Когда самолет снова по прямой траектории полетел, стриж опомнился, обиженно крикнул и улетел. Только от страха или может от нажима силы тяжести, или еще по какой причине он все лобовое стекло залил своим склизким белым пометом.
Обгадил, так сказать. Да так обильно, что ничего разглядеть впереди возможности не стало. Отомстил он значит, Ивану Ивановичу за его глупую шутку с мертвой петлей. С тем и улетел, преподав Краснобаеву хороший урок, что нельзя птиц обижать.
Ведь они его коллеги, можно сказать. Воздушные друзья. Небесные братья.
И это в первом же полете!
Краснобаев чуть не заплакал от обиды. Мало того, что ничего не видно, так еще сейчас товарищ генерал проснется, увидит на стекле такое безобразие и такой ему нагоняй устроит! Кто знает, вдруг еще и летать запретит? Надо было срочно исправлять ситуацию.
Поставил Иван Иванович самолет на автопилот, схватил тряпку, открыл боковую форточку, высунулся чуть не наполовину и стал лобовое стекло чистить.
А это занятие не простое, особенно, когда под рукой ведра с мыльной водой нет. Он только размазал все по стеклу равномерно, так что оно все белое стало, матовое, но кое-что разглядеть все-таки было можно.
Вернулся Краснобаев на место, закрыл форточку, спрятал тряпку. И тут как раз Бочкин проснулся, смотрит на белое матовое стекло, понять ничего не может.
– Что это такое? – спрашивает.
– А это, – отвечает Краснобаев, – солнцезащитный слой новейшей разработки.
– Понятно, – кивнул Бочкин, – чтобы глаза не слепило. Так?
– Так точно!
И пришлось Краснобаеву таким хитрым способом идти на посадку, при десяти процентах видимости.
Но это даже и хорошо. Можно сказать, он сам себе учение устроил. Ведь чего только не бывает в жизни летчиков. И в бурю приходится садиться и в снегопад, когда видимость вообще нулевая. Особенно в полярных условиях. А садиться надо. Ситуация заставляет. И все тогда от мастерства пилота зависит, от его опыта и интуиции.
Совершил посадку Иван Иванович даже лучше, чем если бы стекло чистым и прозрачным было. Даже Бочкин его похвалил:
– Вот теперь отлично, Краснобаев! Сел, как на мамину кровать. Мягко, плавно, бережно. Поздравляю тебя с первым твоим полетом. Дай я тебя расцелую!
Громко расцеловал он Ивана Ивановича в обе щеки по три раза и также крепко по-генеральски обнял его своими сильными руками.
– А теперь мне пора в кабинет. Вызови мне по радио машину. Я ее у выхода буду ждать.
И пошел он к выходу, который находится в хвостовой части самолета. Только путь его лежал мимо бака для удобрений. А места между баком и бортом самолета совсем мало было. Впритык. Генерал Бочкин когда в начале рейса в кабину шел и то чуть не застрял, потому что худым его никак назвать нельзя было, а теперь после того, как все, что ему Настасья Филипповна дала, он съел, застрял по-настоящему. Никак вперед двинуться не может, а назад в кабину ему возвращаться никак нельзя.
– Краснобаев! – закричал он тогда. – Краснобаев! Иди сюда!
Подбежал к нему Иван Иванович:
– Что случилось?
– Ну-ка, помоги мне. Что-то я не пролезаю. Подтолкни меня.
Поднатужился Краснобаев и изо всех сил стал толкать Бочкина вперед. Но это не помогло. Генерал от его толчков застрял еще больше. Покраснел весь от натуги, даже задыхаться начал.
– Тяни назад! – кричит.
Стал его Краснобаев назад тянуть. Только куда там! Он генерала когда вперед толкал так крепко вбил, словно пробку в бутылку. Теперь ни вперед, ни назад. Засел генерал. Застрял так прочно, что не вытащишь.
А генерал кричит и потом обливается:
– Ой, караул! Да что же это такое делается?
Как я теперь маршалу докладывать стану. Ты же меня, Краснобаев без ножа зарезал! Что же делать теперь?
– Надо подождать, товарищ генерал, когда вы похудеете, – простодушно ответил Краснобаев.
От этого его простодушия генерал просто в ярость пришел.
– Что ты такое говоришь? – закричал он на Краснобаева. – Мне через час маршалу надо докладывать данные метеоразведки, а ты мне похудеть советуешь? Да я тебя! Кто эту чертову штуку здесь поставил? Кто, спрашиваю?
Тут и Краснобаев испугался.
– Я поставил, – залепетал он, – по вашему приказу.
– А ну быстро снимай ее обратно!
– Я, товарищ генерал, один ее не сниму, тут в одиночку, неделю работать надо. Тут только один человек снять ее быстро может.
– Кто?
– Прапорщик Окуркин.
– Окуркин? Быстро его сюда! И чтобы никто кроме него и тебя о том, что я здесь застрял, не знал! Понятно? Чтобы меня через полчаса освободили, или не видать тебе больше никогда самолета, Краснобаев!
Иван Иванович чуть в обморок не упал оттого, что услышал. Понесся он искать Окуркина и на свое счастье тут же его нашел, потому что коварный прапорщик, был неподалеку и следил за тем, что происходит в самолете. С той минуты, как он позвонил Краснобаеву по телефону, он с него глаз не спускал. Следил за каждым его шагом, все ждал, как его генерал наказывать будет.
– Окуркин, в самолет! – приказал ему Краснобаев. – Быстро!
– А что такое? – развязно спросил обескураженный прапорщик.
– Отставить вопросы! – гаркнул на него Краснобаев. – Быстро за мной!
И побежал обратно в самолет. Окуркин плюнул себе под ноги. Но делать нечего. Побежал следом.
А дальше, когда он генерала увидел, чуть не свихнулся.
– Чего смотришь? – закричал на него Бочкин. – Ты эту дрянь сюда поставил?
– Я.
– Убрать сейчас же! Если за полчаса не справишься, уволю из армии к чертовой матери, и даже твой дядя генерал Чубарик тебе не поможет.
Испугался Окуркин и стал лихорадочно работать. Вместе с Краснобаевым они мигом обратный демонтаж бака произвели. Разбирать всегда легче, чем собирать. Так что справились они не за полчаса, а за двадцать восемь минут и тридцать пять секунд.
Освободили генерала.
Бочкин быстро зарядку сделал, чтобы размять затекшее тело и побежал к машине, которая его все это время у трапа самолета ждала.
– А бак обратно установить и чтобы уже в полдень начать удобрять поля! – отдал Бочкин Краснобаеву и Окуркину приказ и уехал в штаб, чтобы доложить маршалу Штопорову данные метеоразведки.
Так закончился первый полет Краснобаева.
Глава девятая
БИТВА ЗА УРОЖАЙ НАЧИНАЕТСЯ
Посмотрели вслед уехавшему генералу Краснобаев и Окуркин, вздохнули и принялись опять бак на место ставить.
К полудню, как им и было приказано, все было готово. Чтобы ускорить дело, Окуркин даже привел двух курсантов из сержантской школы Осликова и Козликова и привлек их к работе.
Кончили они и сели рядом с самолетом отдохнуть. Окуркин закурил и даже протянул пачку с сигаретами "Прима" Краснобаеву.
– Не курю, – вежливо отказался Иван Иванович.
– Что, здоровье не позволяет?
– Нет, здоровый образ жизни!
От такого ответа Окуркин так растерялся, что даже угостил сигаретами двух курсантов из сержантской школы, хотя до этого никогда не позволял младшим по званию стрелять у него курево.
– Сейчас Колосков приедет, – задумчиво глядя на горизонт, произнес Краснобаев. – Надо готовить машину к полету.
Сказал так и пошел к самолету.
Посмотрел ему вслед Окуркин и с досады плюнул.
А тут еще к нему курсант Осликов сзади подошел и язвительно так говорит:
– Не уважает он вас, товарищ прапорщик, этот лейтенант. Не то, что мы. А мы вот вас как родного отца любим и уважаем. За доброту. Угостите еще сигареткой.
– Точно-точно, – тут же добавил курсант Козликов. – Мы вас уважаем, а он нет.
И тоже протянул руку за сигаретой.
Прапорщик Окуркин опять угостил их сигаретами, и второй раз нарушил свое правило. А когда вспомнил про него, было уже поздно. И тогда он опять поклялся отомстить Краснобаеву за свои обиды. Очень он был злопамятный и вредный человек, этот Окуркин.
Тут приехал агроном Колосков, а вместе с ним приехал и грузовик с удобрениями. Удобрения были в мешках в виде мелких гранул, и их надо было все загрузить в установленный бак.
Тогда Окуркин приказал Осликову и Козликову начать вручную засыпать удобрения в бак. Хотя это надо было делать при помощи машины, он заставил их таскать мешки на себе, чтобы отомстить им за то, что они осмелились стрельнуть у него сигареты.
Плюс ко всему Окуркин был еще и страшным жадиной.
Курсанты Осликов и Козликов начали работать и сильно разозлились на прапорщика и в свою очередь решили как-нибудь досадить Окуркину.
В полдень бак был наполнен удобрениями, Краснобаев и Колосков по карте разобрали, что и где надо удобрять, и самолет поднялся в воздух.
Это непростая работа, рассыпать удобрения по полям. Она требует очень большой сноровки, мастерства и терпения. Ведь над каждым полем надо было пролететь не менее десяти раз и насыпать удобрения так, чтобы они легли равномерно на все участки. Ничего пропустить было нельзя. И в работе этой принимает участие не один только летчик, но и несколько помощников.
Курсанты Осликов и Козликов с красными флагами по приказу Окуркина встали на противоположных концах поля друг против друга и дали Краснобаеву сигнал, что можно начинать.
Краснобаев пошел вниз. Когда он долетел до того места, где стоял Осликов, он снизил машину на минимальную высоту. Теперь до земли было не больше десяти метров. Как только Осликов махнул флажком, Иван Иванович нажал специальный рычаг, который был связан со "штанами", и оттуда посыпались миллионы гранул. И прямо на землю по полосе шириной в десять метров. Как только он достиг курсанта Козликова, снова нажал рычаг, и удобрения сыпаться прекратились. Самолет пролетел вперед и, сделав широкий разворот, вернулся обратно.
А курсанты уже прошли дальше на следующую полоску поля и снова подняли флажки.
Теперь Краснобаев долетел до Козликова и по его знаку опять нажал рычаг, и удобрения сыпались до того момента, пока он не достиг Осликова. Таким образом была удобрена следующая полоска поля.
Краснобаев повернул назад и снова полетел к Осликову.
Вот так и удобряли они полоску за полоской, пока не удобрили все поле. Туда, сюда! Туда, сюда! Назад, вперед! Назад, вперед! Словно челнок на ткацком станке.
Удобрили одно поле. Перешли на второе. Затем на третье. Поля были небольшие, но их было много. Так что конца работы не было видно.
Опустел бак, вернулся Краснобаев, заново его наполнил, заправился горючим и снова полетел работать. Так до позднего вечера, и удобрял он поле за полем.
На следующий день встал, и все началось сначала. И так целую неделю. Когда удобрил все поля совхоза "Крылья урожая" примчался агроном Семен Иванович Корешок из колхоза "Воздушная кукуруза" и умолял генерала Бочкина и Краснобаева помочь удобрить и его поля.
– Иначе кукуруза моя погибнет! – чуть не плакал он. – Это не я вас один прошу, мы всем колхозом вас просим!
Как не помочь колхозникам?
Стал Краснобаев удобрять поля "Воздушной кукурузы". И таким мастером он стал по удобрению, так равномерно сыпал он на поля полезные для зерновых культур гранулы, что начали они расти просто с невиданной доселе быстротой. Заколосились ржаные и пшеничные поля, взмыли вверх копья кукурузы, заволновалась словно океан гречиха, зацвели цветы и загудели над ними пчелы, опыляя цветы и набивая свои ульи медом.
Вслед за "Воздушной кукурузой" обратились за помощью еще и колхозы "Полет" и "Старт" и совхоз "Вперед к изобилию!"
Так в тяжелом и упорном изнурительном труде кончился июнь, начался июль. А Краснобаев все удобряет. Другие летчики над ним на реактивных самолетах проносятся, как стрижи над улиткой, чуть не к звездам взмывают, а он на АНе словно телега на скорости сто сорок километров в час над землей тащится. Грустно Краснобаеву, тоже в небеса хочется, но он не ропщет, работает честно, добросовестно. Своего часа ждет.
Наконец все поля удобрил и свои и чужие.
Думал, теперь пересядет он на МИГ. Но не тут-то было.
– Поля удобрил? – спросил его Бочкин.
– Так точно, товарищ генерал, удобрил!
Разрешите приступить к подготовке к полетам на реактивных машинах?
– Ишь, какой быстрый! – погрозил ему пальцем Бочкин. – Поля ты удобрил. Это хорошо. Но теперь их защищать надо.
– Защищать?
– Да, защищать.
– От кого?
– А действительно от кого? – переспросил Бочкин рядом стоявшего Колоскова.
– От сорняков, – объяснил агроном. – Сейчас в самый раз сорняки пойдут. Надо поля специальными химикатами обработать, которые эти самые сорняки убивают.
– Понятно, Краснобаев? – спросил Бочкин.
– Так точно.
– Тогда шагом марш, убивать сорняки.
– Есть, убивать сорняки! Отдал Краснобаев генералу честь и пошел выполнять приказ. Пошел на борьбу с сорняками.
Это конечно так говорится, пошел. На самом деле полетел. А прежде чем полететь, пришлось Ивану Ивановичу самолет слегка реконструировать.
Когда летчики поля удобряют, они пользуются для этого "штанами", потому что удобрения сухие и гранулированные. Совсем другое дело ядохимикаты, или по-другому гербициды. Гербициды находятся в жидком состоянии, и их через "штаны" как следует, над полем не распрыскаешь. Равномерности не будет.
Поэтому снял "штаны" Краснобаев с самолета, и вместо них на нижние крылья прикрепил две тонкие трубы с дырочками по всей длине. Гербициды из бака лились в эти трубы и через дырочки, размер которых регулируется жиклерами, которые в них вставляются и вынимаются, проливались на землю. А чтобы жидкость поступала равномерно в обе трубы, и в ту что на правом крыле, и в ту, что на левом, на крыше самолета прямо над баком прикрепил Краснобаев "ветряк", небольшое приспособление похожее на мельницу с восемью лопастями. Во время полета этот самый "ветряк" от встречного ветра крутится, как пропеллер. От "ветряка" вниз, к тому месту, где из бака гербициды поступают в разливные трубки, идет трос, который крутит ворот, и этот ворот равномерно подает жидкость в обе трубы. Технология, в общем, не сложная, если разобраться.
И снова началась кропотливая работа по опрыскиванию полей гербицидами. С утра до поздней ночи трудился Краснобаев на сельскохозяйственной ниве, боролся за урожай. Приходил домой уставший. Еле сил у него хватало, чтобы умыться и добраться до постели.
Но работы Краснобаев не боялся. Работал быстро и качественно. Агрономы совхозов "Крылья урожая" и "Вперед к изобилию!", а также агрономы и председатели колхозов "Воздушная кукуруза", "Полет" и "Старт" просто удивлялись ему и наперебой приглашали работать к себе на любую должность. Обещали неслыханные оклады и ежемесячную премию. Но Иван Иванович естественно не согласился.
– Я создан только для неба, – отвечал он. – На земле меня ничего не держит. Тоскливо мне на земле. Тоскливо и грустно.
За две недели справился Краснобаев с сорняками. Ни одного василька не оставил на полях, ни одной ромашки. Всех уничтожил. Оставил только полезные культуры. И получил за это сразу пять почетных грамот от всех хозяйств, для которых трудился. А агроном Колосков ему даже свои часы подарил, командирские, которые в Москве купил, когда в отпуск ездил. И даже с надписью: "Дорогому Ивану Ивановичу от сельских тружеников за совершенные подвиги в битве за урожай". Очень этими часами гордится Иван Иванович. До сих пор их носит и очень бережет.
Думал Краснобаев, что теперь отдохнет от трудов праведных и займется делом. Начнет настоящие боевые самолеты осваивать. Но не тут-то было. Август наступил. Урожай поспевать начал.
Налилась золотом пшеница, подрумянились аппетитные кукурузные початки, овощи свою ботву чуть не на два метра к небу подняли. Обильная впереди жатва наметилась.
Ну и известное дело, там где урожай богатый, много нахлебников и разного рода вредителей стало около плодов и зерен собираться. Я говорю о вредителях сельского хозяйства. О насекомых вредных и прожорливых. Про них говорю. Про гусениц и жуков многочисленных, про саранчу ненасытную и прожорливую и тлю незаметную. Все эти гады, просто одолевать начали поля и огороды. Откуда только взялись в таком количестве? Но только тьма их целая налетела и стала угрожать погубить все людские труды.
Вызвал к себе Краснобаева генерал Бочкин.
– Слыхал, что на полях делается? – спрашивает.
– Как не слыхать? – почесал затылок Иван Иванович. – Вредители. Паразиты. Сволочи ненасытные. Деревенские жители и жены наших летчиков, что подсобные хозяйства держат, только об них и говорят.
И оба они, Краснобаев и генерал, у которого жена разбила за аэродромом самый большой огород, вздохнули. Затем Бочкин Краснобаеву внимательно в глаза посмотрел и говорит:
– На тебя вся надежда, Ваня. Только на тебя. Я тебе уже не приказываю. Не имею такого права. Потому что ты все испытания с честью выдержал и доказал, что летчик ты прирожденный. Так вот, я тебе не приказываю. Я тебя прошу. Как сына родного прошу. В последний раз. Выручай.
Иван Иванович не из тех людей, которых дважды надо просить. Нет. Ему и одного раза достаточно.
Так ответил он Бочкину:
– Конечно, товарищ генерал. Все сделаю. Потравим мы всю эту нечисть. Погоним прочь подлецов, как немцев от Москвы. Не достанется им не единого зернышка. Не единой морковки или свеколки! – И такая решимость в его голосе зазвенела, словно стальной дамасский клинок из ножен вынули. Лицо его наполнилось верой в победу, глаза засияли радостью от предстоящей борьбы. – Разрешите идти, товарищ генерал?
– Разрешаю, – дрогнувшим голосом ответил Бочкин.
Взял под козырек Иван Иванович и чеканным шагом вышел из генеральского кабинета.
– Орел! – восхищенно воскликнул ему вслед Бочкин. – Настоящий орел! Сокол! Эх, и где мои двадцать лет?
Глава десятая
КОВАРНЫЙ ПЛАН ПРАПОРЩИКА ОКУРКИНА
Ушел Краснобаев, а Бочкину вдруг грустно стало. Грустно оттого, что не молод он уже, не силен, и уже не может, как в былые годы, держать штурвал боевого самолета. Возраст не позволяет. Возраст и врачи. Ну и еще может быть лишний вес.
А ведь какие подвиги он совершал когда-то! В небе над Вьетнамом сбивал американских асов, как семечки щелкал вражеские самолеты в Египте. Среди истребителей равного ему просто не было. Его МИГ-21 рассекал синее небо словно стрела Робин Гуда, и никогда не бил мимо цели.
А что он сейчас? Штабная крыса. Одни бумаги на уме, да желание выслужиться перед вышестоящим начальством. Эх, разве так он думал кончить свой боевой путь? Не в небе со штурвалом в руках, а в кабинете за пыльным столом.
И так расчувствовался Василий Митрофанович, что была минута, когда он твердо решил уйти в отставку, купить небольшой самолетик и летать себе по небу, да приносить людям пользу. Развозить почту, да опрыскивать поля, как вот этот паренек Краснобаев.
Тут эти его малодушные мысли прервал телефонный звонок.