– В эти стены я бы никого не муровал. На такую жестокость не пошел бы даже баштан. Смотреть, как знатные люди жуют траву? Ну уж нет! Тут язык себе откусишь, чтобы подавиться и не смотреть на это издевательство.
– Чем сильнее напугаешь, тем лучше. Охотники для этого хватают птенцов из гнезда. И начинают на глазах марла их душить. Чтобы вся струя вышла, без остатка.
– Пекарь так перепугался, что теперь сбривает с себя все волосы. Даже брови выщипывает! Над ним смеются, а он не может остановиться. И от своих детей требует того же. Да-да-да. Бегает за ними с ножницами и пинцетами. Кого схватит, всего общипывает. Как-то отловил соседскую собаку и тоже обрил на всякий случай. Говорят, она теперь похожа на крысу.
– Когда пройдет ярмарка, устрою настоящий званый обед. Вместе посмеемся над шебурхой, которая разбежалась. Тумана испугались! Они бы лучше теней боялись. И своих жен.
– Мясо у них, в общем, обыкновенное. Думаю, нашему Орину больше нравится то, как на марлов охотятся. Он бы со своим баштаном сдружился! – Миалинта усмехнулась и неожиданно спросила: – Откуда он у вас?
Застольный гул для меня разом стих. Слова гостей стали неразборчивыми. Серые шершавые голоса. Будто и не голоса, а пустой шелест ветра в ветвях.
Я сразу догадался, что девушка имеет в виду браслет, но изобразил удивление:
– О чем вы?
Я понимал, что нужно быть осторожным. Нельзя совершить ошибку. Нельзя привлекать внимание.
– Вы знаете о чем. О вашем браслете. Откуда он у вас?
Мысли терялись, тонули в вязком фоне застольных историй. Я слышал только собственное сердцебиение и то, что говорила Миалинта. На мгновение пожалел, что сижу без оружия, – меч еще в парадном зале забрал распорядитель.
"И что бы ты сделал?" – усмехнулся я своим мыслям.
– Вы что-то знаете о нем? – ответил я вопросом на вопрос.
– А вы?
Надо было рискнуть. Однажды все равно пришлось бы это сделать.
– Не так много, как хотелось бы.
– Даже так? – удивилась Миалинта. – Любопытно.
– Вы не ответили.
– Вы тоже.
На четвертую смену блюд принесли сладости. Я лишь рассеянно взглянул на поставленные передо мной кориандровые завитушки, пирог с соком эльны, сладкие идисы и персиковый штраул.
– Вы ведь недавно у нас? – прошептала Миалинта.
– Достаточно давно, чтобы меня насторожили ваши вопросы.
– Даже так?
– Как я понимаю, здесь такой интерес не может быть праздным.
– Ведь вы… – Девушка задумалась. – Теперь я понимаю.
– О чем вы?
– Кажется, я могу рассказать вам кое-что интересное. О вашем браслете. Ведь вы в наши Земли только из-за него приехали, я права?
– Я пишу путеводник.
– Ну да.
– Но готов вас выслушать.
– Конечно. – Миалинта улыбнулась. – Я расскажу, но для начала попрошу об услуге.
– Слушаю.
– Не здесь. И не сейчас. Позже.
Стольники разливали смородиновый чай и перед каждым из гостей ставили серебряную пиалу с небольшой сахарной головой и ажурными щипчиками.
…Прошло два часа, прежде чем появилась Миалинта. Она по-прежнему была одета в шелковую юбку и корсетную рубашку, но теперь накинула путевой плащ с глубоким капюшоном.
– Простите. Я не думала, что так задержусь. В последние дни все сложнее выйти без слежки.
– За вами следят? – удивился я.
Миалинта не ответила. Приблизилась к балюстраде. Я покорно последовал за ней.
– Вы без служанки? Я думал, она не отходит от вас ни шаг.
– Да. Не отходит.
Я растерянно пожал плечами. На всякий случай огляделся. Служанки поблизости не было.
– И она всегда такая молчаливая?
– Думаю, она могла бы с вами поговорить, если б вы этого захотели. Но сомневаюсь, что в этом есть нужда.
Странный ответ. Как и само поведение девушки, которая сейчас всматривалась в туман за балюстрадой. Аллея Памяти – западная окраина Багульдина. Здесь начинался горный обрыв, поэтому городских стен не было.
– Скажите, что вы там видите? – Миалинта указала в туман.
Я неуверенно пожал плечами:
– Мглу.
– Да… Я вижу больше. Ведь мы на краю пропасти. Здесь когда-то задували сильные ветра. А сейчас, – дочь наместника вытянула руку, – сейчас тут стена забвения. Но, знаете, я вижу прежний простор. Отсюда открывался вид до Хамаруданского хребта. Под нами среди темных лесов стоит Целиндел. За ним – поля, холма, озера. Села и заимки. Реки и лощины.
В хорошую погоду был виден цветочный город Нилм, малые города Меилтон, Дар-Ус и Дар-Иден, город пасечных долин Розбарг. Я здесь часто гуляла. Смотрела на желтую змею Кумаранского тракта. Думала, что однажды отправлюсь по нему путешествовать. Открывать для себя новые Земли.
Миалинта неспешно пошла вдоль балюстрады. Она по-прежнему не снимала капюшон, опасаясь, что кто-то из случайных прохожих узнает ее.
– Что вы знаете о моем браслете?
– Я расскажу… – Миалинта медленно произнесла эти слова и посмотрела на меня из-под капюшона.
При свете вечернего, спрятанного за мглой солнца я хорошо видел кончик ее прямого носа, светлые губы, округлый подбородок и щеки, украшенные сигвами. Дочь наместника. Наследник рода Аргоната.
– Но для начала попросите об услуге?
– Да.
– Я вас слушаю.
Девушка отвернулась от балюстрады. Пройдя мимо цветущих кустов и каменных лавок, перешла на широкие плиты – аллею Памяти.
– Взгляните.
На плитах были вырезаны изображения – выпуклые, с острыми каемками. Шагать по ним было неудобно.
– Каждый из них символизирует трудности, с которыми столкнулись наместники Багульдина. Во всех городах Земель есть такие аллеи. Новый наместник, получив дозволение править городом, проходит по ней босиком. И он должен гордиться, если его ступни после такой прогулки покроются кровью. Еще больше он будет гордиться, если в его правление на аллее появится новая плита. Каждая из них – символ преодоленных бед. Как видите, аллея Багульдина длинная. Голод. Землетрясения. Соляная оспа. Оспа была самым страшным испытанием. Тогда пришлось открыть заслонки Свирной башни, и огненный свир залил весь город. Это был единственный способ остановить болезнь. Местные жители пожертвовали собой, чтобы не пустить оспу в низину.
– Они сами собой пожертвовали? Или выбор за них сделал наместник?
– Выбор сделал ойгур, а местные жители не противились. Понимали, что в любом случае не выживут.
– И все погибли?!
– Кроме тех, кто укрылся в кузнях. Туда пускали после карантина. Спасли здоровых. А болезнь выжгли вместе со всеми паразитами, грызунами и деревянными строениями. Но это все – отголоски очень далеких времен. Мы разучились бороться. И это нас погубит.
– Надеетесь, что ваш отец оставит здесь плиту с туманом?
Миалинта не ответила. Вернувшись к балюстраде, долго молчала. Вновь подняла руку, будто хотела почувствовать пульсацию тумана, до которого, однако, дотянуться не могла. Его гигантская блеклая портьера свешивалась с неба. Здесь не было ни домов, ни башен, которые бы отгораживали мглу. Казалось, мы стоим в самом изножье отвесной кручи, столь массивной, тяжелой, неодолимой, что в ее близи невольно чувствуешь себя ничтожно маленьким, беззащитным.
– Мой отец слаб. Он так и не смирился со смертью Клеантии, своей жены. Моей мамы… Чувство вины иссушило его. А другие… Каждый занят своим безумством. Зельгард во всем винит фаитов, отдает все силы на их истребление. Требует убивать каждого двойника. Вот и сегодня вечером состоится казнь. Два десятка двойников.
– Казнь?
– Да. Комендант с удовольствием бы провел ее публично, на Ярмарочной площади, но отец, к счастью, запретил. Зельгард всегда ненавидел этот город и, кажется, только счастлив, что может убивать его жителей, пусть и в виде фаитов.
– Комендант ненавидит Багульдин?
– Да. В сущности, его сюда сослали после Третьего Южного восстания.
– Он был среди восставших?
– Нет, что вы! Он служил в гвардии. И хорошо служил. Но под конец сделал неправильный выбор… Он сам виноват. В любом случае это давняя история. А теперь он показывает людям, как фаиты исчезают. Кричит, что это мерзость.
– Вы так не считаете?
– Не знаю…
Миалинта опять шла вдоль балюстрады и на ходу задумчиво ощупывала под плащом свою руку.
– Фаиты и туман связаны, но никто не понимает как. Кто-то говорит, что двойники стали появляться из-за мглы. Другие уверены, что все случилось наоборот – появление двойников привлекло туман. Но разве они виноваты? Каждый из фаитов – это мы сами, наши несбывшиеся мечты. Жизнь, которой мы испугались.
– Комендант бы с вами не согласился.
– Да… Зельгард думает, это обман и болезнь. Все несостоявшиеся жизни – мерзость и не заслуживают пощады.
– Убирать за собой свою грязь.
– Вижу, вы успели наслушаться его речей.
– У меня была возможность.
– Знаю. Поэтому я и позвала вас на обед.
– Вы?
Я с удивлением посмотрел на Миалинту, надеясь рассмотреть под тенью капюшона ее глаза.
– Да. Услышала про Оэдну… Вы за нее вступились. Редкое событие для нашего города. Еще и в ратуше. Вам повезло, что люди коменданта не убили вас.
– Он хотел отправить меня на Гадрильскую лестницу, но потом решил, что будет забавно наблюдать за мной в городе.
– Это в его духе… От Зельгарда помощи нет. За последний месяц он перебил сотни фаитов, но мгла не отступила. Это не выход.
– А Городской совет? Я слышал…
– Пустые разговоры. Все думают только о себе. Орин обезумел. Все его мастерские работают на пределе. Хочет обогатиться на ярмарке. И знаете что? Он порой настолько спокоен, уверен в своем будущем…
– Орин знает что-то скрытое от вашего отца?
– Может быть… А сейчас он скупает таверны, подворья, торговые лавки, мастерские портных и скобянщиков, даже крестьянские поля… И все – по ничтожной цене, у тех, кто не верит в спасение. Над ним даже посмеиваются. Говорят, он скупает туман.
– Люди думают, что Багульдин станет сумеречным.
– Не все. Но Орину достаточно. Над ним и раньше смеялись, однако его это не останавливает. Два года назад он приобрел старую, заброшенную ветку Карнальской каменоломни. Каменоломня давно выработана, но кто-то нашептал ему, что ветку закрыли преждевременно. Орин поверил. Безумная, отчаянная попытка обогатиться. Хватило одного месяца пустых работ, чтобы понять их бессмысленность.
Но такие ошибки только раззадоривают Орина. И остановить его невозможно. Туман для него стал настоящим подарком. По крайней мере, так он думает.
Отец вынужден в свою очередь выкупать другие дома, чтобы не потерять город. Он надеется потом вернуть их прежним владельцам по такой же цене. И знаете, что самое смешное? Если туман отступит, Орин первый отправит гонцов к эльгинцам в Матриандир с донесением, что наместник Багульдина воспользовался общим несчастьем и по дешевке отбирал у своих горожан все самое ценное. Уверена, он так и сделает.
– Орин сам бы не отказался пожить в резиденции наместника?
– Наследников Торгорда давно изгнали из престольного Вер-Гориндора. Говорят, что изгнали несправедливо, по навету одного из приближенных к ойгуру, но сейчас это не имеет значения. Орин мечтает вернуть богатство и силу своему роду. Возвратиться на Эридиус и восторжествовать. Если не самому, то, по меньшей мере, в виде своего наследника.
– Эрина?
– Да. Хотя Эрин, кажется, не очень доволен такими планами… Благоразумие моего отца было тюрьмой для Орина. А теперь все изменилось. Отец ослаб, и Орин пользуется этим. Делает все, чтобы наш город стал здравным. Хочет, чтобы к нам приезжало отдыхать как можно больше богатых семей. Уже несколько лет строит таверны и постоялые дворы в отдаленных селах, на откосах, возле термальных источников. Возглавив Совет, стал требовать, чтобы город проложил новые горные дороги, очистил и расширил источники, чтобы выделил переселенцам свободные земли на Айликменском плато. Теперь ходит на званые обеды. Всегда ворчит. Возмущается то едой, то музыкантами, то гостями. Показывает свою силу. Даже хотел устроить Эрину свадьбу со мной…
– Что именно случилось с вашим отцом?
Миалинта, дойдя до конца балюстрады, развернулась и зашагала в обратном направлении.
– Сейчас это неважно.
– А что важно?
– То, что стена тумана не остановилась. Она продвигается. На шаг, на полшага в день, но приближается. Гибель города – вопрос времени. Я не верю, что мгла уйдет сама по себе. – Миалинта выговаривала каждое слово быстро, с силой. – Фаитов убивали – не помогло. Отправляли гонцов – не помогло. Жгли костры – не помогло. Помощи от эльгинцев нет. Осталась последняя надежда.
– Какая?
Дальше Миалинта шла молча. Я терпеливо ждал, когда она ответит на вопрос.
– Когда туман перешел за городские стены… Я ведь думала, это сплотит людей. Понимаете? Думала, все объединятся и будут вместе искать спасения. А что в итоге? Все продолжают жить, будто ничего не случилось. Первые дни была паника. Крики, драки на улицах. Беженцы из восточных кварталов, крестьяне. А потом… потом все затихло. Люди ходят в таверны, продолжают семейные ссоры, спорят о всякой ерунде. Алеандрина выдумывает глупые истории, смеется. По-прежнему считает, что все завидуют ее положению. Наряжается для званых обедов. Хочет быть в центре внимания. Орин сидит в мастерских и хвастает запеченными марлами. Как это глупо… Разве так бывает? Люди радуются, что запасли к ярмарке провизию и теперь могут вкусно и сытно обедать без всяких подвозов. Торгуются за лишний четвертак и жалуются на несвежие овощи… Разве можно объедаться и болтать, когда над тобой нависла стена забвения?
– А вы предлагаете молиться и плакать?
– Странно это слышать от вас… Нет, я предлагаю бороться. До конца. Так поступали наши предки. Иначе они бы не выжили в этих Землях.
– Но как сражаться с туманом?
– Мы должны отправиться к тому месту, где все началось.
– Вы знаете, откуда пришел туман?
– Нет. Но я знаю, где появился первый фаит.
– И что вы собираетесь делать?
– Там будет видно. Других вариантов не осталось. Это наша последняя надежда. И вы мне в этом поможете.
– Я? Но как?
– Будете меня сопровождать.
Я невольно усмехнулся. Мне нравилось то, с каким порывом говорит дочь наместника, но ее предложение казалось безумным.
– Подземелье Искарута. Село бедняков на окраине Саэльских лугов. Туда ведет тоннель из кузен, но в кузнях стоят стражники. Они сразу донесут Зельгарду. Его люди легко догонят нас. Нельзя рисковать. Отец поручил коменданту следить за мной, и у него это неплохо получается. По тоннелю мы сможем вернуться, но туда нужно идти по поверхности – в тумане нас будет сложнее отыскать. Идти, к счастью, не так далеко.
– В тумане все далеко.
– Вы боитесь?
– Я не понимаю.
– Послушайте. – Миалинта вздохнула. – Если останетесь в городе, погибнете. Мгла рано или поздно накроет Багульдин. Сбежать вам не удастся. До Целиндела путь давно закрыт. Ваш единственный шанс остаться в живых – помочь мне. Я вам ничего не обещаю, кроме шанса на спасение. Разве этого мало?
– Почему именно я?
– Буду с вами честна. И надеюсь на вашу честность в ответ.
Я пожал плечами.
– Большинство моих друзей пропало в тумане. Они… они пытались найти решение. К сожалению, тогда я еще не знала о Подземелье Искарута. Точнее, не знала, что… Теперь осталось не так много людей, которым я доверяю. Но и они сидят под замком.
– Почему?
– Отец боится, что мы уйдем к Подземелью.
– Почему он сам не отправит туда разведчиков?
– Отправлял. Они не вернулись.
– Хорошая история…
– Вы предпочитаете остаться здесь и покорно ждать забвения? Поверьте, оно хуже смерти.
– Верю.
– Вы были одни. Без оружия. В ратуше незнакомого города чужих Земель. В окружении стражников. Перед лицом коменданта. И пытались спасти женщину, которую увидели впервые. О чем вы думали в те мгновения?
– Сомневаюсь, что я вообще о чем-либо думал.
– Об этом и речь. Такому человеку я могу довериться.
– Не делайте поспешных выводов.
– К тому же вы путешественник. Судя по вашим рассказам, вам не раз доводилось рисковать жизнью.
– На вашу сестру мои рассказы впечатления не произвели.
– Двоюродную сестру.
– И тем не менее.
– Послушайте, мне не нравится наш разговор. Я отправлюсь в Подземелье. С вами или без вас. Но если вы хотели, чтобы я рассказала вам об этом, – Миалинта протянула руку из-под плаща и указала на браслет, – вам придется пойти со мной. Это та услуга, о которой я говорила.
"Безумие", – подумал я. Идея отправиться в туман в надежде отыскать какое-то подземелье казалась мне безнадежно глупой. "Если и рисковать, то идти в низину, к Целинделу".
Миалинта ждала ответа, но я задал вопрос:
– Что вы знаете о первом фаите?
– Не так много. Он появился почти десять лет назад.
– Десять лет!
– Да. Но это был единственный случай. Тогда этому не придали значения. Долгое время о нем даже не вспоминали. Два года назад появилось еще несколько фаитов. Уже в районе Карнальской каменоломни.
Год назад впервые заметили туман. И чем ближе он подходил к стенам города, тем больше становилось фаитов.
– И вы думаете там, в Подземелье Искарута, найти первопричину?
– Значит, вы согласны.
– Мне нужно время все обдумать.
– Хорошо. Но учтите, время играет против нас. Не думайте слишком долго.
– В любом случае нам потребуются проводники. Следопыты или те, кто хорошо знает Саэльские луга.
– Будьте осторожны. Никому не говорите, зачем вам потребовалось Подземелье… Это опасно. Но я уверена, вы найдете проводника.
– Откуда такая уверенность?
– На Тихом рынке торгуют горлинским сыром. Это сыр из наместной сыроварни.
– И…
– Этим сыром никогда не торговали на простых рынках. Его поставляют только в резиденцию и для продажи в другие города. И главное, с Горлином давно нет связи. Значит, кто-то разграбил запасники сыроварни.
– Контрабанда?
– Да. Но это хорошо. Это наш шанс. Значит, в городе есть люди, знающие, как ходить через туман. Люди, готовые рисковать жизнью.
– За пару золотых монет.
– Не думаю, что так дешево.
– Этот сыр… Белый с синими жилками?
Миалинта повернулась ко мне. Капюшон скрывал ее лицо, но я был уверен, что мои слова удивили девушку.
– Да. Вы знаете людей, которые приносят его в город?
– Нет. Но если будет возможность, постараюсь выяснить.
– Хорошо. Если потребуется золото, приходите ко мне. Я бы сама хотела помочь вам с проводником, но мне теперь трудно выйти из резиденции без слежки.
– Сейчас вам это удалось.
– Не совсем.
– То есть как?