Об этом надо было сейчас же думать.
- Что делать? - опросил Карабек. - Много бедняков лепешки ели, их спасать надо!
- Очень просто, - сказал я, - пусть сейчас же сюда принесут свежее молоко, я туда налью лекарство, и они выпьют!
Яд, которым протравливалось зерно, не настолько силен, чтобы сразу отравить человека, но смертные случаи, конечно, будут, если не принять мер.
Барон, катаясь но траве, был за мечетью. С винтовкой в руках Саид разыскивал Джолдывая.
- Молоко несите, молоко несите! - кричали кругом.
Всадники поскакали по кишлаку. Весь кишлак поднялся на ноги. Кричали жены, и визжали дети. Несли в деревянных чашках молоко и сливали его в деревянную бочку. Все толпились кругом. Тут я вдруг заметил отсутствие Джалиля Гоша. Он исчез.
Зажгли несколько больших костров, и они осветили всю площадь перед мечетью. Стоны неслись со всех сторон. Это напоминало мне поле битвы.
Стало очень тесно. Все боялись отойти в сторону от бочки с молоком, рвали друг другу халаты. Глядя на это трагическое и смешное зрелище, дехкане, не принимавшие участие в "трапезе", смеялись и издевались над теми, кто засовывал два пальца в рот.
- Захотели милости аллаха? Зачем же вы выбрасываете ее вон?
Председателю принесли список дехкан, получивших лепешки в обмен на овец и зерно. Это был большой список. По нему мы решили выдавать и молоко.
Я зачерпнул первую пиалу молока.
Я зачерпнул первую пиалу молока.
- Мне, мне! - закричал домулла.
- Нет, - сказал Саид, - пусть аллах тебя спасет!
- Правильно! - закричали все.
- Кто верит, что аллах спасет, тому не дадим молока. Пусть аллах спасает! - сказал Карабек.
- Не верим! - закричали дехкане. - Не верим! Дай молока! Пусть советская власть спасет нас! - кричали лучшие правоверные, лучшие из лучших, те, кому так доверял домулла.
- Мы первые записаны! - заворчали богачи.
- Мы иначе сделаем, - вдруг предложил Карабек. - Мы начнем давать по списку с конца. Сначала получат бедняки.
- Но ведь я умру до тех пор! - завопил домулла.
- И подыхай, шайтан! - отвечали из толпы. Председатель установил очередь. Ее пытались смять протискавшиеся вперед дервиши, но их оттеснили назад.
Дервиши начали стонать и кататься по земле больше и сильнее всех: эти мошенники желали показать, как они страдают. Они прекрасные актеры, но я их слишком хорошо знал, чтобы верить в их мучения.
В очередь за молоком подошел старик Шамши. Он съежился, старался, чтобы я не узнал его. Я строго спросил его:
- Ты тоже ел лепешки, Шамши?
- Нет, нет, - заговорил он. - Я только кусочек попробовал - интересно…
Наконец, очередь дошла до домуллы. Он протянул свои дрожащие руки к кружке…
- Стой! - вдруг закричал чей-то голос, и у бочки появился Джалиль Гош. Он выбил кружку из рук домуллы.
- Сабира! - закричал тут Саид.
Действительно, за Джалилем в свете костра появилась Сабира.
- Ты святой, домулла… - сказал Джалиль. - Ты прятал в своем доме девушку… Ты… - голос его дрожал от гнева. Он поднял камчу и начал наносить ею удары до-мулле, один за другим.
Если бы не оттащили полумертвого от страха старика, он бы погиб.
Мы бросились к Сабире. Она плакала и смеялась. Рассказывая друг другу виденное, мы все отправились в дом председателя.
- Я не верил, я не верил… - шептал по дороге Шамши. Но тут нас ждала новая неожиданность. У крыльца стояли оседланные лошади. К нам навстречу вышел какой-то хмурый человек с портфелем, сопровождаемый милиционером.
"Уполномоченный, который должен был прибыть в Гарм", - догадался я.
- Я должен вас задержать, - сказал уполномоченный, - директива…
Все остановились.
- Что он говорит? - спросил Джалиль, указывая на уполномоченного, не понимая по-русски, но чувствуя, что мне грозит какая-то неприятность.
- Должен задержать, - объяснили ему.
Джалиль Гош вдруг схватил ружье.
- Хочешь, я его убью? - подскочил он ко мне и готов был привести это намерение уже в исполнение.
- Это еще что за номера? - сухо опросил прибывший. - Это тот самый бандит, с которым вы связались? Это…
- Это не бандит, - резко перебил я его. - Это человек, благодаря которому открылось тут целое гнездо мошенников. Кстати, ваших милиционеров пошлите охранять всю эту компанию. А мы зайдем в дом, и я расскажу вам поучительную историю, которая может помочь разобраться в местных делах…
…Что я рассказал ему? То же самое, что рассказал здесь вам, - всю эту историю, может быть, сбивчиво и неполно, отрывочно: о нашей деловой поездке от Кашка-су до Дуваны, о снегах и горах, о сложных и запутанных тропинках этой страны и разных ее людях: хитрых, доверчивых, скрытных и прямодушных… Герои этой истории окружали нас; они сидели на полу домика председателя в далеком горном кишлаке Большая Дувана. Киргизские смуглые их лица были освещены светом из окна. То всходила луна. Она висела над высокими снежными пиками. Из окошка были видны глубокие тени, падающие в трещины и долинки, извивы и складки скал… Мне вспомнились старинные баллады местных сказочников-старцев о неустрашимом киргизском витязе Ир-Манасе, ничего не боявшемся и скакавшем бесстрашно по горам. Может быть, пройдут времена и здесь будут передавать былину о другом бесстрашном витязе, Джалиле, освободившем Голубой берег от колдовского запрета…
К утру уполномоченным был составлен подробный протокол всех дел с опросом Джалиля Гоша.
Весь караван наш был в сборе и караванщики на местах. Все сели на коней. Голубой берег перед нами был теперь свободен.
Саид и Сабира отправлялись на запад. Они поехали учиться. Мы трогательно распрощались с ними. Старик Шамши при этом случае опять прослезился.
- Если я на Голубом берегу… - говорил он, обнимая Сабиру, - подберу самовар… Возвращайся в Кашка-су…
- Агрономом! - закричала Сабира.
Мы ехали на восток. Джалиль Гош попрощался с нами.
- Теперь ты не против советской власти? - опросил его Карабек.
- Нет, - засмеялся тот.
- Ну, тогда другое дело, - важно сказал Карабек, и они крепко и дружески обнялись.
Я уговаривал Джалиля ехать вместе с нами, но он наотрез отказался, сказав, что его ждут горы и дело охотника. Проводив нас глазами, он вскинул ружье на плечо, повернулся и зашагал из кишлака по тропинке, ведущей в горы.
Примечания
1
Той - празднество, званый обед.
2
Курджум - переметная сума.