В эту минуту над Мерле один за другим пронеслось несколько огненных брусов-снарядов. Два из них попали в солнечные лодки, настигавшие льва. Одна лодка загорелась и в клубах дыма штопором пошла вниз. Другая камнем упала наземь и взорвалась: в воздух взметнулся фейерверк из пылающих обломков. Остальные солнечные лодки немедля повернули обратно, опасаясь попасть под обстрел трупосборника.
Этого как раз и ждал Фермитракс.
С диким рычанием устремился он вниз, к земле. Мерле только охнула на его спине, ожидая, что они сейчас разобьются и рухнут прямо на обломки лодок.
Но буквально в нескольких метрах над скалами Фермитракс из резкого спуска перешел в горизонтальный полет, пронесся вдоль горной цепи и, обогнув высокий хребет с крутым склоном, защищавший беглецов от прямых попаданий пуль и снарядов, снова немного снизился. Теперь им оставалось только уйти от четырех лодок, которые каждую секунду могли вынырнуть сзади из-за хребта.
Королева Флюирия пришла в себя от колдовского взгляда визиря и сказала:
- Вот почему я выбрала Фермитракса для нашего бегства из Венеции.
- А у тебя не было другого выбора. - Мерле едва слышала собственные слова, которые ветер сдувал с ее губ, как пушинки.
Королева рассмеялась где-то внутри Мерле, а девочке почудилось, что это она сама смеется, не открывая рта.
Лев снова перешел на горизонтальный полет и какое-то время летел над лабиринтом скал и расщелин, а потом нырнул в довольно широкое ущелье, где можно было лететь пониже. Справа и слева в скалы ударяли стальные пули ил огнеметов, установленных на носу солнечных лодок. Но обстрел велся издалека и не причинял вреда. Зато с обеих сторон ущелья градом сыпались вниз каменные осколки. Пули выбивали искры и оставляли па камнях выбоины и взрезы.
Каньон был всего около шести-семи метров в глубину. К низу он резко сужался, но в средней части был достаточно широк, чтобы Фермитракс мог лететь вперед на сравнительно небольшой высоте. Две солнечные лодки следовали за ними по пятам, а две другие неслись над скалами, чтобы подстеречь обсидианового льва на взлете из ущелья. Фермитракс легко мог огибать острые скалы и делать крутые повороты, тогда как продолговатые солнечные лодки замедляли ход у каждого горного выступа, чтобы не разбиться.
Скоро под беглецами заблестела вода. В конце каньона брала начало какая-то речка или, вероятно, открывалось устье горного озера. Фермитракс следовал течению ручья, и через некоторое время они уже летели над довольно большой рекой. Каменные стены ущелья раздвинулись, и солнечные лодки получили свободу для маневра. Но у Фермитракса был значительный выигрыш во времени, а остальные две лодки, летевшие над скалами, их еще не обнаружили.
- Нам нельзя все время лететь так низко, если мы хотим перебраться через горы.
- Сначала надо остаться в живых.
- Я просто хотела уточнить наши планы, Мерле. Только и всего.
Мерле не могла думать даже о ближайшем будущем. Какие могут быть планы при таком сумасшедшем бегстве, когда смерть наступает на пятки. От трупосборника они, может быть, и ушли, но солнечные лодки их вполне еще могут догнать.
- Фермитракс! - Она пригнулась к уху льва и постаралась перекричать свист ветра. - Что ты теперь думаешь делать?
- Ждать захода солнца, - коротко ответил он.
По его голосу она поняла, что он устал гораздо больше, чем ей казалось. В самом деле, ей и в голову не приходило, что такой каменный гигант, как Фермитракс, может выбиться из сил.
Река под ними становилась все бурливее и быстрее. Мерле заметила, что вода уже не отсвечивает багрянцем, как еще несколько минут назад, а отражает темные стены ущелья. Небо тоже поблекло, его пунцовый цвет сменился фиолетовым, переходящим в синеву.
Ей вдруг захотелось кричать от радости. Фермитракс оказался прав, его план удался. Он оставил египтян в дураках. Солнечным лодкам пришлось отстать. Мерле представила себе, как эти летучие акулы едва добираются в сумерки до трупосборника, еле-еле держатся в воздухе при гаснущем солнечном свете, становятся бесполезными кусками металла, от которых нет ни проку, ни толку.
Широкая река внизу превращалась в кипучий, бушующий, оглушающе шумный поток, и скоро перед ними взметнулась над водой огромная, во всю ширь реки, диадема из белой пены. А дальше - ничего не было видно, сплошная тьма.
Фермитракс, радостно взревев, перемахнул через водопад и сразу оказался метров на сто выше земли. Обсидиановый лев летел теперь на своей обычной высоте, и Мерле могла снова видеть подножия гор, леса и луга, погружавшиеся во тьму наступавшей ночи. Уставший лев реже взмахивал крыльями, но упрямо продолжал лететь вперед. Мерле еще долго в молчании глядела на чередовавшиеся внизу картины природы, а потом снова обратилась к Королеве:
- Кто такой этот Сет? - спросила она у своего внутреннего голоса.
- Я знаю только, что жрецы культа Хоруса лет тридцать назад вернули к жизни мумию Фараона. С тех пор они стали высшими жрецами, а Сет и раньше был у них самым главным.
- Выглядит он не таким уж старым.
- Пожалуй, но не все ли равно?
Мерле стала раздумывать, как бы понятнее объяснить Королеве, которой было неведомо понятие времени, как бы ей растолковать, что внешность человека непременно должна отражать его возраст. Если не отражает, значит, одно из двух: или человек скрывает свое истинное лицо, или он только выглядит как человек, а на самом деле - вовсе не человек. В общем, - не простой смертный.
Пока Мерле размышляла, как получше ответить на вопрос, Королева снова заговорила:
- Жрецы Хоруса очень могущественны. Именно они в действительности повелевают судьбами Империи. Фараон - игрушка в их руках.
- Выходит, что если Сет - верховный жрец Хоруса, да еще и визирь Фараона, то он…
- Да, он подлинный властитель Египта. Именно так.
- И всего мира.
- К несчастью, да.
- Как ты думаешь, мы его когда-нибудь еще встретим?
- Молись, чтобы этого не произошло.
- Кому молиться? Королеве Флюирии?.. Сейчас о ее помощи небось вся Венеция молится.
Мерле тут же пожалела о своих словах, но было поздно.
Шли часы, а Королева молчала, затаившись в самом дальнем углу сознания Мерле, погрузившись в себя, в свои холодные, никому не ведомые космические мысли.
Они пересекли горную цепь, отклонившись немного на восток, и не встретили ни одного вражеского патруля на своем пути.
Наконец, незадолго до полуночи, в призрачном свете звезд им открылось предгорье на другой стороне гор. И Фермитракс теперь позволил себе немного отдохнуть. Он опустился на вершину одной неприступной скалы и растянулся на просторном пятачке. Мерле смогла наконец сползти со спины льва.
У нее ломило все тело. Она было отчаялась, что вообще не сможет сделать ни шагу по земле, - так болела каждая косточка, каждый мускул. Но потом размялась и почувствовала себя лучше.
Она всматривалась во тьму, стараясь разглядеть или услышать своих преследователей, но ничего подозрительного не обнаружила. Лишь какая-то хищная птица хрипло кричала вдали. Либо стервятник, либо кречет.
С лежавшего внизу широкого плоскогорья не доносилось ни звука. Не было слышно ни звериного воя, ни шуршания птичьих крыльев. У Мерле внезапно сжалось сердце, по спине забегали мурашки. С ужасом она подумала о том, что, наверное, там, под горой, нет ни одного живого существа. Ни людей, ни животных. Даже мертвецов, и тех нет. Их забрали с собой египтяне, чтобы снабдить воинами свои галеры, солнечные лодки и армии.
Она подошла к самому краю крохотной площадки и в полной растерянности глядела во тьму.
- Как ты думаешь, Лорд Свет захочет нам помочь? - Впервые за последние часы Мерле снова обратилась к Королеве, хотя на ответ не надеялась.
- Не знаю. Венецианцы дурно обошлись с его посланцем.
- Они не знали, что творили.
- А ты думаешь, это их оправдывает?
- Нет, - уныло ответила Мерле. - Не очень.
- Вот именно.
- Но все же Лорд Свет предложил свою помощь Венеции в войне против Империи.
- Это было до того, как венецианская лейбгвардия умертвила его посла. Кроме того, человек по своей природе не может заключить союз с Адом.
Мерле мрачно усмехнулась.
- А мне кое-что другое доводилось слышать. Ты и вправду людей плохо знаешь.
Она отступила от края пропасти, прислонилась к скале и закрыла глаза.
В 1883 году английский ученый, профессор Чарлз Барбридж сообщил, что Ад вовсе не вымысел и не бабушкины сказки. Ад действительно существует и находится в центре Земли. Профессор Барбридж не раз снаряжал туда экспедиции. Из последнего путешествия вернулся только он один. Многое из того, что он открыл и пережил, было им подробно описано, вошло в учебники и до начала Великой войны изучалось в школах.
Однако никто не сомневался, что опубликованные профессором сведения - это не вся правда, не все известные ему факты. Ходили слухи, что скрываемая действительность столь ужасна, столь страшна, что о ней лучше помалкивать. Говорили также, что после завершающей экспедиции Барбриджа никто больше не осмелился спускаться в Ад. Но после того, как разразилась война, подземное царство само напомнило о себе: поговаривали, что Лорд Свет, легендарный Властелин Ада, предложил жителям Венеции свою помощь в борьбе против Фараона. Но высокомерный и самонадеянный Совет дожей отклонил его поддержку. Мерле собственными глазами видела, как на площади Сан-Марко был убит последний посол Лорда Света.
И вот теперь Мерле, Королева Флюирия и Фермитракс отправляются на поиски Лорда Света, чтобы просить его об оказании помощи Венеции от имени ее жителей, а вовсе не по инициативе Совета дожей. Однако если даже они успешно выполнят свою миссию, едва ли им удастся вовремя вернуться обратно. И вообще, кто сказал, что Лорд Свет не поступит с ними так же, как Венеция поступила с его посланцем?
Самое неприятное состояло в том, что теперь им ничего другого не оставалось, как спуститься по следам Барбриджа в адское подземелье. При этом никто из них, даже сама Королева Флюирия, не знал, с чем им там придется встретиться.
Мерле открыла глаза и взглянула на спящего Фермитракса. Она сама смертельно устала, но мысли - одна тревожнее другой - не давали уснуть.
- С какой стати он нам помогает? - размышляла она вслух. - Вот ты, Королева Флюирия, ты - часть Венеции, или наоборот. Ты желаешь защитить то, что тебе принадлежит. Но почему Фермитракс идет с нами? Ведь он спокойно мог вернуться обратно к своим родным, в Африку.
- Если бы только он смог их там найти. Империя захватила не только северные территории.
- Ты думаешь, остальные говорящие львы погибли?
- Не знаю, - печально сказала Королева. - Вполне возможно. А может быть, они просто-напросто переселились в глубь материка, в такие дебри, где египтянам трудно их найти.
- И Фермитракс так думает?
- Вероятно.
- Значит, кроме нас, у него больше никого нет. Мы - его единственные друзья. Да?
Мерле протянула руку и ласково погладила каменную лапу льва. Фермитракс довольно заурчал и повернулся на бок, протянув к ней все четыре лапы. Его ноздри расширялись при каждом вздохе, а глаза, как заметила Мерле, чуть подрагивали под веками. Он дремал.
Усилился ветер, Мерле плотнее укуталась в свою шаль и прижалась к Фермитраксу. Он снова благодушно заворчал и стал тихо похрапывать.
"Королева-то здесь, - думала Мерле, - потому что она и Венеция друг без друга не могут. Не могут существовать но отдельности. А я-то зачем здесь? Как я попала в такой переплет?"
Ее самые близкие друзья Юнипа и Серафин, ее учитель мастер Арчимбольдо и, понятно, Унка остались в Венеции, где над ними нависла угроза египетского вторжения. Сама Мерле была круглой сиротой, ее, совсем маленькой, нашли в корзине на одном из венецианских каналов и отдали в сиротский приют. Однако мысль, что у нее нет родных, которые бы сейчас о ней сильно тревожились, служила ей даже утешением. Но только сейчас и в данных условиях. Когда-нибудь она все-таки узнает, как, наверное, хорошо иметь родных мать и отца. Когда-нибудь их непременно надо найти.
Невольно Мерле вынула из кармана платья свое волшебное зеркальце. Оно было не стеклянным, а водяным, только вода из него не выливалась, как его ни крути и ни переворачивай. Когда Мерле опускала в него руку, она чувствовала, что чья-то нежная, теплая рука там, внутри, касается ее пальцев. Это водяное зеркальце нашли рядом с ней в корзинке, плывшей по каналу. Оно было единственной питью, связывавшей ее с родителями. Единственная оставшаяся от них вещь.
В зеркальце находилось и еще кое-что: легкое мутное пятнышко, метавшееся туда-сюда по его поверхности. Это был зеркальный призрак, который выскользнул из волшебных зеркал мастера Арчимбольдо и поселился в маленьком ручном зеркале. Мерле очень хотелось завязать с ним дружбу. Она только не знала, как это сделать. Серафин рассказал ей, что призраки, блуждавшие в зеркалах Арчимбольдо, были обитателями другого мира, которым удалось перебраться в мир земной. Только они и не подозревали, что стали здесь просто призраками, бестелесными духами, которые пойманы зеркалами и живут внутри зеркал.
- Серафин… - Мерле тихо вздохнула.
Они только успели познакомиться, как его схватила лейб-гвардия дожей-правителей. Они были каких-нибудь два-три часа, но пережили вместе столько опасностей и волнений, сообща сумели вырвать из рук египетского лазутчика стеклянный флакон с эссенцией Королевы Флюирии. И хотя Мерле и Серафин почти ничего не знали друг о друге, она по нему скучала.
Так, вспоминая его добродушный смех и его лукавые глаза, она незаметно для себя заснула.
Во сне ей почудилось, что неподалеку раздался хриплый крик стервятника. Она проснулась, ощутив ветерок, скользнувший по ее лицу, и услышала шорох крыльев большой птицы. Но рядом никого и ничего не было, а если бы и было, то в такой густой тьме разве что-нибудь разглядишь.
2
Часы на башнях Венеции пробили полночь. Густая темень окутала дома и воды Лагуны. В переулках и у каналов не было ни души, жизнь замерла, и только гонявшим по улочкам бездомным кошкам не было дела до опасности, нависшей над городом, который был осажден египтянами.
На берегу узкого канала царила тишина, жуткая тишина. Серафин сидел на краю каменного парапета, свесив ноги и почти касаясь башмаками воды. Он прокрался сюда вдоль домов, очень близко подступавших к каналу.
Совсем недавно они были здесь вместе с Мерле, и он показал ей загадочные отражения в воде, появлявшиеся там только от двенадцати до часа ночи. В канале отражались дома, стоящие на берегу, но выглядели они как-то странно, совсем по-другому. Дело в том, что в их окнах, в окнах домов-отражений горел свет, а на самом деле дома были темны и много лет заброшены. То там, то тут в воде что-то двигалось, будто сновали пешеходы, которых в действительности не было - их не было в этой Венеции, где выросли Серафин и Мерле. Ходили слухи, что существует некая другая Венеция в каком-то ином мире, и даже не одна, а много, очень много Венеций.
Серафин раскрошил в пальцах сухарь и стал уныло бросать крошки в воду, но ни одна рыбешка не позарилась на изысканное лакомство. С тех пор как высшие египетские жрецы отравили ядом Лагуну и выгнали из нее Королеву Флюирию, рыба почти не заходила в городские каналы. Зато здесь появилась густая тина, и не только Серафин, а многие заметили, что с каждым днем тина разрасталась и вглубь, и вширь - бесформенная масса, темно-зеленая, похожая на морскую свалявшуюся пряжу. Оставалось только надеяться, что это не предвещает нашествия хищных морских водорослей, которых, правда, никто не видел, но все знали, что такие водятся в Средиземном море, в самых глубоких местах, там, где когда-то находились подводные царства.
Серафин чувствовал себя несчастным и одиноким. Он знал, что Мерле бежала из Венеции верхом на каменном льве, и, несмотря на свое мрачное настроение, был за нее рад. В любом случае, ей теперь не грозит опасность, если, конечно, она смогла вырваться из кольца осаждавших Лагуну армий Египетской Империи и если ее не захватили солнечные лодки.
Но Серафина тревожило не одно только ожидаемое вторжение врагов. Конечно, страх перед египтянами был велик, но с ним Серафин - сам не зная, каким образом - свыкся. Падение Венеции было неизбежно.
А вот нечто другое его беспокоило больше, не давало уснуть и мучило день и ночь. На душе было так тяжело, что кусок в горло не шел. Иногда, правда, он вспоминал о хлебе, но такое бывало не часто. Сухарь, брошенный рыбам в канал, он оставил себе на ужин.
Ему теперь приходилось заботиться о Юнипе, девочке с зеркальными глазами, и, конечно, об Арчимбольдо, старом волшебнике-зеркальщике, жившем на канале Изгнанников. Ведь это Арчимбольдо вызволил из приюта Юнипу и Мерле и сделал своими ученицами. Но мастер Арчимбольдо, - как недавно узнал Серафин, - взял на себя обязательство в самом скором времени отдать Юнипу Властелину Ада Лорду Свету.
Серафин уговорил старика волшебника выдать свою тайну и обо всем рассказать.
Арчимбольдо выглядел подавленным и расстроенным. Дело в том, что многие годы он втайне поставлял Лорду Свету свои волшебные зеркала. Иной раз он предлагал изготовленное зеркало Таламару, посланнику Лорда Света. Однажды Таламар сделал старику необычное предложение, которое Арчимбольдо после долгих колебаний принял. Он должен был вернуть слепой Юнипе зрение с помощью своего магического искусства. Сам по себе этот поступок заслуживал похвалы и благодарности: Юнипа увидела солнце, и с каждым днем ее зрение становилось острее.
Но на этом история не закончилась. Лорд Свет заставил Арчимбольдо вылечить Юнипу вовсе не из любви к людям.
Серафину удалось заставить старика разговориться.
- Своими новыми глазами Юнииа может прекрасно видеть не только днем, но и во тьме, - рассказывал старик, когда однажды вечером они сидели с Серафином в мастерской за чашкой чая и беседовали при блеклом свете луны, сочившемся в окошко на крыше. - Об этом Мерле тебе, наверное, сказала. Но это еще не все.
- Не все? - с любопытством переспросил Серафин.
- Те маленькие магические линзы, которыми я заменил хрусталик в ее глазах, теперь позволят ей заглянуть в другие миры. Точнее - увидеть иные миры через их зеркальные отражения.
После долгого молчания Серафин неуверенно произнес:
- Те самые миры, которые после полуночи в канале отражаются?
- Ты, значит, это знаешь? Да, и те миры, и другие. Юнипа сможет с помощью волшебных линз разглядеть тех, кто там обитает, но сами они ее не заметят. Она будет наблюдать за королями и императорами; слышать тайные приказы, которые они отдают в своих зеркальных залах; видеть, куда идут груженные сокровищами суда в далеких океанах. Такую сверхъестественную силу дают Юнипе зеркальные глаза. А от нее обо всем этом узнает и Лорд Свет.
- Значит, она должна ему служить? Вот что ему надо. Он не только желает знать о том, что происходит в нашем мире, - ему нужно знать обо всем, о всех мирах.
- Да. Лорд Свет любопытен. Или, лучше сказать, любознателен. А может быть, он намерен узнать что-то особенное, какую-то большую тайну.