Уважаемый читатель!
Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием "Обыкновенное мужество", я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев - участников описываемых событий.
Почему?
Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта - субъективной оценкой. Так рождается не точная фотография жизненного факта, а рассказ или повесть.
В данном случае повести. Ну, а все остальное рассказано в самих повестях.
Содержание:
-
Если в крепости враг… 1
-
Опасность всегда неожиданна 6
-
Примечания 13
Олег Георгиевич Грудинин
Обыкновенное мужество
Уважаемый читатель!
Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием "Обыкновенное мужество", я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев - участников описываемых событий.
Почему?
Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта - субъективной оценкой. Так рождается не точная фотография жизненного факта, а рассказ или повесть.
В данном случае повести. Ну, а все остальное рассказано в самих повестях.
Если в крепости враг…
Глава первая. Шикарные ребята с "Адмирала Нахимова"
Трудно сказать, как повернулась бы моя жизнь в дальнейшем, не прими я в тот памятный вечер странное для меня решение - пойти на танцы. Вероятно, уехал бы я в свой родной город Вельск, где до сих пор живут мои отец, мать и сестренка. Там я бы устроился на завод учеником слесаря, как об этом всегда мечтал мой отец, рабочий-слесарь высокого разряда, и со временем стал бы таким же отличным металлистом, как он. И уж конечно, я бы помирился с Коськой Никиенко, бывшим секретарем нашей школьной комсомольской организации. Теперь мне даже кажется, что он не стал бы долго подсмеиваться над моей так жалко провалившейся попыткой учиться непременно в Ленинграде. Впрочем, что гадать, как было бы, когда все получилось иначе.
В техникум я не поступил - срезался на экзаменах. Собираясь домой, я ясно представлял себе презрительный взгляд отца, грустные глаза матери и ехидную улыбку Касьяна: он был зазнайкой, этот Никиенко, и считал себя очень умным. Так по крайней мере я думал в ту пору. А не терпел я его вот почему: в восьмом классе я подал заявление в комсомол, но Коська убедил комитет не принимать меня, и мне отказали. Я демонстративно разорвал заявление на четыре части и, напыщенно кинув: "История нас рассудит!", повернулся к нему спиной.
И черт меня дернул сказать: "История нас рассудят!" Наверно, сработала моя тогдашняя привычка к необдуманным поступкам и громким фразам.
В тот последний тоскливый вечер моего пребывания в Ленинграде я, сидя в общежитии техникума перед раскрытым окном, в который раз представлял себе сцену возвращения домой.
За окном вечерел город. По улице неслись потоки машин. Светились неоновые огни реклам. Смеясь и громко разговаривая, проходили пешеходы. Как все это было непохоже на нашу вельскую тишину.
"Что ж, сам виноват! Значит, прощай романтика огромного, интересного города! Прощайте, мечты…" - думал я.
Какие-то девушки, проходя мимо, посмотрели на меня и рассмеялись:
- Молодой, красивый, а сидит один, как бабушка в окошке, - услышал я задорную фразу. - Шел бы лучше на танцы.
И решение было примято. Вскоре я, человек, совершенно не умеющий танцевать, стоял в наскоро выутюженных брюках перед кассой самого большого в Ленинграде танцевального зала. Денег у меня в кармане было немного - всего пять рублей, но это меня не беспокоило. Зачем мне много денег? Куплю входной билет, сяду в уголке и буду смотреть на танцующих. И слушать музыку…
- Эй, корешок! - чья-то рука тяжело хлопнула меня по плечу. - Нет ли у тебя закурить?
Слегка покачиваясь на расставленных по-матросски ногах и улыбаясь уголком рта, на меня глядел невысокий, крепкий молодой моряк. Рядом с ним стояли еще двое, тоже молодые, щеголеватые, в матросской форме, и смотрели на меня откровенно выжидающе. Видно, им очень хотелось курить.
- Есть! - Я сунул в карман руку и достал купленные для солидности папиросы. - Закуривайте.
- Вот это по-нашему! За это люблю! Ай да ты! "Казбек", да?
Широкое лицо крепыша расплылось в улыбке.
Вытащив из коробки две папиросы, он широким жестом протянул ее товарищам.
- Закуривай, братва! Там еще много! - Затем, отдав мне пачку обратно и пряча одну из двух папирос за ремешок новенькой морской фуражки, подмигнул:
- Сам понимаешь, а?
Мне поправились эти ребята. Пока они прикуривали, я успел хорошо разглядеть их. К ним очень подходило бытовавшее у нас в Вельске словечко "шикарные".
С особой небрежностью надетые суконные рубахи, матросские воротники, вылинявшие от соленой воды и штормов, широченные брюки, начищенные до блеска медные с якорями пряжки на ремнях. На фуражке у крепыша козырек был похож на клюв кондора - длинный и сильно загнутый книзу. На двух других были бескозырки с ленточками. Ни одна девчонка в Вельске не прошла бы мимо этих парней, не засмотревшись. От них так и веяло удалью и настоящей моряцкой грубоватой бесцеремонностью.
Прикурив, крепыш протянул мне короткопалую широкую ладонь:
- Валентин с "Адмирала Нахимова". А это Коля и Толя. Ребята - гвозди! Все трое с одного кубрика.
Ребята-"гвозди" пожали мне руку и тут же отвернулись. Видно, по мере того как утолялось их желание курить, интерес к моей особе падал. А мне вдруг очень захотелось побыть еще в компании таких удальцов. Даже пойти с ними вместе на танцы! Так, чтобы девушки оглядывались на нас и думали, что я тоже моряк, вот только не захотел сегодня надеть форму.
- Идемте на танцы, ребята! - Стараясь держаться посвободнее, я слегка хлопнул по плечу Валентина и натянуто улыбнулся. - Пошли, а?
- Денег нет! Пинензов! Понимаешь?! Шайбочек нет! Думаешь, мы бы тут стояли, с тобой развлекались? - смерив меня взглядом, Николай отвернулся.
- Так у меня же есть деньги! Вот пять рублей. Хватит?
Лица моряков засияли.
- Вот это удача!
- Кассир, на пять без сдачи, - протянул деньги в окошечко Валентин.
"Ничего, - подумал я, - до общежития доберусь пешком, на поезд билет есть, а там… как-нибудь!"
Глава вторая. Драка у подъезда
Но в общежитие техникума я в этот вечер так и не попал. Ночевать мне пришлось в милиции, а на следующее утро… Впрочем, лучше расскажу все по порядку.
Танцевальный зал, в который я вместе с моими новыми друзьями поднялся по широкой дворцовой лестнице, назывался "Мраморным". Мне не раз приходилось бывать в танцевальном зале Вельского городского дома культуры - там обычно проходили все наши школьные вечера, - но у него не было даже отдаленного сходства с этим залом. "Мраморный" зал был великолепен!
Светлые, темные, длинноволосые, стриженые головы колыхались в такт музыке. В зале было, наверное, не меньше двух тысяч человек. Нет ничего удивительного в том, что я растерялся. А растерявшись, потерял моряков. Валя, Коля и Толя исчезли. Искать их в этом многолюдном зале не имело, конечно, смысла. Настроение у меня испортилось. Я решил найти свободное кресло, сесть и смотреть на танцующих. Передо мной, словно в калейдоскопе, мелькали пары. Медленными волнами по залу красиво скользили желтые, синие лучи прожекторов.
- …Вчера увели две бухты медной проволоки да ящик с маслом. Всего рублей на пятьдесят…
Эту фразу тихо сказал только что севший рядом, спиной ко мне, пестро одетый пышноволосый парень. Я стал прислушиваться. Мешала музыка, на эстраде артист в черном костюме пел в микрофон под оркестр неаполитанскую песню, он тоже мешал, и все же я услышал почти весь этот необычайный для меня разговор.
- Кладовщик не зашебуршится? - спросил кто-то невидимый мне. - Как ты думаешь?
- Нет, он в доле.
- Уж, значит, оплавил?
- Да. Вот деньги.
- Давай.
Помолчав, невидимый мне спросил:
- У корешков деньги есть?
- Не знаю. Наверное, нету! - Пышноволосый рассмеялся: - Я бы их держал в черном теле, злее будут.
- Знаю. Но все равно надо дать.
- Дал бы. Я поискал их у кассы - не нашел. Наверное, здесь, в зале.
- Ладно, теперь сам дам. Иди. Завтра посидим на мертвеце, выпьем.
Пышноволосый поднялся со стула и скользнул в толпу. Чуть выждав, я осторожно оглянулся на его собеседника. В упор на меня смотрели холодные, стального цвета глаза. Поразили меня на этом лице две узкие синие полоски - только как намек на губы. Грязно выругавшись, собеседник Пышноволосого встал и мгновенно затерялся среди танцующих.
"Это же воры! - пронеслась в моем мозгу запоздалая догадка. - Что же делать?! Бежать в милицию бесполезно. Потому что воры, конечно, уже ушли. Сообщить, где они "увели две бухты медной проволоки да ящик с маслом", я не могу, так как не знаю адреса".
Остаток вечера я прослонялся по залу, на всякий случай всматриваясь в лица танцующих мужчин. Надежда увидеть воров все же не покидала меня. Да и знакомство с моряками мне хотелось закрепить.
В половине двенадцатого танцы кончились. Людской поток вынес меня из зала на улицу, и я, отойдя чуть в сторону, остановился, пропуская спешащих к трамваям и автобусам танцоров. Торопиться мне было некуда.
Громадный подъезд, возле которого я стоял, привлек мое внимание своей иллюминацией. Я стоял и любовался переливами огней. Вдруг за моей спиной раздалась брань. Я оглянулся.
Двое хорошо одетых парней, чертыхаясь, били моего случайного знакомого, матроса-крепыша Валентина, а он молча отбивался, размахивая намотанным на кулак флотским ремнем с бляхой. Не раздумывая, я бросился ему на выручку.
Напутанные моей неожиданной помощью моряку, парни стали отступать. Но тут две сильные руки схватили меня за пояс.
- Спокойно, юноша! Придется вам пройти со мной…
Я рванулся в сторону, но высвободиться из рук милиционера не сумел. Вокруг уже образовалось плотное кольцо любопытствующих.
Увидев милиционера, противники Валентина подошли ближе.
- В чем дело, ребята? - спросил их милиционер. - Почему драка?
- Возьмите и этого, - указали парни на Валентина. - Он у нас бумажник украл с тридцатью рублями. На бумажнике вытиснено "На память".
- Врете! Ничего, я у вас не крал! - Валентин спокойно подошел к милиционеру.
- Они врут, товарищ начальник. Они нас с кем-то спутали и завязали драку.
- Пойдете со мной все! - решил милиционер. - Там разберемся, кто украл да кто завязал.
По дороге в милицию Валентин, толкнув меня плечом, шептал: "Документы есть?"
- Есть, - ответил я. - А что?
- Тише, дурак! Давай сюда, отпутаемся.
Все еще взволнованный, я машинально достал из кармана и отдал Валентину недавно полученный новенький паспорт с вложенным в него билетом на завтрашний поезд.
В милиции нас обыскали. Никаких денег у Валентина не нашли, паспорта моего тоже.
- Кто из них больше шумел? - спросил дежурный.
- Вот этот, - указал на меня милиционер. - Так и кидался, как бешеный. Я даже ногти об него обломал, товарищ старший лейтенант.
- Товарищ начальник, отпустите! - вдруг хныкнул Валентин. - Мне на вахту пора. Меня с парохода спишут!
- Зачем же дрались? - удивился дежурный. - Не дрались бы, и отпускать бы не надо было.
- Это вон они виноваты, - ткнул Валентин пальцем в сторону парней. - У-у, образины!
- Тише! - прикрикнул начальник. - Еще здесь подеретесь, да? Сейчас в камеру отведу. Давай документы, - он протянул к Валентину руку.
- Нету у меня документов! Какие же у речника документы? Паспорт у капитана. Да я все так о себе могу сказать.
- Так… - поколебался дежурный. - Ну, говори.
- Иванов Сидор Иванович, сорок шестого года рождения, город Кострома. Сейчас проживаю…
Я слушал Валентина и удивлялся.
- Бывал в милиции! - кивнул дежурный. - Знаешь, как отвечать.
Позвонив куда-то из другой комнаты по телефону, он вернулся:
- Молодец! Не соврал! Есть такой! А ты? - обратился он ко мне.
- У меня нет паспорта. Я не ленинградец. Я в техникум поступать приехал.
- Что ж, подождем до утра, - выслушав меня, решил начальник. - Сейчас в твой техникум звонить бесполезно, там все равно никого нету. Ну, а вы идите, - кивнул он парням.
- Утром приходи на набережную лейтенанта Шмидта, - шепнул мне Валентин-Сидор. - На пароходе "Адмирал Нахимов" найдешь меня или Колю с Толей. И молчи тут… - Он вразвалочку направился к двери.
Через несколько минут я лежал на жесткой койке в холодной камере, старался разобраться во всем происшедшем и высчитывал, сколько часов, минут и секунд осталось до утра. Выходило много…
Глава третья. Я становлюсь корешом
Меня разбудил милиционер. Я долгое время не мог понять, где я, и так удивленно осматривал камеру, что милиционер рассмеялся.
- Что, не узнаешь родного дома? Вставай, мать уже чай согрела. И дежурный тобой интересуется.
Дежурный, вчерашний старший лейтенант, невыспавшийся и сердитый, долго со мной не разговаривал.
- Твое счастье, что у тебя с собой паспорта нет, - пробурчал он. - Послал бы я тебя в административную комиссию, а в протоколе номер документа нужно указывать. Поезжай сейчас в свой техникум. Я им звонил. Дадут тебе там перцу, петух!
Начальник не знал, что в техникуме мне делать было нечего.
Минут через десять трамвай, на площадке которого я ехал "зайцем", подвез меня к набережной лейтенанта Шмидта.
По набережной сновали матросы в грубой брезентовой форме. Они катили бочки, таскали ящики, носили тюки. За гранитной кромкой на воде покачивалось множество больших и маленьких судов. К моему изумлению, некоторые из судов были даже парусными.
Этот уголок громадного города жил своей особой романтической жизнью.
"Адмирала Нахимова" я нашел сразу. Это было грузовое судно речного пароходства. На вопрос, где мне найти матроса Иванова Сидора Ивановича - я назвал настоящее имя Валентина: ведь милиционер проверял его по телефону! - вахтенный ответил, что у них такого нет. В это время из-за ящиков вышел сам Валентин.
- Пришел? - усмехнулся он. - Ну, иди сюда.
Мы отошли в сторону. Валентин протянул мне паспорт.
- На. Ничего не говорил менту?
- Кому?
- Ну, милиционеру ничего не говорил?
- Нет. Даже если и хотел бы… Я не знаю, как тебя звать - Валентин или Сидор?
- Эх ты, тютя! Это я для милиции Сидор. У меня для них специальное имя. Где хочешь проверяй.
- Как же это?
- А так! Живет где-то Сидор Иванов… Ну и проверяют его, а не меня.
Слушая Валентина, я раскрыл паспорт. Железнодорожного билета в нем не было.
- Валя, а где билет?
- Какой билет?
- Как какой? Железнодорожный! В паспорте он лежал.
- Ничего не знаю! Ты мне лучше спасибо скажи за то, что я твой паспорт заначил. Если бы не я, тебя бы в административку…
- А как же мне домой теперь?
- Куда домой? Разве ты не здешний?
Я рассказал Валентину, в чем дело.
- Ты бы так и говорил, чудак! - воскликнул он, поняв, наконец, мое положение. - Счастлив ты, что меня встретил. Домой тебе дороги нет. Не-ет! Засмеют, и не думай! Поступай к нам палубным матросом. У нас в кубрике одна койка свободная есть. Идем к кэпу.
- К какому кэпу?
- Да к капитану к нашему! К старику. Идем познакомлю! Обмундирование получишь: брюки матросские, шинель, ботинки, голландку-форменку с "гюйсом"…
Так я стал учеником-матросом на пароходе "Адмирал Нахимов". Капитан, поговорив со мной и посмотрев мои документы, сразу согласился принять меня. И хотя оформление на работу в отделе кадров заняло еще неделю, я с этого же дня поселился в четырехместном кубрике вместе с Валей, Толей и Колей.
Странные это были ребята. Держались они от всей команды почему-то в стороне. Всегда только втроем. Часто сидели без копейки денег, выпрашивая у корабельного повара - кока лишнюю тарелку супа, потом вдруг доставали где-то крупные суммы и тогда шныряли деньгами направо и налево. Валентин верховодил. На мои вопросы, откуда у них бывают такие большие деньги, он отшучивался: "Бог послал", а однажды сказал, что на стороне "сшибают халтурку". Это значило, что они где-то подрабатывают. Где и когда? Ведь мы почти не покидали парохода!
В день формального зачисления в команду парохода мы отправились в ресторан.
- Обмоем тебя, будешь настоящим корешом! - пообещал Валентин. - Хорошо, что ты длинный ростом. За восемнадцатилетнего сойдешь запросто.
Я спросил, что значит быть корешом.
- Мы все кореши, - ответил вдруг молчаливый Коля. - Вот у тебя денег нет, а мы поить тебя будем! Понял? Значит, мы твои кореши - друзья.
Валентин вытащил из кармана кошелек.
- Видишь? Почти полсотни. Гуляем! Бог нас, бедных, не забывает!
Все трое расхохотались.
…На следующий день у меня болела голова и душу терзало чувство неосознанной вины. Черт знает, что я там натворил, в ресторане! В памяти от вчерашнего вечера почти ничего не осталось. Золоченые люстры… Пожилой официант в белой манишке… Водка в графине… Дорогие, толстые папиросы… Кажется, я требовал у нашего официанта пятьдесят рублей сдачи…