Боро с Тицианом подбирали свои еще тлеющие факелы и тушили, поколачивая ими о стены домов. Только теперь Серафин заметил у них пузатые бутылки, подвешенные к поясу. В бутылках была, наверное, зажигательная смесь; потому-то и огонь так внезапно и сильно разгорался. Он вспомнил, что два дня назад ученики Арчимбольдо ушли из мастерской волшебных зеркал, чтобы присоединиться к отрядам сопротивления и воевать против Египетской Империи. Но его удивило то, как скоро и ловко ребята научились бросать зажигательные бутылки. Впрочем, возможно, они это и раньше умели. Он о них почти ничего не знал.
- Я думал, что ты сумеешь от них удрать, - сказал Дарио, - воры ведь никудышные вояки…
- Но не трусы. - Серафин решился спросить: - А что вам-то от меня надо? Ведь вы не просто так меня разыскивали.
- Да, мы тебя искали, - сказал Боро. Дарио угрюмо кивнул и отвернулся. Самолюбивому парню не хотелось в этом признаться. - Тебя кое-кто хочет видеть.
- Вот как? - У Серафина глаза на лоб вылезли.
- Мы теперь больше не зеркальщики, - Дарио решил сам продолжить разговор.
- Да, я об этом слыхал.
- Мы примкнули к восставшим, к защитникам города.
- Звучит здорово.
- Ты не смейся…
- Да нет же, вы отлично поработали. Уложили шестерых из этих… гадов.
- И посла египетского тоже, - добавил Дарио.
- И посла, - повторил Серафин. - Мне одному с ними бы не справиться. Выходит, я не гожусь в защитники, да?
Все знали, что если Серафин и не так виртуозно владеет холодным оружием, как Дарио, зато бывший мастер-вор имеет массу других талантов.
- Наш главный командир хочет с тобой поговорить, - сказал Дарио.
- А я-то думал, командир - это ты.
Глаза Дарио потемнели от ярости и стали похожи на черные глазницы мумий.
- Никто тебя не заставляет записываться в мои друзья. Ты должен только подчиняться. Думаю, этого-то мы от тебя можем требовать.
- Да, - сказал Серафин. - Признаю. Согласен.
- Ладно, тогда пойдешь с нами.
- Куда?
Трое ребят переглянулись, и Дарио понизил голос:
- В свободный анклав, - буркнул он.
3
Мерле еще издалека заметила статуи, такие большие, каких она никогда в жизни не видела. Ужасно большие.
Десять каменных изваяний - каждое, если прикинуть на глаз, метров сто или сто двадцать высотой, а может быть, и выше, стояли по краям гигантской дыры в земле. Это действительно была настоящая дырища. Не кратер и не впадина, а дыра, у которой нет дна. По крайней мере, такое создавалось впечатление по мере приближения к ней. Будто какой-то космический исполин одним ударом проломил земную кору, как яичную скорлупу. Эта бездонная пропасть была не круглой, а продолговатой и по размеру, казалось, превосходила самый крупный остров Венеции.
Когда Фермитракс подлетел ближе, они увидели, что пропасть затянута пеленой густых испарений, которые не давали ничего разглядеть - ни вглубь, ни вдаль. Мерле видела теперь только ближний край пропасти под собой, словно лев принес ее на край земли, а горизонт терялся в тумане. Ее охватило чувство страшного одиночества и незащищенности, хотя с ней были и Королева Флюирия, и Фермитракс.
Еще далеко отсюда ее стал беспокоить странный запах - не тошнотворный запах серы, как было при появлении посланца Ада на площади Сан-Марко, а сладковатый, но тоже мерзкий, будто что-то гнило и разлагалось в глубинах земли. "Не иначе как там что-то испортилось, - с досадой подумала Мерле. - Или попросту Земля загнивает изнутри, как на дереве яблоко, подточенное червями. И черви эти - египтяне. Или, - поправила она себя, - гниют все те, кто влез в эту страшную всемирную войну".
Нет, сама-то она не по своей воле оказалась чуть ли не в центре военных действий. И миллиарды других людей тоже не хотят воевать. В эту минуту Мерле впервые осознала и поняла, какую ответственность она на себя взвалила: ведь ей надо найти союзников в борьбе против египтян, ей приходится спасать целый мир.
- Да, от нашествия египтян.
"Вот и Королева объявилась. Она тоже замешана в этой войне. Небось не лучше других…"
- Не говори глупостей, - сказала Королева.
- Но ведь это правда.
- Нет, не правда. Никто не хочет воевать и проливать кровь. Но египтяне не желают никого признавать и не помышляют о переговорах. Иного выхода нет. Да, у яблока, гниющего на дереве, выбора нет, но мы можем найти решение. Мы должны попытаться себя защитить.
- Но тогда война никогда не кончится. Опять будут гибнуть люди.
- Да, - грустно сказала Королева. - Будут гибнуть и умирать.
Мерле подняла голову над гривой Фермитракса и посмотрела вперед. Справа и слева от нее мерно поднимались и опускались два обсидиановых крыла. Легкое шуршание то становилось тише, то усиливалось и успокаивало, почти убаюкивало. Мерле уже не прислушивалась с тревогой к шелесту крыльев, ставшему для нее чем-то своим и родным, как само биение сердца каменного льва. Она будто срослась с этим обсидиановым гигантом, сжилась с ним так же, как с Королевой. Ей казалось вполне естественным, что они трое, когда-то существовавшие по отдельности, стали единым целым. Вроде египтян, которых на земле миллионы, но которые мыслят все как один; действуют и поступают все как один - как Фараон.
"Да, - услышала она насмешливый голос в самой себе, но это был не голос Королевы Флюирии, - да, а потом явится прекрасный принц на белом коне и унесет тебя в свой замок из белых роз, и вы тоже станете единым целым…"
Рычание Фермитракса вернуло Мерле к действительности:
- Какие они… огромные!
Мерле поняла, что он имеет в виду. Чем ближе они подлетали к статуям, тем больше они казались, будто на глазах росли и поднимались все выше и выше. Вот-вот пробьют головами облака, раскроют рты и начнут заглатывать звезды на небе.
- Это - стражи. Их изваяли египтяне, - сказала Королева голосом Мерле, чтобы ее и Фермитракс услышал. - Здесь когда-то сошлись в бою войска египтян и армии Царева Государства. Оглядитесь - вокруг пустынная, голая, безлюдная местность. Исчезли даже птицы и насекомые. Можно подумать, что истерзанная Земля взбунтовалась против смертоубийственного сражения, собрала последние силы и поглотила всех и вся, что на ней находилось.
- Да. Стоит посмотреть на эту бездну, так и кажется, что тут земная кора провалилась, - сказал Фермитракс. - Просто рухнула куда-то вниз сама собой. Такого не бывает при землетрясении.
- Подобное случалось лишь дважды в истории. Года два тому назад при страшном обвале исчез в Земле Маракеш - там, похоже, орудовали те же силы, что и здесь. А еще раньше колоссальную рану Земле нанесло падение на нее Люцифера, Утренней Звезды.
- Утренней Звезды? - переспросил Фермитракс.
- Каменный лев тоже должен об этом узнать, - продолжала Королева. - По легенде, передаваемый людьми из поколения в поколение, на Землю однажды с небес пал огненный луч Света. Много было домыслов о его природе, но большинство сошлось на том, что это был сам ангел Люцифер, который восстал против Творца Вселенной и был им изгнан из Рая. Сверкающий Люцифер камнем упал с неба, пробил в Земле дыру и провалился в Ад. Там он сумел сделаться властелином и стал могущественным врагом своего Творца. Именно так падший ангел сделался дьяволом, если верить древнему преданию.
- Где то место на Земле, куда упал Люцифер? - спросил Фермитракс.
- Никто не знает. Наверное, где-нибудь на дне морском, куда никто никогда не заглядывал, кроме, может быть, обитателей Океанских цивилизаций…
Мерле почувствовала, что ее язык снова ей подчиняется и она способна опять говорить сама от себя.
- Знаешь, мне надоело работать языком за тебя.
- Прости.
- Не извиняйся. Ты все равно не перестанешь за меня разговаривать.
- Я должна пользоваться твоим языком. Мы же не можем оставлять Фермитракса в неведении.
- Ты бы хоть иногда спрашивала разрешения. Тебе так не кажется?
- Я постараюсь.
- А сама ты веришь в историю Люцифера, Утренней Звезды?
- Такова легенда. Миф. Никто не знает, сколь велика в нем доля правды.
- Значит, ты тоже не видела это место в море?
- Нет.
- Но ты же все знаешь про Океанские цивилизации.
- Да, но я не знаю никого, кто бы своими глазами видел это место. И никого, кто бы с уверенностью мог сказать, что оно вообще существует.
Мерле поняла, что от Королевы больше ничего не узнать. Да и какое ей самой сейчас дело до Океанских цивилизаций? Теперь надо решать задачу поважнее, да и всяких сюрпризов можно ждать с минуты на минуту.
Они перелетели через передний край пропасти рядом с одной из гигантских фигур, массивной, как собор на площади Сан-Марко. Изваяние представляло собой фигуру мужчины с голым торсом и босыми нотами. Только бедра, по обычаю древних египтян, были прикрыты повязкой. Голова - безволосая, гладкая, как полированный шар. Руки статуи, согнутые в локтях и сцепленные пальцами на уровне груди, образовывали своего рода треугольник.
У Мерле вдруг возникло желание точно так же сложить руки, но тогда пришлось бы оторваться от гривы Фермитракса.
- Попроси его облететь еще две статуи, - сказала Королева Флюирия.
Мерле передала ее просьбу обсидиановому льву. Фермитракс развернулся и полетел к востоку, где на расстоянии нескольких сотен метров возвышался соседний колосс. Каждая из монументальных фигур стояла спиной к пропасти, устремив вдаль пустые темные глазницы.
- Их египтяне смастерили? - спросила Мерле.
- Да. После того как поле битвы провалилось сквозь землю, оставшиеся в живых воины Царева Государства обратились в бегство. Они отступили за тысячи миль к северо-востоку и возвели там новую границу, которую и обороняют до нынешних времен. Египтяне же продолжили свое победное шествие и окружили их территорию со всех сторон, а египетские жрецы воздвигли эти статуи, чтобы охранять вход внутрь Земли.
- Хочется думать, что они стоят тут только для красоты.
Королева рассмеялась.
- Я тоже не жду, что статуи вдруг оживут, когда мы будем лететь мимо них. Ты ведь этого боишься?
- Да, немного побаиваюсь.
- Впрочем, сама я здесь тоже никогда не бывала, хотя…
Мерле прервала ее кашлем.
- Что с тобой?
- Не пугай и закрой рот, пожалуйста.
- Если бы у меня был свой, я бы не пользовалась твоим.
- Ну и не говори о том, чего не видела. Подумаешь, всезнайка. Разве можно знать все на свете?
- Нельзя.
- Вот и я так думаю.
- А что такое "всезнайка"?
Мерле шумно вздохнула и обратилась ко льву:
- Фермитракс, она всегда была такой?
- Какой такой? - спросил обсидиановый лев, а Мерле показалось, что он усмехнулся, хотя со спины его морда ей была не видна.
- Такой, всё знающей наперед?
- Наперед? Хм, да… Думаю, так можно о ней сказать.
Королева снова рассмеялась внутри Мерле, но промолчала. Мерле даже удивилась, что последнее слово осталось не за Королевой.
Вторая фигура почти не отличалась от первой. Разве что пальцы рук у нее были переплетены по-другому. У третьей одна ладонь лежала на другой, а в остальном все колоссы были похожи между собой, как три капли воды.
- Хотите на них поглядеть? - спросил Фермитракс.
- Да, - сказала Королева, и Мерле подала знак льву сделать еще один круг.
Фермитракс облетел третью статую, которая тоже не шевельнулась.
- Ты в самом деле ждала, что они вдруг оживут, протянут руки и схватят нас в воздухе?
Мерле пожала плечами.
- Я сама уже не знаю, чего ждать и чего не ждать. Я бы никогда не подумала, что смогу освободить Фермитракса из темницы. Или что полечу на нем над землей неизвестно куда. Не говоря уже обо всем том, что случилось за последние дни.
Она отважилась взглянуть вниз, в пропасть, но увидела лишь оставшуюся позади скалистую кромку и расстилавшийся под нотами туман, который кое-где окрашивался в красноватый цвет. Трудно было сказать, солнце ли, стоявшее высоко, озаряло туманную пелену, или изнутри шел какой-то жар.
- Вы думаете, что там и вправду Ад находится? Тот самый, какой в Библии описывается или на картинках в церковном алтаре изображается? - Мерле сама удивилась своему насмешливому тону. И своему любопытству - тоже. Не она ли только что заявила, что после всех пережитых волнений и злоключений ее уже ничто не может удивить?
Фермитракс ничего не сказал. Наверное, подбирал подходящие слова или не знал, что ответить. Но Королева ответила вопросом на вопрос:
- А ты сама как полагаешь?
- Не знаю.
Мерле скользнула взглядом по безучастному лицу следующей встретившейся им статуи и спросила себя, почему ваятель вылепил этих больших болванов такими бесчувственными, если там, внизу, могут происходить самые ужасные вещи, и сказала:
- Во всяком случае, профессор Барбридж ничего не говорит о кострах, на которых грешников поджаривают. О котлах с кипящим дегтем и о камерах пыток он тоже не упоминает. Все-таки ему, наверное, можно верить. Кроме того… - она запнулась.
- Что?
После некоторого колебания Мерле продолжала:
- Кроме того, хочу сказать, что и такой Рай, какой описан в Библии, тоже не имеет никакого смысла. Зачем подвергать человека вечным, бессрочным пыткам? Это же очень… Очень глупо. Надо наказывать преступника или грешника, чтобы навсегда отбить у него охоту причинять другим людям зло. Но ведь когда на небо попадают праведники, они там вообще не могут согрешить, а грешники не могут искупить свой грех и сделать добро, потому что они на веки вечные посажены в Ад… Я не понимаю, какой смысл все это так устраивать?
Королева ничего не ответила, но Мерле показалось, что она втайне с ней согласна и одобряет ее умозаключения. Мерле, приободрившись, продолжала:
- Если Господь Бог действительно такой добрый, как в Библии сказано, почему же он способен приговаривать стольких людей к вечному наказанию? Как такое может сочетаться - доброта и жестокость?
К ее удивлению, ей ответил Фермитракс:
- Ты права. Зачем виновного так жестоко карать, если никакое возмездие его уже не исправит и не вернет на Землю!
- Вот именно. Выходит, все это - зряшный труд.
- Можно, конечно, Чистилище называть Адом, - сказала Королева, - но я не думаю, что оно таково, как его изображают ваши священники. Оно не при Боге и не при Дьяволе.
- He понимаю.
- Мы должны сами все узнать. Или выживем, или погибнем. Другого нам не дано.
- А ты разве не бессмертна?
- Нет, - сказала Королева. - Я жива, пока жива ты, Мерле. Хочу я этого или нет.
Мерле стало не по себе от таких слов, но в то же время ей было почти приятно их слышать. Однако незримый груз ответственности, давивший ей на плечи, стал чуточку тяжеже.
- Вы что там замышляете? - мотнул головой Фермитракс. - Хотите нырнуть под землю?
- Для этого мы сюда и прибыли.
Мерле согласно кивнула.
- Надо рискнуть.
Сжимая коленями бока льва, она почувствовала, как глубоко он вздохнул и напрягся. Затем резко накренился влево, описал дугу, отлетев от края огромной бездны, и ринулся в глубь нее.
Отвратительный сладковатый запах усиливался. Но кроме оставшихся позади отвесных скал и расстилавшегося под ними густого тумана, ничего не было видно. Однако огненные всполохи, пробивавшие снизу серую пелену, становились все ярче, будто где-то в глубине закипала лава, которая вот-вот превратит дымку в клубы раскаленного пара.
Фермитракса тоже охватило беспокойство, и он спросил:
- Что там внизу такое? Под туманом?
- Сейчас объясню, - сказала Королева Флюирия.
На что Мерле заметила немного иронично, даже самоуверенно:
- Ну-ка, попробуй.
Но не успела она опомниться, как Королева уже говорила ее ртом, ее языком и губами:
- Вы видите всего-навсего игру света в тумане, и не более того. Это происходит потому, что здесь сталкиваются очень разные воздушные потоки. Наверное, вам обоим придется приспособиться к другому воздуху, ибо внизу дышится совсем иначе.
- Что такое воздушные потоки? - спросил лев.
- Доверься мне и не задавай лишних вопросов, - пробормотала Королева и снова углубилась в себя.
- Вот так она и мне отвечает, - сказала Мерле на ухо льву.
- Как ты такое терпишь?
У Мерле с языка едва не сорвался дерзкий ответ, но она решила не возражать. В глубине души, - как она признавалась себе с неохотой, - ее даже радовало то, что Королева нашла в ней убежище. Иногда приятно иметь поблизости кого-нибудь, кто все знает, все понимает и почти на все находит ответ.
Хотя порой чужое присутствие утомляет.
Фермитракс начал снижаться. Он не пошел штопором вниз, а стал планировать по широкой спирали. При этом он так резко накренился, что у Мерле на первом же повороте закружилась голова и засосало под ложечкой. Нет, ей, наверное, никогда не привыкнуть к таким воздушным фортелям.
Обсидиановый лев описывал в воздухе круги ближе к южной стене пропасти. Каменные уступы стены были темными и острыми. В какой-то момент Мерле почудилось, будто она различает там нечто вроде узкой расщелины, спускающейся сверху наподобие не то лесенки, не то прорубленной в камнях тропки. Но при заходе Фермитракса на следующий круг она потеряла из виду этот едва заметный спуск. Впрочем, ей было не до обзора местности, ибо надо было крепко держаться за гриву льва и стараться не отрывать глаз от его затылка, чтобы побороть головокружение и тошноту.
Дымчатая пелена уже была под ними на расстоянии какого-нибудь десятка метров и казалась гладкой, как замерзшее озеро. Но под поверхностью ощущалось непрестанное шевеление, будто внутри переливалась и крутилась какая-то студенистая масса или, может быть, плотные облачка тумана. Багровый отсвет в одних местах был ярче, в других - тускже. Очень скоро им предстояло встретиться лицом к лицу с тем, что ждало их там, в глубине.
Если высоко в небе было очень холодно, то чем ниже они спускались, тем тепже становилось. Нет, не жарко и не душно, как бывает во влажном воздухе, а просто тепло и приятно. Мерле, однако, была слишком взволнована, чтобы радоваться приятным ощущениям. Даже там, на высоте, когда несколько минут назад лев кружил над статуями, а холодный ветер продувал ее насквозь, она почти не замечала стужи. Ее одолевало множество других мыслей и чувств: настороженность, беспокойство, всякие предположения и ожидания и немалая растерянность.
И вот лев с Мерле пробил толстый слой тумана.
Для этого Фермитраксу понадобилось меньше минуты, и они оказались в клубах дыма и пара, извергавшихся откуда-то снизу. Мерле при спуске инстинктивно задержала дыхание и хотела вздохнуть теперь всей грудью, но не тут-то было. Ее охватил ужас: не получается! Она не может дышать! Горло перехватило, дыхание прекратилось, да еще парализует страх, обыкновенный невольный страх.