Жильё оказалось очень хорошим - совсем недалеко от города и вовсе не вилла, как многие побаивались. Я думаю, хозяйка несколько преувеличила, назвав это виллой. Это был обыкновенный дом, когда‑то служивший жилой пристройкой у мельницы. Он был сделан из дерева мягкого серого цвета, с красной черепичной крышей. Сама мельница располагалась сзади, тоже серая и красивая. Теперь её уже не использовали по назначению - ее превратили в склад рыболовных сетей, тачек, старых кроличьих клеток, пчелиных ульев, упряжей и мешков с кормом для хозяйских цыплят. Ещё там было хранилище для зерна, которое когда‑то, судя по всему, было большой конюшней, несколько поломанных стульев и старая деревянная колыбель, в которой не качали детей, наверное, с тех самых пор, когда мама хозяйки была ещё маленькой девочкой.
Во время обычных каникул мельница, возможно, и привлекла бы детей своим очарованием волшебного дворца с ворохом любопытных и диковинных вещиц, с которыми можно поиграть, но в этот раз все их мысли были заняты русалками. Старшие ребята решили, что с утра они отправятся взглянуть на русалку одни.
Мэйвис разбудила Фрэнсиса очень рано, они тихо оделись и даже, к сожалению, ккне стали умываться, потому что льющаяся вода, создала бы много шума. И, боюсь, волосы они расчесали тоже не слишком усердно.
Когда дети вышли из дома, на дороге не было ни души - только кошка с мельницы, которая всю ночь где‑то гуляла и приползла домой грязная и уставшая, да ещё маленькая овсянка, которая сидела на дереве в сотне ярдах вниз по дороге и самодовольно, как это делают все на свете овсянки, без конца выкрикивала своё имя, пока ребята не подошли к ней вплотную. Тогда, нагло махнув в их сторону хвостом, она перелетела на следующее дерево, где принялась воспевать себя не менее громко, чем обычно.
Желание Фрэнсиса найти русалку, тем более подкреплённое долгими годами ожидания увидеть море, было очень сильным. Было ещё слишком темно, чтобы разглядеть что‑нибудь кроме мелькающих фасадов домов, мимо которых они мчались. Но когда они с Мэйвис, бесшумно пробежав в резиновых шлёпанцах вниз по песчаной дорожке, свернули за угол, перед их глазами раскинулось нечто огромное и бледно‑серое, светящееся точками красного и золотого огня в тех местах, где его уже тронуло солнце. Фрэнсис замер.
- Мэйвис, - сказал он прерывающимся голосом, - это море!
- Да, - ответила сестра и тоже остановилась.
- В нём нет и капли того, что я ожидал увидеть, - произнёс он и побежал дальше.
- Тебе не нравится? - спросила Мэйвис, следуя за ним.
- Нравится? - сказал Фрэнсис, - это не то, что может просто нравиться.
Когда они спустились на берег, песок и галька были мокрыми, потому что отлив закончился совсем недавно. Чего здесь только не было: подводные скалы и образованные ими небольшие заводи, и моллюски, и рожки, и маленькие береговички, похожие на необычайно тонкие зёрна маиса, разбросанные среди красных, коричневых и зелёных водорослей.
- Это восхитительно! - произнёсФрэнсис. - Это просто восхитительно, если хочешь знать! Я уже почти хочу пойти и разбудить остальных, потому что мне кажется, это не совсем честно.
- Ну, они уже видели это раньше, - почти искренне ответила Мэйвис. - И я не думаю, что искать русалок вчетвером - хорошая идея.
- К тому же, - заметил Фрэнсис, высказав то, о чём оба думали со вчерашнего дня в поезде, - Кэтлин хочет пострелять в русалок, а Бернард вообще думает, что это тюлень.
Они присели и поспешно сняли шлёпанцы и носки.
- Конечно, - сказал Фрэнсис, - нам вряд ли повезёт что-нибудь найти.
- Ну, - отозвалась Мэйвис, - судя по тому, что нам известно, её уже могли найти. Будь осторожен, когда пойдёшь по этим скалам, они ужасно скользкие!
- Как будто я не знаю! - заметил Френсис и побежал по тонкой полоске песка, что отделяла скалы от гальки, и впервые коснулся ногами моря. Это было всего лишь мелкое озерцо в зеленовато‑белой скале, но, тем не менее, это было все то же море.
- Слушай, а не слишком ли она холодная? - сказала Мэйвис, отдёргивая порозовевшие, мокрые пальцы ног. - Я против того, чтобы ты ходил по…
- Как будто я не!.. - начал Фрэнсис и неожиданно плюхнулся в большую чистую сверкающую заводь.
- Ну вот, я полагаю, что теперь мы немедленно должны пойти домой, чтоб ты переоделся, - не без горечи констатировала Мэйвис.
- Исключено, - заявил Фрэнсис, с трудом поднимаясь и держась за Мэйвис мокрыми руками. - Я совсем сухой! Ну, почти.
- Ты знаешь, что означает простуда? - спросила сестра. - Это значит - сидеть весь день дома или, возможно, вообще в постели. Тебе будут ставить горчичные пластыри и придётся есть жидкую овсяную кашу с маслом. Ну же, пойдём домой, мы и не могли найти здесь русалку. Это слишком яркое, светлое и обыденное место для того, чтобы тут случилось что‑нибудь волшебное. Давай, пошли домой!
- Ладно, только дойдём до конца волнореза, - убеждал её Фрэнсис. - Просто, чтобы посмотреть как там, на глубине, трепещут и колышутся водоросли, - такие тонкие, длинные и похожие на траву, совсем как на картинке с Сабриной.
- Полпути и ни шагу дальше, - твёрдо сказала Мэйвис. - Мама же говорила, что заходить глубоко - опасно.
Они прошли полпути, Мэйвис всё еще осторожно, Фрэнсис же после того, как полностью вымок, почти в открытую демонстрировал своё полное безразличие тому, плюхнется ли он снова в воду или нет. Это было очень забавно. Вам знакомо чувство, когда идёшь по мягкому и вязкому водяному мху или по гладким, как атлас ленточным водорослям? Знаете ли вы о том, как остры бывают раковины моллюсков, особенно когда они покрыты маленькими рачками, и что на круглые раковинки бледно‑жёлтых береговичков ступать вполне терпимо?
- Всё, - сказала Мэйвис, - идем домой! Только наденем носки и ботинки, чтоб не простудиться, и всю дорогу будем бежать.
- Лучше бы мы и не приходили, - поворачиваясь с мрачным видом, произнёс Фрэнсис.
- Ты же ведь не думал всерьёз, что мы можем найти русалку? - спросила Мэйвис и рассмеялась, даже несмотря на то, что была очень раздосадована тем, что Фрэнсис вымок и прервал захватывающую утреннюю игру. Но Мэйвис была замечательной сестрой.
- Глупая была идея. Плюхаться в этой заводи, разговаривая и дурачась, носясь туда‑сюда. Нам следовало прийти сюда в полночь и тихонько с предельно серьёзным видом сказать:
Услышь меня,
Прекрасная Сабрина…
- Ой! Подожди… Что‑то коснулось моей ноги!
Мэйвис остановилась и схватила брата за руку, помогая ему устоять. В этот же момент они ясно услышали голос, который явно не принадлежал ни одному из них. Это был самый сладкозвучный голос, который они когда‑либо слышали:
- Спасите её. Мы погибаем в неволе.
Фрэнсис глянул вниз: в воде мелькнуло что‑то бело‑коричневое с зелёным и скользнуло под камень, на котором стояла Мэйвис. Ощущение, что кто‑то держит его за ногу, исчезло.
- Ну и ну, ты это слышала? - переводя дыхание, удивлённо спросил он.
- Конечно, слышала, - ответила сестра.
- Нам же не могло показаться сразу обоим, - заметил Фрэнсис. - Хорошо бы оно ещё сказало кого, где и как спасти.
- Как думаешь, что это было? - тихо спросила Мэйвис.
- Русалка, кто же ещё! - уверенно ответил Фрэнс.
- Значит, действительно начинается волшебство… - пробормотала Мэйвис.
- В русалках не больше магии, чем в летающих рыбах или жирафах, - отозвался Фрэнсис.
- Но она же пришла, когда ты произнёс строчки из стишка про Сабрину! - возразила Мэйвис.
- Сабрина не русалка, - твёрдо возразил Фрэнсис, не пытайся совместить несовместимое. Пошли, нам надо как можно скорее добраться до дома.
- Разве она не может ею быть? - не унималась Мэйвис. - Я имею в виду русалкой. Как лосось, который может жить и в реках и в море.
- Я никогда не думал об этом… Просто потрясающе было бы, если бы это оказалась настоящая Сабрина, правда?Но кто, она, по-твоему, такая - та, что говорила с нами, или та, которая погибнет в неволе? Которую нам надо спасти.
Вскоре они достигли берега. Мэйвис прекратила выворачивать свои коричневые чулки и сказала:
- А может, нам всё это почудилось? Может, это просто какой‑то вид научной магии, при которой обоим кажется то, чего на самом деле нет? Ну, как индийские фокусы с манго. Ты же знаешь, дядя Фрэд про такое упоминал, обычно это называют "Расскажите это птичкам!"
- Я тебе скажу вот что, - ответил Фрэнсис, завязывая шнурки, - если продолжать утверждать, что какие‑то события не происходили, хотя мы точно уверены, что они происходили, то в скором времени у нас не останется ни единого шанса поверить в волшебство. Ты где‑нибудь в книгах видела, чтобы так поступали? Там просто говорят: "Это волшебство!" - и ведут себя, как ни в чём не бывало. И не делают вид, будто всё привиделось. Почему же это не могло быть волшебством?
- Тётя Доротея как‑то раз сказала мне, что магия похожа на Каплю Принца Руперта, - призналась Мэйвис. - Если однажды разбить её не останется ничего, кроме горстки пыли.
- Разве я не то же самое сказал? Мы всегда ощущали присутствие магии, не так ли? Теперь, когда мы, наконец, столкнулись с ней, не стоит быть глупыми и притворятся, что её нет. Давай просто поверим, каким бы трудным это не казалось. Мы ведь должны так поступить, а, Мэйвис? Вера в вещи делает их более реальными. Тётя Доротея говорила и это, помнишь?
Они поднялись.
- Остальным расскажем? - спросила Мэйвис.
- Мы должны, - уверенно ответил Фрэнсис, - если не скажем, это будет ужасно нечестно. Но даже если нам и не поверят, мы должны быть упорными, как Кассандра, и не обращать на это внимания.
- Я только хотела бы узнать, кого же мы должны спасти, - сказала Мэйвис.
У Фрэнсиса было предчувствие, что в свое время они это узнают. Откуда оно взялось, он объяснить не мог, просто почувствовал это. И он ответил лишь:
- Бежим!
Что они и сделали.
Кэтлин и Бернард встретили их у калитки, пританцовывая от возбуждения и нетерпения.
Где вы были? Что случилось? Почему ты весь мокрый, Фрэнс? - расшумелись они.
- У моря. Замолчите, я прекрасно знаю, что вымок, - ответил старший брат, проходя через калитку.
- Могли бы и нас с собой взять, - больше с грустью, чем со злостью заявила Кэтлин, - но всё равно, уйдя без нас, вы пропустили кое-что.
- И что же?
- Потрясающие новости, - -злорадно заметил Бернард и добавил. - Ага!
- Какие новости?
- Что, хочешь узнать? - Бернард был действительно обижен тем, что его не взяли с собой в первую вылазку на этих каникулах. Да и любой чувствовал бы себя так же. Даже вы или я.
- Выкладывай давай! - приказал Фрэнсис, схватив его за ухо. Бернард закричал и из окна донёсся мамин голос:
- Дети, дети!
- Всё в порядке, мамочка. Ну, так что, Медвежонок? Не будь дрянным мальчишкой, какие новости?
- Ты мне ухо оторвёшь! - взвыл Бернард.
- Хорошо, - произнёс Фрэнсис. - У нас тоже есть кое‑какие новости, но мы их вам не расскажем, правда, Мэйвис?
- Да ладно вам, - взмолилась Кэтлин, - не будьте такими вредными в первый же день! Только и всего‑то, что поймали русалку, и я боюсь, что, как ты и говорил, она умрёт в неволе. А что у вас?
Фрэнсис выпустил ухо Бернарда и повернулся к Мэйвис:
- Вот и то, что ты хотела знать… - медленно произнёс он. - Кто это сделал?
- Циркачи. Так какие новости у вас? - взмолилась Кэтлин.
- После завтрака, - сказал Фрэнсис. - Секундочку, мам! Извини за ухо, Бернард. Мы всё вам расскажем. О, это совсем не то, что вы думаете. Встретимся на мельнице и обсудим всё сразу после завтрака. Согласны? Отлично! Да, мама, иду!
- Значит, есть две русалки, - шепнула Фрэнсису Мэйвис, - и они не могут обе быть Сабринами… Тогда, какая же…
- Ну, как бы там ни было, одну из них нам надо спасти, - ответил Фрэнсис и в глазах у него загорелся огонёк предвкушения большого приключения, - иначе она умрёт в неволе!
Глава III
Спасение
Весь вопрос был, разумеется, в том, сводит ли мама их в цирк сама. и отпустит ли одних, если не сможет пойти. Однажды, в Бэкингемшире, она разрешила ребятам самостоятельно сходить в зверинец, предварительно взяв с каждого слово не трогать животных. Им, правда, пришлось сильно пожалеть о данном обещании: хозяин зверей предложил детям погладить своего дрессированного волка, сильно напоминавшего колли. И, когда они отказались, заметил: "Что, испугались? Тогда бегите домой к мамочке!" А зрители расхохотались самым оскорбительным образом. В цирке, конечно, лошади и другие не менее интересные животные находятся на несколько большем расстоянии, нежели вытянутая рука, так что, возможно, на этот раз обещание с них не возьмут. Впрочем, было одно "но": мамино присутствие, хотя и приятно, тем не менее, добавит уйму проблем к и без того уже имеющимся со спасением Русалки. Это не могла не заметить даже Мейвис. Но, предположим, мама не пойдёт.
- А что, если нас заставят пообещать не прикасаться к животным? - размышляла Китти. - Ты же не можешь освободить кого-нибудь, не дотронувшись до него.
- В том-то всё и дело, - пояснила Мэйвис, - Русалка - не животное. Она - личность.
- А может, это не такая Русалка, - возразил Бернард, - может, это то, что все называют тюленями, как написано в газете.
- Нет, такая, - заявил Фрэнсис, - я уверен!
Они болтали в саду перед домом, прислонясь к зелёным воротам, в то время как Мама наверху распаковывала багаж, ещё вчера кучей громоздившийся на Ватерлоо.
- Мэйвис! - позвала Мама из открытого окна. - Я не могу… хорошо бы тебе подняться ко мне!
- Я должна помочь маме с багажом, - протянула Мэйвис и неохотно направилась к дому.
Однако, через несколько минут она прибежала обратно:
- Всё в порядке: Мама собирается в полдень на Станцию - встречать Папу и купить всемпанамы. А нам велено взять лопаты и отправиться к морю до обеда (жареный кролик с запечёнными яблоками - я спросила у миссис Пирс), а потом нам разрешили сходить в цирк одним, кстати, о прикосновениях к животным не было сказано ни слова.
И дети устремились вниз по дороге, до самого пляжа сопровождаемые будто отовсюду доносящимся хвастливым щебетанием овсянки. В такой прекрасный день довольно сложно продолжать думать о Русалке, которую вы никогда не видели, не слышали и не трогали. С другой стороны, если вам довелось и увидеть, и послушать, и прикоснуться к ней, вы бы не думали больше ни о чём. Вот почему, оказавшись на берегу, Кэтлин и Бернард тут же начали копать ров вокруг будущего песчаного замка, в то время как старшие бродили вокруг, волоча за собой лопатки будто хвосты, и разговаривали, разговаривали, разговаривали… пока Кэтлин не заметила, что они могли бы и помочь в прокладывании рвов, илиприлив доберётся до замка раньше, чем тот будет достроен.
- Ты даже не представляешь, насколько забавны эти песчаные замки, Франс, - мягко добавила она, - ты ведь никогда раньше не был на море.
И работа закипела: они копали, сгребали в кучу, прихлопывали лопатками и выкладывали с помощью ведёрок куличики, стараясь, чтобы те напоминали башни замка; затем друзья вырыли подземелья и тоннели, возвели мосты, только крыша обычно в конце подводит, если заблаговременно не примять песок. Но вот первая слабая волна добралась до славного, пусть и не совсем достроенного, замка, заставив каждого трудиться с удвоенной энергией, дабы не подпустить море ближе. Когда же это стало совсем безнадёжным делом, все столпились в замке, наблюдая, как вода постепенно смывает его, оставляя лишь бесформенный песчаный холм. В итоге дети вымокли до нитки, поэтому, по приходе домой, им пришлось полностью переодеться. Теперь вы, должно быть, можете представить, насколько они были довольны собой. После жареного кролика и запечёных яблок Мама отправилась в паповстречательную и панамодобывательную экспедицию. Фрэнсис проводил ее до станции и вернулся немного грустный:
- Меня заставили пообещать не трогать животных, - буркнул он. - А вдруг Русалка - животное…
- Нет, раз она умеет говорить, - заверила его Кэтлин, - как ты думаешь, нужно ли нам одевать нарядные платья? Думаю, да. Это более почтительно по отношению к чудесной обитательнице водных глубин. Ей было бы приятно, если б мы выглядели красиво.
- Я не собираюсь ни для кого выряжаться, - твёрдо сказал Бернард.
- Ладно, Медвежонок, - успокоила его Мэйвис, - переоденемся только мы. Помни: она волшебница.
- Слушай, Франс, - с мольбой в голосе спросил он, - думаешь, мы должны переодеться?
- Вовсе нет, - ответил мальчик. - Вряд ли Русалке есть дело до того, что на тебе надето. Они же вообще ничего не носят, кроме хвостов, длинных волос и зеркалец. Если надо что-нибудь украсить, они прекрасно справятся с этим сами. Но это вовсе не означает, что тебе не следует тщательно вымыть руки и, конечно же, попытаться избавиться от песка в волосах. А то они смахивают на веник.
Сам же он надел голубой галстук, подаренный ему тётей Эми, и до блеска отполировал цепочку от часов, которые носил в кармане жилетки. Подобные занятия помогли скоротать время, пока девочки собирались. Наконец, великий миг настал: нарядившись, дети отправились в путь. Овсянка продолжала восхвалять себя (похоже, эта тема ей никогда не надоедала).
- Такое ощущение, что эта птичка смеётся над нами, - заметил Бернард.
- Наверное потому, что мы идём гуськом, - предположила Кэтлин, - впрочем, в цирке будет здорово.