного телосложения. Если бы вышибала в смокинге и этот так называемый менеджер схватились в драке, он не знал, на кого бы поставить. Оба держиморды.
– Я сейчас общался по телефону с Рэнди. Она в раздевалке, сказала, что вы задавали вопросы о Тони Алисо.
– Не Рэнди, а Ронда.
– Рэнди, Ронда – один черт. Вы ей заявили, что Тони умер.
– И до сих пор не воскрес.
Менеджер говорил со среднезападным акцентом, и Босх решил, что он из южного Чикаго.
Блондин кивнул "смокингу", тот взмахнул рукой и ударил тыльной стороной ладони Босха по лицу. Босх отлетел к стене и ударился затылком. Прежде чем его сознание прояснилось, вышибала развернул его лицом к стене и навалился всем телом. Босх почувствовал, как он хлопал ладонями по его одежде.
– Хватит умничать, – процедил блондин. – Какого дьявола тебе понадобилось выпытывать у девчонки про Тони?
Прежде чем Босх успел ответить, "смокинг" нащупал его пистолет.
– У него ствол, – доложил он блондину.
Пистолет выдернули из наплечной кобуры, а Босх, слизнув с губ солоноватую кровь, ощутил, как в нем закипает ярость. "Смокинг" обнаружил наручники и бумажник и, прижимая Босха одной рукой к стене, швырнул их на стол менеджеру. Босх с трудом повернул голову и увидел, как блондин открывает его бумажник.
– Это коп. Отпусти.
Рука освободила шею, и Босх резко отстранился от вышибалы.
– Коп из Лос-Анджелеса, – добавил блондин. – Иероним Босх. Прямо как художник. Занимается какими-то странными вещами.
Босх промолчал. Менеджер вернул ему пистолет, наручники и бумажник.
– Зачем вы приказали ему меня ударить?
– Это была ошибка. Видите ли, большинство копов, которые являются сюда, объявляют о том, кто они такие, и сообщают, какое у них дело. А мы помогаем им, чем можем. Вы проскользнули втихую, инкогнито Босх. Мы здесь для того, чтобы защищать наш бизнес.
Менеджер открыл ящик стола, достал пачку бумажных платков и протянул Босху.
– Возьмите. У вас кровоточат губы.
Босх взял всю пачку.