Детективная истории о краже телевизора в поселке Гусиха.
Содержание:
-
Глава 1. Выстрел в спину 1
-
Глава 2. Утро 1
-
Глава 3. Кот Вавила чует преступника 2
-
Глава 4. Красная расческа 2
-
Глава 5. Патефон в голове 3
-
Глава 6. Продавщица Люська 3
-
Глава 7. Черная тень 4
-
Глава 8. Хитрый Васянька 4
-
Глава 9. Боря Бабулич 5
-
Глава 10. Слухи 6
-
Глава 11. Хромой Рыков 6
-
Глава 12. Письмо неизвестного 7
-
Глава 13. Тайна красной расчески 7
-
Глава 14. Шаль с кистями 8
-
Глава 15. СП-31 9
-
Глава 16. Нелепая история 9
Тамара Федоровна Чинарева
Гусиное перо (детективная повесть)
Глава 1. Выстрел в спину
Люди в черных очках всегда выглядят подозрительно. Преступник догадывался об этом. Поэтому он не надел черных очков, а пошел на дело в валенках, подшитых резиной старого автомобиля.
Возле дома Клавы Желтоножкиной преступник огляделся по сторонам - никого… Только одинокий фонарь тускло светил в конце улицы, отбрасывая на землю длинную таинственную тень. Преступник нырнул в заросли сирени перед домом Желтоножкиных и торкнулся в калитку. Клава Желтоножкина - пугливая, как заяц. На калитке запоров не счесть. Крючки, задвижки, вертушки. В другой бы раз пришлось лезть через забор, по верху которого тянулась ржавая колючая проволока. Сегодня же все складывалось удачно - преступник нажал кнопку электрического фонарика и высветил в траве медную трубку, какие очень любят мальчишки, потому что из трубок этих замечательно стреляется сушеным горохом.
Он встал на лавочку и открыл задвижку.
Окна в Клавином доме были закрыты ставнями, хотя было лето и в палисадниках томно пахли цветы ночной красавицы. Все жители поселка Гусиха спали при открытых окнах. Единственный путь в избу - через дверь.
- Ух-ух-ух… - проухал филином преступник, поднявшись на крыльцо.
- У-ух… - отозвалось в конце улицы.
В доме же было тихо, только завозились на насесте куры в тесном сарае.
Преступник нервничал, он запнулся на нижней ступеньке крыльца, зло прошептал: "Абсурд какой-то…" Он процедил эти слова сквозь зубы. И они слились в короткий, шипящий звук, будто кто-то нечаянно наступил на прошлогодний пузатый соленый огурец.
Преступник посветил на дверь, запертую изнутри. Была она хлипкая и фанерная, обрамленная щелями в палец величиной. Из щелей пахло щами и керосином. Преступник сказал еще что-то сердитое, потом поднажал на дверь плечом, снял с петель и прислонил к перилам крыльца. Запоздало звякнул здоровенный крюк.
- Абсурд… - повторил он таинственное слово и, прежде чем ступить на полосатый половик, вынул из кармана план избы. Бросил взгляд на квадраты комнат. Кружочком была обозначена кровать бабы Клавы, а крестиком - предмет, который надо было украсть. Крестик и кружочек находились далеко друг от друга. Клава Желтоножкина спала в угловой комнате, увешанной коврами. Преступника интересовала горница.
Никто не услышал, как на полосатый половик ступил непрошеный гость. Клавин муж, дед Ваня, далее летом спал на полатях за печкой, укрывшись овчинным тулупом. К тому же он был глуховат, не опасен и не обозначался в плане ни крестиком, ни кружочком. Внук Желтоножкиных Димка - неслух и пятиклассник - обычно спал на раскладушке.
Но сегодня искусно скомканное одеяло изображало спящего Димку. Самого его и след простыл.
В открытую дверь прокрался ветер. Зашевелились занавески на окнах.
Преступник вздохнул. Таким тяжелым был этот вздох, что если бы его взвесить после этого вздоха, он стал бы легче примерно на килограмм.
Узкий луч фонарика высветил бок самовара, зеркало в старинной раме, старый телевизор, накрытый вышитой салфеткой. На телевизоре стояла копилка - глиняная кошка с золотым бантом. Монеты даже не звякнули, когда преступник переставил кошку на подоконник. Монет в копилке было много, по самые кошачьи уши.
Незнакомец обхватил телевизор обеими руками, прижал к животу и только собрался приподнять с тумбочки, как его оглушил резкий шершавый звук. Будто щелкнул затвор охотничьего ружья. Не дед ли Ваня залег с ружьем на печке? Заныло то место под лопаткой, куда сейчас должна вонзиться пуля. Но вместо выстрела раздался хриплый голос кукушки. Часы собирались пробить полночь.
Преступник нервно дернул за гирю, цепь разорвалась пополам. Кукушка осталась торчать в окошке с раскрытым клювом. Преступник кинулся в дверь и скоро широко шагал по спящему поселку. Телевизор тяжело давил на плечо, сонно гавкали вслед собаки. Откуда-то из темноты послышался скрип колес старой тачки. Он не испугал преступника. Когда же стали различимы два темных силуэта, он прошептал сердито:
- В чем дело?
- Он упал и, кажется, разбился… - прозвучал виноватый голос.
- Все рухнуло! - процедил преступник. - Детский сад…
- Что ж теперь делать?
- Что делать?! Возвращаться…
- Ох и будет нам теперь… - сказал тот, что пониже, плаксивым голосом.
- Мне непонятно, почему ты здесь, а не там…
- Я…
Но преступник ничего не хотел слушать. Странная компания с телевизором в тачке, озираясь по сторонам, двинулась в конец улицы. Они уже собирались свернуть к школе, как увидели, что две человеческие фигуры движутся им наперерез.
- Окружают… - прошептал плаксивый, и все трое рухнули в канаву в заросли репейника. Телевизор с тачкой бросили на дороге.
Фигуры встретились и прямо над канавой прозвучал голос Капы Рыковой, тестомеса с пекарни.
- Здорово! Что это вы тащите на ночь глядя?
Всех троих, как гром, ошарашили эти слова. Они еще сильнее прижались к земле.
- Все тебе знать надо… - ответил ехидный старческий голос, принадлежавший дяденьке Васяньке, сторожу с воскового завода. - Матрас купил…
И ночные прохожие разошлись.
Преступник выждал еще минуту, вытащил впившуюся в рукав колючку, пригнувшись, вылез на дорогу, подхватил телевизор и коротко сказал:
- Пошли!
Глава 2. Утро
- Ложась спать, думай, как встать… - проговорила баба Клава Желтоножкина, открыв глаза.
Просыпалась она рано. Вставала, трясла половики, пересчитывала кур в курятнике, потом выпускала их во двор и кормила мешанкой из комбикорма в деревянном корыте. Поливала огурцы до солнышка. Корила деда Ваню за нерасторопность. А после всего этого, облокотясь на забор, глядела на улицу и грызла семечки. Наблюдала, как начинается в Гусихе новый день. Кто какое платье надел, кто куда поехал, чем в магазине торгуют. Все интересно бабе Клаве.
Давно уж проснулась она, да все ждала, пока кукушка прокукует шесть раз. Уже надоело слушать, как дед на полатях храпит, а часы все не били. Баба Клава забыла, что сегодня ее день рождения, хотя со вчерашнего вечера на печном шестке стоял круглый сладкий пирог, укрытый полотенцем.
"Медленно час на пенсии тянется…" - подумалось бабе Клаве.
Час показался ей долгим, как долга дорога из Гусихи в деревню Марьины Бани, если пешком идти, а не трястись на попутной телеге или случайном грузовике.
А кукушка все молчала.
Тогда баба Клава спустила ноги с кровати и вдруг почувствовала, как по полу гуляет свежий ветерок. Гуляет ветерок и холодит босые пятки. И кошку вдруг увидела. Полосатую Мурку, которую неделю назад возле магазина выбросила. Мурка перетаскала всю воблу, которая вялилась на ветерке за сетчатой дверцей старой голубятни.
Так вот эта самая Мурка сидела теперь возле кровати, и в полумраке мерцали ее желтые глазищи. Как попала кошка в запертый дом? Прямо нехорошо стало бабе Клаве.
- Брысь, блудня! - неуверенно сказала она и замахнулась тапком на кошку.
Кошка, задрав хвост, направилась в горницу, оставляя на полу цепочку следов, похожих на белые цветочки. Баба Клава пошла за ней, но Мурка спряталась под буфетом.
Баба Клава почуяла неладное и двинулась по избе, привычно сдвигая ногой половики. Она заметила, что в щели ставен пробивается солнце. И поняла, почему ветер холодил босые пятки. Дверь-то в сени отворена. А сенной двери и вовсе нет! Будто никогда и не было. Будто построили сени без дверей.
- Матушки мои! - заголосила Клава Желтоножкина. - Наказание какое!
Дед Ваня на полатях заворочался, лохматую голову свесил и сонным голосом сказал:
- С днем ангела тебя, Клавдя!
- Нету ее, слышь?!
- Поди обсчиталась ты… - ничего не понял дед. - В гнезде погляди. Может, сидит несется…
Спросонья он подумал, что старуха курицы не досчиталась.
- В каком гнезде?! - распалялась баба Клава. - Слазь с печки! Дверь пропала…
- Че-во?
- Чево-чево! Дверь в сенях пропала! Небось отдал кому, простодыра!
- На что она кому, дверь-то?.. - Дед Ваня с печи слез, в сени вышел, глаза протер, и увидел, что двери и правда нет.
- На что-на что… - передразнила баба Клава. - Людям все надо. Мясорубку соседям давал? Давал! Рубанок давал? Давал! Ты и дверь чужим людям отдал!
Баба Клава не шутила. Она всерьез подозревала старика.
А он, не зная, как оправдаться, сказал:
- Право слово, никому не давал… Надо у Митьки спросить. Может, он со своими пионерами в утиль сдал… Они все чего-то собирают - то железо, то бумагу… Может, и до дверей дело дошло?
Баба Клава сдернула с внука одеяло.
- Димк, ты нашу дверь не унес?
- Вспомни, внучок, хорошенько… - ласково добавил дед.
- Вы что? - захлопал ресницами Димка. - Выспаться не дают. Каникулы называются…
- А ты почему одемши спишь? - баба Клава заметила, что Димка лежит на раскладушке в рубашке и тренировочных штанах. - Что за нова мода?
- Озяб я… - плаксивым голосом проканючил Димка, забыв, что на улице лето.
Баба Клава хотела схватить внука за ухо, но он ловко вывернулся и помчался из избы, сиганув через груду половиков.
- Вон она дверь ваша! - раздался с крыльца его голос. - Стоит на крыльце. Сами поставили и кричите…
Баба Клава оторопела. Замерла возле двери и слова вымолвить не могла. Потом высморкалась в фартук и заголосила на весь поселок:
- Обобрали! Обобрали до нитки! В именины причем…
Глава 3. Кот Вавила чует преступника
На крышу милиционера Пантюшкина села сорока. Ее увидела милиционерова жена Клариса. И подумала сразу: "Неспроста на нашу крышу сорока села - быть гостям…"
Клариса знала тысячи примет и во все верила. Когда она сажала капусту в огороде, то стягивала волосы на затылке аптечной резинкой так туго, что глаза становились раскосыми, как у зайца. А делала она это для того, чтобы капустные кочаны выросли тугими.
Она и избу на заходе солнца не мела. А провожая мужа на работу, норовила ему соли на макушку насыпать, чтобы уберечь от неприятностей.
Милиционер Пантюшкин считал это пережитками прошлого и сердился на жену. Он заставлял Кларису по утрам читать газету, а на стене в передней повесил политическую карту мира.
Клариса была неисправима. Стоит коту посмотреть в окно или поцарапать стенку, как она бежала во двор ставить под желоба пустые тазы и кастрюли. Готовилась к дождю, хотя с утра по радио пообещали солнечную погоду.
Матвей Фомич сидел за столом в милицейской форме, сияя начищенными пуговицами, готовый уйти на службу.
- Моть, ты завтракал? - спросила Клариса.
- Завтракал, да неудачно… Колбаса на пол упала, пришлось Вавиле отдать.
- А к нам на крышу сорока села - быть гостям… - сообщила Клариса.
- Матвей Фомич ничего на это не ответил. Только сильно прихлебнул чай. Он знал, что утром, притом в будний день, гостей быть не может.
Вавила, толстый, довольный жизнью кот, сидел под столом и облизывался. Это был не простой кот, а подаренный Пантюшкину бывшим вором-карманником по кличке Шивера. Много хлопот доставил Шивера Пантюшкину, но потом наконец исправился, завязал с темным прошлым, стал работать на заводе и заниматься спортом. А Пантюшкину в знак благодарности и на память котеночка подарил.
- Неспроста колбаса на пол упала… - покачала головой Клариса. - Это к неприятностям!
Закипел тут Пантюшкин, как чайник. Хотел уже поссориться с женой. Так и случилось бы. И Клариса сказала бы непременно, что ссора возникла из-за упавшей на пол колбасы. Но тут в дверь постучали. За дверью оказались бабушка и внук Желтоножкины.
- Мотя, нас ограбили… - заголосила с порога баба Клава.
Внук застеснялся, за юбку ее дернул и прошептал: "Ну, баб…"
- Что баб? Что баб?! Вещь из дому унесли…
- Успокойтесь, гражданка Желтоножкина… - голосом солидным произнес Пантюшкин и стакан с чаем в сторону отставил. - Расскажите обо всем по порядку…
- По порядку?! - напустилась на милиционера баба Клава. - По-твоему, Мотя, это порядок, когда в день рождения у людей из дому телевизоры выносят?
- Поздравляю вас… - неуклюже улыбнулся Пантюшкин.
- Спасибо… - поджала губы Клава Желтоножкина.
- Баб, это ошибка какая-то, точно… Недоразумение… Может, дома спутали…
Баба Клава на внука зашикала, а милиционер подумал, что это и правда скорее недоразумение какое-то. Потому что люди в поселке живут хорошие, никаких драк, никаких краж. Самые большие нарушения, которые за последнее время приходилось разбирать Пантюшкину, - это подросток Филимонов очень громко магнитофон слушает, и коза Дорофеевых съела у соседей белье, которое сушилось на веревке. Вот и все. А тут кража…
- Уж я-то думала - ожерелье жемчужное… - разочарованно вздохнула Клариса. - А дел-то всех - телевизор КВН - экран с почтовую открытку. Да он у вас уж сколько лет не работает. Но нашелся добрый человек, на свалку вынес…
Матвей Фомич метнул в сторону жены взгляд-молнию. Но она как раз нагнулась с пола бумажку поднять и взгляд-молния пролетел мимо.
- Телевизор мой не нравится? - подбоченилась баба Клава.
Назревал скандал. Клариса чувствовала себя виноватой.
- Да не о том я… Просто вас много, а милиционер один. Пока он негодный телевизор ищет, могут сберкассу ограбить или в телефоне-автомате трубку оторвать… Нам ухо востро держать надо!
- Прошу посторонних в дело о краже телевизора не вмешиваться! - отрезал Пантюшкин. - Пострадавшая, пишите заявление!
Клариса молча подала Желтоножкиной чистый лист и чуть было не ушла в огород, как увидела, что Вавила спину выгнул.
"Чего это коту просто так спину выгибать… - подумала она. - Это он преступника чует…"
Писать заявление баба Клава заставила Димку. Она шептала ему в ухо текст, а сама следила, аккуратно ли он буквы выводит.
- Моть, а чего это Вавила спину выгибает? - Не удержалась Клариса. - Может, Зимуха объявился, Моть?
Матвей Фомич внимания не обратил на Кларисины слова. От разных мыслей у него лоб вспотел.
Димка поставил последнюю точку и сказал:
- Я думаю, вор из другого города приехал и телевизор в другой город увез. Это же редкая марка… Иконы собирают, прялки, так и это…
Бабка стукнула его по затылку:
- Окстись! С каких это пор яйца курицу учат?
Конечно, жалко Клаву Желтоножкину. Все-таки не булавка пропала, а телевизор… Да еще в день рождения! Когда сладкий пирог стоит на шостке.
Еще больше Пантюшкина жалко. Так прекрасно утро начиналось. Пил чай да радовался, какая жизнь в Гусихе тихая. Даже мысль хорошая в голову пришла - не махнуть ли в отпуск на берег Тихого океана?! Пантюшкин в жизни океана не видел. Хотел на солнышке погреться, послушать, как гудят океанские суда, возвращаясь из заморских странствий. А вон как вышло… Что делать, такая у Пантюшкина служба.
Глава 4. Красная расческа
Пришел Матвей Фомич на место преступления. Дверь, прислоненную к перилам, внимательно осмотрел. Крюком здоровенным звякнул. В избу вошел, к Желтоножкиным обратившись:
- Ничего руками не трогали? С места на место не переставляли? Так все было?
- Ничегошеньки, Мотя, не трогали… - засуетилась баба Клава. - Как телевизора хватились, сразу к тебе! Только вот половики трясти собрала, а так ничего не трогали…
- Да… - нахмурился Пантюшкин. - Зря с половиками поторопились… на них могли быть следы.
Баба Клава виновато молчала. Дед в кулак кашлял, а Димка, повернувшись к Пантюшкину спиной, ковырял на подоконнике замазку.
- Дверь, говорите, на ночь заперли? - уточнял Пантюшкин.
- Заперли, как же… Правда, я сначала на них понадеялась… - кивнула баба Клава на деда с внуком. - А они, видно, на меня… И чуть не остались ночевать с отпертой дверью. А потом я про пирог вспомнила, встала его полотенцем закрыть, чтоб не зачерствел, и дверь-то проверила… Оказывается, крючок накинуть забыли. Я крючок накинула. Своими рученьками.
- Когда вы вставали к пирогу, дверь была? - внимательно посмотрел на бабу Клаву Пантюшкин.
- А как же? - пожала плечами Желтоножкина. - Как бы я ее заперла-то?
Осмотрел Пантюшкин и тумбочку. Следы от четырех круглых ножек украденного телевизора. Ничего не мог понять Пантюшкин. Ладно бы самовар украли - предмет старины. Или копилку - деньги в ней. Или, на худой конец, кур…
- И вы ничего подозрительного не слышали?
- Ничего… - покачала головой баба Клава. - Уж на что я чутко сплю… Сам-то глухой, а Димка так за день набегается - пушкой не разбудишь… И жду утресь, когда часы забьют… Видать, он в темноте-то хотел их со стены за гирю сдернуть, а гиря-то и оборвалась…
- Она, в аккурат, по ноге его тяпнула… - вставил свое слово дед Ваня. - Потому что я стука не слыхал. Ежели бы такая матушка по полу бабахнула, я бы проснулся!
- Спасибо, гиря напугала… - перебила деда баба Клава. - А то до нитки бы обобрали…
- Так вот я и говорю, если гиря-то его по ноге тяпнула, то он теперь хромает. Вот и надо поглядеть, кто в Гусихе хромает…
- Иди лучше двор подмети! - сказала Клава деду. - Мотя не дурее тебя, сам разберется.
И в глаза милиционеру посмотрела. Доволен ли, что она про него так говорит?
Пантюшкин оторванную гирю осмотрел. Тя-а-желая! Такая упадет - полноги оттяпает. Через круглую лупу он осмотрел пол под часами. Отпечатка не было. Видно, упала на половик. Потому и шума не было. Надо поглядеть, кто в Гусихе хромает… А часы остановились ровно в полночь. Случайно ли? Возможно, они бить начали и напугали преступника? И теперь сказать - собрался он вынести только телевизор или обобрать Желтоножкиных до нитки - трудно.