Следы Марсии ярко выделялись на фоне чистого белого снега, и я шел за ней, а рядом брела Мэг, вызвавшаяся помочь, чем сможет.
- Если она убьет ребенка, то они ее найдут, и мы должны будем уйти, - жаловалась она.
- Это плохо, но прежде всего надо беспокоиться за ребенка и его семью! - сердито прервал ее я, прибавляя шаг. Мое сердце замерло, когда я представил, что будет, если мы опоздаем.
Следы ее ног привели нас к ферме, а затем уходили за хлипкий деревянный забор. Мы пригляделись. Марсия, сидя на корточках в тени дома, осторожно заглядывала в темное окно - не сомневаюсь, она наблюдала за своей добычей.
Я с облечением вздохнул: еще не все потеряно.
- Нет, сестра, ты забралась слишком далеко! - позвала ее Мэг тихим шепотом, чтобы не потревожить хозяев. - Вернись, сейчас же!
Но жажда крови Марсии разом перечеркивала все ее старания.
Ламия зашипела на нас, а затем снова перевела взгляд на окно детской спальни. Внезапно она одним движением скинула остроносые туфли и запрыгнула прямо на стену - ее острые когти глубоко впивались в камень.
Она легко разбила кулаком стекло. Схватившись за прямоугольную деревянную раму, она рванула ее на себя и полностью сорвала ее с окна, порождая тучу стеклянных брызг, с треском серебрящихся в свете бледной луны.
Ребенок громко закричал от страха: Марсия пробралась внутрь.
Не успел я сделать и шага, как дикая ламия тут же выскочила из спальни, стискивая в лапах свою жертву, и приземлилась прямо напротив меня.
- Отдай мне его, Марсия! - приказал я, сжимая левой рукой свой посох, а правой потянулся к малышу.
Она колебалась, но уже собиралась повиноваться, как разбуженный криком своего чада фермер выскочил на крыльцо с огромной дубинкой в руках, а его жена стояла рядом и верещала так громко, что у меня заложило уши.
Фермер направился прямиком к Марсии, но ламия опередила его и располосовала ему голову своими когтями, сдирая кожу с черепа.
Он упал на колени. Его супруга в ужасе закричала еще громче.
Не упуская своего шанса, Марсия помчалась на скотный двор, и я тут же бросился следом. Она стала стремительно подниматься вверх на холм, и хотя я бежал так быстро, как мог, все равно едва за ней поспевал.
Я оглянулся. Мэг меня уже догоняла.
- Если твоя сестра убьет невинное дитя, я проткну ее сердце клинком! Сделай что-нибудь, иначе она будет мертва! - предупредил я ее, тщательно расставляя ударения на каждом слове.
Внезапно передо мной с грохотом пронеслась черная тень. Я занес руку для удара, но Мэг закрыла сестру, и они вместе покатились вниз по холму. Я потерял их из виду и кинулся следом, пытаясь отыскать пропавшего ребенка, но ничего не выходило.
Когда я вновь их увидел, то понял, что они боролись. Леденящие душу вопли разносились по болотам, кровь хлестала из открытых ран и лужами заливала чисто-белый снег, но где же ребенок?
И тогда я его заметил. Он лежал рядом и по-прежнему громко плакал. Первой моей мыслью было схватить его и бежать как можно дальше, чтобы спасти и его, и себя, но как только я сделал шаг по направлению к нему, то краем глаза заметил, как ведьмы на секунду разминулись.
Боясь не успеть, я одним мимолетным движением запястья набросил серебряную цепь учителя на Марсию, и та ничком свалилась на землю.
Мэг вытерла кровь с лица и подошла к малышке, что-то успокоительно шепча ему на ухо. Я не знаю, что она ему сказала, но результат последовал тут же: он перестал плакать и прижался головой к ее шее.
Я закинул связанную ламию на плечо и направился обратно к ферме.
Когда мы вернулись, его мать рыдала еще громче, но теперь на ее щеках проступили слезы радости.
- Спасибо! Спасибо! Я думала, что никогда больше не увижу мою девочку снова! - пролепетала она сквозь плач. - Мой бедный муж, теперь у него будут шрамы на всю жизнь!
Я мысленно ужаснулся. Как она могла меня благодарить, если знала, что я укрывал ведьму, которая чуть не убила ее ребенка, в своем доме? Но вопросов задавать не стал, и мы с Мэг в полном молчании отправились обратно.
- Внизу в подвале осталось еще много ям, подготовленных для ведьм и домовых, - признался я. - И все они пустые.
Мой учитель, Генри Хоррокс, всегда тщательно готовился к работе, но после того, как провел здесь несколько месяцев, признался, что больше не сможет жить в этом доме, и он больше никогда не использовался.
- Нет, пожалуйста, Джон, только не в яму! Не делай этого!..
- Есть только один способ ей избежать ямы - клетки в том же подвале. Она может выбрать любую, какую захочет, и железные ворота и ступени навсегда ее там закроют, Графство будет в безопасности.
Да, ламии могли дольше сопротивляться железу, но я был уверен, что ворота выдержат.
Итак, Марсия была в безопасности, а Мэг настояла на ежедневных встречах с сестрой, и я не мог ей этого запретить. Они часто запирались в подвале и разговаривали о своем, и Мэг каждый раз приносила ей свежее мясо: находясь в клетке, дикая ламия не могла зазывать ни птиц, ни крыс.
Приближалась зима, дни становились все длиннее и длиннее. Я несколько раз выезжал из дому на дело, и однажды ко мне пришла весть из Чипендена, где стал бесчинствовать домовой. Я понял, что должен отправиться туда, но мог ли оставить здесь Мэг одну?
Выбора у меня не было, пришлось довериться случаю.
Проблемы начались, главным образом, из-за произошедшего в Чипендене: про Мэг проговорились несколько женщин, и об этом прознал констебль. По правде говоря, пылу он поубавил - в Адлингтоне люди часто держались друг друга и своих не выдавали, опасаясь чужого вмешательства в их жизни.
Мэг все еще любила ходить по лавкам, и я попросил местного рабочего, Билла Баттерсбая, приносить за нее особо тяжелые сумки, чтобы избавить ее от лишних неприятностей. Именно он предупредил меня о надвигающейся "буре".
Сначала все шло более-менее хорошо: пустые обвинения в использовании черной магии (какая-то женщина, страдающая кошмарами, внезапно увидела в них проклятие), боязнь выходить на улицу из-за страха и прочая ересь, но затем появилось кое-что новое.
- Она уводит из семьи мужа! Они больше не будут этого терпеть, твоя Мэг зашла слишком далеко!
- Что ты имеешь в виду? - потребовал я, ощущая, как из-за его слов мое сердце разрывается на части.
- Она приглянулась Дэну Крамблхолму. Его жена, Долли, застала их вместе, а еще поговаривают, будто их видели вместе за лавкой кожевника. Люди не будут за нее заступаться, они думают, что она колдовством вскружила ему голову. Если это случится еще раз…
Я прервал его и отослал прочь, больше не в силах слышать его горькие слова. Я не верил, что Мэг предаст меня и выберет другого мужчину, но сам замечал, что она часто возвращается из Адлингтона слишком поздно…
На следующий день я решил последовать за ней.
Я заметил, что она надела свои остроносые туфли, которые купила на прошлой неделе. В первый раз, когда она их примерила, я помню, как удивился красоте ее ног, и теперь мне стало только хуже.
Я старался держать расстояние, но знал, что могу попасться в любой момент. Седьмые сыновья седьмых сыновей имеют иммунитет против дальнего нюха ведьм, но Мэг была исключительно могущественной ламией, и мне надо быть бдительным.
Мэг просто ходила по лавкам и в каждой ждала, пока не станет последней посетительницей, и мне полегчало. Может, она просто старается не сталкиваться с другими женщинами? Да, именно так…
Но я ошибался. Последним магазином, который она посетила, была лавка кожевника, но вместо того, чтобы постучаться в итак закрытую деревянную дверь, она обошла ее и последовала к заднему ходу.
Меня долго ждать не пришлось. Я последовал за ней и как только завернул за угол, то тут же натолкнулся на Мэг, выходящую из лавки.
- Что ты делаешь, Мэг? - спросил я.
- Ничего! - запротестовала она. - Я просто хотела купить немного хорошей кожи, чтобы сшить себе новую сумочку, вот и все. Магазин был закрыт, поэтому я постучала в дверь, и Дэн просто продал мне товар, даже несмотря на то, что его магазин давно закрыт!
Я ей не верил. Она казалась мне растерянной, и этим совсем не походила на Мэг, которую я знал и любил. Мы поссорились, и после этого весь холод, что теперь царил между нами, мог соперничать с самой студеной зимой болот Англзарка.
А спустя три дня, несмотря на все мои протесты, Мэг снова отправилась за покупками…
На этот раз люди больше не стали терпеть ее рядом с собой. Больше десятка деревенских женщин схватили ее на рыночной площади и стали избивать. Позже Билл Баттерсби рассказал мне, что она дралась с ними кулаками и когтями, как кошка, и почти сделала слепой одну из них, но потом они оглушили ее тяжелым булыжником и сбросили в прорубь, связанную веревками.
Только серебряная цепь может остановить сильную ведьму, но они не только оставили ее тонуть в ледяной воде, а начали потом закидывать ее сверху камнями, ожидая, всплывет она или нет: если бы Мэг оказалась жива, то они бы признали ее виновной в колдовстве и потащили на костер.
Но она не очнулась, поэтому они оставили ее гнить в воде, довольные, что она погибла.
Билл вытащил ее оттуда, думая, что она мертва, но Мэг выжила. К его удивлению, она почти в ту же секунду пришла в себя и закашлялась, отхаркивая залившуюся в легкие воду. Он привез ее обратно в мой дом на своем осле. Мое сердце обливалось кровью при одном взгляде на нее, но вскоре она почти полностью восстановилась и сразу же стала строить свои планы, желая отомстить.
Я долго думал, что я мог для нее сделать. Не раз я хотел просто оставить ее, уйти, и дело с концом, но каждый раз при этой мысли моя душа будто погибала. В конце концов, это не вина Мэг: конечно, она невероятно красивая женщина, и рано или поздно она должна была привлечь к себе лишние взгляды…
Ответ пришел сам собой, когда я вспомнил рецепт одного особо чая, с помощью которого можно было усыпить ведьму на долгие-долгие месяцы. Если уменьшить дозу, то она сможет ходить и говорить - правда, ее память ухудшается, и она начинает забывать большую часть своих знаний темных искусств. Итак, я решился.
Очень трудно сделать такое лекарство, но еще труднее было видеть такой послушной и мягкой, а ее вспыльчивый огненный дух, который я так сильно любил, бесследно исчез. Она изменилась настолько, что порой я видел в ней совершенно другого человека, и я понимал, что мне придется ее оставить одну на несколько месяцев: я должен вернуться на лето в Чипенден, чтобы ее не нашел Квизитор. Я запер ее в одной из клеток в подвале, погрузив с помощью трав в сон настолько, что она едва дышала.
- Прощай, Мэг, - прошептал я ей на ухо. - И пусть тебе снится наш сад, где мы были так счастливы. Увидимся осенью.
Что касается Марсии, то, несмотря на мое обещание, я решился связать ее в яме - другого выбора у меня попросту не было. Без человеческого общения она быстро становилась полностью дикой ламией, и я боялся, что железные ворота ее не остановят. К счастью, голодной она тоже не останется: здесь крысы никогда не кончались.
Я оставил Англзарк с тяжестью на сердце. Я долго старался подобрать правильную дозу, но все еще боялся, что Мэг может очнуться там одна до моего возвращения или наоборот погибнет, так что наше расставание оказалось полностью пропитано печалью и тревогой.
Вернулся на болота я поздней осенью, когда Мэг только-только начинала шевелиться. Да, для нее все это было невероятно трудно, но она, по крайней мере, сейчас не висит в Кастере, а Графство находится в полной безопасности от ламий.
Однако мои ученики должны получить из этой истории свой главный урок. Ведьмак никогда не должен любить ведьму. Такие чувства всегда ставят под угрозу непоколебимую уверенность в нашем деле и зачастую заставляют все больше склоняться к тьме. Я много лет исправно служу ведьмаком в Графстве и не раз совершал серьезные ошибки, но отношения с Мэг Скелтон все еще остаются главной из них.
Эта история должна быть рассказана, и я счастлив, что смогу донести ее до всех вас…
Всегда остерегайся женщин в остроносых туфлях!
Грязная Дора
Меня зовут Грязная Дора Дин, и я мертвая ведьма.
Некоторые называют меня Грязной, потому что я сплевываю слюну, чтобы пометить свою территорию. Но я плохая, а не сумасшедшая; у меня есть на то причины. Я всегда могу унюхать свою слюну и понять, что я в безопасности, в своей лощине. Даже в темноте, когда я приползаю на четвереньках.
Хотя я мертва и лежу под листьями в Ведьмовской Лощине, у меня еще достаточно сил, чтобы поведать вам мою историю. Большинство ночей я охочусь на людей, пытаясь выпить их крови, но один или два раза в неделю я возвращаюсь в наш уютный дом, где живет моя сестра Агни. Мы вместе болтаем о старых, добрых временам, а моя одежда высыхает возле огня. Затем Агни расчесывает мне волосы, выбирая из них жуков, а я трачу некоторое время на то, чтобы записать свои воспоминания. Это не всегда легко, потому что бывает трудно вспомнить о том, что со мной произошло, но я хочу записать это прежде чем окончательно забуду как писать, или забуду все что помнила. Что случится раньше, не знаю. Я никогда не разговаривала с другими мертвыми ведьмами. Иногда наш разум пропадает полностью. Как сейчас. Мои руки дрожат до такой степени, что я не могу удержать перо в руках. Много мертвых ведьм ползает по лощине в поисках своих частей тела. У одной даже нету головы!
Сейчас я помню только три вещи. Три кусочка из памяти еще целы - вот и все. Остальное уже пропало.
Глава 1. Мой шабаш
Я начну свой рассказ со своих праздников - тех славных днях, когда я еще была молодой девушкой и наслаждалась своей жизнью.
У нас, ведьм, есть четыре главных праздника: Сретение, Вальпургиева ночь, Ламмас и Хэллоуин. В эти ночи ведьмы Пендла встречаются вместе на одном холме, но каждый клан располагается отдельно, каждый в своей стороне. Мы, Дины, обычно собирались на окраине нашей деревни и разводили большой костер. Тринадцать членов главного шабаша образовывали у костра круг и согревали руки. Другие ведьмы клана стояли поодаль в соответствие их возрасту и могуществу.
Сначала мы приносили в жертву ягненка - перерезали ему горло и покрывали руки и лица свежей горячей кровью. После того, как мертвую тушу бросали в огонь, мы кричали в небо проклятия, чтобы они неслись к нашим врагам и разъедали их душу и тело. Это был так захватывающе! Вот что я любила больше всего, когда еще была молода.
Но Хэллоуин всегда оставался моим самым любимым праздником. Почему? Потому что только в этот день лишь раз в году нас посещал сам Дьявол. Да, у него много имен. Некоторые предпочитают называть его Старым Ником, а обычные люди, как правило, произносят его имя как дьявол.
Он не оставался долго на нашей земле, но, по крайней мере, пребывал достаточно, чтобы большинство из нас видели его и боялись. Большинство ведьм жаждут встретиться с ним хотя бы раз в жизни.
Он очень большой, с хвостом и копытами и с прекрасной серебрящейся шерстью на всем теле. А какой прекрасный от него шел запах!
Дьявол появлялся прямо посреди пламени, колоссальный и величественный, и ведьмы шабаша тянули к нему руки, чтобы прикоснуться к своему повелителю, и даже не заботились о кусачем жарком пламени.
Но в ту ночь все пошло не так.
Никто не видел нападавшего. Никто не учуял его. Дьявол только появился в огне, и все наши взоры были обращены к нему, а не на угрозу, шедшую к нам из тьмы.
Я помню ту дикую грозную женщину. Ее волосы развевались по ветру, когда она бежала, как настоящие лоскутки ночи. Она была вооружена тремя ножами - по одному в каждой руке, и еще один был зажат у нее в зубах.
Она ворвалась в наш строй, и прежде чем кто-то из нас успел ее остановить, метнула нож прямо в Дьявола. Я слышала, как он кричит, и один этот звук заставлял саму землю дрожать в страхе, а с неба стали сыпаться молнии, расщепляя камни в прах.
Но она не остановилась. Наоборот, она бросила в него еще два ножа.
Я не видела, что случилось, и только потом мне рассказали, что все три ее атаки достигли цели: первый клинок застрял в груди, второй угодил прямо в горло, а третий по рукоять погрузился в его левую щеку. Могу поспорить, последний бы стал для него смертельным, но Дьявол успел увернуться в последний момент.
Почему он не убил ее на месте, никто не знает, - по крайней мере мы, Дины, уж точно. Дьявол просто исчез, и огонь после его ухода потух в одно мгновение, погружая всех нас во тьму. Все выглядело так, будто он просто сбежал от этой спятившей женщины с ножами.
Позже мы вытащили каждый из трех ножей из потухших углей костра. Каждый из них имел необычный наконечник из серебра. Мы использовали наших лучших провидиц, но так и не смогли выяснить, кто была та женщина, или куда она потом ушла. Она окружила себя поистине мощной магией, которую мы попросту не смогли преодолеть.
Мы посылали за ней убийц, но ни один из них так и не вернулся, а затем следы остыли, и даже лучшие ищейки в мире не смогли бы ее отыскать.
После этого Дьявол не являлся нам долгие пять лет. Плохое время. Действительно ужасное.
Наша магия почти иссякла и стала настолько слаба, что большая часть заклинаний перестала работать, и многие из шабаша погибли из-за глупых болезней. Они говорили, что Дьявол нам мстит, потому что мы не смогли его защитить.
Почему она это сделала, никто не знает. Или кто-то знает, но нам не говорит. Я едва могла вспомнить ее лицо, когда она пробегала мимо меня к костру.
Она была молода, совсем еще девушка… Я чувствовала, что знала ее. Пыталась вспомнить, и ее имя все время вертелось на языке, но назвать его я так и не смогла.
Для меня те ужасные времена продолжаются до сих пор. Я скучаю по нашим шабашам на Пендле, но больше всего мое сердце тоскует по проклятиям и Дьяволу. Кто знает, может, если бы я прожила достаточно долго, то смогла бы присоединиться к шабашу и получить возможность прикоснуться к самому Дьяволу. Но все закончилось слишком рано. Эта сумасшедшая девчонка уничтожила все, чем я так дорожила.
Ах, и конечно кое-что еще. Я умерла.