* * *
Фонограф кашлянул и умолк. В кабинете Ветлугина наступила тишина.
Сообщение старого радиста, переданное им с острова Седова на станцию, как бы дополняло звуковой историко-политический фельетон о Лиге апостола Шайно, выслушанный только что Ветлугиным, Свенсоном и Ириной.
Дед Андрейчик рассказал о том, как он стал приглядываться к очкастому корреспонденту Мерсу, запросил Антарктику и узнал, что Мерс - самозванец и никакого отношения к антарктическому радиовестнику не имеет. Потом старик подглядел за странными манипуляциями Мерса с водоходом и, наконец, решил столкнуть лицом к лицу подозрительного корреспондента с ожившим мальчиком. Дед Андрейчик был уверен, что между смертью неизвестного мальчика на льду и появлением Мерса на острове Седова существует какая-то связь. Он оказался прав: Мерс не выдержал и выдал себя. Теперь все разъяснилось. После того как Мерс набросился на мальчика, маленький индеец тотчас же вспомнил решительно все, что предшествовало его гибели на льду. Мальчик рассказал невероятные вещи. Его имя Рума, он действительно индеец из племени "Золотая улитка". В то время, когда он замерз на льду, то есть пять лет назад, ему было тринадцать лет. Он последний из племени курунга, погибшего на дне Ледовитого океана.
Оказывается, племя "Золотая улитка" не вымерло, как предполагали ученые, - оно тайно было вывезено из лесов Боливии двадцать один год назад, за два года до разгрома крестовиков, и переброшено по личному секретному приказу Лилиан, атаманши апостольских разведчиков, для каких-то таинственных работ на дне Северного Ледовитого океана.
Обстоятельства, при которых индейцы курунга попали на дно океана, могут показаться совершенно невероятными. Однако дед Андрейчик утверждал, что рассказу мальчика можно верить, тем более что профессор О'Фенрой признал его сейчас психически вполне нормальным. Да и сам старик теперь кое-что припомнил. И многое, что было когда-то для него и для других неясным, сейчас находило себе логическое объяснение. Дед Андрейчик, например, отлично помнит один любопытнейший факт: двадцать лет назад, за год до налета апостольских орд на советские государства, в Рио-де-Жанейро агентами Лилиан был убит один перуанский крестовик. Незадачливый перуанец болтал о том, что по личному приказу "апостола" в лесах Боливии якобы было выловлено какое-то племя индейских богатырей и великанов, затем будто бы было вывезено в Арктику и потоплено в океане. Тогда этой неуклюжей выдумке никто не поверил, ибо перуанский крестовик, по-видимому, и сам толком ничего не знал. Теперь болтовня перуанца облекается смыслом: племя курунга, которое считалось вымершим, оказывается, было разыскано крестовиками в боливийских сельвасах и тайно вывезено в Арктику на подводных транспортах. Сам мальчик-курунга родился позднее, через два года после этого события, и потому все, что относится к истории гибели его племени, он рассказывает уже со слов своего отца, которого звали Маро.
Очевидно, крестовикам нужны были именно такие рослые, здоровые люди, какими являлись курунга. Кроме того, внезапное исчезновение нескольких сот людей не осталось бы незамеченным, а племя, которое считалось вымершим, было самым подходящим для секретной затеи Лилиан.
Под водой курунга работали в батисферах, в кессонных камерах (в "водяных хижинах", как называл их отец мальчика) и в костюмах водолазов ("тяжелые одежды", на языке Румы). Зачем понадобились эти подводные работы крестовикам, мальчик, конечно, не мог знать, но отец его, по-видимому, догадался о назначении подводного строительства, - индеец Маро понял, что "люди племени Апо-Стол воевали с людьми какого-то другого племени, были побеждены и ушли на дно моря". Его господа часто с ненавистью произносили слово "Больше-Вик". Это слово они выговаривали как ругательство, когда обращались к Руме или к Маро. И Маро догадался, что так называется могущественное племя, которое победило людей Апо-Стол и изгнало их на дно моря. Эту же мысль о могущественном племени Больше-Вик, обитающем где-то над водой, он внушил и своему сынишке. Индеец Маро не ошибся. Восстанавливая всю историю Лиги крестовиков, ее бесславное поражение и исчезновение апостольского генерального штаба, теперь можно понять назначение секретного подводного строительства и объяснить, куда девались Петер Шайно, папа-полковник Пий XII, барон Курода, их личная охрана, их дети и жены. Вожаки крестовиков, очевидно, были людьми дальновидными; они допускали в будущем провал своей авантюры, провал, который им лично ничего хорошего не сулил. Кроме того, нужно было защитить и засекретить ставку главнокомандующего, из которой будет осуществляться руководство всеми военными операциями против большевиков. Отсюда и родилась эта идея подводного "штаба-храма".
Расчет был правильный, и он во многом оправдался. Таким образом, версия о гибели самолета вместе с генеральным штабом Петера Шайно где-то у берегов Гренландии рушилась: Шайно и его компания, оказывается, преспокойно сидели на дне Ледовитого океана в каком-то фантастическом своем штабе-храме.
Возможно, что верхушка крестовиков надеялась на "лучшие времена"; возможно, что контрреволюционный мятеж во Франции в первые годы после крушения апостольской авантюры был делом рук таинственной Лилиан и ее шпионской "епархии святого духа".
Но надежды апостола крестовиков на реставрацию капитализма не оправдались - народ Франции в несколько дней ликвидировал реакционный мятеж в своей стране.
Рума оказался смышленым мальчиком: прежде всего он рассказал о том, что белые люди племени Апо-Стол убили всех курунга, которые строили "большую хижину в воде" (так говорил Маро, его отец). Они не убили только Лоду, Таго, Мытто, Мума, Харо, Кунгу, мать Румы Миду и отца Маро. Но вставленные для черной работы индейцы не захотели жить в неволе, когда убедились, что их не отпустят обратно в лес. Они сами стали себя убивать. Лода перерезал себе ножом горло, когда работал на кухне. Мытто и Харо повесились. Двое пытались спрятаться в подводной лодке, которая отправлялась за запасами продовольствия, закупленного в Аргентине агентом Лилиан. Они выкрали водолазные костюмы и вышли вместе с командой субмарины в воду из шлюзовой камеры главного входа, но вода залила их скафандры, и они захлебнулись. Отец Румы Маро говорил, что Мум и Кунга не умели надевать "тяжелую одежду" и вода убила их. Таго узнал, что в железной банке у белого, по имени Хи-Мик, хранится жидкость, которая сжигает людей. Он выкрал банку и хотел бросить ее в вождя белых, в самого бородатого Апо-Стола, но умер, как только открыл ее. Белые разбежались. Лишь один из них не испугался, - это был Хи-Мик. Он издали подул на огненную воду из какого-то большого твердого шара (по-видимому, направил из баллона струю дегазирующего вещества), и все белые остались живы.
Мать Румы худела-худела и умерла. Не умерли только отец Маро и он, Рума. Что случилось дальше с его отцом, Рума не мог сказать. Он только знал, что отец Маро ушел из подводной тюрьмы и, наверное, погиб, иначе он вернулся бы за своим сыном и привел бы с собой людей "могущественного племени Больше-Вик", которое победило племя Апо-Стол. Надо полагать, что отцу Румы удалось наконец найти какую-то очень сложную по своей технике тайную лазейку из штаба-храма; он, видимо, долго к ней приглядывался, пока наконец не разобрался, как можно через нее убежать. Маро, несомненно, представлял себе, какому риску он подвергался, уходя через этот тайный люк, и потому не взял с собой сына. Он решил добраться до поверхности океана, а потом и до земли, привести других людей и выручить сына. О том, что над его головой стояла сплошная кора ледяных полей, Маро, видимо, не знал, так как ни разу в жизни не видел льда. Если он и всплыл в своем скафандре и выбрался благополучно на лед через какую-нибудь полынью, он неминуемо должен был погибнуть от холода, ибо, по словам мальчика, под "тяжелой одеждой" (скафандром) у Маро была одна только набедренная повязка. Но, уходя, он подвел сына к стене в подводном тоннеле и ногтем сделал царапину на камне:
- Если ты вырастешь на четыре твоих пальца выше этой метки, а твой отец еще не приведет людей племени Больше-Вик, чтобы тебя увести отсюда в лес, тогда знай, что он умер. Тебе тогда незачем жить здесь. Жди, когда можно будет выкрасть из склада другую тяжелую одежду, и уходи той же дверью, что и я. Если ты не умрешь в дороге, ты придешь в лес, где жили курунга. Если умрешь, ты попадешь в дом "Золотой улитки", где живут все умершие курунга. И так и так будет хорошо…
Затем Маро долго учил сына, каким образом он может уйти от злых людей племени Апо-Стол…
Но тут рассказчика и разоблачителя крестовиков охватил глубокий сон, внезапный, как обморок. Рума умолк на полуслове; он так и не рассказал, каким же образом ему удалось уйти из штаба Петера Шайно и что с ним случилось дальше. Мальчик заснул, откинувшись на подушку, окруженный небольшой группой людей, потрясенных невероятной повестью маленького курунга, переведенной Мартином дель-Грасиас.
Сколько их там засело в подводном штабе? Как они вооружены? Что замышляют Петер Шайно и его архиепископы, отсиживаясь вот уже девятнадцать лет подо льдами и водой Ледовитого океана? На эти вопросы, очевидно, ответит самое ближайшее будущее. А пока Свенсон и Ирина с Владимиром должны помалкивать и никому не говорить ни слова из того, что им рассказал он, дед Андрейчик. Все сведения, полученные от Румы, держатся пока в тайне, до приезда ответственного комиссара милиции из Северограда. Все присутствующие при разговоре мальчика с Мартином дель-Грасиас, в том числе и радиофонистка станции острова Седова, обязались честным коммунистическим словом не разглашать услышанного. Только ему, деду Андрейчику, разрешено по особому личному передатчику Ветлугина уведомить мать и отца Юры обо всем, что он узнал.
- Кстати, - сказал в заключение старик, - какую мы дичь упустили, оказывается! Ведь этот толсторожий агент подводных крестовиков вовсе не Мерс, это…
Старик тревожно оглядел с экрана кабинет Ветлугина и показал глазами на репродуктор личного радиофонного приемника Ветлугина, по которому шел разговор.
- Подойдите поближе…
Все трое - Свенсон, Ирина и Владимир, - недоумевая, подошли к диффузору репродуктора, похожему на большой белый венчик магнолии, и старик, гримасничая и делая большие глаза, едва слышно прошептал несколько слов.
То, что он сказал, ошеломило всех троих. Они удивленно переглянулись.
- Факт, - сказал дед Андрейчик и выключил свой стереовизор и радиофон.
Все, что Ветлутиным и Свенсону пришлось узнать в эти несколько минут от деда Андрейчика, совершенно озадачило их. Это было похоже на сказку, на фантастический роман о каком-то новом капитане Немо и о его таинственном подводном обиталище "Наутилусе", с той только разницей, что гордый подводный навигатор Жюль Верна сам отверг мир насилия и зла и ушел в глубины морей и океанов, а здесь авантюрист Шайно и его банда соучастников были отвергнуты миром как враги человечества, как носители зла и насилия и укрылись на дне океана…
17.
"Арктания" летит
Ветлутин убрал в свою фонотечку моток пленки с звуковым фельетоном о крестовиках и вновь отправился в прерванное путешествие по крохотному кабинетику: два шага вперед, два шага назад.
Свенсон несколько минут сидел молча, потирая руки.
- Теперь я понимаю, какие гости вынырнули тогда к нам из-подо льда. Ты помнишь, Владимир? - сказал наконец гидрограф.
- Я думаю о них. Что им здесь нужно было? - в раздумье ответил Ветлугин.
Он остановился, прикрыл глаза и стал раскачиваться, как человек, у которого болит зуб.
Свенсон все еще потирал руки и старался представить себе, что последует за разоблачением мальчика-курунга, как вдруг издалека донесся гул. Все трое переглянулись.
Свенсон бросился вон из комнаты. Ветлугины последовали за ним.
Механик Хьюз и Татьяна Свенсон уже стояли подле стеклянного борта станции и оживленно разговаривали о чем-то.
- Что случилось, товарищи? - крикнул еще издали Свенсон.
- Хелло, Свенсон! - сказал Хьюз, - Старые знакомые нас не забывают.
- Вы думаете, Хьюз, это те, что уже были здесь? - спросил Ветлугин.
- Держу пари, что это вторая океанографическая экспедиция. - Хьюз весело подмигнул океанографу Татьяне Свенсон. - Вам везет, Татьяна, вы еще раз увидите профессора Осуду.
- Глупости! Океанография не знает профессора с таким именем, - серьезно сказала Татьяна Свенсон.
Подошло еще несколько человек: мать Аси, ненец Гынко, два механика, моторист.
- Эрик, ты видишь кого-нибудь? - спросил Ветлугин.
- Да, один человек идет сюда, - ответил Свенсон, не отнимая от глаз телескопического бинокля.
- Володя! - воскликнула Ирина, разглядывая в биноскоп приближающегося маленького человека. - Это он! Тот самый, что называл себя Мерсом.
- Ты не ошибаешься? - спросил Ветлугин.
- Нет, нет! Я его прекрасно помню. Это он!
- Он тоже океанограф? - спросил Хьюз.
- Нет, он крестовик, - сказал Ветлугин.
- Любопытно! Забытая специальность, - сострил Хьюз.
- Поднимите его, Хьюз, - сказал Ветлугин. - Всем остальным механикам и мотористам разойтись по ракетным камерам, к двигателям, и ждать моих распоряжений. Предупреждаю: станция должна быть готова ко всему. Ты, Эрик, встретишь его и проводишь ко мне в кабинет. Разговаривать буду только там. Я иду установить тихую связь с островом Седова.
- Есть, товарищ начальник.
Хьюз, насвистывая, направился к подъемнику, остальные разошлись, не дожидаясь появления Мерса на борту станции. На месте остался только Свенсон.
Мерс в сопровождении Хьюза подошел к Свенсону минут через пять. Не доходя нескольких шагов до гидрографа, крестовик остановился и сказал угрюмо:
- Мне нужен ваш начальник.
Свенсон с интересом разглядывал коротконогого человечка в серой меховой куртке. Перед ним стоял живой крестовик, представитель апостольского штаба-храма, какого-то таинственного подводного форта, все еще надеявшегося повернуть вспять историю человечества. Это был редкий экземпляр, и Свенсон старался разглядеть его хорошенько.
- Кто вы такой? - спросил наконец долговязый гидрограф по-английски.
- Я скажу вашему начальнику, кто я.
На лице у представителя "апостола Петра" были царапины и вздутая нижняя губа.
"Следы схватки в больнице", - подумал Свенсон и сказал:
- Хорошо. Идите за мной. Я провожу вас к нему.
- Я хочу говорить с ним здесь, - глухо сказал крестовик.
- Начальник здесь не принимает.
- Скажите, что у меня очень важное дело.
- Все равно. Начальник станции принимает только в своем кабинете.
Свенсон и очкастый крестовик пощупали друг друга внимательным взглядом. Свенсон не видел глаз своего собеседника, защищенных очками-светофильтрами, но он чувствовал, что Мерс разглядывает его настороженно и подозрительно.
- Где помещается его комната?
- Здесь недалеко.
- Хорошо. - Мерс снял перчатку и опустил руку в карман своей куртки. - Вы идите вперед… показывайте мне дорогу.
Свенсон зашагал к квартире Ветлугиных. За ним осторожно двинулся Мерс.
- Итак, ты, Джеф, слушаешь все, о чем я с ним здесь буду говорить. Понятно? Я постараюсь его задержать. Кроме того, как мы условились, в случае надобности, ты действуешь по своему усмотрению, не дожидаясь конца нашей с ним беседы.
Ветлугин, сидя в кресле перед кабинетным столом, казалось, говорил сам с собой, - никого в кабинете не было.
- Правильно, - неожиданно ответил кто-то гулким басом.
- Все, - сказал Ветлугин.
- Все, - подтвердил невидимый Джеф.
Минуты две Ветлугин сидел в абсолютной тишине.
- К вам можно, товарищ начальник? - спросил за дверью Свенсон.
- Можно, - не глядя на визитный экран, сказал Ветлугин.
Вошел Свенсон, за ним бочком протиснулся в дверь Мерс.
- Вот этот… - Свенсон замялся, подыскивая для своего спутника соответствующее обращение, - этот человек хотел с вами говорить.
Необъятная спина Ветлугина шевельнулась.
- Да, я вас слушаю. Садитесь.
- Нет. Я постою.
Ветлугин пожал плечами, мельком заметив руку Мерса, засунутую в карман.
- Как хотите. Я вас слушаю.
- Вам известно, кто я? - спросил Мерс.
Ветлугин глянул на него удивленно.
- Я надеюсь, мы с вами познакомимся.
- У меня к вам поручение, - глухо сказал Мерс. - Но прежде всего должен предупредить вас, что ни на какие вопросы, касающиеся моей личности и того, кто меня послал, я не отвечу. Не имею я права также отвечать на вопросы о мотивах поведения лиц, меня сюда направивших.
Ветлугин многозначительно глянул на Свенсона и снова пожал плечами, как бы желая сказать: "Воля ваша".
- Вы, очевидно, знаете, что на острове Седова сейчас находится мальчик-индеец? - осторожно спросил Мерс.
- Да, знаю.
- Вам также известно, что у мальчика отсутствует память?
Ветлугин помолчал. Что бы это могло значить? Притворяется апостольский парламентер, что не слыхал о возвращении памяти к мальчику, или действительно ничего не знает?
"Хотя… откуда ему знать, если агентов крестовиков на острове не осталось, а сам он удрал оттуда часа три назад?.." - размышлял Ветлугин, внимательно разглядывая Мерса.
- Известно, - сказал он наконец и вдруг понял:
"Да ведь он у меня выпытывает! Мальчик его опознал, это он помнит, а что было дальше - не знает. Однако дешевый прием…"
Свенсон презрительно усмехнулся. Долговязому гидрографу очень хотелось сказать: "Шпионаж в "епархии святого духа" когда-то был лучше поставлен, чем сейчас. Красивая немка Лилиан явно постарела". Но Свенсон воздержался от замечаний и внимательно продолжал слушать разговор Ветлугина с бледнолицым крестовиком.
- Теперь слушайте меня внимательно, - почти тоном приказания сказал Мерс. - У этого мальчика есть отец. Он хочет, чтобы сын его вернулся домой. Он предлагает вам, чтобы вы были посредником между ним и администрацией острова Седова. Поясняю: вы должны уговорить кого следует, чтобы мальчик был отвезен на то же самое место, где он был найден. Там его подберет отец…
- Почему отец мальчика не переговорит с островом Седова лично? - перебил его Ветлугин.
- Я вам уже сказал, что не имею права отвечать на подобные вопросы.
- Почему этот таинственный отец мальчика избрал меня своим посредником?
- Потому что взамен того мальчика вы получите другого мальчика.
- Какого?.. - чуть задохнувшись, спросил Ветлугин.
- Вашего сына, - твердо сказал Мерс.