Сенет – игра для двоих. Она чем-то напоминает шахматы, но намного проще. Доска – три на десять клеток. Фишки – белого и красного цвета.
Сели играть. Сначала Иван дал Сенмуту солидную фору, а потом быстро и эффектно обыграл его.
– Давай ещё раз! – косясь на царевну, взмолился Сенмут.
– Если позволит Лучезарная, – улыбаясь, ответил Иван.
– Играйте! – приказала царевна. Ей было интересно следить за виртуозной игрой Джета.
Сыграли ещё партию, и опять победил Иван.
– Ещё! – воскликнул Сенмут.
– Довольно! – отрезала Хатшепсут. – Теперь, Джет, сыграй-ка со мной. Но, чур, не поддаваться!
Иван задумался. Обыграть царевну было бы непростительной ошибкой, но и поддаваться было нельзя: она сразу бы это заметила.
Расставили фишки. Хатшепсут тут же взяла инициативу в свои руки. Играла она хорошо. Но Иван, как ни старался подыгрывать царевне, всё равно её обыграл.
– Ещё партию, Лучезарная? – с надеждой спросил Иван. Ему казалось, что взаимопонимание между ним и царевной постепенно налаживается. Но Хатшепсут была другого мнения.
– Дурацкая игра! – махнула она рукой. – Надоело!
– Напрасно ты так говоришь, Лучезарная, – мягко возразил Иван. – Сенет – игра для умных людей. Каждый фараон должен уметь играть в эту игру. Она развивает память, интуицию и сообразительность.
Хатшепсут испытующе посмотрела на юного скриба. Что он хочет этим сказать, дерзкий мальчишка?!
– Я – царевна, и мне не обязательно знать и уметь то, что положено знать и уметь фараону. Фараоном в нашей стране может стать только мужчина. Удел женщин – домашний очаг.
– Позволь возразить тебе, Лучезарная. История знает примеры того, что женщины правили Египтом ничуть не хуже мужчин. Вспомни хотя бы царицу Нефрусебек*.
– Она правила не больше двух лет. И это было так давно, что стало легендой.
– А царица Нитокрис*?
– Не пойму, о чём ты, – Хатшепсут повысила голос. – Мне не суждено повторить судьбу Нитокрис хотя бы потому, что у меня есть брат, любимый мой брат Аменемес. Он – будущий фараон, и это хорошо для Египта.
Иван посмотрел в глаза Хатшепсут и понял, что разговор на эту тему следует отложить до лучших времён. Его мысли снова вернулись к игре.
– Если не хочешь в сенет, Лучезарная, так давай поиграем во что-нибудь другое.
– Во что, например?
– В кавалеристов, – Иван чуть не сказал "в чапаевцев".
– Это как? – не поняла Хатшепсут.
– Сейчас покажу, – Иван принялся расставлять на доске фишки. – Твои – белые, мои – красные. Делай, как я, и старайся сбить как можно больше моих фишек.
Мощным щелчком Иван послал свою фишку через всё поле и сбил угловую фишку царевны. Хатшепсут нахмурилась и в ответ на эту дерзость сбила своей белой сразу две красные фишки. При этом её фишка тоже покинула поле.
– Ты старайся бить так, чтобы мои улетали, а твои оставались, – посоветовал Иван, делая вид, что прицеливается. Щелчок – и его красная фишка проскочила мимо цели.
– Мазила! – воскликнула Хатшепсут, захлопав в ладоши. – Смотри, как надо!
Иван был доволен. Новая игра пришлась царевне по вкусу. После пяти молниеносных побед Хатшепсут спросила:
– Джет, а ты не поддаёшься?
– Как можно? – скрепя сердце соврал Иван. – У меня просто палец болит сегодня, а то бы я тебя обыграл.
– Джет, а ты знаешь ещё какую-нибудь игру?
– Конечно, знаю. Морской бой, например, – ответил Иван.
– Ну, морского боя я тебе не обещаю, – раздумчиво сказала Хатшепсут. – А озёрное сражение можно устроить. Эй, слуги! – крикнула она, хлопнув в ладоши. – Готовьте мою лодку! Несите снасти!
– Лучезарная! Ты не так меня поняла! – заторопился Иван. – Морской бой, то есть озёрное сражение, разыгрывается на бумаге, то есть на папирусе!
– Неужели?! – удивилась Хатшепсут. – Ну, тогда это неинтересно.
– Интересно, уверяю тебя! Я когда-нибудь научу тебя этой игре, и, надеюсь, тебе понравится.
– Ну, понравится или нет, не знаю. А пока вернёмся к экзамену.
Сенмут всё это время стоял в стороне и молчал. Услышав о продолжении экзамена, он бросился в ноги царевне и стал молить её хотя бы в последний раз испытать его знания.
– Ладно. Тебе не придётся упрекать меня в несправедливости. Читай! – и Хатшепсут подала Сейму ту свежий папирус.
В это время к голове Сенмута подлетела прежняя зелёная муха. Константин Макарович продолжал следить за ходом экзамена.
– Ну! Что скажешь? – спросила царевна через минуту, но Сенмут молчал, отрешённо глядя на неизвестные ему буквы. – Э-эй! Сенму-ут! Я не привыкла ждать! Если не понимаешь, отдай папирус Джету.
– Я не могу это прочесть, Лучезарная, – сказал Сенмут, передавая свиток Ивану. – Но клянусь Тотом, что и он не сможет! Никто не сможет!
– Посмотрим, – ответила царевна. – Твоя очередь, Джет. Читай ты.
Зелёная муха подлетела к Ивану, опустилась ему на плечо и заглянула в папирус. В то же самое время до Ивана донёсся голос деда. Спайфон в ухе зазвучал мягко и совершенно неслышно для окружающих.
– Не спеши с ответом, Иван! – говорил профессор Жуков. – Как видишь, это не египетская письменность. Прочесть её мы с тобою не сможем. Скопировано нечётко, возможно, с ошибками. Уж не с тех ли самых золотых пластин, которые доктор Рюгге привёз из Эдфу?! Если так, то у нас может появиться отличная возможность освободить его. Но, главное, не спеши! Это очень рискованно. Тяни время. Не говори, что не можешь прочесть. Придумай что-нибудь!
"Так вот для чего царевне потребовался паж! – тем временем думал Иван. – Она раздобыла тексты на золотых пластинах. Они её заинтересовали. И теперь ей нужен грамотей, чтобы эти тексты прочесть. Сам я, конечно, в этом тексте не разберусь. Но вдруг доктор Рюгге сможет расшифровать его? Под этим предлогом можно предложить вызволить его из темницы".
– Ну! Что ты скажешь? – требовательно спросила Хатшепсут.
– Сложный текст, – вздохнул Иван, и Сенмут обрадовался этому признанию. – Но прочесть его можно.
– Ну так читай!
– Боюсь, папирус неверно скопирован, – сказал Иван. – Лучезарная, могу ли я увидеть подлинник этого текста?
Хатшепсут на секунду задумалась, а потом хлопнула в ладоши.
– Генерал! – позвала она.
Телохранитель появился на террасе мгновенно, готовый к отражению любой опасности.
– Генерал, этот юноша берётся прочитать текст. Но ему нужен подлинник. Займитесь этим, пожалуйста.
– Слушаю и повинуюсь, – генерал Нехси поклонился царевне и повернулся к Ивану. – Следуй за мной, Джет!
Телохранитель провёл Ивана по коридору, впустил в маленькую комнату, усадил на стул и приказал положить на стол левую руку. Потом он поставил на стол чашу, положил рулон грубого полотна и огромный нож, больше похожий на меч.
"Неужели он будет брать у меня кровь на анализ?!" – подумал Иван, с тревогой следя за приготовлениями эфиопа.
– Ты хочешь увидеть подлинник древнего текста, – сказал генерал Нехси. – Ты хочешь проникнуть в тайну. Я должен быть уверен, что ты не предатель и не подослан врагами царевны… Положи руку на край стола и вытяни мизинец.
– Что вы хотите сделать? – испугался Иван.
– Хочу отсечь тебе палец, – охотно объяснил эфиоп. – Тебя не убудет. Потеряв мизинец, ты не станешь хуже писать. Зато докажешь свою верность царевне. После этого испытания я буду доверять тебе… Но если ты не готов пожертвовать пальцем, что ж… Я отпущу тебя с миром. Решай!
"Ничего себе! – подумал Иван. – Тут ещё и пальцы рубят! И деда на помощь не позовёшь, и совета спросить нельзя. Что делать?"
В это время зелёная муха села Ивану на палец. На тот самый палец, которым нужно было пожертвовать во имя науки, во спасение доктора Рюгге. Иван машинально прогнал муху и в ту же секунду услышал голос деда:
– Ваня! Соберись! Я не знаю, что задумал Нехси, но пальцы рубить у нас во дворце не принято. Вспомни, как Степан Разин проверял на верность казаков, желающих примкнуть к его войску. Он делал вид, что хочет отсечь новичку руку. Если казак пугался и убирал руку, его изгоняли, как труса… Так что, Ваня, на девяносто процентов – это проверка. Но будь начеку! Почувствуешь неладное, убирай руку! До связи!
"Как же я узнаю, отрубят мне палец или нет?!" – подумал Иван и вздохнул.
– Ты готов? – спросил эфиоп.
– Да, – собравшись с духом, ответил Иван.
Короткий замах, удар – и нож опустился на столешницу в двух сантиметрах от мизинца. Иван медленно убрал со стола руку.
– Молодец! – похвалил Ивана Нехси.
Генерал был доволен, что Иван выдержал испытание. "Этот юный скриб достоин уважения и поддержки!" – подумал он.
– Теперь вы покажете мне подлинник? – спросил Иван.
– Джет, а кем ты доводишься Неб-хепер-ра-сенебу? – неожиданно спросил генерал Нехси. – Уж больно ты на него похож. Случайно, не внук?
– Н-нет, – Иван поневоле солгал. – Неб-хепер-ра-сенеб – мой благодетель. А я сын его доброго знакомого – покойного скриба Рахотепа.
– Понятно, – пробормотал генерал. – Ну ладно, идём в покои царевны. Подлинник текста там…
Вернулись в сад. Иван огляделся. Сенмута в саду уже не было.
Завидев Ивана, Хатшепсут удивилась:
– Генерал! Неужели он выдержал испытание?
– Джет оказался смелым малым.
– Молодец, Джет! – похвалила царевна. – Подойди ко мне и взгляни сюда, – с этими словами Хатшепсут протянула Ивану тонкую золотую пластину, испещрённую непонятными знаками. Почтительно склонив голову, Иван принял пластину из рук царевны и сделал вид, что изучает её.
– Ну как? – спросила Хатшепсут. – Сможешь ли ты раскрыть эту тайну?
"Муха сможет", – подумал Иван, заметив свою зелёную помощницу.
– Муха не сможет, – услышал Иван голос деда. – В этом документе речь идёт о каких-то волшебных предметах. О Ключе и Короне. Они сделаны из чистого золота… Это всё. Больше я тебе, Ваня, ничего подсказать не смогу. Но текст перспективный: расшифровать его можно. И доктор Рюгге вполне мог это сделать.
Иван посмотрел на Хатшепсут, перевёл взгляд на генерала Нехси, откашлялся и сказал:
– По-моему, здесь говорится о Ключе и Короне.
– Это я и без тебя знаю, – перебила его Хатшепсут. – Скажи лучше, как их найти!
– Сам я не смогу прочесть этот текст, – Иван виновато склонил голову и торопливо добавил: – Но я знаю человека, который сможет это сделать.
– Кто он и где он? – спросила Хатшепсут, забирая у Ивана золотую пластину.
– Его зовут Анубис, – ответил Иван. – Он здесь, во дворце… В темнице.
– Уж не тот ли это Ануб, которого казнят завтра на рассвете? – усмехнулся генерал Нехси.
– Тот, – ответил Иван.
– Значит, этот вор ещё и мудрец, если знает древние языки? – спросил Нехси.
– Он великий мудрец, – поспешил с ответом Иван.
– Откуда ты его знаешь? – нахмурилась Хатшепсут. – Вы, часом, не сообщники?
– Нет, я просто…
– Ну если они и сообщники, то уж точно не агенты Дома Покоя, – сказал Нехси.
– Откуда ты вообще знаешь, что Ануб схвачен и находится в темнице? – продолжала допытываться царевна.
Иван опустил голову.
"Всё! Это провал!" – подумал он.
– Ваня, соберись! – раздался голос профессора Жукова. – О завтрашней казни во дворце знают все. Ты мог слышать разговор слуг или скрибов.
– Отвечай! Я жду! – поторопила Хатшепсут.
– Я слышал, как об этом говорили рабы.
– Хорошо, – не унималась Хатшепсут. – Кто в таком случае сказал тебе, что Ануб великий мудрец?
Иван понял, что сболтнул лишнее и что теперь нужно как-то выкручиваться.
– Мне рассказывали о нём.
– Кто рассказывал?
– Знакомый жрец.
– Что он рассказывал об Анубе?
– Что Ануб великий мудрец.
Хатшепсут вздохнула и взглянула на генерала. Генерал улыбнулся.
– Прикажи, Лучезарная, и я обезглавлю этого хитреца.
– Не надо, – сказала царевна. – Лучше приведи сюда узника. Тайно. Посмотрим, действительно ли он великий мудрец. Если Ануб не сможет прочитать текст, отправим его обратно в темницу. Вот тогда, Джет, тебе несдобровать – ты расстанешься с головой!
Иван склонился в поклоне:
– Как прикажет добрая госпожа.
А что ещё ему оставалось делать?
11. Тайна атлантов
Генерал Нехси вышел. Иван остался наедине с царевной.
– Лучезарная, а где Сенмут? – оглядевшись по сторонам, спросил он.
– Ушёл, – ответила Хатшепсут. – Пока ты проходил испытание, я отпустила его. Хотя, если честно, мне не хотелось его отпускать. На прощание он сказал, что мечтает выучиться на архитектора, стать лучшим в этой профессии и тогда построить в Долине Цариц заупокойный храм в мою честь. Джет, а ты смог бы построить храм в мою честь, а?
– Я? – переспросил Иван. – Увы, Лучезарная, не смог бы.
Хатшепсут рассмеялась, а Ивана будто обухом по голове огрели. Неожиданно он понял, с каким великим человеком свела его судьба за игрой в сенет.
"Неужели это был тот самый Сенмут*? – подумал Иван. – Тот самый архитектор, что построил заупокойный храм Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри*, в Долине Цариц?! Неужели сегодня как раз тот самый день, когда не я, а Сенмут должен был стать пажом царевны? Что же мы натворили?! Когда ещё Сенмуту выпадет шанс снова попасть во дворец? А если нет, что тогда? Сенмут не выучится на архитектора, не станет любимцем царевны, не построит храм в её честь! А станет ли тогда Хатшепсут царицей? Не пойдёт ли вся мировая история кувырком из-за того, что сегодня я занял место Сенмута?"
– Джет, что с тобой? – спросила Хатшепсут. – Ты чем-то опечален? Может, ты переживаешь из-за моей угрозы? Так не бойся! Я пошутила. Я не велю казнить тебя.
Иван молчал, опустив голову.
– Подойди ко мне!
Иван подошёл.
– Ближе!
Иван удивился, но приблизился. Хатшепсут взяла его за правую руку и надела на указательный палец красивый перстень с рубином.
– Отныне, Джет, ты – мой паж, и это – знак твоего положения при дворе. Носи его с гордостью и знай, что ты стал счастливейшим из смертных. Радуйся!
– Лучезарная! А что если вернуть Сенмута? – разглядывая перстень, спросил Иван. Он хотел по горячим следам исправить ужасную ошибку. – Сенмут славный малый и мог бы стать вторым пажом Твоей Лучезарности.
– Я остановила свой выбор на тебе, а ты, я вижу, этому не рад?! – в голосе Хатшепсут прозвучали нотки недовольства. Она высокомерно взглянула на Ивана, а потом, немного смягчившись, объяснила: – Мне не нужен второй паж. А вот личный архитектор мне бы не помешал. Если только этот Сенмут не подослан Домом Покоя.
– Подослан? – удивился Иван.
– Вполне может быть, – сказала царевна и задумалась. – Во дворце всюду – глаза и уши Сетнанха. Я доверяю только Нехси и своей служанке Мерит. Больше никому.
Иван с вызовом взглянул на царевну.
– Тебе я тоже не доверяю, – ответила Хатшепсут на его взгляд. – Пока ты доказал только свою смелость, но не верность. Я ещё испытаю тебя… А пока… Развлеки меня чем-нибудь!
"Чем же её развлечь?" – подумал Иван и в это время услышал голос деда:
– Ваня! Вслед за генералом Нехси я отправил пару своих "мушек". Они проникли в темницу к доктору Рюгге. Через одну я всё вижу и слышу, через другую Клаус слышит меня. Я успел сообщить ему о твоём появлении и о том, что царевна интересуется золотыми пластинами из Эдфу. Я спросил, сможет ли он прочесть текст. Он ответил, что да, сможет. Так что не всё так плохо, Ваня. Держись! А царевну развлеки рассказом о волшебнике Джеди*.
Иван неопределённо кашлянул. В присутствии царевны он не мог воспользоваться спайфоном для того, чтобы задать деду вопрос.
– Ты хочешь спросить, почему именно о Джеди? – профессор Жуков угадал мысли внука. – Сам не знаю. Но об этом меня попросил Клаус. А уж ему виднее, о чём информировать царевну.
– Джет! Ты что, заснул? – окликнула пажа Хатшепсут. – Я жду рассказа!
– В незапамятные времена при дворе фараона Хуфу жил великий волшебник Джеди, – начал Иван. – Он прославился тем, что мог оживлять людей и животных. Не знаю, может быть, ты уже наслышана об этом человеке?
– Твой рассказ имеет отношение к тексту на золотой пластине? – спросила Хатшепсут.
– Возможно, – уклончиво ответил Иван.
– Не наслышана, продолжай.
– Однажды царевна, дочь фараона Хуфу, уронила в пруд любимый перстень. Слуги ныряли за перстнем, но не могли найти его на илистом дне. Тогда на помощь призвали волшебника Джеди. Силой мысли он поднял в воздух всю воду из пруда, вместе с плавающими по его поверхности лодками. Дно обнажилось, Джеди послал слугу, и тот с лёгкостью нашёл перстень.
– Ну и что? – спросила Хатшепсут.
– Как что? Разве это не достойно удивления? – пожал плечами Иван.
– Достойно, – Хатшепсут задумалась на секунду и вдруг спросила: – А Великую пирамиду для Хуфу не он ли воздвиг?
– Не он. Великая пирамида построена за много веков до правления фараона Хуфу, – ответил Иван.
– Вздор! – заспорила Хатшепсут. – Все знают, что пирамида принадлежит Хуфу. Значит, он и приказал её построить! Как можно это отрицать?!
– Лучезарная! Прости мне мою дерзость, но я повторю, что Великая пирамида построена задолго до правления Хуфу.
– Кем же, по-твоему, она построена? – с неудовольствием спросила царевна.
– Зодчими древней страны Атлантиды, которые знали и умели гораздо больше современных строителей. Кем были эти люди, не знает никто. Но они оставили клад – Комнату Знаний внутри Великой пирамиды. Фараон Хуфу всю жизнь мечтал найти этот тайник, и только волшебник Джеди знал, где находится тайная комната.
– Теперь я понимаю, почему ты начал с рассказа о Джеди. По-твоему, тексты на золотых пластинах написаны строителями пирамиды – атлантами? – спросила Хатшепсут.
– Возможно, – ответил Иван.
– А волшебник Джеди был хранителем Комнаты Знаний?
– Думаю, да.
– И твой Ануб сможет прочесть эти тексты…
– Смогу!
Иван и Хатшепсут оглянулись на голос. В саду – в сопровождении генерала Нехси – появился доктор Рюгге.
Клаус был невысок ростом, худощав. Одет в рубище. Черноглазый и смуглый – совсем не похож на немца.
Кистью руки Иван незаметно начертил в воздухе восьмёрку – пароль Хроноразведки. Рюгге заметил его знак и слегка улыбнулся.
– Лучезарная! Неприятная новость: узником заинтересовался Сетнанх-сенеб, – доложил генерал Нехси. – Тюремщик, верный мне человек, сказал, что узника собираются перевести в темницу Дома Покоя.
Хатшепсут кивнула генералу и обратилась к узнику:
– Тебя зовут Ануб, о несчастный?
– Скриб Анубис счастлив служить Лучезарной! – доктор Рюгге склонил голову.
– Какое преступление ты совершил?
– Проник в храм в городе Эдфу и добыл там золотые письмена атлантов.
– Украл? – нахмурилась Хатшепсут.
– Добыл, – не согласился Рюгге.
– Агенты Дома Покоя выследили тебя в Эдфу?
– Да. Я был слишком беспечен…
– А где они схватили тебя?
– В Ра-Сетау*, как только я сошёл на берег.
– Почему они позволили тебе совершить путешествие через весь Египет?
– Они не знали, что именно я добыл в Эдфу. Поэтому могли только догадываться о цели моего плавания.