90
Дорогой читатель, ты прекрасно знаешь, о ком идет речь в этой истории. О бедных, обездоленных детях-птицах. Так что тебе нетрудно догадаться, что мы отродясь не бывали ни в каком игрушечном магазине. А уж в таком, как "АФО Шмидт", и подавно!
Попади любой, даже нормальный человеческий ребенок в "АФО Шмидт", он сразу решит, что попал на седьмое небо или попросту в рай. Каждый сюда вошедший первым делом, непременно, остолбенеет перед высоченными, в два этажа, часами. Встанет, как вкопанный, и забудет про время, зачарованный движущимися фигурками. Они, фигурки-то эти, кружатся, маршируют, кренделя и коленца всякие выкидывают да еще и распевают песню про "этот маленький мир". Почему маленький, ума не приложу. Ничего маленького я тут не вижу.
Я, конечно, понятия не имею, почему и, главное, зачем, мы здесь оказались. Кратчайший путь к Институту вряд ли лежит через эту волшебную Шмитляндию. Но даже рискуя отклониться от генеральной линии, я все равно принимаю Соломоново решение тщательно исследовать предложенный нам маршрут. Как ни сомнительна моя резолюция, никто из наших почему-то не подвергает ее сомнению.
Перво-наперво, благополучно миновав часы, оказываемся перед плюшевым жирафом. Интересно, кто его купит, если он размером с настоящего. А может, он не продажный… Зато вокруг него столько всяких игрушечных зверюшек на любой вкус, что ими весь наш старый дом до отказа забить можно.
Газзи и Ангел вконец оторопели. Рты раскрыты, глаза круглые. Невооруженным глазом видно, что им никак не осознать, как это столько игрушек может оказаться сразу в одном месте.
- Игги, - Газ, как намагниченный, завороженно тянет Игги за рукав. - Игги, там Лего, целый зал одного Лего… пойдем… Это же наш любимый конструктор.
Мальчишек, понятно, теперь оттуда не уведешь, и я прошу Клыка:
- Присмотри там за ними, ладно?
Клык согласно кивает и как-то уж слишком поспешно устремляется в зал Лего. У меня возникает легкое подозрение, что он и сам не прочь провести там минуту-другую.
Сама я тем временем покорно наблюдаю, как Надж и Ангел перебирают одного за другим всех подряд плюшевых зверей.
- Макс, смотри, смотри, какой тигренок хорошенький. Скажи, хорошенький! Его Самсоном зовут, - сладко поет Надж.
Согласно киваю и обозреваю окрестности на предмет ирейзеров. Или, думаю, вдруг какая-нибудь зацепка найдется, на которую мне Голос намекал. Ничего… Зато Ангел настойчиво дергает меня за подол. У нее в руках медвежонок-ангелочек в белом одеянии, с белыми крылышками на спине и даже с золотым нимбом вокруг головы.
Умоляющее выражение лица у Ангела не оставляет никаких сомнений в том, что она мне сейчас скажет. Предупредив поток ее красноречия, переворачиваю медвежонка в поисках ценника. Удовольствие обладать этим сокровищем стоит сорок девять долларов. Денег у нас почти не осталось, так что мне даже сомневаться не приходится. Такого количества баксов я при всем желании не наскребу. Но Ангела мне от души хочется утешить.
- Солнышко мое, - наклоняюсь я к ней, - я все понимаю. Он настоящий ангелочек, но только очень дорогой. Мы никак не можем его купить, у нас таких денег нет. А так я бы с радостью.
Ласково глажу Ангела по голове. Уверена, она поймет. Но она вдруг сердито топает ногой:
- А я хочу!
Ничего себе! Вот так преображение! Чудеса, да и только! Пора принимать меры.
- Нет, я сказала, нет! Разговор окончен! - и я решительным шагом направляюсь прочь в сторону отдела Чудес.
Не спуская глаз с девчонок, верчу в руках волшебный шар восьмерку. Потрясла-потрясла его, и в окошечке выплывает предсказание "очень вероятно". Что вероятно-то? Я ведь вопрос загадать забыла.
Всех игр, которые там продавались, даже перечислить невозможно. Помню лото Кабалла, настольную игру "Цыганка-гадалка" и всеми давно любимую говорящую планшетку Виджай.
С трудом подавляю желание затопать, как Ангел, ногой и закричать "хочу"! Похоже, я недалеко от нее ушла. И со мной, кажется, происходят здесь те же таинственные превращения. От греха подальше, прячу руки в карманы - как бы не стянуть чего-нибудь ненароком.
- А что если остаться здесь переночевать, - посещает меня шальная идея, - можно вдоволь наиграться…
Внезапно - я даже не смотрю - мой зоркий птичий глаз сам собой отмечает медленно ползущую по доске Виджай стрелку. Ерунда какая-то. Стрелки сами собой не вертятся. Всем известно, что их игроки втихаря подталкивают.
Но эта крутится. Сама по себе.
Может, кто-то все-таки шутки со мной шутит? Оглядываюсь. Делаю полный оборот вокруг своей оси - никого. Ангел по-прежнему не может расстаться со своим медведем. Надж тоже там рядом, и до них шагов десять. Может, какая-то невидимая леска стрелку движет? Помахала руками над планшеткой - никакой лески.
А стрелка все ползет.
Встала. Острый кончик уперся в букву "С".
И снова медленно-медленно движется дальше. Стоп. И прямо в "П".
Поднимаю планшетку в воздух, на случай если стрелку магнитом снизу двигает. Никакого магнита.
Стрелка дошла до "А", встала. Поколыхалась-поколыхалась и вернулась на "С".
Поехала на следующий заход и замерла против "И".
С-П-А-С-И.
СПАСИ
Точно раскаленную, бросаю доску на прилавок.
Треугольный носик указателя продолжает двигаться как ни в чем не бывало.
Медленно скользит на "М".
Снова откланяется к "И".
Стою, сцепив руки и кусая губы.
Когда стрелка приползла на "Р", я готова была кричать благим матом. В оцепенении продолжаю мрачно взирать, как Виджай составляет мое имя: "М" "А" "К" "С".
СПАСИ МИР, МАКС
91
- Клык!
Он развернулся, мельком глянул на меня и, увидев выражение моего лица, дернул Газа и Игги за руки - айда!
Секунда - и я, Надж и трое мальчишек стоим под часами.
- Пошли отсюда, а то мне тут еще чего-нибудь напредсказывают. И так уже Виджай заставляет меня мир спасать.
- Ну ты, Макс, даешь! Ты у нас в знаменитости выбралась, раз тебя уже в Виджай вписали, - Газман явно не сечет моих зловещих предчувствий.
Вдруг Клык спохватывается:
- Ангел! Где Ангел?
Протягиваю руку и… Меня прошибает холодный пот. Голова, как на шарнире, поворачивается на триста шестьдесят градусов. В панике бросаюсь назад в плюшевый отдел. "Ангел! Где Ангел?" Похитили! Опять похитили!
Поскользнувшись, с разбегу врезаюсь в здоровенную заводную обезьяну шимпанзе. Прямо передо мной Ангел мирно беседует с пожилой женщиной. Таких старых ирейзеров мне еще не встречалось, так что сердце мое постепенно входит в привычный ритм.
Ангел грустно смотрит на тетеньку и протягивает ей медведя-ангелочка.
- Что она там… - договорить Клык не успевает. Поколебавшись, женщина кивает и что-то отвечает Ангелу. Что именно, мне не разобрать, но я ясно вижу, как расцветает у нашей девочки на лице ангельская улыбка.
Игги спокойно констатирует услышанное:
- Кто-то что-то Ангелу покупает…
Ангел прекрасно видит, что мы за ней наблюдаем, но упорно отводит глаза. Все пятеро, мы на почтительном отдалении следуем за ними к кассе, и, не веря своим глазам, я вижу, как женщина с растерянным видом достает кошелек и расплачивается за медвежонка. Ангел от восторга подпрыгивает на месте и в сотый раз повторяет: "Спасибо! Спасибо!"
Старушка отдает ей покупку, улыбается и, по-прежнему обескураженная, выходит из магазина.
Окружив нашу младшенькую, хором принимаемся допытываться:
- Что ты там учудила? Что ты этой женщине наговорила? Почему она заплатила? Сорок девять баксов! Нам-то никто ничего не покупает…
- Ничего я ей не наговорила, - Ангел намертво вцепилась в медведя. - Я только ее хорошо попросила и объяснила, что я его очень-очень-очень хочу. И что у меня нет денег…
Надо поскорей отсюда выметаться, пока Ангел не уговорила еще кого-нибудь купить ей гигантского жирафа…
На улице над головой палит солнце. Не пора ли нам что-нибудь поесть? И не пора ли нам вернуться к поискам Института?
Я никак не могу успокоиться:
- Значит, ты только что просто попросила незнакомого человека купить тебе дорогую игрушку. Так-таки "просто попросила"?
- Ага, - невинно кивает Ангел, - просто попросила. Ну, понимаешь, мысленно…
92
Мы с Клыком озабоченно переглянулись. "Озабоченно" - это мягко сказано. Правильнее будет сказать "нервно".
- Ну-ка, ну-ка, Ангел, - допытываюсь я, - давай поточнее. Что ты умеешь читать чужие мысли, это понятно. Но чтобы ты могла… Как бы это поточнее выразится… внушать людям свои мысли - это что-то новенькое.
- Да я ничего… Я просто попросила ее мысленно. - Вид у нее отсутствующий, и она, как ни в чем не бывало, разглаживает медвежонку маленькие белые крылышки. - Тетенька совсем даже не возражала. Просто взяла и купила. Это у меня будет девочка. Я назову ее Селестой.
- Ангел, послушай меня. Ты что, загипнотизировала ту женщину в магазине, чтобы она купила тебе твоего медведя?
- Не медведя, а Селесту. А что это "загипнотизировать"? Я такого слова не знаю.
- Гипнотизировать - значит лишать кого-либо воли, подчинять своему влиянию. Как-то мне не верится, что та тетенька сама тебе медведя купила. Признайся, это ты ее ЗАСТАВИЛА.
- Селесту, ее Селестой зовут.
- Ладно, пусть будет "Селеста". Ты слышишь, что я тебе говорю.
Ангел задумалась и с сомнением нахмурилась. Но лицо ее быстро прояснилось:
- Я очень-очень Селесту хотела… Больше всего на свете!
Как будто это как-то меняет дело.
Я открываю рот продолжить читать свою жизненно важную нотацию, но взгляд Клыка останавливает меня на полуслове. Выражение его лица положительно означает: "Ты не Надж. Заткни фонтан, дай отдохнуть и фонтану". Почему-то я послушно киваю - пусть потом сам скажет мне, что он на эту тему думает.
Хрен с ним, пора возвращаться к нашей главной задаче. Но как к ней возвратишься, если у меня нет ни малейшего представления о том, как найти этот Институт.
Купили поесть какой-то экзотический фалафель. Внимательно обозреваем на ходу окрестности и макаем шарики в соус. Ангел, чтобы освободить себе руки и не испачкать свою Селесту, заткнула ее за ремень джинсов.
Как ни стараюсь отвлечься, история с этой дурацкой игрушкой все никак не выходит у меня из головы. Ангелу шесть лет. Воспитывать по-человечески ее, конечно, никто никогда не воспитывал. Но все равно уж казалось бы кто-кто, а Ангел знает, что такое хорошо и что такое плохо, понимает, что ради своего "хочу" нельзя людям черт знает что внушать. Ан нет, ничуть не бывало. Не знает.
Иду и переживаю.
Ой! Очередной выстрел в висок. Растираю голову пальцами и слышу, как Голос ласково внутри меня увещевает: Макс, перестань. Это всего-навсего игрушка. Всем детям игрушки нужны. Зачем Ангела детства лишать? Тебе самой-то поиграть не хочется?
- Выросла я уже из игрушек, - сердито бормочу я и снова ловлю на себе удивленный взгляд Клыка.
- Тебе что, тоже игрушек хотелось? - вторит Голосу Газзи, явно не понимая, с кем я разговариваю.
Отчаянно трясу головой. Мол, порядок, ребята, не обращайте на меня внимания. Это я просто с Голосом своим беседую.
По крайней мере, на сей раз от этих "внутренних" разговорчиков я от боли хоть сознания не теряю.
Ты уж прости меня, Макс. Я совсем не нарочно. Я не хочу тебе больно делать. Я тебе только помочь хочу.
Сжав губы, стараюсь молчать, как партизан, не буду ему отвечать. Когда его спрашивают, он как воды в рот набрал. А тут треплется, не остановишь…
Раздражает он меня ужасно, почище Клыка.
93
Меня начинает всерьез сносить с катушек. Куда ни пойдем, всюду эта потусторонняя галиматья достает. Если не Голос, так телевизоры в витрине. Если не телевизоры, так хлопец в туннеле все содержимое моих мозгов на экран своего Мака выплеснет. А то водитель автобуса за здорово живешь на развлекаловки всякие указывает. Ирейзеры донимают. Что это, скажи на милость, дорогой читатель, если не паранойя? Но, может, все-таки не паранойя, если за нами и вправду гоняются постоянно?
- Мы окружены, - бормочу я себе под нос, мрачно разглядывая свои ботинки.
Рядом со мной Клык делает резкий разворот на все триста шестьдесят градусов.
- Мы только зря время тратим. У нас дела поважнее этих нью-йоркских прогулок найдутся. Пора Институт найти и все истории да судьбы поскорее распутать, а не шляться впустую по всяким игрушечным магазинам.
Всему свое время, Макс.
Клык собрался мне что-то ответить, но я прикладываю к губам палец - подожди секунду.
Ты, Макс, расслабляться не умеешь. А пора бы тебе научиться. Расслабление нервной системы способствует внутреннему развитию и общению с окружающим миром. Это наукой доказано. Так что учись.
- Какое, к черту, расслабление нервной системы! - шиплю я, как самая настоящая кобра. - Институт этот треклятый искать надо, деньги кончаются, ирейзеры повсюду! Мне не до расслаблений.
Все наши остановились и озабоченно на меня смотрят. А Клык, похоже, вообще меня в психушку тащить готов.
Получается, я совсем спятила. От инсульта или что там со мной было, мозги мои, видно, изрядно повредились. И я теперь голоса всякие слышу. Мои от меня теперь, как от парии какой, шарахаются. Я теперь как белая ворона. Они все вместе, а я - одна.
Не всякие голоса, Макс, а один только Голос. Так что не паникуй.
- Макс, ты что? Что с тобой? - волнуется Газ.
Перевожу дыхание, стараюсь, как могу, взять себя в руки. И честно признаюсь:
- Я больше не могу. Три дня назад Ангел сказала, что где-то здесь в Нью-Йорке есть место под названием Институт, что в нем собрана на нас информация, много информации. Которую мы всегда хотели про себя знать.
- Мы там про своих родителей узнаем, - вставляет Игги.
- Вот-вот. Но теперь мы здесь, и со мной всякая чертовщина творится, и я не уверена…
Без всякого предупреждения волосы у меня на затылке встают дыбом.
- Привет, малыши! - Прямо перед нами из дверей какого-то здания выскакивают двое ирейзеров.
Ангел визжит. Инстинктивно хватаю ее за руку и толкаю себе за спину. Круто развернувшись, молниеносно набираем скорость и несемся по тротуару. Я и Ангел впереди - Клык с Игги замыкающими. Народу полно. Расталкивая толпу, летим сломя голову.
- На другую сторону, - командую я, метнувшись на проезжую часть, и мы все шестеро ныряем между желтых нью-йоркских такси. Водилы клаксонят как сумасшедшие и сыпят нам вдогонку отборными ругательствами.
Но тут - хрясь - и весь этот гам перекрывает глухой стук и ошеломленный полузадушенный крик.
- Мотоцикл ирейзера сбил! - кричит Клык.
Как ты думаешь, дорогой читатель, можно драпать во все лопатки, тащить за собой шестилетку и при этом вслух, громко смеяться? Позволь мне тебя уверить, можно!
Но не проходит и секунды, как тяжелая когтистая лапа хватает меня за волосы, а жесткая подножка выбивает землю из-под ног. Рука Ангела выдернута из моей руки, и в уши мне бьет ее отчаянный крик:
- Спасите! Убивают!
И поверь мне, уважаемый читатель, если она кричит "убивают", значит, действительно, убивают!