- Почему это наша бабушка вдруг помрет? Она совсем не старая и не болеет! - возмутилась Аннушка.
- А я тебе говорю - помрет, - убежденно и равнодушно проговорила Жанна, листая свой журнал.
- Да почему же это она вдруг помрет?!
- Да потому, что у бабульки рак в последней стадии, и долго она не протянет.
Аннушка так и ахнула.
- А папа об этом знает?
- Знает, конечно, иначе откуда бы я узнала? Она сама об этом Мишину написала и просила позаботиться об Анне.
Тут Жанна соврала: не от самого Мишина она узнала о болезни Анастасии Николаевны, а из выкраденного Жаном письма, которое бабушка еще в начале лета написала Дмитрию Сергеевичу.
- Поэтому Мишин и притащил твою сестричку в Петербург, чтобы она привыкала к будущему дому, - пояснила Жанна.
- Почему мне об этом никто ничего не говорил?
- Мишин не велел.
Аннушка заплакала, а потом сказала:
- Жанна, пожалуйста, давай, как только прилетим в Лондон, купим обратные билеты и вернемся в Петербург. Я хочу в Псков, к бабушке!
- Не выдумывай! Да и какое тебе дело до какой-то псковской старухи? О себе думай, дорогая. Ты едешь учиться в лучшую и самую дорогую школу для девочек!
- Но если бабушка…
- Всё! Не желаю больше ничего слушать про эту псковскую бабушку! - резко оборвала ее Жанна. - Замолчи, пожалуйста, и перестань причитать. Ты мне мешаешь читать журнал и беспокоишь других пассажиров. Смотри, на тебя уже люди смотрят! Аннушка отвернулась, уткнулась в окно и заплакала.
- Ну, с меня хватит! - прошипела Жанна, увидела впереди свободное место и пересела туда. И журнал с собой прихватила, конечно.
Ангел Иоанн летел рядом с авиалайнером, держась за обледенелое крыло, смотрел сквозь подернутое инеем окно на Аннушку и шептал ей слова утешения:
- Бабушка не умрет, Аннушка! Бабушка просто откроет дверь и войдет в другую жизнь. Молодая и здоровая, побежит она вот по таким облакам прямо к Господу в Его объятия! - говорил Иоанн. А сам тоже плакал, и слезы, срываясь с его ресниц, мгновенно замерзали и стучали по дюралевой обшивке самолетного крыла.
Никогда и никому Аннушка не рассказывала потом, о чем она думала и плакала, глядя на снежные поля облаков, но к концу полета она решила, что устраивать скандал и требовать возвращения в Петербург она не станет ради сестры. Она, Аннушка, всю жизнь прожила рядом с бабушкой, бабушка ее так любила! Так пусть и Юленька хоть напоследок побудет с нею, узнает, что это такое - бабушка. А она поедет в Келпи и постарается уж как-нибудь продержаться до зимних каникул. Но зато потом сразу из Петербурга - в Псков! И они будут с Юлей вместе ухаживать за бабушкой до самого конца. Она все объяснит папе, и папа, конечно, все поймет и отпустит их в Псков.
Когда они приземлились в Лондоне и прошли паспортный контроль и таможню, Жанна посадила почти ослепшую от слез Аннушку в кафе, поставила возле нее дорожные сумки и Аннушкин чемодан, велела сторожить и отправилась узнавать, когда будет ближайший рейс на Дублин. Рейс был через два часа, и все это время Аннушка просидела в кафе, уже не плача, а просто глядя на высокий бокал с кока-колой, который ей принесла официантка по заказу Жанны.
Хранитель Иоанн стоял позади Аннушки, гладил ее по голове и что-то ласково нашептывал. Не забывая, однако, и по сторонам поглядывать: аэропорт - место людное, а люди всякие случаются.
Сама Жанна все время до объявления посадки провела в бутиках аэропорта, ничуть не беспокоясь об оставленной в кафе Аннушке. Потом она, нагруженная яркими пакетами, забежала за нею, и они едва-едва успели на дублинский рейс. Теперь Аннушка тем же грустным и отрешенным взглядом смотрела в окно на проплывавшую внизу зеленую Англию, а потом еще более зеленую Ирландию.
Ангел Иоанн сидел на крыле, обняв колени, и тоже задумчиво смотрел вниз: что-то их ждет в этой Ирландии!
В Дублине их должна была встречать преподавательница из Келпи, старая знакомая Жанны. Получив багаж, они вышли в зал.
- Мисс Кребс!
- Это меня, - сказала Жанна, вглядываясь в небольшую толпу встречающих. Аннушка удивилась: она знала, что фамилия Жанны была Рачок.
Жанна увидела свою знакомую и быстро направилась к ней.
- Сирона, дорогая моя, как поживаешь? - воскликнула она, протягивая руки к стройной блондинке в элегантном синем костюме. Они расцеловались. Аннушку поразили глаза блондинки. Они были так прекрасны, будто существовали на лице не для зрения, а только для красоты: в них не было никакого выражения, они просто сияли, и всё. Красавица поглядела на Аннушку и улыбнулась, показав неправдоподобно ровные жемчужные зубы.
- Девочка плохо себя чувствует?
- В самолете укачало, - небрежно пояснила Жанна, украдкой сделав Аннушке зверскую гримасу.
- Бедняжка. Давай знакомиться, Юлия Мишина! - сказала красавица и протянула Аннушке белую руку с длиннющими голубыми ногтями. Рука была холодная как лед. - Меня зовут Сирона Морген, я школьный врач. А еще я преподаю факультативный курс целительства.
- Меня зовут Юлианна, - сказала Аннушка, поскорее убирая свою руку после ледяного пожатия мисс Морген.
- Это домашнее имя, - пояснила Жанна. Аннушка с Юлькой заранее решили, что после "размена" они будут обе зваться Юлианнами, чтобы нечаянно не запутаться в именах.
- Пусть будет Юлианна Мишина, - кивнула мисс Морген. - Тем более что в школе уже есть одна Юлия - Юлия Борджиа из Италии.
- Неужели из тех самых Борджиа? - удивилась Жанна. - Я полагала, они все вымерли.
- По крайней мере так она утверждает.
Они вышли из здания аэровокзала и направились к автостоянке. Мисс Морген подвела их к маленькому синему автомобилю, на дверце которого была нарисована симпатичная белая лошадка, взмахнула рукой, и обе дверцы и багажник гостеприимно раскрылись. Аннушка увидела, что половину багажника занимает большая клетка, в которой сидят четыре коричневых длинноухих зверька. Приглядевшись, она поняла, что это кролики, и очень удивилась: до сих пор коричневых кроликов ей видеть не приходилось. Мисс Морген поставила дорожные сумки, пестрые пакеты Жанны и Аннушкин чемодан рядом с клеткой и захлопнула крышку багажника.
- Не возражаешь, если я сяду впереди? - спросила Жанна. - Мы давно не виделись с Сироной и хотим поговорить.
- Мне все равно, - ответила Аннушка и стала пролезать через откинутое переднее сиденье, но в нерешительности остановилась: на заднем сиденье лежал зверь, которого она сначала приняла за собаку.
- Не бойся, Юлианна, садись! Мой котик подвинется. Дай место девочке, Брауни! - прикрикнула мисс Морген на зверя, оказавшегося и вправду котом невиданного размера и окраса - шерсть у него была коричневого цвета, почти того же оттенка, что у кроликов. Кот нехотя привстал и чуть-чуть подобрался, оставив Аннушке примерно треть сиденья. Она села и протянула руку, чтобы погладить кота и подружиться с ним, но он протянул ей навстречу толстую коричневую лапу с растопыренными когтями, и Аннушка свою руку тотчас отдернула. Кот поглядел ей прямо в глаза, широко зевнул и отвернулся.
- Ну и пожалуйста! - сказала Аннушка и тоже отвернулась к окну.
Мисс Морген села за руль, Жанна устроилась рядом, и машина тронулась.
Аннушка не слышала, о чем впереди переговаривались Жанна и мисс Морген, она устала от горя и слез и теперь просто смотрела в окно. Несмотря ни на что, Ирландия ей нравилась: даже у них в Пскове не было такой зеленой травы и такой чистой листвы на деревьях. Понравились ей веселые уютные домики вдоль шоссе и множество нешироких речек, через которые они то и дело переезжали. На пастбищах паслись стада чистеньких коров и овец, издали их фигурки казались игрушечными на фоне яркой зеленой травы, а сами пастбища были перегорожены невысокими каменными стенками. Вскоре она поняла, почему ирландская трава такая свежая и зеленая, а животные такие чистые: пока они ехали, на небо несколько раз набегали облака и поливали землю легким дождичком, а затем все снова заливало солнцем. Зеленые живые изгороди вдоль дорог были усыпаны красными ягодами боярышника и шиповника; ягоды были тоже промыты дождем и оттого казалось, что они покрыты свежим лаком. "Какая у них тут природа веселая", - подумала Аннушка, и на сердце у нее полегчало.
Они миновали небольшой уютный городок с красной кирпичной ратушей и часами на башне, переехали по старому каменному мосту неширокую речку, потом совсем недолго ехали по грунтовой дороге сквозь сплошные заросли терновника и наконец остановились перед темно-зеленой стеной леса. Здесь от основной дороги прямо в лес уходила узкая лесная дорога, перекрытая ржавыми железными воротами. От ворот в обе стороны отходила замшелая и местами обвалившаяся каменная стена, почти скрытая терновником и куманикой. Мисс Морген вышла из машины и своим ключом открыла ворота. Она развела половинки ворот в стороны, потом вернулась за руль, и они въехали на лесную дорогу, казавшуюся совсем заброшенной и малопроезжей. Мисс Морген снова остановила машину, вернулась и аккуратно затворила и заперла ворота. Дальше ехали по лесу, дремучему и сумрачному. Деревья тут росли огромные и старые, с длинными бородами лишайников и серо-зеленой плесенью на черной коре, с большими как тарелки грибами-трутовиками на стволах, а земля вдоль дороги была завалена непроходимым буреломом.
Проехав через мрачный лес, они оказались на берегу озера, а потом дорога стала медленно подниматься в гору, и Аннушка увидела впереди три холма на плоской каменистой равнине. На вершине среднего, ближайшего к озеру холма что-то ослепительно сияло. Когда солнце на минуту забежало за тучку, Аннушке удалось разглядеть, что это стеклянная пирамида, которая то ли стояла на вершине холма, то ли возвышалась за ним. Рядом с пирамидой на фоне голубого неба вырисовывалось большое мертвое дерево: оно наклонилось с холма, подняв к небу две черные корявые ветви с длинными голыми прутьями на концах - будто великан угрожающе поднял руки. А когда они подъехали еще ближе, она разглядела под мрачным деревом стройную и тонконогую белую лошадку, как две капли воды похожую на ту, что была изображена на дверцах их автомобиля. Лошадка не двигалась, и Аннушка решила, что это скульптура. "Мы подъезжаем к Келпи", - сообразила она и с облегчением вздохнула: из-за кота Брауни, который так и не подумал подвинуться, ей пришлось сидеть на краешке сиденья, и у нее от неудобной позы уже ныла спина.
- Вот мы и добрались, - сказала мисс Морген, заглушая мотор. Все вышли из машины. Аннушка огляделась. Холм был высоким и зеленым, но кроме травы на нем ничего не росло. Лишь у подножия, возле самой дороги стояли два дерева: старая рябина, вся покрытая гроздьями рубиновых ягод, и древний дуб, кряжистый, узловатый и замшелый. На его нижней ветке сидела крупная ворона с каким-то неопрятным седоватым опереньем - видно, тоже очень старая. Выйдя из машины, мисс Морген помахала вороне рукой, а ворона, будто отвечая ей, взмахнула крыльями и коротко каркнула, но улетать и не подумала.
Именно возле этих древних деревьев, рябины и дуба, начиналась невидимая стена, о которую с разлета ударился грудью Ангел Хранитель Иоанн. Он затрепетал крыльями и, не удержавшись в воздухе, упал на землю. Впрочем, он тут же вскочил на ноги и схватился за меч. И услышал позади негромкий глумливый смех. Ангел оглянулся и увидел на толстой нижней ветке дуба страшенного беса в образе огромной то ли вороны, то ли гарпии: на первый взгляд ворона как ворона, только величины неправдоподобной, а приглядишься - гарпия.
- Ты откуда тут взялся, птенчик лучезарный? - спросила страхолюдина.
- Я сопровождаю мою подопечную, отроковицу Анну, - ответил Иоанн, не отнимая руки от рукояти меча.
- Да не держись ты за свой ножичек, Ангелок! Меня не напугаешь, - усмехнулась гарпия. - Ты лучше по сторонам погляди.
Ангел оглянулся и ужаснулся: бесы так и роились за невидимым ограждением. Впрочем, теперь Хранитель уже различал это ограждение, казавшееся ему куполом из мутного стекла, накрывшим весь огромный холм. Он увидел, как машина с Аннушкой и обеими ведьмами въехала внутрь купола через открывшийся в нем ход. Он с плеча замахнулся мечом и со всей мощи ударил по мутной преграде. Но ничего не произошло - меч отскочил и померк.
- Понял теперь? - спросила гарпия.
- Понял, - ответил Иоанн, вложил меч в ножны и глубоко задумался.
- Ну, а если понял, так и лети отсюда, не отсвечивай, - равнодушно сказала бесиха и зевнула во весь свой огромный то ли рот, то ли клюв, усеянный острыми зубами, уж конечно не вороньими!
- Никуда я не уйду. Я имею право находиться возле своей подопечной! - заявил Ангел Иоанн.
- Имеешь, кто спорит? Но не здесь, не в наших владениях.
- Везде! - упорствовал Ангел. - Вечером моя девочка станет на молитву и призовет меня, и тогда меня никакая преграда не остановит.
- В самом деле? Как интересно, - равнодушно просипела гарпия. - Я бы поглядела, как это ты войдешь в сид.
- Что это еще за "сид"?
- Эх ты, сияющее невежество! Я имею в виду холм, перед которым ты стоишь, и в который тебе не войти. В нем живут и
учатся маленькие ведьмы, и твоя девчонка жить будет, - и, злобно хохотнув, добавила: - Там еще много кто живет…
- Так школа Келпи находится в этом холме?
- Угу. И тебе в него не войти.
- Я же сказал: войду, когда моя девочка позовет меня.
Гарпия пожала костлявыми плечами и принялась зубами чистить неопрятные черные перья.
Хранитель отвернулся от нее. Он встал между дубом и рябиной, опершись на меч, и принял позу терпеливого ожидания. Он ждал вечера: перед сном Аннушка станет на молитву и призовет его; и вот тогда он беспрепятственно войдет в этот холм-сид - по праву, данному Богом всем Ангелам Хранителям. Надо просто подождать, думал он.
Аннушка увидела, как лошадка, которую она приняла за скульптуру, повернула голову в их сторону и подняла одну ногу.
- Келпи, Келпи! - закричала мисс Морген. - Скачи сюда, я привезла тебе подарки!
Келпи звонко заржала и вскачь понеслась вниз с холма. Через мгновение белая лошадка уже стояла перед ними, переступая тонкими ногами и с любопытством оглядывая Жанну и Аннушку. Вблизи она была еще краше, чем казалась издали: шерстка на ней была блестящая, будто шелковая, и ослепительно белая, а короткая грива и волнистый хвост вблизи оказались цвета крем-брюле. Но удивительнее всего были ее глаза - большие и синие, почти васильковые.
Кот выпрыгнул из открытой машины, потянулся и легкими плавными прыжками подскочил к лошадке Келпи. Она игриво отбежала в сторону и остановилась. Кот начал подкрадываться, стараясь обойти лошадку, но она была начеку и поворачивалась за ним, косясь на него синим глазом. Они покружились немного, а потом Брауни уселся перед лошадкой и уставился на нее. Тут она сама подошла к нему, изящно склонила головку на гибкой шее и принялась обнюхивать кота: со стороны казалось, что они разговаривают.
- Брауни докладывает Келпи, что привез новую ученицу, - со своей лучезарной улыбкой сказала мисс Морген. - Они очень привязаны друг к другу: оба они шотландского происхождения, как и я.
- А можно мне вашу Келпи погладить? - спросила Аннушка. - Я не боюсь лошадей.
Мисс Морген и Жанна переглянулись, и обе засмеялись. Ворона на дубу переступила когтистыми лапами и дважды хрипло каркнула. И это у нее прозвучало очень похоже на "ха ха!".
- Похвально, что ты не боишься лошадей, но гладить Келпи нельзя. Даже я не осмелилась бы на такую вольность, хотя мы с ней и старые подружки.
- Она что, такая строптивая? - спросила Аннушка.
- Можно сказать и так.
Мисс Морген открыла багажник, достала оттуда клетку с кроликами и поставила ее на землю. Кролики в клетке засуетились и начали тыкаться розовыми носиками в прутья. Увидев клетку со зверьками, Келпи бросила играть в гляделки с котом и подошла поближе.
- Сейчас, Келпи, сейчас, дорогая! - сказала ей ласково мисс Морген, разматывая проволоку, которой для верности была прикручена дверца клетки. Наконец дверца была отворена, но кролики не желали выходить: они испугались лошадки и забились в угол.
- Вы с Брауни отошли бы пока в сторонку, - сказала мисс Морген лошадке и коту.
Келпи, прядая остроконечными ушами, послушно отошла от клетки и замерла, не отводя любопытных глаз от кроликов. Кот фыркнул, прямо с земли запрыгнул на крышу автомобиля и там улегся, демонстрируя полное равнодушие к зверькам-трусишкам.
Мисс Морген подняла клетку за кольцо и отошла шагов на двадцать от машины; там она поставила ее на землю и снова отворила дверцу: на этот раз кролики один за другим выкатились из клетки и стремглав полетели длинными скачками вверх по зеленому холму.
Кот мягко спрыгнул на дорогу и помчался за ними, а вслед за котом по склону поскакала лошадка Келпи. Кролики удирали от них сначала по прямой и все вместе, потом они вдруг разделились по двое и побежали в разные стороны, и Брауни бросился за одной парой, а Келпи за другой. Потом разделились и эти пары, и лошадка с котом должны были выбирать, кого из кроликов им догонять. Оба остановились в раздумье, и вид у обоих был растерянный и немного глуповатый.
Аннушка засмеялась и захлопала в ладоши, видя растерянность чудесных животных; в данный момент ее симпатии были, конечно, на стороне преследуемых кроликов - ведь те не знали, что им нечего бояться лошадки и котика, и убегали в страхе за свою жизнь.
- Тебе нравится эта погоня? - спросила мисс Морген, внимательно глядя на Аннушку.
- Конечно, нравится!
- Похвально. К сожалению, в этот раз мы не увидим ее окончания - нам пора. Садитесь в машину!
- А как же котик? Он не потеряется?
- Пусть погоняется за кроликами: у него в последнее время повысился холестерин, и ему полезна разминка. Не беспокойся, Брауни не потеряется, ведь мы уже дома.
Аннушка оглянулась, но никакого дома поблизости не увидела. Она решила, что школа скрывается за холмами.
Мисс Морген закинула в багажник пустую клетку, снова села за руль и пригласила Аннушку с Жанной занять свои места. Машина вплотную подъехала к холму, и тут в нем открылся проход; Аннушка и не заметила, как это произошло. Они въехали в темный проем и оказались в большом подземном гараже, где стояло несколько легковых машин и синий автобус со знакомой эмблемой на боку - белой лошадкой Келпи. И на дверцах всех легковых машин были нарисованы такие же белые лошадки.
- Берите вещи Юлианны и пойдемте, - сказала мисс Морген.
Свои вещи Жанна оставила в машине, подхватила Аннушкину сумку, а ей предоставила чемодан. Заметив, что Аннушке трудно вытащить из багажника тяжелый чемодан, мисс Морген молча взяла его и понесла сама. Они прошли через весь гараж и остановились перед большим темным проходом в каменной стене.