– Балин, пап, мы все еще едем? – и тут же снова провалилась в сон.
Совсем красота, скажу я вам, если не думать о том, что спать она сегодня ляжет, скорее всего, далеко за полночь.
Заходящее на западе солнце слепило глаза. Я надел очки, нацепил наушники с квартетами Моцарта и предался лирическим размышлениям. Я ехал по своей любимой дороге в озерный край под городом Кыштымом. Там оставались, рассыпанные пригоршнями, кусочки моего детства. Там на берегу живописного Озера в густых хвойных лесах и папоротниковых джунглях прятался мой любимый лагерь имени пионера-героя, предавшего отца и убитого за это злобными деревенскими гопниками. Несколько лет назад лагерь продали коммерсантам, но сделка оказалась не очень чистой, и большая территория с несколькими крепкими кирпичными корпусами, отличной инфраструктурой, стадионом и пляжем оказалась под судом и постепенно приходила в запустение.
Теперь глухой зеленый забор скрывал то, что оставалось бесконечно дорогим моему сердцу.
Я люблю приезжать в те края. Я останавливаюсь либо в просторной трехместной палатке на юго-западном берегу Озера, либо арендую финский домик на базе отдыха, сижу на берегу и смотрю на Остров, что плавает в голубоватой дымке в двух километрах от берега. Два-три дня нирваны каждое лето, два-три дня тишины и молчания мобильного телефона, чистого воздуха, синего неба, беззаботного пения птиц в кронах высоких деревьев, рыбалки, размышлений о вечности. Сначала я принципиально ездил туда один. Через какое-то время моей жене Марине стало казаться, что я встречаюсь там с любовницей. Конечно, идеального места, по ее мнению, не найти, ведь в городе все время некогда, постоянно разрывается телефон на части, да еще и за дочкой надо присматривать, а в эти "святые" два-три дня в июле или августе меня не трогает никто – ни Бог, ни черт. Чтобы не выслушивать глупостей и не чувствовать себя виноватым в том, чего не совершал, пришлось познакомить с райским местечком и Марину (хотя уж в чем, а в комфортабельном отдыхе недостатка она не знала – каждое лето то Турция, то Европа). Два раза мы отдыхали вместе, втроем. Томка ползала по берегу, строила песочные замки, пыталась плавать с надувным кругом. Дочка оценила мое место по достоинству и даже не хотела уезжать. И именно она придумала этот странный вид спорта – рыбная ловля сачком для бабочек.
Окуни в этом месте плавали стаями прямо у понтона – можно было лечь животом вниз и наблюдать их движение во всей красе. Ленивые и избалованные хищники не всегда клевали на стандартную наживку, и тогда Томка решила опустить в воду сачок.
С первого раза, разумеется, не получилось. Чтобы поймать окуня в сачок, нужно было проявить недюжинное терпение – то есть проявить качество, которого Бог по каким-то причинам моей дочке не досыпал. Я с интересом наблюдал за ее манипуляциями с сачком, хотя и был уверен, что надолго ее не хватит. Посидит десять минут и уйдет, не солоно хлебавши.
Однако Томка снова меня умыла. Она разделась до трусиков, вошла в воду с берега, нацепив на талию, как юбку, надувной круг, и стала ходить возле понтона, внимательно вглядываясь в прозрачные воды. Ходила пять минут. Десять. Пятнадцать. Я сидел на скамейке и смотрел. Приближалось время обеда. Я окликнул дочку раз. Окликнул второй. "Пап, я не могу сейчас уйти! Я жду". Вокруг нее уже стали собираться маленькие зеваки, отдыхавшие с родителями. Когда еще через десять минут я подошел к ним, дочка уже синела и тряслась от холода.
– Так, все, вылезай, иначе схватишь простуду!
– Нет, пап! Я поймаю! Надо еще немного подождать.
– Не поймаешь! Они не полезут в сачок, они слишком хитрые.
Но дочь не вняла мольбам – продолжала ждать. Тряслась от холода и ждала. Отбивалась от комаров, но все стояла и водила сачком под водой. А я, глядя на нее, вспомнил, как однажды в парке Томка пыталась покормить с ладони бельчонка. Тогда она добилась своего. "Но флегматичный окунь – это не любопытный бельчонок!" – твердил мне мой разум.
Я уже хотел спуститься в воду за ребенком и вытащить силой, как весь пляж накрыл радостный вопль. Томка держала сачок над головой, а в ней барахталась живая рыба! Почти полчаса у нее ушло, чтобы добиться успеха! Полчаса ожидания в засаде в прохладной воде под палящим солнцем!
Я был шокирован. Томка преподала мне урок. Чуть позже и я сам попробовал ловить рыбку сачком, и спустя долгие минуты ожидания мне удалось поймать двоих. Папа не подкачал.
Это было хорошее время. Увы, Марина с нами скучала. Читала журналы, зевала, вечером пила баночные коктейли. Она поняла, что заблуждалась насчет любовниц, но разделить с нами радость единения с природой все равно не сумела.
Нас с ней вообще многое разъединяло. Не сцементировала даже дочь. Марине было скучно не только со мной на природе – ей было скучно в принципе. Щепка, плывущая по течению, не имевшая мечты, не знавшая ярких эмоций. С каждым годом я проводил с дочерью времени все больше и больше, и как результат – при разводе Томка предпочла остаться с папой. И вот мы едем с ней в наше новое задание в нашем любимом направлении. Мы, похоже, действительно неразлучны, раз уж судьба постоянно подбрасывает нам такие прекрасные дни и вечера, как этот. – Па-ап…
Она проснулась. Я выдернул вкладыш наушников из правого уха, обернулся. Томка глядела на пробегавшие за окном черные, едва засеянные поля и парящие над ними стаи птиц. Говори.
Куда мы едем?
– Помочь одному хорошему мальчику.
– Мальчику плохо?
– Ну, в общем да.
– А ты помогаешь только хорошим мальчикам?
– Нет, я помогаю тем, кто просит о помощи. Вот ты попросишь помочь тебе перевернуть футболку с изнанки или достать с ветки листик – я же тебе помогу, верно?
– Ну да, – как-то неуверенно протянула дочь. – А если тебя попросят сделать что-то плохое, ты согласишься?
Я со вздохом выдернул второй вкладыш из левого уха, бросил наушники на соседнее кресло.
– Понимаешь, Том… иногда ты думаешь, что делаешь что-то плохое, а на самом деле – хорошее. И наоборот, думаешь, что молодец, а на самом деле вляпался в историю. – Вляпался в историю, – повторила Тамара.
– Да, милая, однажды и твой папа вляпался…
Я вспомнил грустный финал своей карьеры в милиции, когда пойманного на автомобильном угоне мелкого шулера осудили за жесточайшее резонансное убийство и упекли за решетку на 25 лет. Я не мог больше оставаться на службе, потому что понимал, что вина за столь вопиющее преступление частично лежала и на мне. Либо ты принимаешь правила игры, либо уходишь. Я ушел, открыл свое детективное агентство и не жалею больше ни о чем. Точнее, почти ни о чем, потому что устроить свою семейную жизнь и забыть прошлое мне не удалось.
– Тебе стыдно?
Я снова обернулся. Томка глядела на меня исподлобья и хитренько улыбалась.
– Почему?
– Ты не даешь мне покушать булочку! И сок тоже.
– Ну конечно! Видишь, как я покраснел!
Я вытащил из пакета на соседнем сиденье пакетик яблочного сока и круглую сырную шаньгу. Бросил этот нехитрый ужин назад. – Когда я ем…
– …я глухая и тупая!
– Умница. А теперь дай мне подумать.
Моцарт в наушниках скрыл от меня детское чавканье.
11
Предгорный демидовский Кыштым встречал ядовитым закатом. На западном краю неба словно разлилось мандариновое желе. Мы проехали поселок Каолиновый, взобрались на улицу Либкнехта, миновали Христорождественский храм, возвышавшийся над приземистым промышленным городком как большой и важный начальник, пронеслись без остановки по кольцу центральной площади и выехали к городскому пруду. Пересекли пруд по узкому мосту и остановились на другом берегу возле старинного здания городской поликлиники. От него в разные стороны уходило две дороги. Где-то здесь, недалеко от автобусной остановки, нас должен был ожидать наш юный беглец. Я сверился с его фотографией. Никого похожего на семнадцатилетнего юношу не наблюдал. В столь поздний час городок вообще выглядел безлюдным. Только на остановке один пьяненький мужичок, прислонившись к столбу, изучал трещины на асфальте.
– Я узнаю это место! – заявила Томка.
– Да, милая, мы были здесь прошлым летом.
– Точно! Я бросала в воду камушки. Пап, можно я пойду сейчас побросаю?
Я огляделся. Ни души. Солнце пряталось за горы. Автобус по мосту проехал совершенно пустой и даже не притормозил у остановки, скрылся за поворотом.
– Давай, только вместе пойдем, я постою рядом.
Мы вышли на старый узкий мост, что висел над городским прудом уже больше ста лет. Остановились возле перил. Томка минутой ранее набрала пригоршню камней и теперь начала их разбрасывать. Я смотрел на дальний берег, усеянный маленькими домиками, за которыми высились трубами, как пароходы, старые металлургические заводы, построенные еще в 18 веке. Потом смотрел вниз, на воду. Из-под моста медленно выплыла лодка с двумя молодыми людьми, парнем и девушкой. Выглядели они очень романтично: парень размеренно работал веслами, девушка сидела на корме, держала в руках букет ромашек. Я бы сейчас тоже с удовольствием покатался на лодке с молодой девушкой. Пусть я сам уже давно не мальчик, но в мыслях рядом со мной почему-то оказывалась молодая особа… похожая, может быть, на Олесю Лыкову. И почему я сейчас вспомнил именно о ней? Она тоже не девочка – ей все-таки за тридцать, и сын достаточно взрослый, но какая-то она… милая, что ли…
Нет, нет, старик, гони тоску-печаль. Ни к чему сейчас новые сердечные проблемы, новые муки и страдания.
Займись дочкой… и делом, кстати.
Я посмотрел на часы. Если Сергей не соврал, он должен появиться вскоре. На случай непредвиденных ситуаций парень просил сразу звонить по тому же номеру телефона. Что имеется в виду под "непредвиденными ситуациями", он не пояснил, как и не сказал, как долго его стоит ждать, прежде чем начать волноваться. Наверно, парень положился на мою профессиональную интуицию.
Что ж, ждем.
– Пап…
– Да, милая?
– А когда я вырасту… – Она взяла паузу, но закончить не успела. За спиной у нас раздался визг автомобильных шин. Я едва не подпрыгнул, а Тамарка от неожиданности выбросила все камушки сразу.
Прямо на мосту, не утруждая себя тем парковкой у обочины, хотя ширины моста едва хватало на две полосы движения, остановилась старая "девятка" вишневого цвета. С переднего пассажирского сиденья шустро выскочил молодой человек в джинсах и черной футболке. Я не сразу узнал в нем нашего героя. В реальности Сергей выглядел несколько иначе, чем на фото: он отрастил волосы до плеч, черты лица огрубели, очков не было, а правую щеку украшала царапина. Ольга Круглова подсунула мне не очень свежую фотографию.
Едва он ступил на тротуар, "девятка" тут же рванула с места и умчалась в центр города.
– Данилов? – на всякий случай уточнил Серега, хотя я подробно описал ему свою внешность.
– Он самый.
Парень бросил удивленный взгляд на мою дочку.
– Это секретарь, – сказал я. – Что стряслось?
Сергей судорожно огляделся.
– "Хонда" на остановке – ваша?
– Да.
– Тогда едем.
Он так шустро припустил к моей машине, что даже Томка опешила. – Обалдеть! – сказала дочь.
– Нравится?
– О, пап, такой классный парень, что я прямо влюбилась!
– Не говори чепухи. Давай бегом за мной!
Мы добежали до машины. Я тянул дочку за руку, она, как обычно, отставала, тащила меня назад. И о чем я только думал, когда брал ее с собой!
Сергей ожидал у правой передней дверцы. Я на бегу брелоком отомкнул замки. Парень тут же прыгнул в салон. С каждой секундой мне это нравилось все меньше. Я начинал сомневаться, что у мальчишки хватит денег рассчитаться со мной.
– Если сумеешь, быстро объясни, куда мы едем и почему! – крикнул я, запуская двигатель. Томка уже пристегнулась ремнем в своем кресле.
– Быстро не смогу, – выдохнул Сергей. – Сначала надо удрать.
– От кого?!
Он не успел ответить. Из-за угла, куда несколько секунд назад ушел еще один пустой ПАЗ, с визгом выскочила приземистая иномарка. Едва вписавшись в поворот, она проскочила мимо нас и выкатила на мост. Мою "хонду" качнуло так, будто мимо на полном ходу пронесся локомотив.
– Он меня не заметил, – сказал Сергей. – Время есть.
– Боюсь, что ты ошибаешься, – сказал я.
Незнакомая машина завизжала шинами, но мгновением раньше я угадал ее торможение по загоревшимся стоп-огням. Тачка остановилась почти на другом конце моста. Она немного постояла на месте, будто соображала, потом включились огни заднего хода.
– Валим! – закричал Сергей. – Чтоб тебя, падаван!..
Я воткнул реверс, сдал назад, заехал на мост навстречу преследователям. Я собирался рвануть к шоссе, ведущему на Касли и Карабаш, двум соседним маленьким городкам. В тот момент у меня просто не было никаких других идей, к тому же я не очень хорошо знал город, чтобы успешно уходить от погони.
– Помогай! – велел я Сергею. Мне не хотелось кричать, чтобы не пугать Томку, но Серега как назло начал тупить.
– Что помогать?
– Выводи нас отсюда!!!
Томка вжалась в кресло. Она очень болезненно реагирует на мои внезапные крики в салоне автомобиля. Но в данную минуту я ничего не мог поделать, нам следовало скорее убраться от преследователей (о которых я, к слову, не знал ровным счетом ничего).
– Давайте направо! – скомандовал Сергей.
Я рванул направо, бросив беглый взгляд в зеркало. Тачка на мосту вовсю сдавала назад, визжа резиной. Сейчас она выкатит на площадку перед поликлиникой, развернется возле остановки и бросится за нами, как разъяренный зверь.
Когда я сворачивал в ближайший переулок, Сергей задал вопрос, от которого по спине побежал холодок: – Оружие с собой есть?
Ты охренел? У меня ребенок сзади!
Я не приглашал детей!
На это мне нечего было ответить. Парень прав.
Мы пролетели несколько десятков метров по переулку, мимо одноэтажных домов. Впереди маячили габаритные огни машины, выезжавшей на междугороднее шоссе. Сергей тут же скомандовал:
– Давайте вправо, пусть уйдут за тем лохом!
Я едва успел сманеврировать, вырулил руль до упора. Мы с визгом влетели в совсем узкий переулочек, шедший мимо неказистого особняка. Кажется, я налетел на бордюр и проскреб о камень днищем. Черт бы побрал этого юнца!
Но замысел его я понял моментально. Это была очень неплохая идея. Впереди нас ожидало что-то наподобие грота – три ветхих сарая с длинными козырьками-крышами окружали небольшое пространство, где вполне могла спрятаться моя "хонда". Я нырнул туда и тут же выключил двигатель и все огни.
Сердце стучало в невероятном темпе. Сергей рядом со мной дышал так, будто только что преодолел десяток лестничных пролетов, прыгая через две ступеньки. Томка не издавала ни звука, даже не шелохнулась. Но я не мог к ней обернуться из суеверного страха, что стоит мне только поглядеть в сторону, где прячется чудовище, как это чудовище тут же и выскочит. Я понимал, что у нас не было шанса уйти, если трюк с маскировкой в темноте не сработает.
Но трюк сработал.
Приземистая тачка, поразительно похожая на феррари, пронеслась по переулку в пятидесяти метрах позади нас. Как и предполагал Сергей, преследователи бросились в погоню на шоссе. Стало быть, у нас есть несколько свободных минут, пока они не поймут, что к чему.
Я обернулся. Томка глядела на нас во все глаза – то на меня, то на парня. В темноте трудно было разобрать, испугана она или, наоборот, возбуждена.
Я повернулся к Сергею.
– Подробности расскажешь позже, а пока давай придумывай, где мы можем бросить кости. Сергей кивнул.
– Есть одно место.
– Хорошо.
Неожиданно зазвонил мой телефон. Я мог бы не смотреть на дисплей, потому что каким-то шестым чувством определил, кто именно звонит. Так всегда бывает.
– Антон Васильевич, это Круглова Ольга, я была у вас сегодня…
– Да, конечно. – Я приложил палец к губам, призывая молчать обоих пассажиров.
– Я понимаю, что рабочий день закончился, – говорила Ольга, – но все-таки хотела бы спросить, может, уже есть какая-то информация?
Голос ее звучал довольно спокойно, будто она спрашивала, не завезли ли новые кофточки.
Я ответил не сразу, взглянул на Сергея. Парень сверлил меня внимательным взглядом. Он ни к чему меня не призывал, всего лишь с напряженным интересом ждал ответа.
– Нет, – сказал я в трубку, – пока никаких новостей. Но уже сейчас могу точно сказать, что Сергей в порядке.
Озадаченная пауза в трубке.
– А сейчас простите меня, я немного занят. Свяжемся позже. Можете спокойно ложиться спать. Всего доброго!
Я выключил телефон.
– Ну, юный падаван, теперь, как говорит моя дочь, вытаскивай из машины свою пушистую задницу и иди на разведку.
– Да, вытаскивай, – поддакнула Томка.
12
Современный человек уязвим. Он настолько прочно сроднился с благами цивилизации, что без них чувствует себя незащищенным и потерянным. Как младенец, ей-богу.
Отними мобильный телефон – потеряется в большом городе, не сумеет найти таксофон, а если и найдет, то все равно вспомнит наизусть от силы два-три номера, потому что в мобильнике давно привык набирать нужные контакты лишь по именам. Весь день уйдет коту под хвост, если забудет современный человек дома мобильный телефон. Как мы жили раньше без него, без интернета, писали бумажные письма и неделями ждали ответов, назначали свидания и теряли друг друга, не имея возможности быстренько созвониться? Страшно вспомнить.
А коммунальные блага? Когда в доме отключают электричество, жизнь замирает: связи нет, потому что большинство перешли на цифровые радиотелефоны, питающиеся от розетки, телевизора нет, компьютера опять же нет, в туалете во тьме кромешной то и дело поливаешь мимо унитаза; хорошо, если плита газовая – можно сварить суп или, на худой конец, вскипятить чайник, а если плита тоже зависит от проводов – сидишь дурак дураком целый день и ищешь, к какой бы лампочке привязать веревку, чтобы вздернуться от тоски. А представьте, что при этом еще и отключили воду! Маленький конец света в отдельно взятом кондоминиуме гарантирован.
Словом, выброси современного человека на дикую природу – сдохнет.
Вот такие мысли ерзали у меня в голове, когда я сидел на обшарпанном диване в покосившейся избе на северо-западной окраине Кыштыма. Мне с трудом верилось, что всего в паре сотне метров отсюда существует какая-то цивилизация – вокзал, фонари, светофоры, магазины. Мы будто провалились во временную дыру.