- Идите вон, - задыхаясь от возмущения, произнес Дитри. - И чтобы ноги вашей не было в моем доме!
Прайс растерянно заморгал, втянул голову в плечи и вышмыгнул за дверь.
- Мои глупые малыши, - миссис Эла притянула близнецов к себе. Но Чарли вырвался из ее рук.
- Вы врете, без конца врете, - злобно зашипел он. - Я теперь никому не верю!
- Ах так, - глаза Дитри сузились, - где мой ремень?!. Ты сейчас поверишь! Поверишь!
- Рауль, - миссис Эла бросилась к мужу, - ты не посмеешь… Он болен… Это опасно…
Оттолкнув ее, Дитри схватил Чарли, опрокинул на постель, и ремень с чеканной пряжкой деловито прошелся по спине мальчика. Альт подскочил к отцу, визжа, повис на руке, но Дитри стряхнул его, как букашку, и несколько раз стеганул Чарли ремнем, приговаривая: -Ты поверишь, поверишь, поверишь!
Вот наконец ремень хлестанул последний раз. Миссис Эла почти без чувств упала на кровать рядом со стонущим сыном. Дитри шагнул к двери и чуть было не споткнулся об Альта. Мальчик, скорчившись, лежал на полу. Сквозь прозрачную майку на его спине четко проступали розовые полосы – будто ремнем отстегали не только Чарли, но и его.
- Что за чушь, - пробормотал Дитри. Бросился к Чарли: у того на спине были точно такие же полосы. - Впрочем, все ясно, - вздохнул он. - Недаром же родились минута в минуту… - Он уложил Альта на кровать и выскочил из детской.
Миссис Эла встала, медленно вышла вслед за мужем. Вернулась с сердечными каплями и влажным полотенцем для Чарли. Потом занялась Альтом, время от времени ахая над его вздувшимися полосами на спине – точь-в-точь такими же, как у Чарли.
Когда она ушла, мальчики некоторое время лежали молча, прислушиваясь к дыханию друг друга. Но вот Чарли встал, подошел к Альту.
- Ты – это я, а я – это ты? - задумчиво сказал он, рассматривая его спину. И недоверчиво рассмеялся: - Но ведь не может быть!
- Почему?! - чуть не плача, воскликнул Альт.
- Не может, и все, - упрямо повторил Чарли и напомнил: - Надеюсь, ты все-таки позовешь Тэйку?
- Может, тебе привести циркового слона? - рассердился Альт. Он бы позвал Тэйку, но опасался, что она напомнит брату о предательстве.
- К чертям слона! Пусть придет Тэйка, - сказал сквозь зубы Чарли и скривился от боли.
- Тебе нельзя волноваться. Выпей еще свои капли. - Альт подал ему мензурку с лекарством.
Чарли швырнул мензурку в ящик сонографа.
Отсутствие тетушки Кнэп было так некстати, что супругам Дитри пришлось взять новую прислугу. Но когда в доме появилась хмурая и долговязая, с ярко крашенными буклями служанка, Альт забился в угол детской и не выходил оттуда целый день. Чарли же преспокойно уплетал за обоих и завтрак, и обед, и ужин. Однако на следующий день тоже заупрямился. Обеспокоенная миссис Эла вынуждена была уволить прислугу и сама заняться хозяйством. А Чарли все капризничал, требуя, чтобы позвали Тэйку.
Через несколько дней Тэйка пришла сама. Робко тренькнул звонок, и Альт помчался к калитке. Что-то похожее на радость мелькнуло в глазах Чарли, но тут же погасло.
Они прошли в глубь сада, к качелям. Их купили совсем недавно, чтобы как-то развлечь Чарли – ему сейчас нельзя было играть в бадминтон, прыгать, бегать. Но качели он почему-то невзлюбил, и на них, пристроившись с книжкой, часами качался Альт, хотя его порой очень тянуло сразиться с кем-нибудь на рапирах, побегать наперегонки или залезть на дерево. Все же он каждый раз сдерживал себя, вспоминая, с какой завистью и обидой Чарли следил за его играми.
Теперь же Чарли хмуро наблюдал за Альтом и Тэйкой из беседки.
На девочке было красное платьице в белый горошек – не предписанное ни одним образцом. Распущенные по плечам волосы взлетали в такт качелям и мягко опускались на спину. Это раздражало Чарли.
- Эй, растрепа! - наконец не выдержал он. Тэйка обернулась.
- Злючка, - рассмеялась она. - Какой же ты злючка!
- Не надо, - остановил ее Альт.
Чарли не мог слышать их беседу, и все же Тэйка старалась не говорить о главном.
- Вчера встретила Зилду, - как ни в чем не бывало рассказывала она. - Спрашиваю: "Где же твоя подружка?" А она усмехается: "Это которая? Нет у меня подружки. Теперь в классе никто не дружит. Все это выдумка Альта и Чарли. Дружбы никакой нет и не было в помине. Все построено на легких, ни к чему не обязывающих отношениях. А еще на выгоде: я тебе – ты мне".
- Это из-за нас. - Альт помрачнел.
- Знаешь, вот смотрю я и не верю своим глазам: до чего вы с Чарли стали разными, будто и не близнецы вовсе. Он ужасно растолстел. От счастья, что ли?
- От сердца, - грустно сказал Альт.
- Действие пилюль должно вот-вот кончиться. Если, конечно, ему не дали новой порции.
- Скорей всего он проглотил еще несколько штук.
- Мне хочется пить! - капризно крикнул из беседки Чарли: - Сбегай за фрутти, Альт! Мигом!
Качели замерли. Послышался новый окрик:
- Тэйка, ко мне!
Альт убежал. Девочка нехотя присела на краешек скамейки, где сидел Чарли, и вопросительно заглянула ему в лицо:
- Ну?
Чарли нагнулся, пошарил под скамейкой. Достал из тайника книгу в старинном переплете. Раскрыл. Корешок чуть слышно скрипнул, словно дверь в потайной ход. Стал листать страницы. Наконец нашел. Это была самая яркая иллюстрация: из прозрачной, пронзительно синей толщи моря Отважный Шкипер доставал гигантские розовые раковины. Они ослепительно вспыхивали под лучами солнца, и стоявшие рядом матросы весело хмурились.
- Вот. - Чарли ткнул пальцем в Шкипера. - Это он. Я видел этого человека. Это Отважный Шкипер, который знает, что такое море. Он сейчас за решеткой и снится мне каждую ночь.
- А Пипл тебе ни разу не снился? - усмехнулась Тэйка.
- Дура! - Чарли вспыхнул, затолкал книгу в тайник и, поджав губы, отвернулся.
- Виноваты, конечно, пилюли, а не ты, и все же… - Тэйка запнулась.
Чарли молча шаркал сандалией по асфальту и вдруг взорвался.
- Ваш Пипл! Ваша тетушка Кнэп! - чуть не плача крикнул он и вынул из того же тайника газету. - Вот, полюбуйся! - Он развернул газету и сунул Тэйке в лицо. Она испуганно отстранилась. Потому что хорошо знала, что там. Знала и скрывала от мальчиков.
- Спрячь, - прошептала девочка, заслышав шаги Альта. Но Чарли, к ее удивлению, и сам поспешил запихнуть газету под скамейку. Однако Альт уже стоял рядом.
- Я прятал от вас, вы – от меня? - догадался он в чем дело.
- Ты знал? - опешил Чарли.
- Конечно. Раньше тебя. Впопыхах сунул в обувной ящик и не заметил, как ты ее стащил. Но неужели ты веришь, что тетушку Кнэп и Пипла можно купить?
- Ха! Какой же ты простак! - хохотнул Чарли. - В Сондарии всё покупается и всё продается! Впрочем, завтра увидим. Мы обязательно пойдем на это замечательное зрелище и порадуемся, как наша любимая тетушка и уважаемый клоун будут при всем народе смеяться над Отважным Шкипером.
КАЗНЬ СМЕХОМ
В давние времена сказали бы, что в этом зале негде яблоку упасть, что здесь людей – как семечек в арбузе или сельдей в бочке.
Билетов было продано почти вдвое больше – зрители сидели вплотную, на подставных стульях в проходах и даже на полу у самой арены. И вся эта многоликая масса колыхалась, гудела, вздыхала, ерзала в нетерпении, ибо афиши обещали нечто невиданное:
ВПЕРВЫЕ НА АРЕНЕ – КАЗНЬ СМЕХОМ. КЛОУН ПИПЛ И ЭЛЬЗА КНЭП С ОБЕЗЬЯНОЙ ЖУЖЕЙ – ПАЛАЧИ ВОСКРЕШЕННЫХ ГЕРОЕВ ЗАПРЕТНЫХ КНИГ. РЕЖИССЕР ПРЕДСТАВЛЕНИЯ – ЕГО УМНЕЙШЕСТВО УМНОЛИКИЙ VII. ЗВЕЗДОЧЁТАМ И СИНЕГЛАЗЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
Места мальчикам и Тэйке достались в третьем ярусе. Как только они заняли их, в первом ярусе появилась мисс Жэфи с Лари Бакет, Джойсом, Зилдой и Гердой. Лари вертела по сторонам головой и вскоре заметила близнецов. Рот ее растянулся в улыбке.
- Привет, мальчики, - крикнула она, перекрывая многоголосицу зала. - Эльза Кнэп – ваша служанка? - Глаза Лари сверкнули восторгом.
Близнецы, словно сговорившись, отвернулись. Острый стыд обжег щеки. Они взглянули друг на друга. И тут Альт с трепетом ощутил, что между ним и братом впервые за долгое время пробежала искра понимания: с какой стати конфузиться от слов этой пустышки Лари?
- Мне страшно, - готовая вот-вот разреветься, Тэйка схватила Альта за руку. - Может, уйдем отсюда?
- Ты что, всерьез веришь этой глупой афише?
- Нет, конечно, и все-таки… Если по-настоящему… - Тэйка всхлипнула, вспомнив, как полицейские выволокли Пипла из мастерской, скрутили руки и втолкнули в черную машину. - Если по-настоящему, - глотая слезы, проговорила она, - то мы не должны не только сидеть рядом с Чарли, но и разговаривать с ним. Мы должны презирать его и ненавидеть.
- Тэйка, ты забываешь… - Альт покосился на брата. Тот сидел с напряженным лицом, и было ясно, что он все слышит.
- Да, забываю, забываю, - в отчаянии прошептала девочка. - Пилюли. Но ведь должна у человека быть на плечах и собственная голова!
Чарли потупил глаза. Альт готов был поклясться, что он смущен. Очень. С ним явно что-то происходило.
Вдруг зал встал: в ложу входил Умноликий. Он повел острым носом по сторонам, встряхнул шевелюрой и важно сел, давая понять, что можно сесть и остальным. Тишину прорезали звуки фанфар. Их тут же проглотила барабанная дробь. Тяжелый оранжевый занавес колыхнулся, раздвинулся, и публика обмерла. На арену, опустив голову, неверным шагом выходила понурая кляча. Верхом на ней сидел тощий длинноногий человек с лихорадочным блеском в глазах, бородкой клинышком на изможденном лице, в картонном шлеме и с длинной палкой, которую он, очевидно, принимал за копье. Но с каким достоинством он держал это "копье"! Будто нацеливал на невидимого врага. Эта неожиданная отвага в тщедушном теле выглядела так комично, что зал захлебнулся смехом.
Умноликий довольно потер руки: хорошо! Еще ничего и не началось, а уже смеются. Но что это? Публика вновь притихла и, как показалось правителю, даже сочувственно вздохнула – за всадником, обнявшись, не отрывая глаз друг от друга, словно черпая в этом силу, шли Ром и Джулия. Чем-то похожие на Рикки и Ленни, они были так прекрасны, что Умноликий позеленел с досады: отчего сразу не надели им на головы шутовские колпаки!? Вот они остановились в центре арены, взялись за руки, и зрители вытянули шеи, потому что белое платье Джулии и темный камзол Рома, их лица и руки вдруг замерцали легким радужным светом. Юноша и девушка, казалось, были сотканы из солнца.
- Вы поражены, прекрасные сеньоры? - усмехнулся Дон Ких, объезжая арену по кругу. - Но это же влюбленные! Достопочтенные сеньоры, они светятся от счастья!
Первый Эрудит тревожно взглянул на Умноликого. - Ничего-ничего, - бормотнул тот и беспокойно забарабанил костяшками пальцев по креслу.
Ослепленная Ромом и Джулией публика не сразу заметила еще одного человека. И только Чарли, покраснев до ушей, выдавил:
- Шкипер!
Человек скромно стоял у занавеса. Когда же наконец взгляды всех обратились к нему, воскликнул:
- Нас ждут ураганы?!
Зал недоуменно молчал, разглядывая незнакомца в ужасном полосатом нательнике и фуражке с блестящим козырьком.
- Неужели не замечаете, как у вас душно? - Шкипер вытер лоб платком. - Триста молний в печень, здесь ни одного иллюминатора!
- Что-то парад слишком затянулся, - Умноликий явно забеспокоился.
Первый Эрудит ринулся узнавать, в чем дело. Правитель хрустнул пальцами. Пора бы уже выйти клоуну со своей партнершей и обезьяной. Как там у нас задумано?.. Вот Жужа подбегает к зрителю из первого ряда, берет за руку и выводит на арену. Затем идет за следующим. Таким образом четыре зрителя выстраиваются напротив этих юродивых. Они отлично подчеркнут немощь и уродство Дон Киха, нелепость одежды Шкипера, странный свет в глазах Рома и Джулии. И тогда каждый сондариец с особой остротой ощутит собственное превосходство над этими выходцами из книг и навсегда потеряет интерес к запретному. А потом… Потом в зале будет стоять гомерический хохот, потому что Пипл и Эльза станут потешно копировать осужденных, надев на их головы дурацкие колпаки. Обезьяна тем временем наклеит на спины книжных героев плакаты с остроумными карикатурами, нарисованными Первым Эрудитом. И всем станет ясно, сколь ужасные и пустые книги писались когда-то, и как прав был Умноликий VI, когда безжалостно сжигал их. И будут наконец вынуты из потайных мест последние экземпляры и уничтожены без сожаления.
Вот оно, начинается! На арену выходили Пипл и Эльза с Жужей. Публика приветствовала их нетерпеливыми хлопками. Яркие волосы Пипла скрывал белый парик, переливчато-серебристый костюм плотно обтягивал фигуру. Тетушка тоже была в парике и в таком же, как Пипл, костюме. Из такого же сверкающего материала были скроены жилетка и юбочка Жужи. Наряд придавал обезьяне вид благопристойной барышни, но явно раздражал ее.
- Ничего-с, правда? - сказал правитель вернувшемуся в ложу Эрудиту. Тот кивнул.
- Ваше умнейшество, - к ложе подошел Пипл. - Просим вас на арену. Ну разве может кто-нибудь сравниться с вами по красоте и уму? Контраст будет впечатляющ, - кивнул он на осужденных.
Хотя программа не предусматривала подобного, Умноликий расплылся до ушей.
- Ты прав, - важно согласился он, выходя из ложи.
- Чтобы вам было легче стоять, позвольте превратить вас в статую, - склонил голову Пипл.
- В памятник, - поправил Умноликий, принимая внушительный вид. Голова его откинулась назад, правая рука взметнулась вверх, левая нога выдвинулась вперед. - Хочу быть памятником.
Клоун поднес к переносице правителя прозрачный, со множеством граней шарик на подставке, крутанул и скороговоркой произнес:
Если не думаешь собственным лбом,
Лучше застынь телеграфным столбом.
Аплодисменты стихли. Умноликий неподвижно стоял посреди арены и глупо улыбался.
- Жужа, - кивнул Пипл в сторону его умнейшества.
Обезьяна подбежала к правителю, ущипнула за ногу, но он не шелохнулся. Словно по дереву, Жужа вскарабкалась на его плечо и так же спустилась вниз.
- Удалось, - шепнул Пипл Эльзе. - Итак, начали…
Маленькая фигурка изящно раскланялась:
- Никто и никогда не видел, без сомненья, такого представленья! До нынешнего дня считалось много лет – умнее Умноликого не может быть и нет! Герои книг – смешны, герои книг – вредны. Но что-то нам сказать они сейчас должны.
- Милый шут, - к Пиплу подъехал на кляче Дон Ких, - издавна смекалка проверялась загадками. Позволь нам обратиться к этому сеньору, который зовется Умноликим… Но что с ним? Способен ли он говорить?
- Способен, валяй, - моргнул Умноликий, не меняя позы.
- Тогда разрешите. - Дон Ких кашлянул и погладил бородку. - Что это такое: ни богатства, ни чести она не приносит, но богат и прекрасен, кто в себе ее носит?
- Знаю, знаю! - закричал Умноликий, сохраняя все ту же позу памятника. - Это папенькина папиросница из чистого золота. Я всегда держу ее при себе.
По залу пробежал робкий смешок.
- Да нет же, это любовь! - просияла Джулия. - От нее денег не прибавится, и раскланиваться с вами вежливей не будут. Зато вы станете лучше.
- Неужели? - удивился Умноликий. - Странно. До сих пор я считал, что от любви только чахнут и сходят с ума. У меня даже есть несколько указов против этой напасти… Впрочем, что дальше?
На середину арены вышел Ром.
- Летит как птица, в сердца стучится и без труда берет города.
Умноликий тщетно морщил лоб.
- Эрудит, - захныкал он. - Где ты, мой Первый Эрудит? Подскажи.
Но Первый Эрудит не знал отгадки – он умел решать только дифференциальные уравнения.
- Это отвага, - сказал Шкипер. И в свою очередь загадал: - Печатью проступает на лице, но не ищи его в глупце и подлеце.
- Мои бакенбарды, - не задумываясь, выпалил Умноликий. - Что еще может проступать печатью на лице?
- Благородство, - нахмурился Дон Ких. - Речь о благородстве, и поэтому я прошу любезного шута расколдовать этого сеньора – боюсь, у него уже затекли ноги.
- Еще не время, - возразил Пипл.
Зрители переглядывались – было ясно, что ответы Умноликого глупы. Но где же обещанная казнь смехом?
Все давно уже шло не по программе. Однако что-то мешало Эрудитам остановить представление. Любопытство? Тайное злорадство?
Эльза обернулась к героям книг.
- Что может быть прекрасней этих лиц? Любовь и Благородство и Отвага живительным огнем в сердцах сплелись. Нет в этом зале лучше этих лиц!
- Как нет? - ужаснулся кто-то. - А Умноликий?
- Да-да, Умноликий! Умноликий! Самый светлейший!